Нечаянный тамплиер. Книга 2

Глава 15

Когда граф Жан Ибелин прибыл в расположение храмовников, все уже было подготовлено для демонстрации нового оружия. Пушку установили на самой окраине города, на пустыре за постоялым двором, занятым тамплиерами, в двух десятках метров напротив мишени, деревянного щита, сделанного из толстых досок. Граф предоставил коня в распоряжение оруженосца, а сам внимательно осмотрел изделие. Потом, потрогав пушку, спросил:

— Это, как я понимаю, оно и есть, то самое новое оружие?

— Так точно, ваша светлость. Это орудие называется пушкой, — кивнул Грегор Рокбюрн.

— Напоминает просто какую-то трубу, установленную на подставку. Признаться, я пока не представляю, как оно работает, — заметил граф.

— Орудие способно выбрасывать с большой скоростью заряд под действием пороховых газов, создавая значительную убойную силу. А подставка, называемая лафетом, позволяет осуществлять прицеливание, — объяснил Григорий назначение конструкции.

— И все равно, пока я не совсем понимаю, как такая небольшая железная труба может создавать большую убойную силу, — недоверчиво проговорил Ибелин.

— Конечно, монсеньор, лучше один раз увидеть, чем много раз услышать, — кивнул Родимцев, зажигая фитиль от масляной лампы.

Раздался грохот, пушка выстрелила, и деревянный щит, выставленный в качестве мишени, разнесло в щепки шрапнелью. Граф инстинктивно зажал уши и даже присел. Ибелин и все остальные присутствующие при испытании, знаменосец тамплиеров, оба капеллана, оруженосец графа и орденские сержанты в неподдельном недоумении долго пялились на разбитый щит-мишень и на дымящуюся после выстрела пушку. В воздухе повис запах пороха. Наконец, граф пришел в себя и произнес:

— Вот это да! Такого увидеть совсем не ожидал. Вы меня действительно сильно удивили, Грегор!

— Это пока еще малокалиберный пробный вариант артиллерийского орудия. Что же касается боевого применения артиллерии, то возможности этого оружия очень велики. Сейчас выстрел был произведен зарядом железной картечи. Такой заряд эффективен против вражеской пехоты и кавалерии, потому что дает достаточно большую площадь поражения. А если применить пушки побольше и цельные снаряды достаточного калибра, то можно разрушать каменные здания целиком за один залп, — объяснил Григорий.

— Иными словами, это оружие для метания металлических предметов россыпью или целиком? — уточнил граф.

— Совершенно верно. Пушки предназначены для поражения снарядами или картечью живой силы и укреплений противника на расстоянии, — кивнул Родимцев.

— Действие немного напоминает катапульту. И далеко ли бьет подобное орудие? — поинтересовался граф.

— Вот эта маленькая пушка способна эффективно поражать противника на расстоянии сотни шагов. А если сделать нормальную достаточно большую пушку с хорошей длиной канала ствола, то можно без труда бить по противнику с расстояния в милю, — ответил Гриша.

— Ну и дела! Это может очень многое поменять в военном искусстве! — воскликнул Жан Ибелин.

— Так и есть, монсеньор. Артиллерия будет настоящим богом войны, — согласился Грегор Рокбюрн.

— Это просто невероятно! — не переставал восхищаться граф. Потом добавил:

— А нельзя ли произвести испытания непосредственно по неприятелю?

— Конечно, ваша светлость, — согласился Родимцев и дал команду сержантам.

Из этих бойцов прямо на глазах рождался новый род артиллерийских войск. Выполняя приказ, четверо из них подхватили орудие, а еще двое подняли зарядный ящик со всеми необходимыми принадлежностями и поволокли все в сторону городской стены. Для такого случая Григорий уже заготовил импровизированные снаряды из круглых камней подходящего размера.

Наконец пушку перенесли и установили на позицию напротив стены там, где находился водопой. Григорий самостоятельно зарядил орудие и выставил нужное возвышение ствола. А сержант поджег фитиль, после чего пушка выстрелила, заставив лошадей, пасущихся неподалеку на кромке озерного берега, испугаться и громко заржать. Тщательно прицелившись, Григорий сумел метким выстрелом сбить с южной городской башни один из зубцов. А когда он разлетелся от точного попадания, то осколки его поразили, как минимум, двух вражеских лучников.

— Это просто удивительное оружие, — похвалил граф, увидев еще одно испытание пушки и ее смертоносное действие.

— Да. Такого пока нигде в мире нет, — согласился Гриша.

— Даже на востоке? Я слышал, что монголы уже применяют нечто подобное, — засомневался граф.

— Нет. Монголы всего лишь используют тот же принцип, но настоящих металлических орудий у них пока не имеется и еще долго не будет. Они применяют лишь деревянные пушки, которые, разумеется, не идут ни в какое сравнение даже вот с этим примитивным изделием, которое наскоро изготовил наш кузнец, — пояснил Родимцев.

Ибелин спросил:

— Грегор, а сколько подобных орудий понадобится для того, чтобы снести преграду, подобную городской стене Тибериады? И сколько нужно выставить пушек против, например, полтысячи кавалеристов?

— С двадцатью трехдюймовыми орудиями создать серьезный пролом в толстой городской стене можно меньше, чем за день обстрела. Что же касается применения против кавалерии, то, стреляя картечью и правильно расположив пушки на поле боя, можно добиться впечатляющего успеха. Только понадобится не менее четырех сотен пороховых зарядов и полсотни обученных артиллеристов. Причем, каждый артиллерист должен быть стойким бойцом, готовым отразить вражеский прорыв к позициям пушек. А еще лучше расположение артиллеристов защитить мушкетерами, которые, стреляя из мушкетов, не подпустят к нашей артиллерии врагов, — ответил Родимцев.

— И, разумеется, понадобятся ресурсы, — проговорил граф.

— Так точно, ваша светлость. Ресурсов для изготовления понадобится немало. Но результатом станет создание настоящей артиллерии, которой пока нет ни у кого в мире, и с помощью которой мы малым числом победим многочисленных врагов, — сказал Грегор Рокбюрн.

Григорий произвел еще пару выстрелов. Враги на городских стенах, почувствовав на себе действие нового оружия осаждающих, попрятались. Завершив испытания нового оружия и оставив всех остальных рассматривать пушку, командир отряда и граф прошли в помещение, расположенное на втором этаже постоялого двора, занятого тамплиерами. Их уход даже не заметили, потому что кроме тех, кто на испытаниях присутствовал, на звуки выстрелов сбежалось множество любопытных, которые обступили орудие плотной толпой и все норовили его потрогать.

В покоях хозяина гостиницы Родимцев оборудовал свой штаб. Просторная комната оказалась богато обставленной мебелью из ливанского кедра. В углу теперь стояло знамя «Босеан», а на столе лежали чертежи и расчеты, которые сделал Григорий гусиным пером на трофейном пергаменте, для чего ему заново пришлось научиться писать чернилами. Да так, чтобы не проставлять кляксы.

— Итак, что же нужно для перевооружения войск на это новое оружие? — задал вопрос граф, усевшись в тяжелое деревянное кресло с высокой резной спинкой и внимательно разглядывая чертежи, разложенные на столе.

Григорий попытался ответить, начав рассказ со своих полезных трофеев, найденных на окраине осажденного города:

— Изготовление первой пушки стало возможным лишь потому, что мы здесь по-соседству захватили кое-что подходящее. Взяли отличную сарацинскую кузницу, в которой обнаружилась железная заготовка нужного размера в виде достаточно длинного и толстого бруса. Наш орденский кузнец лишь придал ей шестигранную форму, высверлив канал ствола и запальное отверстие по моему чертежу. Ну, и изготовил простейший лафет. Так что это пока всего лишь штучное ремесленное изделие. Еще мне удалось задержать одного человека, факира, уроженца Индии, который умеет изготавливать порох. В подвале у этого иностранца обнаружился настоящий пороховой склад. Вместе эти находки и позволили сделать первую пушку.

Но, для того, чтобы оснастить артиллерией всю армию, понадобится организовать настоящее потоковое производство. Нужны будут не кузницы, а фабрики, где изготовление огнестрельного оружия пойдет поточным методом. Для убыстрения процесса изготовления понадобится сделать много чего. Причем такого, что пока еще свет не видывал.

Нужно создавать рудники с вагонетками для большего объема добычи руды, нужно сделать плавильные печи, литейные цеха, паровые машины, прессы и обрабатывающие станки. Еще не помешало бы заводской конвейер организовать с работой в три смены. А сами пушки лучше пока отливать из бронзы, потому что она не ржавеет и легко обрабатывается. Колокола, насколько мне известно, успешно отливают. Значит, смогут отливать и пушки.

— О многом из перечисленного я даже никогда не слышал, — признался Жан Ибелин. Потом добавил:

— Что такое рудники, литейный цех, станки, прессы и обработка я еще представляю, а вот что такое паровая машина, вагонетки и конвейер, представления не имею ни малейшего.

И Григорию пришлось объяснять Ибелину все по пунктам, включая устройство паровой машины. Поняв, что речь идет не только о перевооружении армии, но и о грандиозном промышленном рывке, граф отнесся к словам Грегора очень серьезно, начав записывать на пергаменте все по пунктам. А еще он очень заинтересовался механизмами, приводимыми в движение паром и попросил изобразить их на пергаменте.

— Никогда не подумал бы, что столь молодой человек может столько всего знать. Вы, определенно, очень умны и талантливы, Грегор! — пробормотал граф.

— Так вот, ваша светлость, все перечисленное составляет лишь половину дела и касается только «железа». Но, самое главное для эффективности артиллерии — это создать качественный порох и разработать иные взрывчатые вещества. А тогда можно будет и фугасные снаряды изготавливать, которые не только долетают до противника, но еще и взрываются, попав в цель, — сказал Родимцев, пропустив столь лестный комплимент мимо ушей. Потом добавил:

— А потом изготовим гранаты и минометы с минами. Еще хорошо бы обзавестись оптическими приборами для наблюдения и наведения.

— А это еще что? — заинтересовался Жан Ибелин.

После чего Григорию пришлось объяснять графу не только назначение миномета, но и основы оптики. К счастью, Ибелин, действительно, оказался достаточно умен и схватывал новые знания буквально на лету. Вскоре их беседа приобрела вполне прагматичный характер делового совещания руководителей проекта. А обсуждение огнестрельного оружия плавно перетекло с технических деталей на смету и организационные моменты. Нужны были не только опытные мастера, производственные площади, но и материалы, которые требовалось доставлять издалека. Например, металлосодержащую руду и уголь для ее выплавки.

Граф согласился с Родимцевым и в том, что пока не стоит «городить огород» с изготовлением более сложных мушкетов, имеющих спусковой механизм и кремневые замки, а лучше сосредоточиться на производстве простеньких, но эффективных пушек и гранулированного пороха к ним. Для совершенствования пороховой смеси понадобятся алхимики, которых Родимцеву предстоит переучить на химиков-технологов производства взрывчатых веществ. И создать химическое производство. Ну и, разумеется, нужно в самое ближайшее время начинать обучение первой роты артиллеристов.

Граф быстро увлекся новыми идеями. Он уверял, что привлечет к работе каждого своего человека и не пожалеет денег ради такого перспективного дела. А еще Ибелин прекрасно понимал, что все новые оружейные секреты предстоит держать в строжайшем секрете от посторонних, иначе, если сведения о новом оружии получит Бейбарс, то все усилия пойдут прахом. Султан отличался коварством, а его шпионы имелись в армии христиан. Только скрытность изготовления и внезапность применения пушек могла остановить армию мамелюка.

Потому они с графом решили организовать еще и настоящую службу безопасности. Решений приняли много, а вот ресурсов пока имелось в их распоряжении маловато. Находясь возле Тибериады, граф был оторван от своих владений в Яффе и на Кипре. А Грегор Рокбюрн располагал только орденским отрядом и имуществом захваченного пригородного района. Впрочем, городское предместье с южной стороны Тверии оказалось не самой бедной добычей. В полное распоряжение командира отряда храмовников попали постоялый двор средних размеров, небольшая мечеть, отлично оборудованная кузница, продуктовые лавки и их склады, да к тому же озерный берег с рыбацкой деревенькой, расположенной дальше к югу.

Вышло так, что на время осады Тибериады Григорий Родимцев получил власть и ресурсы, присущие, скорее, феодалу средней руки, нежели бедному рыцарю Храма Соломона. Ведь он теперь совмещал и функции военного коменданта занятой территории в пару кварталов. И все те, кто там проживали, вынужденно подчинялись его распоряжениям. А противник не предпринимал ничего, чтобы противостоять оккупантам на этом участке, потому правление пока протекало спокойно.

После того, как с производством пушек все решили и обговорили детали, граф Ибелин пригласил Грегора Рокбюрна на обед в свой лагерь. Но, Григорию пришлось вежливо отказаться от приглашения, потому что намечалось очень важное мероприятие, связанное с деятельностью ордена. После трапезы капеллан Годфруа собирал в мечети, заново освященной и наскоро переделанной в церковь, полевой капитул. Все братья-рыцари явились на собрание, облаченными в черные монашеские балахоны. Брат Годфруа читал молитву, а все братья, повторяя за ним слова, опустились на колени.

Когда Годфруа закончил молиться, второй капеллан начал вопрошать всех присутствующих по очереди про грехи, совершенные за время, прошедшее с предыдущего подобного собрания. И братья рассказывали каждый о своем прегрешении, не стесняясь других. Больше всего это напоминало коллективную исповедь в группе у психиатра. Высказались о своих мелких грехах все братья. Григорий тоже. Послушав, какую чушь несут остальные, обличая собственные пороки, он озвучил грех чревоугодия, объявив, что сатана прельстил его кашей с изюмом, а он не удержался и съел ее всю. Впрочем, капелланы оказались настроены благожелательно. Мелкие грехи они всем отпустили, а наказание никому не назначили, потому что серьезных прегрешений озвучено никем не было. После чего снова все братья помолились и начали готовиться к серьезному делу, поскольку должен был состояться суд над преступником.

Накануне, во время битвы на подступах к городу, к тамплиерам в плен угодил перебежчик, которого пожилой знаменосец сразу узнал. То был некий Раймунд де Руэрг, который предал братство, перейдя несколько лет назад на сарацинскую сторону. Он принял ислам и получил имя Дауд Аль-Зенги. Это был тот самый умелый боец, с которым дрался Григорий. И теперь пойманного предателя предстояло осудить. А суд храмовники вершили между собой сами.

Когда молитва закончилась, братья-рыцари вышли из помещения для молитв в соседний двор, где находился вероотступник, прикованный цепью к стене. Они встали полукругом и замерли в ожидании. Главным свидетелем и обвинителем выступал пожилой знаменосец, который хорошо знал перебежчика, когда-то служил вместе с ним. Он пристально смотрел на предателя, и его суровый взгляд не предвещал ничего хорошего, а сам знаменосец казался свирепым и страшным воплощением гнева Господня.

— Господь милосерден, он прощает почти всех, но Иуду Он не простил, — прозвучали в тишине слова знаменосца.

Суд над предателем начался. Как удары бичей хлестко звучали вопросы двух капелланов, и не было внятных ответов на них. Речь шла о том, какие блага получил перебежчик за свое предательство.

— Раскаиваешься ли ты в своих деяниях и признаешь ли Иисуса Христа Господом?

— Нет, — сказал приговоренный, гордо подняв голову, — я не раскаиваюсь, и умру с именем Аллаха.

— Но, почему? — недоумевал знаменосец.

— Потому что вы, храмовники, живете как собаки, а я изведал жизнь настоящую. У меня было четыре жены, я оставил пятерых наследников, у меня был прекрасный дом с садом, и я не жалею, что принял ислам, — сказал перебежчик.

— Раз так, то место твое в аду, вероотступник, — сделал вывод знаменосец.

После этого все взоры обратились на Грегора Рокбюрна. Принимать решение должен был командир отряда. Он спросил каждого из братьев-рыцарей, считает ли он предателя виновным. И все они ответили утвердительно. Не было ни одного, кто бы засомневался. И Григорий вынес свой вердикт:

— Виновен!

После чего он спросил братьев:

— Какое наказание выбираем для вероотступника?

— Смерть предателю! — хором отозвались все. И ни один из братьев-рыцарей не возразил.

Все высказали единое мнение. Орденский приговор обжалованию не подлежал. Григорий кивнул и отдал приказ. Двое дюжих сержантов, стоящих в карауле, быстро подошли и подтащили приговоренного к деревянной колоде, стоящей тут же во дворе. Все замерли в ожидании. Опять же, пристально глядя на командира. Когда еще один сержант принес и подал ему меч, Родимцев понял, что он должен делать еще и работу палача. Он крутанул клинок в руке, и металл заискрился на солнце. Плечи и голову приговоренного опустили на твердую древесную поверхность. Григорий знал, что не может позволить себе проявить слабость перед братьями по ордену в столь решительный момент. Потому он рубанул мечом с размаха и одним резким ударом снес преступнику голову. Кровь брызнула фонтаном. Тело несколько раз дернулось в руках сержантов и затихло. Песок вокруг плахи быстро впитывал красное.