Я бы не смог примириться с миром, даже если б мгновения одно за другим отрывались от времени, чтобы меня поцеловать.
Натали была скорее тихая (тип женщины вроде швейцарского). Отрочество она пересекла без аварий, по пешеходным переходам и на зеленый свет. В двадцать лет будущее виделось ей в радужных тонах надежды. Она любила смеяться, любила читать. Два этих занятия совмещались редко: она предпочитала грустные книжки. Поскольку литература, на ее взгляд, была делом недостаточно конкретным, она решила учиться на экономиста. Мечтательная с виду, она не терпела приблизительности. Могла часами созерцать кривые на графике эстонского ВВП со странной улыбкой на губах. Когда на горизонте забрезжила взрослая жизнь, она порой вспоминала детство. Мгновения счастья, рассыпанные по нескольким эпизодам, всегда одним и тем же. Она бежит по пляжу, она поднимается по трапу в самолет, она спит на руках у отца. Но никакой ностальгии она не ощущала, никогда. Довольно редкий случай для Натали.[1]