Нежный огонь

9

Проезжая по тихой, красивой улице, обсаженной каштанами, Кэтрин почувствовала ощутимый прилив волнения. Это казалось странным, но она до сих пор так и не побывала в доме Джонатана. В прошлый раз, когда Джонатан устроил пикник в своих владениях, Кэтрин не решилась войти в коттедж. А по рассказам Тони нельзя было составить полного представления о внутреннем убранстве дома. Кэтрин лишь поняла, что в кабинете Джонатана стоит огромный навороченный компьютер с игровыми приставками, а в гостиной — телевизор с плоским экраном. Что же касается остального, то Тони ничего не запомнил. Впрочем, Кэтрин понимала, что нелепо требовать от семилетнего ребенка, чтобы он обратил внимание на что-то иное, кроме чудес современной техники.

Билл, предупрежденный Джонатаном о приезде Кэтрин, встретил ее у ворот, расплатился с таксистом, провел гостью в дом и объяснил, где что находится. А потом сказал, чтобы она не стеснялась здесь хозяйничать и что ему пора уходить домой. И Кэтрин осталась в доме одна.

Первым делом Кэтрин открыла бар в гостиной, достала оттуда бутылку воды и от души напилась. А затем начала исследовать дом. Он оказался несколько меньше, чем она ожидала, но зато обставлен был великолепно. Красивая, стильная мебель, дорогие ковры и портьеры, подобранные ей в тон, изысканные светильники на стенах, новинки техники. Просторная гостиная была отделана в коричневато-бежевых тонах, столовая — в красных и зеленых. Стены и пол ванной комнаты были выложены плиткой цвета морской волны, кухня — розовато-бежевой. Но конечно же самое сильное впечатление произвела на Кэтрин спальня.

Такой красоты она еще никогда не видела, разве что на картинках в мебельных каталогах. Не менее чудесным оказался вид, открывающийся из широких окон. Когда Кэтрин приоткрыла одно окно, до нее долетел шум прибоя. Он будоражил чувства и одновременно успокаивал, настраивал на умиротворенный лад. Что же касается кровати, то она просто поразила воображение Кэтрин. Роскошное ложе, утопающее в шелках и кружевах, совершенно не походило на те постели, в которых Кэтрин доводилось спать прежде. Это была не просто кровать, а настоящее прибежище неги — огромное, чарующее и манящее, словно какой-то экзотический цветок. Стоило Кэтрин представить себя в этой постели, как у нее учащенно забилось сердце. И вдруг ее пронзила мысль, которая почему-то сразу не пришла ей в голову: а ведь сегодня ночью она на самом деле будет спать в этой чудесной постели. А может, и не только спать…

Заниматься любовью с мужчиной… Кэтрин попыталась вспомнить, когда такое происходило с ней в последний раз. И не смогла. Вернее, она знала, что когда-то давно занималась любовью с Роном. Но совершенно не могла припомнить, как они это делали и, главное, было ли ей тогда хорошо. В ее памяти не сохранилось ни одной ночи, проведенной с бывшим мужем. Только какие-то неясные, наполовину стершиеся картины. Она не помнила даже поцелуев Рона, не говоря уже о чем-то большем. Но в глубине души Кэтрин была этому рада. Хорошо, что она ничего не помнит. Значит, у нее с Джонатаном будет все, как в первый раз.

Походив немного по комнате, Кэтрин начала раздеваться. Под ее роскошным вечерним платьем было надето изысканное, цвета персика белье из мягкого шелка с кружевами. Этот комплект Кэтрин купила всего два дня назад, специально под платье. А вообще-то она не носила дорогого белья. Зачем, когда его все равно никто не увидит, кроме нее самой? Да и денег на такие вещи Кэтрин всегда жалела. Уж лучше купить Тони новую рубашку или книгу, чем тратить деньги, добытые нелегким трудом, на всякую ерунду. Но сейчас Кэтрин была рада, что решилась на эту покупку. Словно какое-то шестое чувство подсказало ей, что эту ночь она проведет с Джонатаном.

Раздевшись, Кэтрин аккуратно повесила платье на спинку кресла и подошла к зеркалу. И едва не рассмеялась, заметив, что ее новое белье гармонирует с обстановкой спальни. Да и зеленое платье тоже. Будто она намеренно так оделась. А может, все дело в том, что им с Джонатаном нравятся одинаковые цвета. И не только цвета, вдруг пришло ей на ум. У них вообще похожие вкусы, сходные взгляды на жизнь. Хотя на первый взгляд они кажутся совсем разными! Но зато им никогда не бывает скучно вместе. И никогда не бывает плохо, когда они вдвоем или втроем, с Тони. И вообще они просто замечательная пара. Мэри уверяет, что даже внешне они смотрятся очень хорошо. Золотоволосый гигант с серо-голубыми глазами и хрупкая темноволосая женщина с глазами, напоминающими изумруды. Сочетание силы и нежности, уверенности в себе и трогательной беззащитности.

О чем ты размечталась, наивное, безрассудное создание? — подумала Кэтрин с внезапно нахлынувшей щемящей тоской. Да разве такая женщина нужна Джонатану Торпу? Жалкая неудачница, которая словно притягивает к себе неприятности! Да еще и мать-одиночка!

Стараясь отделаться от тягостных мыслей, Кэтрин задорно подмигнула своему отражению в зеркале и скользнула в роскошную постель. Будто бросилась в море с высокой скалы. И в тот же миг ее окутало ощущение неги и неземного блаженства. Кэтрин даже не заметила, как заснула.

Ее пробуждение оказалось удивительно сладким, совсем не похожим на то, к которому она привыкла дома, по звонку ненавистного будильника. У Кэтрин вдруг возникло ощущение, что она погрузилась в теплую ванную, наполненную ароматной водой. По всему ее телу струились теплые ручейки, вызывавшие чувственный отклик ее женского естества. Затем она с радостным удивлением почувствовала, как ее тело охватывает физическое возбуждение: чувство, совершенно не привычное для нее и потому особенно острое. Оно усиливалось с каждой минутой, заставляя Кэтрин томно постанывать и выгибаться на мягкой шелковистой постели.

Казалось, ее ласкает искусный и нежный любовник. Но ведь у нее не было любовника, поэтому такого просто не могло быть. Наверное, ее посетили чувственные грезы, как это иной раз случается с женщинами, долгое время живущими без мужчин. Не открывая глаз, чтобы не спугнуть волшебный сон, Кэтрин запретила себе о чем-то думать и полностью отдалась во власть охвативших ее прекрасных ощущений.

А они, эти ощущения, с каждой минутой становились все более и более сладкими… И вдруг сделались необычайно острыми, почти болезненными. То, что сейчас происходило с Кэтрин, было прекрасно и захватывающе. А затем ее тело начали сотрясать волны такого сильного наслаждения, что она заметалась по кровати, не сдерживая громких стонов, растворясь в этих пронзительно-сладостных ощущениях…

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Кэтрин пришла в себя. Глубоко вздохнув, она потянулась на постели и открыла глаза. И в ту же секунду почувствовала нестерпимое желание провалиться сквозь землю от охватившего ее смущения. Рядом с ней, приподнявшись на локте и небрежно поигрывая прядями ее волос, лежал Джонатан. Он смотрел на Кэтрин, нежно и выжидающе улыбаясь. В приглушенном свете ночника его обнаженное сильное, большое тело казалось отлитым из бронзы.

— Самый красивый мужчина из всех, кого мне когда-то приходилось видеть, даже на картинках в журнале «Плейбой», — подумала Кэтрин. И залилась краской по самые уши, осознав, что произнесла эти слова вслух.

Охваченная невероятным смущением, Кэтрин хотела отвернуться, но Джонатан не позволил ей сделать это.

— Ну что ты, глупышка, перестань, чего ты смутилась? — со смехом пробормотал он, успокаивающе потрепав ее по волосам. И, коварно улыбнувшись, добавил: — А все-таки это была отличная идея — не будить тебя, а застать врасплох. Иначе я бы, наверное, не услышал от тебя такого чудесного и искреннего комплимента. И не узнал бы, какая ты чувственная и отзывчивая…

— Перестань, Джонатан, — проворчала Кэтрин. — А не то я сейчас уйду.

— Ага, это кто же тебя отпустит? — весело парировал он. И, внезапно посерьезнев, с волнением посмотрел ей в глаза и спросил: — Скажи, дорогая, тебе было хотя бы немного хорошо сейчас?

— Было, — робко призналась Кэтрин. — И не просто «немного», а безумно хорошо. Вот уж никогда не думала, что могу испытывать такие сильные ощущения.

Глаза Джонатана изумленно расширились.

— Не думала? Да ведь ты просто создана для любви! Я еще не встречал женщины, которая бы так пылко реагировала на ласки. Честно говоря, в какой-то момент я даже подумал, что ты мне подыгрываешь.

— Подыгрываю?! — возмущенно вскричала Кэтрин. — Да ведь я даже не понимала, что все это происходит наяву, а не во сне!

— Я знаю. Я это уже понял. — Джонатан посмотрел на нее каким-то странным взглядом, а затем спросил: — Скажи откровенно, Кэтти… Ты что, в самом деле никогда прежде не испытывала таких ощущений? Никогда… никогда не переживала оргазм?

— А, так это и называется оргазмом? — спросила она. И снова залилась краской смущения.

— Ага, это самое, — с улыбкой подтвердил Джонатан. И взволнованно добавил: — Черт возьми, Кэтти, похоже, мне очень повезло, что ты все эти годы жила затворницей. Твоя чувственность осталась неразбуженной… Значит, у меня есть надежда, что все эти приятные ощущения ты будешь связывать исключительно со мной и не бросишь меня.

Кэтрин воззрилась на него изумленно.

— Бросить тебя? Ради всего святого, Джонатан, о чем ты? Да ведь нужно быть последней дурой, чтобы бросить такого мужчину! И вообще, боюсь, что ты заблуждаешься на мой счет. Я вовсе не такая горячая, какой тебе показалось. Наверное, это вышло как-то случайно, и в другой раз не повторится.

Джонатан лукаво прищурился.

— А вот это мы сейчас и проверим…

— О, Джонатан! — только и смогла вымолвить Кэтрин.

Он мягким рывком притянул ее к себе, и его жаркие губы приникли к ее приоткрытому от волнения рту. Поцелуй получился долгим и пьянящим, и вскоре Кэтрин с радостным изумлением почувствовала, как в ней снова поднимается желание. Ее охватил непередаваемый восторг, мысли и чувства смешались. Забыв обо всем на свете, Кэтрин полностью отдалась своим ощущениям, и волна опаляющей страсти подхватила ее и понесла в неведомые, волшебные дали…

Они уснули только под утро и встали с постели очень поздно. Кэтрин хотела ехать домой, но выяснилось, что, пока она спала, Джонатан успел связаться с Мэри по телефону и договориться, чтобы она и сегодня присмотрела за Тони.

— Она уверяла меня, что ей это совсем не в тягость, — оправдывался Джонатан под слегка недовольным взглядом Кэтрин. — И потом, — пустил он в ход самый веский аргумент, — Тони вовсе не так сильно нуждается в бдительной материнской опеке, как тебе кажется. Дай ему немного свободы. Пусть побегает на улице, поиграет с друзьями. Уверяю тебя, это гораздо лучше для семилетнего ребенка, чем сидеть дома, возле материнской юбки и смотреть телевизор.

— На все-то у тебя готов ответ, Джонатан Торп, — проворчала Кэтрин.

Но ее недовольство было скорее притворным, чем настоящим. Потому что на самом деле Кэтрин совсем не хотелось расставаться с Джонатаном. А также покидать его уютный, красивый дом. И не только сегодня, но и вообще никогда. Никогда! Никогда не уходить отсюда, никогда не разлучаться с Джонатаном больше, чем на то время, пока длится рабочий день. Вместе просыпаться, вместе завтракать, ужинать, ложиться в постель… Но Кэтрин старательно гнала от себя эти опасные мысли. Она слишком многого хочет от судьбы! А кто хочет слишком многого, тот может не получить вообще ничего. В этой печальной истине Кэтрин убедилась на собственном опыте. Впрочем, по отношению к ней судьба не отличалась щедростью: если чем-то и одаривала, то лишь неприятностями, болезнями и денежными затруднениями.

Вечером Джонатан в очередной раз удивил Кэтрин. Пока она нежилась в его роскошной ванне с джакузи, он приготовил праздничный ужин. Когда же Кэтрин вышла из ванной, Джонатан попросил ее подняться в спальню и надеть свое нарядное платье. Причем, его голос звучал необычайно торжественно и непривычно взволнованно. Да и вид у него был… какой-то странный. К тому же Джонатан оделся не совсем подходяще для обычного, рядового ужина в домашней обстановке. За то время, пока Кэтрин нежилась в воде, он успел сменить свой домашний халат на парадный светло-серый костюм и белоснежную рубашку.

Все эти обстоятельства страшно взволновали Кэтрин. Что он затеял? — мучительно билось у нее в голове, пока она одевалась, делала макияж и укладывала волосы. Однако Кэтрин усиленно старалась не дать своему воображению разойтись. За последние семь лет она так привыкла к потерям и поражениям, что сейчас просто не могла поверить в удачу.

Войдя в столовую, Кэтрин ошеломленно застыла на пороге. Комната утопала в цветах. Они, в хрустальных и фарфоровых вазах, стояли повсюду: на прямоугольном обеденном столе, покрытом белоснежной скатертью, на мраморной полке камина, на буфете красного дерева. Розы. Роскошные красные розы и белоснежные лилии. Их запахи сливались, образуя один неповторимо-прекрасный аромат. А еще, как заметила Кэтрин минуту спустя, в столовой не горело электрическое освещение. Только свечи. Десятки золотистых свечей в бронзовых подсвечниках.

— Джонатан! — изумленно воскликнула Кэтрин. — Что, ради всего святого, все это означает?!

— Обычный торжественный ужин, — с невозмутимой улыбкой пояснил он. — А что, разве нет повода? Ладно, садись за стол, иначе все остынет и мои кулинарные труды пойдут прахом.

— Ты еще и готовить умеешь? — растерянно промямлила Кэтрин, присаживаясь на стул.

— Ага. Только не понимаю, почему это открытие тебя расстроило? По-моему, ты должна радоваться.

Радоваться… Чему мне тут радоваться? — подумала Кэтрин и почувствовала, как у нее гулко застучало сердце. Нет, это, конечно, хорошо, когда мужчина умеет неплохо готовить, но… это качество скорее полезно иметь мужу, а не… Мысли Кэтрин путались, обгоняя одна другую. Ей вдруг стало жарко.

— За нас, — сказал Джонатан, поднимая наполненный рубиново-красным вином бокал. — За новую стадию наших отношений!

Выпив вина, Кэтрин почувствовала себя немного лучше и даже смогла поесть. А полакомиться здесь было чем. Джонатан приготовил тушеную курицу с картофелем и целых четыре салата: из свежих овощей, из тунца с орехами, лимоном и сливочным маслом, мясной и десертный салат из яблок и сыра.

— Интересно, когда ты успел все это наготовить? — озадаченно промолвила Кэтрин. — Нет, я, конечно, проторчала в ванной довольно долго, но ведь не три часа!

Джонатан хитро улыбнулся.

— Экая ты недогадливая, любовь моя! Разумеется, я бы не успел приготовить ужин за то время, что ты провела в ванной. Большую часть всего этого я сварганил еще утром, пока ты спала.

— О, Джонатан! — с волнением воскликнула Кэтрин. — Какой ты… — Она не договорила, потому что у нее внезапно перехватило дыхание.

Джонатан перегнулся через стол, взял ее за руку и посмотрел ей в глаза. Их взгляды встретились, и сердце Кэтрин отчаянно забилось. До нее наконец дошло, что означает вся эта торжественность. Но она все равно не могла до конца поверить, что не ошибается.

— Кэтрин, — проговорил Джонатан, чуть сжимая ее дрожащую руку, — я хочу сказать тебе кое-что очень важное. Но сначала ответь на пару вопросов, хорошо?

— Да, Джонатан, — чуть слышно выдохнула она.

— Ты веришь, что я тебя по-настоящему люблю, что ты для меня — не простое развлечение от скуки?

— Ох, Джонатан!

Кэтрин взволнованно прикусила губу. Верит ли она в это? Увы, ответа на столь непростой вопрос Кэтрин не знала. Она знала лишь то, что ей очень хотелось в это верить. Но как она могла полностью поверить в серьезность чувств, которые испытывает к ней Джонатан? Они были еще так мало знакомы… И менее суток назад стали любовниками! Откуда же она могла знать, не охладеет ли к ней Джонатан, когда она перестанет представлять для него загадку? Мужчины так непостоянны!

— Понятно. — Джонатан усмехнулся. — В таком случае ответь: а ты-то меня любишь? Только, умоляю тебя, Кэтти, давай без уверток! Дело слишком серьезное!

Кэтрин опустила глаза. Потом глубоко вздохнула, посмотрела на Джонатана несчастным взглядом и чуть слышно выдохнула:

— Да! Я думаю, что это так…

Из груди Джонатана вырвался облегченный вздох.

— Большего мне пока и не нужно. Потому что… — его голос пресекся от волнения, — потому что сам-то я твердо уверен, что люблю тебя. Но ведь такие вещи нужно доказывать не словами, а делами, не так ли? — Он немного помолчал, выразительно глядя ей в глаза. — Кэтти, дорогая моя, я прошу тебя выйти за меня замуж. Ты согласна, котенок?

Несмотря на то, что последние десять минут Кэтрин напряженно ждала этих слов, она растерялась. Нет, это невероятно. Не может быть, чтобы Джонатан говорил серьезно! Жениться на ней, женщине, которая не имеет ни состояния, ни нормальной профессии, которая даже не умеет готовить (яичница и спагетти не в счет). Да еще навязать себе обузу в виде непослушного семилетнего ребенка… Что могло подвигнуть Джонатана на этот рискованный шаг? Не может же он быть влюбленным в нее до потери сознания! И потом, они ведь уже стали близки. Тогда зачем ему жениться? Ведь он и так… может проводить с ней время. Ему, такому проницательному человеку, наверняка уже давно стало понятно, что она целиком и полностью находится под его влиянием и — что уж греха таить! — никуда от него не денется. Тогда почему он вдруг решил на ней жениться?

— Ну, что же ты, котенок? — В голосе Джонатана послышался ласковый упрек. — Почему ты молчишь? Тебе хочется меня немного помучить? Или… черт возьми, Кэтти! Неужели ты не хочешь?!

— Джонатан, я… Прости, но я никак не могу поверить, что ты говоришь серьезно.

— Не можешь поверить? Да я еще ни разу в жизни не был так серьезен! Ну? — чуть сердито повторил он. — Что же ты молчишь? Ты же только что сказала, что любишь меня!

— Это правда, Джонатан.

— Тогда в чем же дело? Я не устраиваю тебя в качестве законного мужа?

— Джонатан! — Кэтрин встала из-за стола и взволнованно заходила по комнате. — Нет, дело совсем не в этом. Просто… просто мне кажется, что это я — не совсем подходящая пара для тебя.

— Да? А ты не находишь, что мне видней? — Он порывисто вскочил на ноги и подошел к ней вплотную. — И вообще, скажу тебе откровенно: я ожидал от тебя совсем иной реакции. Я надеялся, что ты обрадуешься, бросишься мне на шею… Наверное, я слишком самонадеян. А может, просто неадекватно оцениваю свою личность.

Кэтрин судорожно стиснула руки. Честно говоря, она и сама не понимала, почему предложение Джонатана больше напугало ее, чем обрадовало. Может, потому, что все произошло так стремительно? Или…

— Джонатан, — сказала она, с трудом заставив себя посмотреть ему в глаза. — Нет, дорогой мой, как я уже говорила, дело совсем не в тебе. Проблема кроется во мне самой…

— Ты считаешь, что мы не слишком подходящая пара и что мне нужна не такая жена, как ты. Да, я уже слышал эту неубедительную чушь.

— Есть и еще одна причина.

— Неужели?

За ироничными нотками Кэтрин расслышала в его голосе неподдельную тревогу, и это заставило ее почувствовать себя виноватой. Джонатан совсем не заслуживал, чтобы его обижали! Но как объяснить ему причину своих колебаний? Ему, человеку, который привык действовать, а не обмусоливать ситуацию до бесконечности и предаваться сомнениям.

— Джонатан, дело в том, что я немного боюсь замужества, — пояснила она, неловко переступая с ноги на ногу. — Ты ведь знаешь, что я уже была замужем. И это не принесло мне ничего, кроме разочарований и боли.

— Я знаю. И очень сочувствую тебе. Но, прости, дорогая… при чем же здесь я? Разве я чем-то похож на него?

— Нет, что ты! Абсолютно нет. Просто… наверное, мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть к мысли о замужестве, настроиться на перемены. О господи, Джонатан! Наверное, это выглядит крайне глупо, но я… я до сих пор не могу прийти в себя. Мне кажется, что все это происходит не наяву, а во сне. Сначала прекрасная, волшебная ночь, замечательный ужин, а потом ты делаешь мне предложение. Я не понимаю, чем я заслужила…

Он взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Кэтти, бедная ты моя! — воскликнул он, сокрушенно покачивая головой. — Какая же трудная и беспросветная была у тебя жизнь! Неужели ты так привыкла к потерям и неудачам, что просто не можешь поверить в иной расклад? Не можешь поверить, что ты тоже имеешь право на счастье, на любовь? И, черт возьми, на то, чтобы иметь мужа, который будет заботиться о тебе и твоем ребенке, оберегать вас от всех невзгод!

Он высказал те самые мысли, которые крутились у Кэтрин в голове, и от этого она пришла в сильное волнение. У нее вдруг защипало в носу, а на глаза навернулись слезы. Не в силах совладать с собой, Кэтрин с жалобным всхлипом потянулась к Джонатану, и он тут же крепко прижал ее к себе.

— Все будет хорошо, родная, все будет хорошо! — шептал он, гладя ее плечи и осыпая поцелуями ее волосы. — Ведь я с тобой, котенок, я с тобой!

Когда она успокоилась, Джонатан усадил ее за стол, и они продолжили пиршество. О предложении руки и сердца Джонатан больше не заговаривал. Только поздно ночью, когда они, утомленные любовными играми, собрались спать, он с нарочитой небрежностью спросил:

— Боюсь показаться навязчивым, но я все-таки хотел бы узнать, сколько времени тебе понадобится на раздумье? Ну, ты понимаешь, о чем я, да?

— Ох, Джонатан, я даже не знаю… — начала было Кэтрин, но он оборвал ее нетерпеливо и безапелляционно:

— Неделя. Больше одной недели я ждать не намерен.

Кэтрин бросила на него встревоженный взгляд.

— А если я не дам ответа через неделю, что тогда?

— А как ты думаешь?

— Ты… ты меня бро… — Она не смогла договорить: настолько чудовищной ей показалась эта мысль.

Джонатан приподнялся на локте и посмотрел на нее с легким прищуром.

— Нет, — сказал он. — Я приму несколько иные меры. Например, поговорю с Тони.

— О, Джонатан, ты этого не сделаешь! — испуганно воскликнула Кэтрин. — Так будет нечестно, ты же прекрасно знаешь, что Тони всегда на твоей стороне.

— Я не знал, но теперь знаю, — с улыбкой сказал он. — И это меня очень радует. Ладно, спи. И помни: у тебя есть только одна неделя на размышление!