Неизбежное

ПЕРИОД ПОРОШЕНКО

После «евромайдана» и смещения с поста законного президента Виктора Януковича Верховная Рада назначила досрочные президентские выборы. Они состоялись уже 25 мая 2014 года. За две недели до этого в Донецкой и Луганской областях прошли референдумы о самоопределении, по итогам которых регионы объявили о своей «государственной самостоятельности». Украинские выборы президента здесь не проходили. В Крыму тоже: не признав «евромайдан», полуостров принял на референдуме решение выйти из состава Украины и войти в состав Российской Федерации. Эти референдумы Украина не признала.

В первом же туре президентских выборов победу одержал Петр Порошенко, которому предстояло решить целый клубок вопросов: Крым, Донбасс, вопросы отношений с Россией.

Из предвыборной программы Петра Порошенко 2014 года: «Граждане Украины не смогут чувствовать себя в безопасности, пока мы не урегулируем наши отношения с Россией. Использую в полной мере весь свой дипломатический талант и политический опыт, чтобы обеспечить деэскалацию конфликта, избежать войны и сохранить мир, найти приемлемые способы сотрудничества с Россией, прежде всего экономические — но с учетом необратимости нашего европейского выбора и территориальной целостности Украины».

В период избирательной кампании и сразу после нее Порошенко производил впечатление адекватного политика, которому можно не верить, но все же полагаться на его здравый смысл.

Впечатление было связано с особенностями его политической и деловой биографии. Порошенко был министром экономического развития и торговли в правительстве Януковича, руководил шоколадным концерном «Рошен», чьи производства находились, в том числе, в России: само название «Рошен» было образовано из его фамилии, без первых и последних двух букв.

Считалось, что Порошенко должен ясно понимать: именно мир, а не война позволит ему сохранить и приумножить собственное богатство. Увы, украинское общество в выборе президента ошиблось, уже не в первый раз и еще не в последний.

Вначале все представлялось иначе.

На инаугурации Порошенко даже часть речи произнес по-русски, публично пообещал приехать на Донбасс «с миром, с проектом децентрализации власти, с гарантией свободного использования в регионе русского языка, с твердым намерением не делить украинцев на правильных и неправильных».

В интервью французской газете «Le Figaro» он повторил: «Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что никогда нам не удастся вернуть Донецкую и Луганскую область путем военных действий. Нам следует вести там борьбу за умы и сердца людей».

Впечатление «нормальности» Порошенко тянулось совсем недолго, до середины лета 2014 года.

Пока Порошенко рассуждал о решении вопроса с Юго-Востоком, Донбасс настойчиво требовал от Киева сесть за стол переговоров и, в общем, просил немного — расширить права на самоуправление. В рамках Закона о децентрализации это можно было организовать.

Ситуация не выглядела обреченной: представители Киева ездили на Донбасс, представители Донбасса — в Киев. Шли разные встречи, но окончательное решение упиралось в волю Порошенко.

«Сейчас об этом никто нигде ничего не говорит. А тогда, между инаугурацией Порошенко и сбитым в луганском аэропорту Ил-76 с украинскими десантниками на борту, было и время, и возможность перевести конфликт из вооруженного столкновения за стол переговоров. Но никто не собирался включать заднюю и общаться с террористами, хотя тогда с госучреждений на Донбассе никто еще не срывал украинские флаги. После 14 июня, когда мы сразу потеряли 54 бойца (49 десантников под Луганском и пять погранцов на мосту в Мариуполе), любые переговоры стали в принципе невозможны — пролилась кровь и позаливала всем глаза и разум», — вспоминал общественный активист, волонтер и спортсмен Алексей Мочанов.

Если верить Мочанову, «окно возможностей» для достижения договоренностей между Киевом и Донецком с Луганском получалось минимальным: между инаугурацией Порошенко и крушением военно-транспортного самолета Ил-76 с украинскими военными прошла всего неделя.

Но это упрощение ситуации, ведь тогда за президентом Порошенко стояла не только возможность диктовать событиям собственную политическую динамику, но и мощная поддержка общества, которое не верило, что конфликт между Киевом и Донецком — Луганском «всерьез и надолго», и было готово принимать разные варианты компромисса, лишь бы избежать большой войны.

«Окно возможностей» было длиннее, но едва ли больше пары месяцев.

Что мог сделать Порошенко?

К примеру, мог последовать совету к тому времени уже бывшего советника президента США по национальной безопасности Збигнева Бжезинского, которого сложно упрекнуть в излишней симпатии к России.

Бжезинский считал, что Украину спасет от России «финская схема», при которой независимая и территориально целостная Украина будет вести нейтральную внешнюю политику, как, например, Финляндия.

«Такая политика включает формирование добрососедских отношений с широкомасштабными экономическими отношениями с Россией и ЕС; воздержание от входа в военный союз, который Москва расценивает, как враждебный для себя, но который бы расширял ее привязанность к Европе», — считал Бжезинский.

При желании Порошенко вполне мог, прикрываясь мнением Бжезинского, провести в Киеве международную конференцию, вполне возможно, при участии того же Бжезинского, и поставить вопрос о «финляндизации» Украины (в тогдашнем значении этого слова).

Еще Порошенко мог обыграть инициативу, идущую «снизу». В октябре 2014 года бойцы восьмой афганской сотни из пятой роты украинского батальона «Днепр» и один из лидеров вооруженных формирований Луганской народной республики вышли друг с другом на связь по скайпу и обсудили темы геополитики, влияния «третьей силы», которая срывает договоренности о перемирии, поговорили о бесчеловечном отношении к пленным с обеих сторон и о шагах выхода из кризиса.

Порошенко мог сказать: смотрите, инициатива «снизу», от «полевых командиров», и власть должна на это реагировать.

Но не захотел.

По словам политика Нестора Шуфрича, Порошенко «решил зачистить Донбасс военным путем». Кажется, его убедили, что можно провести победный блицкриг, и он в это поверил.

Шуфрич назвал главным виновником большой войны на Донбассе начальника службы Госохраны Валерия Гелетея, который весной — летом 2014 года занимал должность главы Минобороны Украины.

«У Порошенко были все карты в руках, он мог тогда реализовать мир, но он решил реализовать блицкриг, он думал, что победит, этот тупой Гелетей его в этом убедил, — говорил Шуфрич, — да, Гелетей — это тупое животное, которое убедило Порошенко в 2014 году воевать. И вот последствия, которые мы все испытываем».

Если верить Шуфричу, Порошенко поддался влиянию и решил примерить на себя образ «великого стратега», войти в историю украинским де Голлем.

Гелетей в самом деле славился небольшим умом. К примеру, утверждал, что Россия применяет против украинских военных тактическое ядерное оружие.

Блицкриг не удался. В феврале 2015 года украинские войска угодили в «котел» в городе Дебальцево, и Порошенко пошел на переговоры и Минские соглашения.

Минские соглашения подразумевали прекращение огня с обеих сторон, запуск переговорного процесса и возвращение Донбасса в состав Украины на правах автономии, чтобы страна стала федерацией по образцу России. Еще Донбасс просил обеспечить статус русского языка в Донбасском регионе, как второго государственного. Только и всего.

Но Минские соглашения Украина выполнять не стала. Для Запада они с самого начала были фикцией, и следующая указаниям Запада Украина договоренности проигнорировала, оставив их пустыми декларациями.

В 2022 году экс-канцлер Германии Ангела Меркель в интервью газете «Die Zeit» призналась, что Минским соглашениям на Западе отводили роль заморозки конфликта, которая была нужна, чтобы дать Украине время накопить силы. Мнение Меркель подтвердил еще один участник минских переговоров, тогдашний президент Франции Франсуа Олланд. По его словам, Минские договоренности дали Украине необходимое время для укрепления вооруженных сил и на время остановили «наступление россиян».

Наконец, и сам Порошенко в 2022 году рассказал, что Минские соглашения дали Украине восемь лет для строительства «армии, экономики и глобальной проукраинской антипутинской коалиции».

Порошенко подписал Минские соглашения и, чтобы их не выполнять, блефовал и выкручивался.

Выполнение воли западных покровителей означало для него отказ не только от Минских соглашений, но и от любых переговоров с Москвой и Донбассом, в ходе которых он мог бы укрепить суверенитет Украины и ее независимость от Запада.

Но «коготок уже увяз».

У Порошенко остался один путь — безальтернативный курс на построение из Украины анти-России и подготовку Украины к большой войне с Россией.

Порошенко сделал это с особым цинизмом.

В обращении к жителям Донбасса от 2014 года он рассказывал, что это «трудолюбивые и мирные люди», к которым он чувствует «симпатию, любовь и уважение». «Их безопасность является нашим главным приоритетом.» — добавлял он.

Слова про «трудолюбивых и мирных людей» — цинизм высшей пробы.

Невозможно спокойно относиться к тому, кто говорит о «трудолюбивых и мирных людях» в то самое время, когда идет их убивать.

Порошенко кроме запуска «блицкрига» подписал указ по фактической экономической блокаде отколовшихся территорий Донбасса, или, как называли на Украине, ОРДЛО (отдельных районов Донецкой и Луганской областей).

«У нас работа будет — у них нет, у нас пенсии будут — у них нет, у нас забота о детях, пенсионерах будет — у них нет, у нас дети пойдут в школы и детские сады — у них они будут сидеть в подвалах. Потому что они ничего не умеют делать. Так и именно так мы выиграем эту войну», — пояснял свое решение Порошенко уже в ноябре 2014 года.

Это политика не просто территориальной сегрегации населения, а полноценный апартеид.

Чтобы подстраховаться от возможной негативной реакции западного общества, Порошенко поручил МИД и Минюсту проинформировать Генерального секретаря Совета Европы о принятых мерах, которые хотя и «отступают от международных обязательств страны в области прав человека и свобод, но необходимы в связи с имеющейся опасностью для украинской нации».

Например, лишение пенсий и социальных выплат граждан Украины, проживающих на неподконтрольных Киеву территориях Донецкой и Луганской областей.

Конвенция ООН знает такое нарушение и называет его социальным геноцидом: предумышленным созданием для какой-либо группы людей таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное их уничтожение.

Порошенко лишил жителей Юго-Востока избирательных прав.

В конституции указано, что на Украине «признается и гарантируется местное самоуправление». Так и было везде, кроме Донбасса. Местное самоуправление Киев считал неважным и не проводил местные выборы, прикрываясь вопросами безопасности избирателей. Выборов органов местного самоуправления не было даже в подконтрольных украинским властям населенных пунктах Донбасса, а это 91 населенный пункт в Донецкой и 31 — в Луганской областях. При этом выборы в Парламент и президентские выборы там проводились, как и на всей территории Украины: и в 2014, и в 2019 годах. Они почему-то считались безопасными. Только в случае местных выборов мешала мифическая забота о безопасности избирателей.

При Порошенко была задействована вся мощь государственной пропаганды для укоренения стереотипа, что на юго-востоке Украины живут запуганные и закомплексованные «ватники» без стабильных политических и религиозных убеждений, «оболваненные российской пропагандой», которых можно и нужно «нагнуть» и «прогнуть».

Идея была не новая. Первый раз политтехнологи изобразили жителей Донбасса недалеким тупым «быдлом» еще во время «оранжевой революции», когда в Киев стянулись политически заряженные жители сельских районов Западной Украины. На домах, прилегающих к палаточному городку митингующих, тогда развесили объявления «Не ссы в подъезде — ты же не донецкий».

Киевский журналист Андрей Манчук вспоминал об этом: «В те дни я много раз слышал шуточку о «подъездах». Ее с удовольствием повторяли мои знакомые. Они вполне искренне считали «донецких» пассивным покорным «быдлом», полудикими орками подземного украинского Мордора, противопоставляя их «граждански сознательному» и «свободолюбивому» населению других регионов».

А летом 2013 года по Киеву ходили симпатичные девочки и мальчики в белых футболках с рисунком кулака, сжимавшего хвост пойманной крысы, и лозунгом «Гэть (прочь) донецких!» Особый колорит кампании заключался в том, что ее проводила Европейская партия Украины.

При Порошенко жители Донбасса в глазах киевлян и западных украинцев стали подлинными нелюдями. Премьер-министр Украины Арсений Яценюк на официальной интернет-странице правительства так и называл их — «недочеловеками» (subhumans).

Юлия Тимошенко считала, что Донбасс надо обнести колючей проволокой.

Известный украинский журналист Богдан Буткевич называл главной проблемой Донбасса тот факт, что там живет «дикое количество абсолютно ненужных людей». По его подсчетам, их примерно полтора миллиона. Буткевич полагал, что рецепт решения проблемы прост: «Есть определенная категория людей, которых надо просто убить».

Активист «Правого сектора» Елена Белозерская однажды решила нужным уточнить, что массовые репрессии против донбасских «ватников» не нужны, хотя это и «непопулярная мысль». Она говорила: достаточно сделать так, «чтобы они боялись». «Должны ходить абсолютно дикие, нереальные слухи такого типа, что люди, на которых донесли, что у них дома георгиевская лента, исчезают бесследно, что существуют какие-то летучие отряды карателей — все, что угодно. Штука в том, что когда они боятся — они уважают», — говорила Белозерская.

При Порошенко даже назначенные им на Юго-Восток региональные руководители едва ли не соревновались в оскорблении жителей вверенных им регионов.

27 июля 2015 года глава Донецкой областной военно-гражданской администрации Жебривский говорил, что у людей здесь «вместо мозгов вата». «Им промыли мозги рашистской пропагандой полностью», — пояснял он происхождение «ваты».

Порошенко не решился бы столь нагло нарушать гражданские права, если бы не был уверен: Запад все это пропустит мимо внимания.

В самом деле, уже на первые «урезанные», без юго-восточных голосов, парламентские выборы 2014 года министр иностранных дел Великобритании Дэвид Лиддингтон откликнулся дифирамбами и назвал их «красноречивым примером демократических процессов».

Глава Европейского парламента Мартин Шульц назвал их «упорядоченными, справедливыми и плюралистическими».

Президент США Барак Обама тоже выразил правительству Украины благодарность за отличное проведение избирательной кампании. И добавил, что США не признают никаких выборов, которые «сепаратистские районы» проведут без участия Киева.

Получается, демократичными посчитали, например, зенитки и минометы добровольческого батальона «Днепр-1» перед 59-й окружной избирательной комиссией в поселке Великая Новоселка Донецкой области. Солдаты батальона силой забрали с избирательных участков официальных наблюдателей от оппозиции, подложили им в сумки гранаты и обвинили в подготовке теракта.

На другом участке в Донецкой области несколько человек с автоматами, с опознавательными знаками «Батальон «Донбасс» выгнали всех членов комиссии и наблюдателей из помещения и вбросили множество бюллетеней в урны. Результаты участка Киев признал действительными…

До 2019 года Порошенко иногда все же надевал маску «миротворца».

После парламентских выборов 2019 года окончательно отбросил ее в сторону и с утроенной силой занялся строительством из остатков Украины анти-России.

Статья 15 конституции Украины гласит: «Общественная жизнь в Украине основывается на принципах политического, экономического и идеологического многообразия. Ни одна идеология не может признаваться государством как обязательная».

Но Порошенко занимался именно искоренением «неправильной» идеологии.

Март 2015 года был отмечен четырьмя «декоммунизационными» законами, а в апреле Порошенко подписал закон «О правовом статусе и чествовании памяти борцов за независимость Украины в ХХ веке», который объяснял, кто в независимой Украине считается героем и кто не считается. Там все герои сплошь националисты.

Понятно, что анти-России были нужны «фальшивые ценности», и Порошенко безразлично относился к тому, как воспримут его «декоммунизацию» на отколовшемся юго-востоке.

В вопросе голодомора Порошенко не только продолжил, но и существенно усилил заложенную при Ющенко антироссийскую интерпретацию. Он призвал Россию «хотя бы» покаяться за голодомор: «Хотелось бы, чтобы пусть не мы, — но лучше, чтобы мы, — а наши дети дождались невероятного: чтобы и в России произошли такие изменения, при которых новая российская элита тоже признала бы голодомор геноцидом. Или хотя бы покаялась за него».

Он пояснил: если Россия считает себя преемником Советского Союза, то должна отвечать за преступления этого государства: «Россия взяла на себя не только активы Советского Союза, но и ответственность за преступления советского режима».

Это принципиально новый поворот в антироссийской интерпретации голодомора: от России впервые прямо потребовали признать ответственность за гибель миллионов украинцев.

В 2018 году Порошенко добавил, что такое преступление, как голодомор, не имеет срока давности.

Таким образом, он не просто сместил акценты с действий коммунистической власти на Россию как государство. Задолго до 24 февраля 2022 года Порошенко поставил вопрос об ответственности России перед Украиной, а отсюда полшага до требований компенсации.

При Порошенко особую активность развил Украинский институт национальной памяти, директором которого в 2014 году был Владимир Вятрович — он и стал идеологом националистического курса Порошенко.

24 марта 2015 года Порошенко подписал указ о праздновании 70-й годовщины «Победы над нацизмом в Европе и 70-й годовщины завершения Второй мировой войны». Указ утверждал в том числе усиление заботы об участниках украинского освободительного движения. Был назначен особый государственный праздник — День памяти и примирения, который должен отмечаться 8 мая.

Вместо Великой Отечественной стала Вторая мировая. А наравне с ветеранами, победившими нацизм, стали чествовать бандеровцев — под лозунгом примирения.

В 2017 году Верховная Рада приняла закон о внесении изменений, предполагающих везде вместо названия «Великая Отечественная» использовать «Вторая мировая».

Помните? «Мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить».

При Порошенко внешнее управление Украиной приобрело на удивление уродливый и всеобъемлющий характер.

Со стороны это смотрелось так, словно кто-то предельно циничный вознамерился поставить над Украиной чудовищный эксперимент на выживание, на терпение при нагибании и при уничтожении собственного достоинства.

Внешнее управление при Порошенко выразилось во всем, в том числе в кадровой политике.

После победы Порошенко на выборах было понятно, что его окружением станут либо люди, с которыми он привык заниматься коррупцией, либо американцы навяжут ему своих управляемых из-за океана персонажей. Из двух зол Порошенко выбрал оба.

Он притащил с собой во власть бизнес-партнеров разных лет (И. Кононенко, О. Свинарчука (Гладковского), Ю. Косюка, Б. Ложкина, Ю. Стеця) и в то же время обратился к американцам с просьбой помочь кадрами.

Администрация Порошенко беззастенчиво пошла в международную консалтинговую компанию WE Partners с заказом на список потенциальных министров. В WE Partners рассказывали, что подбирали кандидатов не только на Украине, но и за границей, где искали «менеджеров украинского происхождения, которые построили успешную карьеру за рубежом, особенно из Канады и США, где украинская диаспора традиционно большая, а также из Великобритании».

Иными словами, Порошенко стал первым президентом, кто не погнушался лично и публично просить Запад о внешнем управлении.

В Киев десантировали целую толпу высших чиновников: граждан США Наталию Яресько (министр финансов), Энтони Тетера («Укроборонпром»), Ульяну Супрун (и.о. министра здравоохранения), граждан Польши Славомира Новака («Укравтодор») и Войцеха Балчуна («Украинские железные дороги»), граждан Грузии Гизо Углаву (первый замдиректора Национального антикоррупционного бюро Украины), Александра Квиташвили (министр здравоохранения), Хатию Деканоидзе (глава Национальной полиции), Эку Згуладзе (первый заместитель министра внутренних дел) плюс Михаила Саакашвили со всеми приближенными к нему лицами.

Запад взял под плотный контроль украинское правительство, спецслужбы, армию.

Интересно, о какой независимости здесь можно говорить?

С таким окружением Порошенко приходилось выполнять все прихоти заокеанских «партнеров».

Самый известный факт связан с генпрокурором Украины Виктором Шокиным, который где-то перешел дорогу интересам Запада.

В 2018 году тогда еще вице-президент США Джо Байден рассказал такую историю: в Киеве он потребовал уволить генпрокурора Шокина, а когда это не сделали, заявил, что обещанный миллиард долларов кредитных гарантий Украина не получит. Когда с ним стали спорить Порошенко и премьер Яценюк, Байден отрезал: «Я уезжаю через шесть часов, и, если ваш генпрокурор не будет уволен к тому времени, вы не получите денег. И этот сукин сын был уволен. На его место поставили того, кому на то время доверяли», — вспоминал Байден.

Множество других фактов внешнего управления обнародовал на пресс-конференциях народный депутат Украины Андрей Деркач, которому достались записи разговоров Порошенко с вице-президентом США Байденом и госсекретарем Керри.

Все они четко показывают: при Порошенко американцы завершили установление контроля над всеми ключевыми сферами государственной и общественной жизни Украины.

Порой это принимало анекдотичные формы. Например, когда заместитель председателя парламентской фракции БПП, друг и бизнес-партнер Порошенко Игорь Кононенко рассказал журналистам, что назначение нового руководителя Службы внешней разведки «уже согласовали с американцами и англичанами». «Это необходимо согласовывать с союзниками», — удивил он всех. Так и хотелось уточнить, согласовывает ли Британия и США назначения в ЦРУ и МІ-6 с Петром Порошенко?

В угоду США Порошенко подписал закон со скучным названием «О Высшем антикоррупционном суде». Закон требовали американцы, получившие с его помощью контроль по отбору специалистов в этот суд, что позволяло им «держать на крючке» практически любого госслужащего Украины.

За это американцы, как обычно, пообещали продолжение финансирования Украины через МВФ.

В 2018 году под контроль США попала и Центральная избирательная комиссия. По словам ее бывшего председателя Михаила Охендовского, из США прибыл уполномоченный человек, который встретился с руководством Верховной Рады и провел с ними «содержательную» беседу, указав: если не заменят состав центризбиркома, США никакие украинские выборы больше не признают. Руководство, разумеется, сменили.

Война на Донбассе затянулась на годы. Минские соглашения оставались нереализованными. Все это время Украина занималась усилением и модернизацией армии. А Порошенко озвучил идейную «триаду» для страны: «Армія! Мова! Вїра!» (Армия! Язык! Вера! — ред.).

Армия — на первом месте.

Про ее значение говорил один из людей Порошенко, Юрий Луценко. Он объяснял, что надо подготовиться к тому, чтобы снести Донбасс одним махом, когда придет время.

«Взять Донецк и Луганск ура-патриотическим штурмом, наверное, можно. Но уличные бои унесут десятки тысяч жизней лучших из нас. А еще это приведет к полному коллапсу и так едва живой экономики. Разумнее сделать это другим методом и тогда, когда у нас будет более сильная армия и экономика. Примером может служить Хорватия. После взятия Югославской армией Вуковара, где героически пали тысячи защитников независимости, хорваты вынуждены были согласиться на существование Сербской страны. Три года они не просто терпели, а строили экономику и армию. А затем в течение часов танковой атакой смели сепаратистов со своей земли».

Побеждать в экономической и военной гонке планировалось за счет иностранцев, конечно.

«Для победы в этом соревновании нам нужно провести радикальные реформы, решительную борьбу с коррупцией и получить новый План Маршалла от Запада. 5–7 многомиллиардных инвестиций США, Германии, Китая или Франции станут лучшей гарантией нашей победы над совдепом Лугандона», — говорил Луценко.

Как показало дальнейшее развитие событий, именно такой точки зрения, ничего общего не имеющей с Минскими соглашениями, придерживался и Запад.