Неизвестный геноцид: Преступления украинских националистов на юго-восточном пограничье Польши 1939-1946

Петр Зайонц Окружная Комиссия преследования преступлений против польского народа в Люблине Информация относительно уголовно-правовой оценки событий на территории бывшего Волынского воеводства в 1939–1945 гг. с опорой на выводы следствия Окружной комиссии преследования преступлений против польского народа в Люблине

Окружной комиссией преследования преступлений против польского народа в Люблине проводится следствие по делу о геноциде, совершенном на территории Волынского воеводства в 1939–1945 гг. украинскими националистами, в частности по делу об убийстве нескольких десятков тысяч мужчин, женщин и детей польской национальности, а также причинению физического и психического вреда представителям вышеозначенной национальной общности, уничтожении или краже их имущества и применении иных репрессивных мер и действий, унижающих человеческое достоинство, с целью создания условий, грозивших им биологическим уничтожением либо вынуждавших их покидать места своего проживания и бежать с территории Волынского воеводства, т. е. о преступлениях, предусмотренных статьями 118 (параграф 1 и 2) Закона от 06 июня 1997 года — Уголовный Кодекс (Dz. U. Nr 88, пкт. 553 с поздн. изменениями) в связи со статьей 3 Закона от 18 декабря 1998 года «Об Институте Национальной Памяти» — Комиссии преследования преступлений против польского народа. (Текст — DZ.U. от 2007 г. № 63 пкт. 424 с поздн. изменениями).

Уголовное преследование по данному делу было возбуждено бывшей Окружной комиссией расследования преступлений против польского народа в Люблине в силу постановления от 12 августа 1991 года. В постановлении о возбуждении следствия, при определении его объекта было указано, что следствие касается физического уничтожения в 1939–1945 гг. на территории Волынского воеводства украинскими националистами нескольких десятков тысяч мужчин, женщин и детей польской национальности.

Для расследования преступлений против общечеловеческих ценностей (включая преступления против мира и человечности как права на жизнь личности и социальных групп), Польша приняла обязательства в рамках различных международных соглашений, и выполняет свои обязательства, применяя нормы, предусмотренные внутренним законодательством Польши. Однако это породило ряд юридических недоговоренностей. До вступления в жизнь действующего в настоящий момент Уголовного Кодекса преступления, расследуемые согласно нормам международного права, не рассматривались в рамках единого законодательного акта. Подобное некомпетентное состояние законодательства приводило к попыткам введения в очередных проектах Уголовного Кодекса новых регулирующих актов. Ряд неизвестных до сих пор специфических типов преступлений, описанных в рамках договоров, обязательства по которым Польша приняла на себя после их подписания, были включены в Уголовный Кодекс только в редакции от 6 июня 1997 года. В результате, 27 ноября 2000 года, в момент возбуждения уголовного дела, неизбежным стало противоречие между фактическими выводами следствия и изменившимся юридическим статусом, охватывающим действия, описанные в международных договорах, которые еще не имели своего нормативного эквивалента во внутренней системе польского уголовного права. Необходимость новой интерпретации с юридической точки зрения «волынских событий» следовала, помимо прочего, из того факта, что до 1997 года в польском уголовном законодательстве не выделялось отдельного типа преступлений, отвечающих определению Конвенции о геноциде.

Основанием для возбуждения уголовного преследования послужил опубликованный в 1990 году в работе Юзефа Туровского и Владислава Семашко обзор «Преступления украинских националистов, совершенные против польского населения на Волыни в 1939–1945 гг.», подготовленный Главной комиссией расследования гитлеровских преступлений в Польше и Обществом солдат 27-й Волынской дивизии Армии Крайовой статьи; 134 анкеты, собранные в 1968–1969 гг. Окружной комиссией расследования гитлеровских преступлений во Вроцлаве, на основании актов «СМ» городских судов, касавшихся установления обстоятельств смерти польских граждан в годы войны на территории воеводства, а также обращение Товарищества семей жертв украинских националистов во Вроцлаве «Миссия объединения и покаяния» от 22 января 1991 года, касавшееся преступлений, совершенных украинскими националистами против населения польского пограничья.

Доказательный материал, собранный в рамках уголовного дела до 2000 года, сделал возможным принять в ходе следствия три основные следственные версии, которые должны были быть подтверждены в ходе установления новых обстоятельств.

Согласно первой версии, антипольские акции, имевшие целью физическое уничтожение (ликвидацию) польского населения на территории Волыни, были запланированы и разработаны политическими и военными руководителями ОУН-УПА, и выполнены подчинявшимися им вооруженными формированиями и группами украинской самообороны, а также сагитированными с этой целью украинскими крестьянами. Массовые убийства и истребления гражданского населения на Волыни были предприняты с целью уничтожения поляков как национальной группы. Организация убийств, ход истребительных операций, их масштабы, территориальный охват, а также цели и мотивы, которые определяли эти действия, позволили сформулировать тезис о том, что на территории Волыни в 1939–1945 гг. происходил геноцид.

Вторая следственная версия предполагала, что руководство ОУН-УПА стремилось очистить территории Волыни, которые считало этнически украинскими землями, от польского элемента, который мог представлять собой преграду к созданию независимой Украины (в том числе подразумевалось, что после окончания войны на этих территориях может быть проведен плебесцит, согласно которому определится принадлежность Волыни к Украине либо к Польше), и с этой целью предприняло действия, призванные вынудить польское население покинуть эти территории. В свою очередь, физического уничтожения поляков не предусматривалось. Случаи массовой резни, которые, без сомнения, происходили, не планировались, не направлялись и не приветствовались руководителями ОУН-УПА, а развитие событий вышло из-под их контроля.

Согласно третьей следственной версии, массовые истребления польского населения на Волыни стали следствием частной инициативы командиров отдельных отрядов, чьи действия не были согласованы с руководством ОУН-УПА и были направлены против отрядов польской самообороны, которые, как считалось, представляли угрозу для украинских националистов, либо эти действия носили характер мести за подобные акции с польской стороны, и были реализацией так называемой соседской мести. Согласно этой версии, антипольские действия упали на благодатную почву межнациональной неприязни и стали предлогом для украинского населения, прежде всего в деревенских районах, чтобы отомстить за причиненные или вымышленные обиды, которые они терпели от поляков или польского государства. Эта неприязнь уходила корнями еще в межвоенный период. Предполагалось также, что эти убийства позволят воспользоваться тяжелым положением населения польского пограничья, лишенного защиты со стороны польского государства, завладеть его имуществом, присвоить земли под обработку, то есть в общем обогатиться.

Две первые версии предполагали то, что руководство ОУН-УПА опиралось в своих действиях на идею создания независимого украинского государства с идеологическим обоснованием его единой национальной структуры. Третья версия в большей степени исходила из предположения, что на территории Волыни произошло известное уже из прошлого восстание украинских крестьянских масс по типу жакерии, направленное против «польских панов», чтобы отплатить за причиненный ранее вред, на фоне национальной и социальной розни.

В объем собранной до настоящего момента доказательной базы входят показания более 1000 свидетелей (их список постоянно пополняется); доказательства, подтвержденные документами архивного характера; доказательства, полученные в ходе ознакомления с уголовными делами, которые велись после войны против бывших членов УПА; материалы и фотографии, полученные от опрашиваемых свидетелей; документы, собранные товариществами и организациями, объединяющими пострадавших и ветеранов войны; заключения экспертов разных специальностей; результаты экспертизы боеприпасов; и, наконец, материалы, полученные в ходе оказанной международной юридической помощи.

Заключения следствия, принимающие во внимание также исторические исследования, позволяют в большой мере реконструировать ход событий на территории тогдашнего Волынского воеводства в 1939–1945 гг.

Польско-украинский конфликт разразился не в 1943 году. Он существовал в течение всего периода Второй Речи Посполитой на фоне спора о ее границах. Часть украинских политических деятелей хотела создать независимое государство, в состав которого входили также земли, остававшиеся в границах Польши. Польские политики не сумели выработать однозначной позиции по этому вопросу, и тем самым проводить успешную политику с целью решения этой проблемы. Это вызвало развитие украинских националистических организаций, прежде всего возникшей в 1929 году Организации Украинских Националистов, которая стремилась к созданию независимого единого украинского государства путем жестокой вооруженной борьбы. Падение Польши, а затем нападение немцев на СССР, привели к принятию украинцами концепции создания независимой Украины как государства, занимающего все земли, населенные украинцами.

Идеологически Организация Украинских Националистов опиралась на итальянский фашизм и немецкий нацизм. Однако она подчеркивала, что является новым, специфическим общественным движением, не похожим ни на что другое. Принципы и основные черты этого национализма — это его всесторонность и исключительность (тотализм), которые проявлялись в том, что национализм действует на всех украинских землях, во всех слоях украинского народа, во всех областях жизни, и требует «нового человека». Борьба идет за: 1. Украинское государство. 2. Особый украинский общественный строй.

3. Всестороннее развитие украинской жизни. 4. Господствующую позицию Украины среди иных народов. 5. Новый тип украинца. Империалистические стремления ОУН проявлялись в концепции создания Украины, занимающей все этнографически украинские земли. Политика внутри организации опиралась на поддержание чисто националистической линии и борьбу с любыми уклонами.

Скорее всего, решение об устранении (уничтожении) поляков было принято на Третьей конференции ОУН в феврале 1943 года. Однако, оказалось невозможным найти ни одного документа или получить другие доказательства, однозначно указывающие, что в ходе конференции было принято некое обязательное решение относительно судьбы поляков, и даже о начале на Волыни партизанских действий. Один из участников конференции, Михайло Степняк, 25 августа 1944 года, в ходе проводившегося против него следствия, рассказал, что во время Третьей конференции ОУН обсуждалась практическая деятельность УПА под командованием «Клима Савура», проводившего массовые истребления польского населения, а также о роли УПА в создании «Независимого украинского государства». Действия, совершенного Климом Савуром против поляков, оправдывали в том числе «Галына» и Роман Шухевич, критиковали М. Степняк, Микола Лебедь и Максим Рубан. Степняк показал, что в связи с тем, что в защиту Клима Савура выступало практически все бюро Руководства, Великий Сбор согласился с его деятельностью, хотя в официальных постановлениях Конгресса это не было отражено. Другой член ОУН, Збигнев Каминський, в сообщении, составленном 26 февраля 1958 года для органов безопасности ПНР относительно службы безопасности ОУН, заявил, что наиболее позорным приказом в СБ был приказ № 1, отданный исполняющим обязанности проводника ОУН-Б (в период от 3 до 4 Великого Сбора ОУН) и референтом СБ Миколой Лебедем. Этот приказ касался проведения массовых ликвидаций польского населения, находившегося на территории Западной Украины. В несколько более поздний период, т. е. в конце 1943 года, действие этого приказа было расширено на остальные отряды УПА. З. Каминський заявил, что, из-за нехватки данных, он не может более подробно описать последствия принятия этого решения, но его жертвами стало «множество лиц польской национальности». Этот приказ, основанный на крайнем шовинизме, должен был, по мнению автора сообщения, стать реваншистской акцией в ответ на политику польского санаци-онного правительства. Следует подчеркнуть, что упомянутый приказ не удалось обнаружить ни в архивах ИНП, ни в архиве Службы Безопасности Украины. Тем не менее, З. Каминський оценивался функционерами Комитета Общественной Безопасности, как чрезвычайно достоверный источник, а предоставляемые им данные, как отвечающие действительности. Он оказался настолько ценным источником информации, что вынесенный ему смертный приговор был заменен на пожизненное заключение.

Трудности, связанные с обнаружением документов, содержащих решение об уничтожении поляков, могут быть следствием очевидного факта придания им секретного характера. Юрий Стельмащук, будучи допрошен 28 февраля 1945 года офицером НКВД, показал, что в июне 1943 года представитель Центрального Провода ОУН Клим Савур устно передал ему секретную директиву Центрального Провода ОУН о повсеместном физическом уничтожении всего польского населения, пребывающего на территориях западных областей Украины. Доказательный материал, собранный следствием, указывает, в свою очередь, на существование отчетов и рапортов командиров отрядов Украинской Повстанческой Армии, направленных руководству высшего звена, в которых указывалось, какие польские деревни ликвидированы и сколько поляков было убито. В связи с этим напрашивается простой и логичный вывод, что предпринятые УПА вооруженные действия против польского населения были следствием исполнения отданных приказов, в противном случае они встретили бы резкую реакцию высших командиров. Также и массовый характер убийств исключает вероятность того, что руководство УПА на Волыни не отдавало себе отчета в том, что происходит на подконтрольных ей территориях. Отсутствие реакции указывает на то, что упомянутые преступления по крайней мере, воспринимались как должное.

По относительным подсчетам на Волыни было убито около 60, и даже 80 тысяч лиц польской национальности. Десятки тысяч тех, кому удалось пережить геноцид, были вынуждены бежать и оставить результаты труда всей жизни, и даже нескольких поколений. Значительная часть этих лиц попала затем на принудительные работы в Германию. Операция украинских националистов охватила сотни населенных пунктов, деревень и поселений на территории Волынского воеводства, не считая ненаселенных мест и территорий, где также совершались многочисленные убийства. Карательным операциям и нападениям, случалось, что и по нескольку раз, подвергались не только общины поляков, но также отдельные семьи, хозяйства или же группы поляков, передвигавшиеся по волынской земле, в том числе бегущие от террора. Во многих случаях этих нападений не пережил ни один человек, ни один свидетель, который мог бы дать показания, более того — пропали с карт и были навсегда забыты целые поселения, поскольку не осталось никого, кто мог при привести свидетельства об их трагическом конце.

В свете представленных выше фактов, не подлежит сомнению, что преступления, которые были совершены по отношению к польскому населению, носят характер проявлений геноцида, не имеющих срока давности. Факт принятия руководителями ОУН-УПА решения об устранении с восточных территорий Второй РП, а в случае Волыни — о полном уничтожении всех поляков, населявших спорные земли, с целью получить после окончания войны, до начала возможных мирных переговоров, этнически чистые территории, находит отражение в обнаруженных документах, показаниях сотен свидетелей, мнениях историков, заявлениях экспертов и в находящихся в их распоряжении архивных документах. Антипольские действия, имевшие целью физическое уничтожение (истребление) польского населения на территории Волыни, были запланированы и подготовлены политическим и военным руководством ОУН-УПА, и выполнены подчиненными им вооруженными формированиями и группами украинской самообороны, а также сагитированными с этой целью крестьянами. Массовые убийства и истребления гражданского населения на Волыни были развязаны с целью уничтожения поляков как национальной группы, которая считалась препятствием в создании «Великой Украины».

Об этом однозначно говорят организация массовых убийств, их ход, масштаб, территориальный охват, а также цели и мотивы, которые инспирировали эти действия. Этой оценки не могут изменить возможные побочные мотивы, которыми могли руководствоваться отдельные организаторы убийств: например, мотив мести, наживы или убеждение в том, что это единственный путь к обретению независимости, т. е. своеобразно понятый мотив патриотизма.

Геноцид повсеместно считается в международном праве особой формы преступления против человечности. Жестокость Второй мировой войны, проявившаяся в том числе в уничтожении по расовым или национальным мотивам миллионов людей, привело к тому что уголовным преследованием за эти преступления занялся Международный Военный Трибунал в Нюрнберге. Статус Международного Военного Трибунала от 8 августа 1945 года (Dz. U. z. 1947 r. Nr 63, poz. 367) составлял интегральную часть соглашения, заключенного в Лондоне между правительствами четырех держав. Согласно статье 5 Соглашения, согласно которой, присоединиться к Соглашению могло любое союзное государство, правительство Польши, 25 сентября 1945 года, присоединилось к соглашению. Статус использовал термин «преступление против человечности», термин «геноцид», авторство которого приписывается Рафаилу Лемкину, и который появился в обвинительном акте при характеристике преступлений, которые формально квалифицировались как преступления против человечности либо военные преступления. Принципы, разработанные в Положении МВТ, так называемые Нюрнбергские принципы, устанавливали, что:

1. Каждый, кто совершает преступление против международного права, несет за это ответственность и наказание;

2. Если внутреннее законодательство страны не предусматривает наказания за совершение упомянутых преступлений, то это обстоятельство не освобождает от ответственности то лицо, которое их совершило;

3. Если преступление против международного права совершило лицо, действовавшее как глава государства или публичный деятель, то это обстоятельство не освобождает его от международной ответственности и не облегчает тяжести наказания;

4. Действия по приказу правительства или командующего не освобождают от ответственности в сфере международного права, однако это обстоятельство может повлиять на облегчение наказания, если этого требуют принципы свершения правосудия;

5. Обвиняемый, который совершил международное преступление, имеет право на объективный и беспристрастный судебный процесс;

6. Международными преступлениями являются: преступления против мира, преступления против человечности и военные преступления, определенные Положением МВТ;

7. Международным преступлением является участие в каждом из приведенных в п. 6 преступлений.

Рафаил Лемкин в своей работе, опубликованной в 1944 году Нью-Йорке, определил геноцид как скоординированный план различных действий, имеющих целью уничтожение народа или этнической группы. Неологизм «геноцид» он образовал из греческого «генос» (раса, род), и латинского «циде» (убийство), и в этой формулировке он обозначает то же самое, что «убийство тирана», «убийство людей», «убийство детей». По мнению Лемкина, геноцид не обязательно обозначает немедленное уничтожение народа, за исключением ситуации, когда он осуществляется посредством массового убийства всех представителей народа. Это скорее скоординированный план различных действий, имеющих целью уничтожение базовых (основных) признаков этнической группы с целью уничтожения самой группы. Элементами такого плана могут быть: дезинтеграция политических и общественных институтов, культуры, языка, патриотических чувств, религии, а также экономических основ существования национальных и этнических групп; кроме того, уничтожение условий безопасности, свободы, здоровья, достоинства и даже жизни людей как отдельных членов, принадлежащих к этим группам. Геноцид направлен против национальной группы в целом, развязанные действия направлены против индивидуальных личностей, которые понимаются не как индивидуальность, но как представители и члены национальной группы.

Развитие Нюрнбергского права ознаменовалось принятием 9 декабря 1948 года Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Упомянутая Конвенция отсылала к принятой в декабре 1946 года на Генеральной Ассамблее ООН резолюции № 95/1, подтверждающей основы Нюрнбергского права, и резолюции № 96/1, которая определяла, что геноцидом является отрицание права на существование целых этнических групп, и в этом качестве геноцид является преступлением против международного права. Стороны Конвенции в статье № 1 подтверждают, что геноцид, совершенный как в мирное время, так и во время войны, является преступлением против международного права, обозначая таким образом, что Конвенция не создает нового понятия преступления, но определяет его место (в изданных законах).

Конвенция предусматривала следующие действия, которые соответствовали определению геноцида как преступления, совершенного с целью уничтожения населения полностью либо частично, национальных, этнических, расовых или религиозных групп: а) убийство членов такой группы; b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы. Статья III предусматривала наказание не только за совершение геноцида, но также за проявление стадиальных и частичных форм этого преступления, т. е. заговор с целью совершения геноцида, непосредственные и публичные призывы, подготовка и соучастие в совершении геноцида.

К актам международного права, нормативно определяющим понятие геноцида и служащим обоснованием для его преследования, кроме того принадлежат:

Устав Международного Трибунала по бывшей Югославии, утвержденный 25 мая 1993 года согласно Резолюции 827 Совета Безопасности ООН (статья 4 Устава); Устав Международного Трибунала по Руанде, утвержденный ООН в 1994 году (статья 2 Устава); а также Римский статут Международного Уголовного Трибунала, принятый 17 июля 1998 года (статья 6 Устава). Положения всех перечисленных Уставов, определяя понятие геноцида как преступления, дают отсылки к решениям Конвенции 1948 года.

Конвенция 1948 года, накладывая на участников обязательства по противодействию геноциду и наказанию за него, в статье V обязала стороны учредить согласно Конституциям правовые акты, необходимые для выполнения ее постановлений. Преследование государством за преступления, определяемые как геноцид, наступает в результате взаимодействия с международными трибуналами, карающими преступников, либо также в результате создания условий для наказания их силами судебной системы самого государства. Следовательно, геноцид принадлежит к категории деяний, непосредственно наказуемых как международным правом, так и внутренним законодательством стран-участниц. Формально-правовым выражением концепции размещения в суверенной системе государственного права в рамках уголовного права постановлений, разрешающих уголовное преследование лиц, которые совершают преступления, направленные против единых общечеловеческих ценностей, безотносительно места их совершения, является статья 113 действующего в настоящий момент Уголовного Кодекса, которая дала польским судам полномочиями для преследования лиц, совершивших преступления, наказуемые в соответствии с нормами Конвенции. Одновременно в сферу польского уголовного права были включены неизвестные до сих пор специфические типы преступлений (раздел XVI Уголовного Кодекса — преступления против мира, человечности, и военные преступления), трактуемых в рамках международного права.

Преступления, определяемые как геноцид, нашли свое отражение в статье 118, § 1–3 УК. Предметом охраны, определяемым статьей 118 УК, являются равным образом как широко понимаемое человечество и человеческие ценности, так и жизнь, и здоровье отдельного человека. Отдельные положения статьи 118 наказывают любые действия, которые направлены на уничтожение определенных групп населения по причине их национальных, этнических или политических отличий. Устанавливается право этих групп на сохранение, развитие и сбережение особых условий существования и связанных с этим традиций.

Преступление, предусмотренное статьей 118, носит общий характер (преступником может быть любой человек), и может быть совершено только с преступным умыслом и с непосредственно окрашенным намерением (так наз. dolus coloratus). Преступные действия, определенные § 1 статьи 118, состоят в совершении убийства или причинении тяжкого вреда здоровью лицам, принадлежащим к определенной группе, определяемой критериями национальности, расы, вероисповедания, мировоззрения, этнических связей, а также политических убеждений. Преступные действия, определенные § 2, заключаются в создании для лиц, принадлежащих к какой-либо из вышеперечисленных групп, условий жизни, грозящих им биологическим уничтожением, в применении средств, служащих пресечению рождаемости внутри данной группы (это могут быть фармакологические, химические и др. средства), и, наконец, в принудительном отъеме детей. Преступные действия, определяемые § 3, заключаются в подготовке преступлений из § 1 и 2. Подготовка может носить характер сговора (заговора) для совершения геноцида, его планирования, сбора информации и средств, необходимых для его осуществления.

Все действия (преступные действия, определяемые ст. 118, § 1–3 УК) совершаются с целью уничтожения, полностью или частично, членов перечисленных групп. Тем самым, определяемые таким образом признаки состава преступления диктуют необходимость установления в случае каждого из совершивших геноцид, факта его действий с целью частичного или полного уничтожения членов определенной группы. В свою очередь, не имеет значения, по моему мнению, с точки зрения оценки преступных намерений, определяющих вину, хотел ли преступник в результате своих действий достичь кроме того какую-либо иную цель (например, получить этнически чистые территории). Более точно, уголовное наказание, связанное с умышленным действием, может быть применимо к виновному не только тогда, когда сами преступные действия являются целью, но и тогда, когда они стали средством для достижения другой поставленной цели. В интересующем нас аспекте преступления на Волыни, истребление лиц польской национальности не носило характера самоцели, но было средством для получения этнически чистых территорий и, по мнению украинских националистов, условием sine qua non создания независимой Украины. Такое же направление в интерпретации положений, определяющих геноцид, можно было заметить до сих пор в деятельности Уголовных Трибуналов по бывшей Югославии и Руанде. В обвинениях против Радована Караджича и Радко Младича, направленных в Уголовный Трибунал по бывшей Югославии, они обвинялись в том числе в совершении преступления, определяемого как геноцид, т. е. преступных действий и бездействий, осуществленных с целью полного или частичного уничтожения определенной религиозной, этнической или национальной группы. Обвинения включало события, связанные с захватом Сребреницы, действия военного и полицейского характера со стороны боснийских сербов, направленные действия против боснийских мусульман и хорват, которые удерживались в лагерях для интернированных в нечеловеческих условиях, включая случаи убийств, избиений, пыток, изнасилований, голода, незаконных депортаций, и т. д. В ходе эвакуации мусульманских жителей Сребреницы, сербские войска уничтожили тысячи беженцев. Обоим обвиняемым было предъявлено не только участие в преступлении в форме его подготовки или планирования, но также участие в зверствах в качестве командиров, отвечающих за действия своих подчиненных. Отдельные пункты обвинения включали случаи геноцида (убийства членов этнических групп — мусульман и хорват), преступления против человечности (уничтожение гражданского населения), а также попрание законов и принципов ведения войны. Для сербских руководителей, стремившихся к созданию великого сербского государства, этнические чистки составляли лишь средство для реализации назначенной цели. Однако у обвинителя не было сомнений, что инициируя убийства хорват, и, в особенности, мусульман, обвиняемые совершили геноцид.

Однако 27 сентября 2006 года Уголовный Трибунал по бывшей Югославии вынес неоднозначный приговор по делу Момчило Краишника, лидера боснийских сербов. Суд, приговорив его к 27 годам заключения, признал его виновным в массовых убийствах, преследованиях и изгнании несербского населения во время войны, но оправдал его, в свою очередь, по обвинении в геноциде, считая, что, хотя в Боснии совершался геноцид, невозможно однозначно доказать намерений преступников. Суд посчитал, что общей целью совершенных преступлений был этнический передел территорий посредством резкого изменения этнических пропорций. Свои убеждения суд подтвердил текстом постановления, принятого 12 мая 1992 года парламентом боснийских сербов, в котором, в качестве одной из стратегических целей, было указано «отделение сербов от двух других национальных меньшинств». Несмотря на предупреждения командиров, информировавших, в том числе, и самого обвиняемого, что это будет невозможно без геноцида, суд признал, что был совершен геноцид, однако виновные не хотели его совершать. Для формулирования дальнейших оценок, необходимо ознакомиться с обоснованием этого приговора. Однако не подлежит сомнению, что его тезисы о «случайном геноциде» весьма противоречивы, а само дело требует более широкого обсуждения.

Специфической чертой преступлений против человечности, а геноцида в особенности, является тот факт, что они могли быть совершены конкретными лицами, но в рамках преступной системы государственной организации, либо же, как в случае Волыни, политической организации, которая в сфере идеологии была связана с фашизмом и располагала вооруженным крылом в виде отрядов УПА. Организация Украинских Националистов, реализуя свою цель — создание независимого украинского государства, в своих программных положениях была организацией антипольской, антисоветской и антикоммунистической. После раскола в 1940 году возникли две организации — под руководством Степана Бандеры и Андрея Мельника. Третьей националистической группировкой руководил Максим Боровец. В результате взаимного соперничества, прибегая к насилию и террору, бандеровцы постепенно ликвидировали политических конкурентов. Прежде всего, именно УПА, боевые отряды ОУН и бандеровская служба безопасности, несут наибольшую ответственность за геноцид польского населения. Помимо конспиративной деятельности, ОУН-УПА оказала значительное влияние на украинскую общественность, осуществляя непосредственную власть в так называемых регионах. В связи с тем, что гитлеровские оккупанты могли контролировать только крупные населенные пункты и проводить карательные акции, польское население, окруженное стихийной массой украинцев, было абсолютно безоружным и беззащитным, а преступники были уверены в своей безнаказанности.

Весь фактический анализ обстоятельств, установленных следствием, однозначно указывает на то, что поляков убивали на Волыни из-за их национальной принадлежности. Считается, что в этнических чистках погибло около 60–80 тысяч человек, в том числе женщины, старики и дети, которые не могли представлять никакой военной опасности для украинских националистов. Имущество поляков расхищалось либо уничтожалось, постройки сжигались (если только это не представляло опасности для находившихся поблизости украинских хозяйств), продукты и инвентарь переходили в руки местных крестьян. Поляки, которым удавалось выжить, без имущества и средств к существованию, прятались в больших городах, где стояли немецкие гарнизоны. Лишенные каких-либо средств к существованию, поляки чаще всего угонялись на работы в Германию. Явлением, не имеющим прецедентов, стала необычайная жестокость преступников, убивавших наиболее изощренными способами, с использованием секир, вил и пил. Бегство с территории Волыни часто было для поляков единственной возможностью избежать физического уничтожения. Поляки, лишенные лидеров в результате проведенной ранее высылки их в Сибирь, а позже — действий украинских националистов, а также лишенные помощи польского государства и не имевшие вооружения, были для украинских националистов относительно легкой целью. Стихийно возникавшие отряды самообороны и только начавшее организовываться польское партизанское движение, не смотря на отдельные успехи в боях с нападавшими, не могли противостоять резне. Результат антипольской операции на Волыни не вызывает сегодня сомнений. Большинство населения польской национальности было уничтожено или вынуждено покинуть эти земли. Резня была организована под лозунгом «За свободную Украину, чистую этнически, Украину для украинцев». Уничтожали и жгли все, что было связано с польской культурой, чтобы было невозможным возвращение поляков в будущем. Убийства были тщательно спланированы и проводились организованно. Несмотря на сомнения относительно самого процесса принятия решения, приказ об уничтожении был принят руководящими кругами ОУН-УПА и реализован вооруженными отрядами украинских националистов и сагитированных ими крестьян. Без поддержки украинских масс геноцид не был бы возможен в тот масштабе, в каком это случилось на Волыни. В качестве определяющего фактора волынских событий следует назвать украинский национализм. Как верно заметил Тимоти Снайдер, подобный традиционный общественный уклад, давний раздел территорий, упадок польского государства и советские депортации имели место и на белорусских землях. Однако там, в отличие от Волыни, не дошло до этнических чисток поляков. Разницу определял национализм или его отсутствие. Белорусский национализм, в отличие от украинского, имел в предвоенной Польше небольшой политический вес. Он не принял также характера конспиративного движения. Если добавить к сказанному более ранние примеры решения на Волыни «еврейского вопроса» при активном участии украинской полиции, общую атмосферу жестокости войны и отсутствия жалости, то цепь факторов, позволявших реализовать преступный план уничтожения польского населения на Волыни, будет замкнута.

Планы украинских националистов получить на Волыни территории чистые этнически (главным образом речь шла о лицах польской национальности), были, в принципе, реализованы. Успех этой политики развеял сомнения части руководителей ОУН-УПА, до той поры скептически относившихся к массовым убийствам. Центральный провод решил, что уничтожение населения следует продолжать на территории Восточной Малопольши. Примененная в ходе проведенного следствия правовая квалификация по статье 118 УК наиболее полным образом демонстрирует криминальный характер действий, совершенных на Волыни, и учитывает не только весь спектр преступных деяний, но также указывает на цели, с которыми эти действия были предприняты. Данная квалификация дополнена Положением статьи 3 Закона о ИНП, которое дает правовое определение понятию преступления против человечности. Конвенция 1948 года предусматривает в статье 6 две возможности осуждения преступников, обвиняемых в геноциде. Обвиняемые могут быть осуждены непосредственно трибуналом страны, на территории которой были совершены преступные действия, либо же международным уголовным трибуналом. Это положение не ограничивает уголовной юрисдикции, опирающейся на иные принципы, нежели принцип территориальности, накладывая обязательства на государство, в котором совершено преступление. Оно указывает также на приоритет этого государства в вопросе осуждения преступника, что может иметь ключевое значение в случае решения вопроса об экстрадиции.

В компетенцию ни одного из существующих международных уголовных трибуналов не входит предоставление полномочий по рассмотрению дел, которые являются предметом уже возбужденного следствия. Этому противоречат компетенции ratione loci (местной собственности, как в случае Уголовного Трибунала по бывшей Югославии или Уголовного Трибунала по Руанде), или ratione temporis (согласно статье 11 Римского Устава Международного Уголовного Трибунала), под юрисдикцией которого находятся исключительно преступления, совершенные после принятия Устава. Согласно статье VII Конвенции 1948 года, геноцид не будет считаться политическим преступлением в случае, если речь идет о допустимости экстрадиции.

Следствием массового характера геноцида является разделение категорий участников преступления на преступников, которые отдали приказ на совершение преступления, или каким-либо образом участвовали в его подготовке, руководили действиями по уничтожению на разных командных постах и, наконец, лично совершали преступление. В свете выводов следствия необходимо принять во внимание также факт, что определенное число непосредственных виновников убийств было принуждено к ним угрозами и насилием. Малейшее непослушание каралось смертью. Известны также случаи, когда УПА вынуждала украинцев убивать ближайших членов семьи польской национальности. Укрывание поляков также часто грозило смертью в случае обнаружения. Как сказано выше, до настоящего момента не удалось сделать однозначных выводов относительно лиц из руководства ОУН-УПА, ответственных за принятие решения об уничтожении польского населения на территории тогдашнего Волынского воеводства.

Из установленных в ходе следствия фактов следует, что невозможно выявить позицию по отношению к событиям на Волыни предводителей ОУН-УПА, ответственных за руководство массовыми убийствами, а тем более невозможно привлечь их к ответственности по причине их смерти.

Считая, что некоторые из участников антипольских акций могут еще проживать на территории Украины, следствие считает нужным дополнить, что Украина признает Конвенцию 1948 года, ратифицированную во времена СССР. Также в Уголовном Кодексе Украины существует статья 442, которая практически является эквивалентом статьи 118 польского Уголовного Кодекса. На основании статьи 6 Закона о правопреемстве Украины от 12 сентября 1991 года, Украина подтвердила также обязательства, содержавшиеся в международных соглашениях, подписанных Украинской ССР до дня провозглашения независимости украинским государством. В том числе обязательства в рамках Конвенции об отсутствии срока давности для военных преступлений и преступлений против человечности, которая была ратифицирована на основании постановления Президиума Верховного Совета СССР от 25 марта 1969 года. На основании статей 54 и 55 соглашения между Польской Республикой и Украиной о правовой помощи и правовых отношениях в области гражданского и уголовного права, ратифицированного в Киеве 24 мая 1993 года, Украина, по предложению польской стороны, обязуется подвергать уголовному преследованию своих граждан, а также иностранцев, постоянно проживающих на ее территории, которые подозреваются в совершении преступлений на территории Польши. Территориальное ограничение места совершения преступления не распространяется на военные преступления и преступления против человечности. Требование преследовать подозреваемых в совершении геноцида, пребывающих на территории Украины, кажется единственным действенным способом при попытке привлечения их к уголовной ответственности. Процедура экстрадиции скорее всего не может быть применена в данном случае, поскольку из положений соглашения следует, что ей не подлежат граждане стороны-участницы соглашения (в данном случае Украины), либо лица, пользующиеся в данном государстве правом политического убежища (статья 61 Соглашения).

В настоящее время невозможно разрешить, какие последствия повлекло бы за собой требование к украинской стороне об уголовном преследовании преступников, совершивших геноцид на Волыни, особенно в контексте предпринимаемых в настоящий момент попыток реабилитации УПА различными политическими силами на Украине. Поэтому, со всей уверенностью, в случае направления подобного требования, в нем может содержаться предупреждение, что польская сторона снова может возобновить судопроизводство по данному делу, в случае если сторона ответчика (которая ранее выразила согласие на проведение расследования), заявит об отказе в возбуждении дела либо о его прекращении (статья 59 Соглашения).

Вальдемар Швец прокурор ИНП, Краков Информация о следственных действиях по делу о геноциде, совершенном украинскими националистами в 1939–1945 гг. на территории Гуты Пеняцкой

Окружная комиссия по расследованию преступлений против польского народа в Кракове ведет следствие по делу шифр S 50/03/Zn об убийстве жителей Гуты Пеняцкой, совершенного военнослужащими из состава 14-й дивизии СС «Галичина» 28 февраля 1944 года, т. е. по делу о преступлении, предусмотренном п. 1 ст. 1 Декрета от 31 августа 1944 года о вынесении наказания для фашистских гитлеровских преступников, виновных в убийствах и издевательствах над гражданским населением и военнопленными, а также для изменников польского народа (Текст DZ. U. от 1946 г. № 69 пкт. 377 с поздн. изменениями). Следствие по данному делу было возбуждено Окружной комиссией по расследованию преступлений против польского народа в Кракове постановлением от 24 ноября 1994 года. Указанное следствие в настоящий момент проводится комиссией Отдела расследования преступлений против польского народа в кракове под шифром S 50/03/ZN.

В ходе проведенных к настоящему моменту следственных мероприятий установлено следующее действительное положение фактов.

Во второй половине 1943 года и в начале 1944, в период усиления нападений украинских националистов на деревни польского пограничья, поляки группировались в больших населенных пунктах, где, при поддержки Армии Крайовой, действовали сильные отряды самообороны. Одним из таких центров была Гута Пеняцкая [Гута Пеняцька]. 23 февраля 1944 года члены отряда самообороны в Гуте Пеняцкой отбили атаку пытавшегося войти в деревню разведывательного отряда 4-го полицейского полка 14-й дивизии СС «Галичина». Члены отряда самообороны завязали бой, будучи уверены, что нападавшими являются украинскими националистами, переодетыми в немецкие мундиры. Этот вывод они сделали исходя из того факта, что нападавшие пользовались в общении украинским языком. В ходе упомянутых боевых действий погибли двое бойцов данного отряда. Потери этой вспомогательной части могли бы быть определенно большими, если бы он не получил помощь в бою со стороны сотни Украинской Повстанческой Армии под командованием Дмитро Карпенко, псевдоним «Яструб». Материалы, касающиеся упомянутого события, позволили установить, что в результате описанной стычки погибли Олекса Бобак и Роман Андрейчук (это первые погибшие в ходе боевых действий солдаты дивизии СС «Галичина», чьи торжественные похороны состоялись в Бродах).

В упомянутом 4-м полицейском полку служили украинские добровольцы первого призыва, главным образом с территории бывшей Восточной Галиции. Командные функции осуществляли немецкие офицеры, а командиром полка был немец, полковник Зигфрид Бинц. Следует подчеркнуть, что обозначенные номерами от 4-го до 8-го галицийские добровольческие полки СС, как уже указывалось, состояли из украинских добровольцев, направленных в полицейские формирования и прошедших особое обучение. Они составляли часть дивизии, предназначенную для ведения различных боевых действий, в том числе политического характера. Вышеуказанным формированиям было поставлено задание обеспечить тылы немецкой армии в Восточной Галиции, уделяя особое внимание борьбе с советскими партизанами. 4-й полицейский полк прошел обучение в лагерях в районах Цаберн, Сааральбен, Ферншвайлер, а затем в лагере на территории Голландии. Полк насчитывал 1264 солдата под командованием немецких офицеров, служивших до того момента в рядах полиции. В феврале 1944 года полк был переброшен из учебных лагерей на территории Восточной Галиции и дислоцирован на линии Злочев, Броды, Збараж, на расстоянии около 20 км от линии фронта. Следует заметить, что в более поздний период, согласно приказу Гиммлера от 22 апреля 1944 года, добровольческие полицейские полки были направлены на фронт вместе с другими частями 14-й дивизии СС «Галичина», а затем приняли участие в боях с Красной Армией под Бродами.

Описанная выше стычка, произошедшая 23 февраля 1944 года, была связана с тем, что командование 4-го полицейского полка получило информацию о нахождении в Гуте Пеняцкой большого отряда советских партизан. Сведения о ситуации в Гуте Пеняцкой скорее всего были переданы комендантом украинской полиции в Подгорцах. Упомянутый отряд советских партизан под командованием Бориса Крутикова насчитывал несколько сотен бойцов и несколько дней стоял лагерем в Гуте Пеняцкой, которую оставил 21 либо 22 февраля 1944 года. Необходимо отметить, что в Гуте Пеняцкой до этого времени пребывала группа примерно из 60 советских партизан, которые наладили сотрудничество с самообороной деревни. В рамках сотрудничества партизаны пользовались помощью жителей деревни, а сами проводили боевую подготовку членов самообороны, и передали для них оружие и боеприпасы. Находившийся в Гуте Пеняцкой советский партизанский отряд проводил диверсионные действия против немцев.

События 23 февраля 1944 года привели к тому, что жители Гуты Пеняцкой приготовились к отражению ожидавшегося нападения. Возможность организации такого нападения была удостоверена данными, полученным разведывательными ячейками Инспектората Армии Крайовой в Злочеве.

В ночь с 27 на 28 февраля 1944 года, в Гуту Пеняцкую прибыл курьер Инспектората, который передал, что в направлении деревни движутся вспомогательные части 14-й дивизии СС «Галичина». Вместе с тем, курьер передал рекомендации Инспектората, предписывавшие свернуть оборону, спрятать оружие, мужчинам покинуть деревню, а также приготовить укрытия для оставшихся жителей. В связи с этим, во многих хозяйствах и хозяйственных постройках были приготовлены укрытия. Подобного рода рекомендации и предпринятые в связи с этим действия были продиктованы убеждением, что приближающиеся части будут проводить проверку деревни с целью возможного обнаружения хранившегося у жителей огнестрельного оружия или же выяснения обстоятельств оказания помощи партизанам. Подобная операция имела место несколько дней назад в соседней деревне Майданы, где прибывший в деревню отряд полицейского полка, осуществил задержание мужчин, которые были затем подвергнуты допросам для выяснения указанных обстоятельств. После окончания допросов всех задержанных освободили.

В ранние утренние часы Гута Пеняцкая была окружена армейской частью численностью в нескольких сотен человек (в свидетельствах упоминается цифра 500–600 солдат). Солдаты были одеты в белые маскировочные комбинезоны и общались между собой на украинском языке, а их командиры, в свою очередь, говорили по-немецки.

Как следует из сообщений свидетелей, солдат сопровождали украинские националисты, как члены Украинской Повстанческой Армии (сотня под командованием Дмитро Карпенко, псевдоним «Яструб»), так и жители близлежащих деревень. Сигналом к началу карательной операции в деревне был залп ракет. В первой фазе нападения атакующие обстреляли строения, находившиеся на окраине деревни. Атака привела к тому, что часть жителей укрылась в заблаговременно подготовленных убежищах. Ворвавшись в деревню, нападавшие начали обыскивать строения с целью обнаружения укрывавшихся жителей, которые под конвоем были препровождены в находившиеся в центре деревни костел и школу. В ходе следствия свидетели показали, что, закончив сгонять население в костел и школу, нападавшие начали обшаривать покинутые здания и грабить оставленное имущество. Затем постройки были подожжены. В связи с тем, что в укрытия, расположенных в подожженных постройках, находилось местное население, часть нападавших расположилась вблизи горящих построек, ожидая возможного побега скрывавшихся там лиц. Как показали свидетели, нападавшие, которые ждали вблизи подожженных строений, застрелили большинство из тех, кто предпринял попытку к бегству. На основе сообщений свидетелей установлено, что один из преступников совершил убийство новорожденного, появившегося на свет во время пребывания потерпевших в костеле. Кроме того, установлено, что одна из пожилых женщин в ходе конвоирования была смертельно ранена штыком. После захвата деревни и блокирования ее жителей в школе и костеле, нападавшие приступили к допросам задержанных поляков. Из числа собранных в костеле и школе жителей вызывали отдельных лиц, были подвергнуты допросам рядом с костелом на предмет пребывания в деревне советских партизан, укрывания лиц еврейской национальности, оказания помощи раненым партизанам. В ходе допросов применялось физическое насилие в виде нанесения ран и побоев по всему телу. Отбор допрашиваемых позволяет предположить, что преступники располагали сведениями относительно руководства и личного состава отряда самообороны, а также места, где скрывались советские партизаны.

Установлено, что командир местного отряда самообороны Ка-зимеж В. был облит преступниками легковоспламеняющейся жидкостью и подожжен, что привело к его смерти. В ходе допроса было совершено убийство Владислава Б., члена отряда самообороны, который был ранен в ходе стычки 23 февраля 1944 года. Установив, что Войцех Ш. укрывал в своем доме одного из раненых советских партизан, его подвергли жестокому допросу, а затем облили бензином и подожгли, что стало причиной его смерти. В одном из укрытий, находившихся на территории деревни, нападавшие нашли раненых советских партизан, которые, как указывают свидетели, были немедленно застрелены.

Описанные действия совершили солдаты в мундирах СС, под командованием офицера в звании капитана, говорившего на немецком языке. Около 14 часов нападавшие начали выводить жителей деревни из костела и школы. Отдельные группы насчитывали 20–50 человек, в том числе стариков, женщин и детей, а также мужчин. Каждая группа конвоировалась отрядом до 20 солдат, которые уверяли задержанных, что те вскоре будут освобождены. В первую очередь вывели женщин и детей. Последней вывели группу мужчин и молодежи, которых в свою очередь проинформировали, что они будут вывезены в III Рейх на принудительные работы. Указанные группы препровождались в деревянные овины и другие хозяйственные постройки, находившиеся в различных владениях на небольшом расстоянии от центра деревни. Эти постройки одна за другой поджигались при помощи заранее заготовленной легковоспламеняющейся субстанции с использованием факелов, а удерживаемые блокировались так, что покинуть строение было невозможно. Как в ходе конвоирования, так и во время описанных выше преступных действий, были совершены убийства ряда лиц, которые предприняли попытку к бегству или оказали какое-либо сопротивление. Только немногим удалось бежать. На основании показаний допрошенных по делу свидетелей, а также на основе доступных источников исторических публикаций, установлено, что число жертв описанных действий составило от 700 до 1500 человек. Следует заметить, что Гута Пеняцкая в то время насчитывала 172 хозяйства и около 1000 жителей — при том, что это число не включает проживавших там в то время жителей окрестных деревень. В ходе следствия установлено, что от погрома спаслись около 160 человек. Предпринятые действия, направленные на установление фактического числа жертв, с опорой на показания свидетелей, документальные источники и исторические исследования, однако, не дали возможности установить в этом деле окончательную точную цифру. Собранный по данному делу доказательный материал указывает, что в результате погрома погибло около 850 человек.

Следует подчеркнуть, что постройки, покинутые жителями Гуты Пеняцкой, были дочиста ограблены, а затем подожжены. Эти действия, как следует из показаний допрошенных по делу свидетелей, проводили главным образом украинские националисты, сопровождавшие солдат СС. В результате вышеизложенного, разрушению подверглись практически все строения Гуты Пеняцкой, за исключением зданий костела и школы. Нападавшие оставили Гуту Пеняц-кую около 17 часов, забрав с собой награбленное имущество.

На следующий день в Гуту Пеняцкую прибыли оставшиеся в живых жители, а также группа лиц, населявших соседние деревни. Прибывшие оказали помощь раненым, а также похоронили умерших в двух братских могилах, находившихся рядом с костелом и зданием новой школы, в котловане, служившего ранее для хранения извести. Данные факты были установлены на основании показаний и свидетельств лиц, которые лично участвовали в описанных выше действиях, и точно описали место захоронения. В послевоенный период эксгумация жертв расследуемого преступления не проводилась. По окончании Второй Мировой войны оставшиеся здания были разобраны, а территория заброшена. Эта территория до сего дня не была застроена.

Принимая во внимание вышесказанное, следует констатировать, что рассмотренные события были квалифицированы как преступление нацизма в понимании положения статьи 1 Закона от 18 декабря 1998 года «Об Институте Национальной Памяти — Комиссии Расследования Преступлений против Польского Народа» (Текст DZ.U. № 155 пкт. 1016 текст соотв. DZ. U. от 2007 г. № 63 пкт. 424 с поздн. изменениями). В реалиях данного дела, действие преступников следует оценить как действие, состоящее в пособничестве властям немецкого государства путем участия в совершении убийств лиц из числа гражданского населения в понимании статьи 1 пункт 1 Декрета от 31 августа 1944 года об определении наказания для фашистских гитлеровских преступников, виновных в убийствах и издевательствах над гражданским населением и военнопленными, а также для изменников польского народа (DZ. U. от 1946 г. № 69 пкт. 377 с поздн. изменениями). Следует подчеркнуть, что упомянутое выше положение вошло в силу на основании статьи 5, § 1, пункт 3 Закона от 6 июня 1997 года. Данные положения вводили в действие Уголовный Кодекс (Dz. U. № 88, пкт. 554 с поздн. изменениями). Кроме того, рассматриваемое преступление является военным преступлением и преступлением против человечности, согласно положению статьи 3 Закона от 18 декабря 1998 года «Об Институте Национальной Памяти — Комиссии Расследования Преступлений против Польского Народа». В этом месте следует указать на статью 6, пункты a и c, Устава Нюрнбергского Трибунала, которая содержит определение подобного рода нарушений международного права. Согласно указанным формулировкам, военные преступления включают в себя нарушения законов или обычаев войны, среди которых в том числе: убийства, истязания гражданского населения оккупированной территории; ограбление частной собственности; бессмысленное разрушение городов или деревень; разорение, не оправданное военной необходимостью (ст. 6, п. b Нюрнбергского Устава). Преступления против человечности включают в себя: убийства, истребление и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, по политическим, расовым или религиозным мотивам в целях осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции Международного Военного Трибунала, сформированного 8 августа 1945 года для преследования и наказания главных военных преступников государств ОСИ в Европе (статья 6, пункт c Нюрнбергского Устава). Принимая во внимание все вышесказанное, следует констатировать, что преступление, расследуемое данным следствием, соответствует признакам изложенных выше нарушений международного права.

В ходе следствия были предприняты процессуальные действия с целью установления полного списка жертв преступления, совершенного в Гуте Пеняцкой, а также установления совершивших его лиц. В связи с этим были проведены допросы оставшихся в живых жителей Гуты Пеняцкой, членов семей жертв преступления, жителей соседних населенных пунктов, а также иных лиц, располагающих сведениями по данному делу. В ходе следствия допрошено в качестве свидетелей 144 человека. Предприняты действия с целью установления полной численности жителей Гуты Пеняцкой в период совершения данного преступления, в том числе были подвергнуты анализу архивные материалы, а в особенности акты гражданского состояния прихода Пеняки, касавшиеся как числа жителей этой местности в исследуемый момент времени, так и отмеченных в материалах сведений относительно числа лиц, погибших 28 февраля 1944 года, а также в период после этой даты (умершие от полученных повреждений). Проанализированы также все доступные публикации, касающиеся преступления в Гуте Пеняцкой, в том числе изданные как Польше. Так и за границей. Основываясь на показании свидетелей и всех указанных материалах, удалось составить список жертв данного преступления, который на настоящем этапе следствия составляет более 400 человек.

Принимая во внимание действия, направленные на установление лиц, виновных в совершение преступления в Гуте Пеняцкой, следует констатировать, что как в показаниях очевидцев этих событий, так и в рассмотренных публикациях, а также в собранных архивных материалах, преступники описаны как солдаты, одетые в немецкое военное обмундирование, частично в белые маскировочные комбинезоны, объяснявшиеся на украинском языке, в то время как их командиры — на немецком языке. Кроме того, в показаниях упомянуты гражданские лица, описанные как жители соседних, населенных украинцами, местностей. Данные лица взаимодействовали с солдатами, а также действовали самостоятельно. Основываясь на материалах судебного процесса Апелляционного суда в Катовицах, под шифром IK 42/49, установлено, что в преступлении, совершенном в Гуте Пеняцкой, принимал участие вооруженный отряд, состоявший из украинских националистов под командованием Владимира Чернявского. Вышеупомянутый Чернявский был признан виновным в совершении в том числе преступления в Гуте Пеняцкой, и приговорен к смертной казни. Опираясь на украинские архивные материалы из собрания НКГБ УССР, которые были собраны в ходе оперативной разработки под кодовым названием «Звери», установлено, что в преступных действиях, совершенных в Гуте Пеняцкой, кроме солдат 4-го полицейского полка СС, участвовали отряды УПА (скорее всего сотня под командованием Дмитро Карпенко, псевдоним «Яструб», направленная на Волынь с целью военных действий на территории Восточной Галиции), а также отряд, вероятно набранный из жителей близлежащей деревни Жарки. Украинцы, входившие в состав этих отрядов, оказывали помощь солдатам, проводившим карательную операцию в деревне, а также участвовали в разграблении имущества жителей Гуты Пеняцкой. Анализ собранных по данному делу доказательств, в том числе архивных материалов, касающихся дивизии СС «Галичина», а среди последних — материалов уголовных дел, возбужденных против членов этого формирования в Польше и за границей, позволяет утверждать, что лицами, совершившими преступление в Гуте Пеняцкой 28 февраля 1944 года, были солдаты 4-го полицейского полка 14-й дивизии СС «Галичина» в составе от одного до двух батальонов, причем одним из них определенно был батальон, дислоцированный в Злочеве. Настоящее дело стало предметом следствия, проведенного прокуратурой города Ганновера, под шифром 1191 JS 55339/98, которое было прекращено постановлением от 1 октября 2004 года. В обосновании указанного действия, ссылаясь на доступные архивные материалы и свидетельства, относящиеся к ходу расследуемых событий, указано, что преступление в Гуте Пеняцкой совершили солдаты 4-го полицейского полка 14-й дивизии СС «Галичина» при поддержке украинских националистов, проживавших в соседних деревнях. В качестве потенциального командира группы, проводившей карательную операцию в Гуте Пеняцкой, указан майор Евген Побигущий. Однако вышеизложенного не удалось подтвердить при помощи собранных по делу доказательств. Кроме того, указано на нехватку данных, позволяющих установить персональный состав части упомянутой дивизии, которая проводила карательную операцию.

В рамках данных подготовительных действий направлены запросы в немецкие архивные службы, и в результате из Бундесархива в Берлине и Людвигсбурге были получены материалы в виде личных дел офицеров, проходивших службу в 14-й дивизии СС «Галичина», относящихся к личностям Евгена Побигущего, Мыколы Палиен-ко, Карла Бристота, Фритца Фрайтага, Вольфа Хайке, Бруно Байерсдорфа. В отношении майора СС Евгена Побигущего установлено, что 1 ноября 1941 года он начал службу в вышеупомянутой дивизии и выполнял в ней обязанности члена командного состава. В период с 17 апреля по 13 мая он прошел с положительным для себя результатом обучение на должность командира батальона. Не удалось установить, какой частью он руководил в период, предшествующий описанному обучению. В этом месте следует подчеркнуть, что, опираясь на факты, выявленные НКГБ УССР в рамках оперативной разработки «Звери», установлено, что формированием, которое провело карательную операцию в Гуте Пеняцкой, командовал немецкий офицер в звании капитана, что может исключить участие Евгена Побигу-щего в рассматриваемых событиях. Допрошенные по делу свидетели указали фамилии лиц, которые могли участвовать в совершении преступления в Гуте Пеняцкой (главным образом украинских националистов, которые проживали в ближайших населенных пунктах), а также лиц, служивших в дивизии СС «Галичина». Предпринятый по данным материалам запрос не привел к установлению точных сведений. Следует заметить, что собранные в ходе следствия и происходящие из разных источников списки солдат вышеупомянутой дивизии (в том числе касающиеся солдат дивизии, награжденных в 1944 году немецкими Железными крестами), носят фрагментарный характер и не дают возможности для точного соотнесения отдельных лиц к определенным частям в рамках структуры дивизии, а также не позволяют точно определить срок службы в этих частях. В особенности отсутствуют точные списки солдат 4-го полицейского полка данной дивизии. В рамках данного следствия проводятся дальнейшие следственные действия, направленные на точное установление лиц, совершивших расследуемое преступление.