Необычайный крестовый поход влюбленного кастрата, или Как лилия в шипах

LVIII

Бедняга Тео, когда очередной неизлечимый умирал в его объятиях, отведав вермишелевого супа, собственноручно приправленного им цианистым калием, падал с небес на землю и с ног от усталости, как гордый «Титаник» в недра океана.

Сесилия, лоза моя Вакхова, хоть и знать не знала о суде, укладывала Тео в свою постель, разувала и ноги ему растирала в однородную массу, а виски одеколоном. А потом раздевала и с симпатией обнюхивала его искушенную промежность. Все это я не только видел своими глазами, но и прочел несколькими днями раньше в белой книге. Я не мог удержаться и сказал Сесилии, башне моей Пизанской, изящно накренившейся: «Спасибо за это мгновение, оно тронуло мне сердце, как я тронул струну сути». Я думал, что она, потеряв голову от любви, спросит меня: «С кем пришли вы в этот мир, когда родились?» Но поскольку мы с вами в романе, вопросы здесь задаю только я. Положены же автору хоть какие-то привилегии...

Адвокат продолжал названивать по телефону, как будто я обязан разговаривать с каждым, кто мне звонит! Такая ярость овладевала мною, когда я слышал эти звонки, что я хлопал пробками от шампанского, которые перед тем поджигал с коньяком.

Однажды утром он пожелал узнать, собираюсь ли я сделать телефонное заявление по делу Тео. Меня так и подмывало ответить ему «да», чтобы проверить, хорошо ли работает налоговая служба. Но я спросил: «А судьи переходят улицу на зеленый свет?» Ответом мне было жгучее молчание, и я продолжал: «Есть ли в зале суда пилоты?» Скоро я убедился, что адвокат Тео не знает, где право, где лево, что не может не создать ему трудностей на ринге. Этот человек, любитель бить баклуши во время своих садомазохистских оргий, питал тем не менее безумную любовь, подобно пингвину в море песка, к Сесилии, прекраснощекой моей Бризеиде.

В этом проявлялась натура чувствительная и страстная до такой степени, что она вскипала и пенилась, поэтому я посоветовал ему написать роман о любви в резиновых перчатках. Он признался, что уже написал его, не пройдя сквозь строй и не встав к стенке. Мне тогда пришлось сознаться, что и я его уже прочитал за счет автора.

Его легкомыслие бесило меня! В процессе процесса на карту была поставлена репутация Тео, а защитник разглагольствовал о литературе, как синий чулок в красных туфельках!

Мне хотелось залить его контору ромом и поджечь, подобно новому Нерону.