Неос Венд II

Глава 15 Апоклиф

Цитадель концентрации мистических сил

— У тебя было соглашение с умершей расой энергетов, которое ты пришёл выполнить⁉ — недоумевал я и пытался понять, что здесь вообще происходит.

— Ты не понял с первого раза? — всё так же монотонно ответил артефакт чужеземца.

Подобное ко мне отношение меня просто выбило из колеи. Это существо не просто напало на меня и разнесло базу вокруг портала в клочья, но, проиграв, до сих пор выпендривается, глядя на меня сверху вниз. Был бы этот момент раньше, его голова была б размазана ровным слоем по полу. Однако сейчас это меня вообще не задело. Я просто ответил.

— Да, прости. С первого раза не получилось понять. Просто, видишь ли, проблема в том, что ты на меня напал, и, по сути, убил. Тебя это не смущает?

— Ты прямой потомок энергетов. Ты не можешь умереть от такой атаки. Это была своего рода проверка.

— А, то есть, по-твоему, то побоище, что вы устроили — это проверка⁉ — взбесился Таумиэль. Вот он бесился правильно. Ему ведь это всё восстанавливать.

— Я заигрался. — ответил артефакт чужестранца.

— А, ну, класс! — в этот момент рукоплескание Таумиэля вышло на новый уровень.

Его эмоции словами не передать, да и не нужно. Всё и так понятно. Осознание того, что всё, что ты делал, сломано, и это нужно восстанавливать, и этим будешь заниматься именно ты. Ну, не это ли настоящее бешенство? Я понимаю Таумиэля, мне его жалко, однако в любом случае этим заниматься ему, а ещё, скорее всего, ему придётся попутно следить за чужаком. Его мы никуда не отпустим, а мне наоборот нужно наведаться в тот портал и вежливо объяснить людям, что негоже выставлять на всеобщее обозрение свой просёр.

— Ну, и сколько ещё подобных тебе? — успокоившись, спросил Таумиэль.

— Подобных мне очень много в каждом мире, однако если ты спрашиваешь про моих союзников, то у меня их нет. Я одиночка. А если ты спрашиваешь про существ, равных мне по силам и возможностям, то их меньше пальцев на твоих конечностях.

— А как ты тогда нашёл этот портал?

— Он меня вёл к себе.

— В каком смысле? — не понял и я, и Таумиэль.

— Мой артефакт способен улавливать энергию четвёртого измерения, а поскольку её во всей вселенной осталось буквально несколько очагов, то и найти вас было легче лёгкого.

— И сколько тогда нам ждать гостей? — спросил я, уже готовясь к самому худшему.

— Ноль. Чтобы идти по следу вашей энергии, изначально нужно иметь её в больших количествах, а для этого нужна помощь самих энергетов. Они мне в прошлом помогли создать этот артефакт. Может быть, и есть ещё сущности, но я о них не знаю.

Я закрыл глаза и выдохнул. Как же, блин, сложно. Работа по подготовке мира к будущим войнам, создание новых членов клана, просто людей с энергией четвёртого измерения. Теперь ещё и этот, который пришёл с каким-то соглашением какой-то умершей расы. Нет, не то чтобы мне было плевать на расу энергетов, но просто они все сдохли. Какая мне разница до тех, кто жил когда-то? Да, я их прямой потомок. Ну, и что с того? Я, можно сказать, об этом узнал только сейчас.

— Допустим, мы тебе поверили. Что за соглашение, и что тебе надо отдать нам?

— Я уже всё отдал. — ответил чужеземец и напомнил про то, что в самом начале его артефакт передал какую-то маленькую штучку нашему артефакту.

— Спасибо и до свидания. — сказал Таумиэль.

Под эти слова мы оба повернулись и пошли. Странник поначалу не понял, что сейчас произошло, а потом застыл на месте. Активировалась наша отличная ловушка, в которой концентрация энергии четвёртого измерения была настолько большой, что даже мы там будем долго блуждать, пока поймём, как из этого лабиринта выйти. Данная головоломка полностью останавливала время внутри небольшой сферы радиусом в два метра. Центром этой сферы был наш пленник. Поскольку он не обладает энергией четвёртого измерения, а это мы ощущали, ему понадобится как минимум два месяца, чтобы разгадать все эти тайны и закорючки, дабы выбраться самому. Разумеется, если мы не решим выпустить его раньше этого срока.

— Так, а теперь главный вопрос, как нам выудить эту новую часть из нашего артефакта? — задал весьма важный вопрос Таумиэль.

— Я не знаю.

Зато наш артефакт знал. Он появился рядом и что-то открыл. На наше удивление это что-то было его внутренним измерением. Тем самым измерением, в котором мы впервые очутились, получили силу и нашли этот же артефакт. В том мире мы исследовали всё и вся уже очень давно. Все те сущности, которые там обитали, сломанное пространство и так далее… Всё это было сделано самим артефактом. Сущности были иллюзиями, сломанное пространство на самом деле состояло из очень сложно сплетённых законов, которые мы уже выучили. Но в этот раз в пространстве открылась новая его часть, новая и неизведанная. Жажда первооткрывателей в человеке всегда существовала и никогда не уходила в небытие, она жила и процветала вплоть до смерти её носителя, поэтому было не мудрено, что мы сразу же отправились туда. Хоть я и сказал, что мне нет дела до умершей расы энергетов, но вот их наследие… На это дело всё-таки найдётся.

Появились мы вновь на левитирующем острове. Этот астероид оказался центром всего этого пространства и единственный слабой его частью. Всё остальное было настолько сложно укреплено, что туда даже нельзя было телепортироваться, поэтому каждый, кто хоть как-то смог пробраться в пространство нашего артефакта, появлялся именно на этом острове, а дальше уже ему придётся изучать законы этого маленького мирка. Всё это по большей части делалось ради защиты, чтобы кто-то другой не смог дойти до конца. Стоит признать — энергеты были гениями и гениями даже не в том понимании, какое подразумевается от лица человечества. Эти гении для нас были божествами, ведь они по сути создали свой собственный мир со своими собственными законами и всем остальным. А самое главное, это нельзя было сломать. Волей не волей, а тебе приходилось следовать этим правилам, пусть они были и бредовыми, сложными и непонятными, здесь ты не был законом.

— Вон та часть новая. — указал рукой Таумиэль куда-то вверх, однако, если интерпретировать на наш нормальный язык, то эта часть открылась где-то на правом краю этого измерения.

— Пошли. — сказал я и собирался уже сделать шаг вперёд, но быстро вспомнил, что тут перемещение работает не так.

— Что, опять у тебя проблемы с опорно-двигательным аппаратом? — подколол меня Таумиэль, спрыгнул вниз в специальном месте и сразу оказался на середине пути к нашей цели.

— Сука, опять ты за своё. — шёпотом ответил я и тоже прыгнул вниз.

Вот так вот, ходя взад вперёд, прыгая верх, спускаясь вниз. В общем, делая все те движения, которые в нормальном мире бы привели человека обратно на точку спавна, мы оказались на месте новой локации. Она была маленькой. Буквально ещё один левитирующий астероид с пещерой внутри. В пещере стоял постамент. Пройдя внутрь, мы окинули взором своды пещеры, они были все в рукописях и зарисовках.

— О, смотри-ка, тема по твоей части. Давай, работай.

Таумиэль улыбнулся и начал детально рассматривать каждую чёрточку. Этот человек обожал археологические раскопки и всякое такое, а здесь по сути нечто гораздо большее. Я же в свою очередь обратил своё внимание на постамент. Он был обычный каменный. Если этот материал, конечно, камень, а вот на нём лежала книга. Книги в свою очередь любил я. Книги — это отличная универсальная вещь. С ней можно хорошо провести время как за чтением, так и за пивом, ведь пиво надо куда-то ставить. А если у тебя есть две книги, то ты можешь провести хорошо время вдвойне: за чтением книги и с пивом. Правда, эта книга была что-то типа бумажной. Бумажные не жаловал, любил, когда текст есть на голографической капсуле. Здесь же книга была материальной, от неё пахло старостью во всех смыслах. Взяв книгу в руки, я смотрел толстый корешок, кожаный переплёт, который износился годами. Где-то поцарапана, один край будто бы попал в огонь, но не успел загореться, лишь почернел. В центре книги, где должна быть обложка, было выцарапано единственное слово. Выцарапано довольно-таки тупым предметом, стоит сказать. Апоклиф… О, интересное название для книги. Схоже со словом апокриф, но, думаю, ничего общего в этих двух словах нет, поскольку сейчас я держал в руках книгу иномирной цивилизации. Я открыл книгу и начал читать.

Вселенная огромна. В ней бесчисленное количество миров, разделяемых между собой плотными, но всё же прошибаемыми оболочками. В каждом мире есть огромное количество созвездий и звёзд, огромное число планет, которые вертятся вокруг них. И всё же вселенная не бесконечна. У неё есть чёткие выверенные границы, за которые существо этой вселенной никогда не выйдет, но это не значит, что сама первозданная суть ограниченная. За территорией нашей Вселенной не пустота. Она наполнена другой энергией, и эта энергия — Бог.

В каждом мире, на каждой планете, на каждом континенте и в каждом человеке с самого зарождения мира было место для слава Бог. И только глупец будет утверждать, что его нет. Бог существовал всегда. Он вечность. Он непоколебимость. Он первоисточник твоего существования. Вся вселенная создана Божеством. Её нельзя повторить, нельзя полностью понять, невозможно уничтожить. В каждой науке присутствует божий замысел, который не дано доказать или опровергнуть, но тем не менее, есть вещи, необъяснимые простому смертному существу, однако которые являются истинными. Мир устроен слишком сложно, чтобы он появился из неоткуда. Существа постоянно пытаются уподобиться своему создателю. Они создают механизмы, строят города, пытаются противостоять неотвратимому, однако всё это мелочи по сравнению с божественным замыслом.

Любое насекомое устроено сложнее, чем самый продвинутый корабль, самолёты лишь жалкая интерпретация птиц, подводные лодки имитация рыб, машины имитация наземных животных. Космические корабли — протест гравитации. Сложные межпространственные порталы, что соединяют разные миры, протест предпоследнему Божьему закону об ограничении сущности. Казалось бы, самолеты сильнее птицы, подводные лодки мощнее любой рыбы, машина мощнее любого наземного животного, космические корабли сильнее гравитации планет, а межпространственные порталы сильнее межмирового барьера, однако это верно лишь от части. От Бога нам смертным была дарована величайшая вещь во вселенной — свобода. Подобрав нужный ключ, мы можем открыть любую дверь. Бог не пытался показать нам свою непревзойденную силу, ведь Богу нечего доказывать. Он такой единственный и его место неоспоримо, ни одно созданное им существо не сможет встать на его место, и именно поэтому мы его смертные создания никогда не сможем выйти за край Вселенной, ибо законы Бога нерушимы. Если Бог захочет сделать что-то непроходимым, он это сделает, и никто, кроме него самого, не сможет нарушить этот закон.

С каждым прочитанным словом я будто уходил всё глубже в книгу. Она затягивала меня, хватала такой крепкой рукой, что я не мог высвободиться. Всю эту книгу можно было назвать одним словом: философия. Наука она очень сложная и, как и все остальные науки, сложно постигаемая. На равне с математикой философия открывает до селе неизведанные границы, объясняет многое и в то же время ничего не говорит. Большинство людей, даже в наши сегодняшние дни, когда науки могут изучаться по щелчку пальцев, считает философию полным бредом, пользуясь такими словами: «куда он пойдет с профессией Философа?» А вот в этой книге объяснялось всё довольно просто. Философия также создавалась Богом, и Бог вкладывал в эту науку один из самых своих великих замыслов, а именно поиск себя нами.

Вот так, читая страницу за страницей, переходя к следующей главе, я не мог остановиться. С каждой новой минутой для меня открывались новые пейзажи, вскрывалась новая правда. И так я прочитал всю эту книгу, не оторвавшись от неё ни на минуту.

— Очнулся? — наконец спросил меня Таумиэль. Я поднял на него голову и вопрошающе уставился. — Чё на меня так смотришь? Ты читал эту книгу на протяжении трёх часов, тебя вообще ничто не могло отвлечь. Я толкал тебя, пытался закрыть книгу рукой, но ты каждый раз находил новый способ продолжить читать. Будь мы в другой обстановке, я бы подумал, что книга очень интересная, однако здесь нечто иное.

— Да. — согласился я с Таумиэлем. Если он говорит подобное, значит, я реально не реагировал ни на что. — Очень странная, а главное страшная книга. Страшная в том смысле, что раскрывает огромное количество правды, которая в каком-то смысле начинает ломать мозг. Есть желание умереть, кстати, просто потому, что ты не выдержишь столько первозданной информации.

— Ясно… На пещерных рисунках не особо много чего понятно. Надо разбираться, но, судя по всему, это история расы энергетов. Здесь она довольно подробно описана. Каждый рисунок может описывать до целого столетия, а здесь таких рисунков тысяч десять, с этим придётся очень долго разбираться, да и нужно ли?

— На, прочитай. — без прелюдий и каких-то объяснений я протянул эту книгу Таумиэлю. Он немного покрутил пальцем у виска, а затем спросил.

— Ты больной, что ли? Хочешь, чтобы я так же на три часа завис?

— Нет, Таум, ты должен её прочитать, просто чтобы знал, что я не сумасшедший.

— А, то есть даже так… — почесал голову Таумиэль и взял книгу в руки. — Апоклиф… Дай угадаю, какая-то сложная книга со сложной историей энергетической расы? Или как они решили создать этот артефакт?

— И да, и нет, пожалуй. — пожал я плечами.

Апоклиф нельзя было отнести ни к чему одному. Эта книга одновременно рассказывала и о всём, и ни о чём. Чтобы выбрать из этих двух крайностей одно, нужно было, чтобы Таумиэль прочитал её. Следующие три часа прошли в мёртвой тишине. Таумиэль уткнулся в книгу уже на третьей минуте чтения и его никак нельзя было отвлечь, а я пытался сделать это очень многими способами. За всю жизнь Таум, наверное, прочитал книги две. Первая книга по начальной физике, а вторая, созданная Диамондом Бестерри, в которой описывалась теорема направленных чёрных дыр. Именно после этой книги начались эксперименты с новым типом двигателя, что теперь стоял на каждом корабле Неос Венда. Эти три часа прошли очень быстро для Таумиэля и невероятно долго для меня. Мне не терпелось обсудить с ним Апоклиф. Не знаю, сколько времени создавалась эта книга, но что-то мне подсказывает, что, если к её созданию не приложил руку сам Бог, то написана она была по его велению, иначе просто нельзя объяснить, откуда автор данной рукописи знал про это всё, а главное, как он смог это доказать, ведь доказательства были нерушимые, во всяком случае, лично я не мог опровергнуть ни единый факт, просто не мог. Возможно, сможет Диамонд Бестерри, однако тут есть другая загвоздка. Зрачки Таумиэля блеснули, и он двинулся.

— Сейчас меня посещает множество мыслей, однако самая сильная из них, это желание умереть, сделать это самому своими руками. Это слишком сложная вещь. Она рассказывает невероятное количество всего. Я жалею, что прочитал книгу залпом, да только я не мог остановиться.

— И какой твой вердикт? — Таумиэль слегка улыбнулся, закрыл книгу и положил её на постамент.

— Это не книга. Апоклиф — это настоящее ментальное оружие. Как только ты начнёшь читать, тебе в начале будет интересно, а потом ты не сможешь остановиться. В этой книге рассказывается очень много, и всё это я считаю правдой. Сейчас мир для меня приобрёл новые краски и расширился до невероятных масштабов, но, боюсь, очень много людей не выдержит, даже нас посещают мысли о самоубийстве. А ты представь, что будет с обычными людьми, я уже не говорю о членах нашего клана… Речь идёт просто о людях, которые и слово философия в жизни ни разу не слышали. Получится катастрофа мировых масштабов. При всём желании сжечь эту книгу… Я не могу это сделать. Просто не могу. Ты можешь?

— Нет. — отрицательно покачал я головой. — У меня нет ни единого желания уничтожать сее божественное творение.

— Вот и я о том же. — кивнул Таумиэль. — Давай тогда просто оставим эту книгу здесь. Думаю, никто сюда не зайдет, и, соответственно, эта книга навсегда останется тут, а её последователями станем только мы двое. Возможно, в будущем мы ещё кому-нибудь позволим её прочитать, однако нужно будет убедиться, что он не станет сумасшедшим и не будет распространять её по миру, иначе случится непоправимое.

— Чем-то будет похоже на то, что сейчас происходит по нашей вине. — улыбнулся я и довольно хихикнул. Таумиэль недобро посмотрел на меня и тоже посмеялся.

— Да… Ирония в этом ощущается, однако наш план по сравнению с этой книгой невероятно дружелюбен. Летального исхода в нашем плане гораздо меньше, а с этой книгой… Не знаю. Процентов будет восемьдесят. Погибнет сто шестьдесят триллионов жизней, наверное, если не больше. Эта книга опасна. Она должна остаться здесь.