Неотразимый соблазнитель

Глава 29

Пейшенс устало прислонилась головой к стенке кареты. С каждой ухабистой милей она все больше и больше удалялась от Брайса. Если ее сердце плакало слезами отчаяния, внешне она была полна решимости, не подавать никаких признаков слабости. Колетт и Пейшенс вот уже четыре часа занимали одно и тоже пространство, останавливаясь лишь для того, чтобы сменить лошадей.

Довольно странно, что Колетт не выказывала никакого желания обсуждать ни похищение, ни ее дальнейшие планы. Ее холодное молчание охлаждало все порывы Пейшенс расспросить ее. После того как Колетт пошла в гостиницу, перекусить, она послала одного из своих людей отнести Пейшенс в карету воды и хлеба, которым Пейшенс давилась, но ела, понимая, что голод ослабит ее, затруднив побег.

Пейшенс печально вздохнула. У нее почти не было шансов сбежать. С Колетт ехало пятеро мужчин: двое кучеров на козлах и трое верхом. Все были французы и почти не говорили по-английски, спеша выполнить приказания Колетт. Она легко командовала ими при помощи своей властности и угроз наказания тем, кто осмеливался ей перечить. И все это время либо она, либо кто-то из ее приспешников держал пистолет, нацеленный в сердце Пейшенс.

Пейшенс, однако, не теряла надежды вернуться к Брайсу. Она все еще горела желанием врезать Брайсу по голове за то, что он пытался избавиться от нее тем же способом, что и от своей старой любовницы. Поскольку она понятия не имела, куда они направляются, она не знала, сколько времени продлится их путешествие. Ее надежды и молитвы основывались на вере, что Брайс скоро появится.

Солнце уже давно село, когда Колетт разбудила ее:

— Мы почти приехали.

— Куда? — Пейшенс села прямо, растирая затекшую после сна в неудобной позе шею. Она прищурилась, глядя в темноту кареты, освещенной только одной небольшой лампой, пытаясь прочесть выражение лица Колетт. И тут же отпрянула от яда, исходившего из холодных глаз этой женщины.

Пейшенс никогда раньше не видела такого выражения на женском лице. Это напомнило ей лицо Иуды. Вспомнила она и о Сансуше. И о грязных, жестоких деяниях, которые люди совершают под покровом ночи из алчности, мести или просто без всякой причины. Какие у Колетт темные секреты? И кто украл ее женскую натуру и заменил ее беспощадной ненавистью?

— Ты думаешь, что ты невинна, но это не так. Никто из англичан не невинен. Наш благородный предводитель победит вашу презренную страну и народ, и вы все падете на колени перед превосходством французского общества, — презрительно произнесла Колетт.

— Почему ты взяла на себя миссию разрушения? — Ей нужно было знать эти ответы. В ее ситуации может помочь любая информация.

Колетт пожала плечами, пусть ее планы станут известны. Ничто не остановит ее. Пусть все узнают о ее успехе, о ее триумфе.

— Я Темный Ангел. Мне было тринадцать, когда английские солдаты напали на меня по дороге домой из города. Они изнасиловали и избили меня так сильно, что в течение многих месяцев я не могла даже рассказать об их гнусном преступлении, потеряла голос. Я хотела умереть — пока ко мне не пришел один человек. Он забрал меня у моих родителей, заверив их, что будет заботиться обо мне, хорошо воспитает и вернет мне мой голос. — Она помолчала. — Тот человек сдержал обещание. Всего через несколько месяцев он вернул мне мой голос. Это было слово «vengeance». — Она улыбнулась. — Месть. Он научил меня и еще троих мальчиков такого же возраста, которые тоже потеряли детство, что мы можем научиться использовать свое тело и мозг, чтобы служить Франции. Он вбивал слово «vengeance» в наши головы до тех пор, пока оно не стало, выжжено в наших душах. Пока даже во сне мы не стали думать о возмездии, владеть оружием со смертоносной силой и не чувствовать ничего, только жажду мести.

Пейшенс подалась вперед, захваченная историей Колетт, которая напомнила ей о жестокости мира, о котором до настоящего момента она так мало знала.

— Когда мы стали достаточно взрослыми, то поняли, что наша жизнь ничто для нашего хозяина. Мы были всего лишь его орудиями войны. Наш успех доставлял ему удовольствие, в случае же провала нас жестоко наказывали. Мы быстро научились не допускать промахов.

Самоуверенная улыбка появилась на губах Колетт, и Пейшенс с благоговением наблюдала за этой трансформацией.

— Я была лучшей у хозяина. Он никогда не думал, что я буду лучше мальчишек именно потому, что женщина. Ему довелось только один раз недооценить меня, прежде чем он получил свой урок. У него до сих пор шрам на лице. Дело моих рук.

Но рассказ Колетт затягивался, а Пейшенс все еще понятия не имела, что ее ждет.

— Какое отношение все это имеет ко мне?

— Больше года я пела в уши одному английскому шпиону, давая ему четко дозированную информацию, чтобы убедить его, что я лояльна его стране. Мы играли в опасную игру — он говорил мне что-то, я что-то говорила ему. Но мы никогда не знали, что из сказанного правда. — Ее глаза потеряли суровость и даже чуть потеплели. — Он был самым красивым мужчиной, лорд Лондрингем.

Испуганный вздох Пейшенс отвлек взгляд Колетт от нее.

— Да, его светлость. В прошлом ноябре я решила, что он слишком опасен, и с ним надо разобраться. Не забудь, меня тщательно научили, что убийство по веским причинам смягчает угрызения совести. — Она усмехнулась: — Мы должны были встретиться в нашем обычном месте. Сансуш послал письмо на корабль Килкенена, для лорда Лондрингема. Его брат, Эдвард, оказался на борту и пришел вместо него.

Сердце Пейшенс грохотало как гром в ее ушах, она была в ужасе от того, как разворачивалась история Брайса, едва могла дышать в тесной карете и боялась того, что будет дальше.

Колетт безразлично пожала плечами:

— Мне пришлось его убить. Он стоял на моем пути. Я даже ждала, что Лондрингем появится, чтобы забрать своего брата, но его светлость и его люди избежали наших французских пуль, кроме одной, которая попала ему в ногу.

Пейшенс обрела голос:

— Ты… ты убила брата Брайса?

Колетт разочарованно посмотрела на нее: — Ты разве не слышала, что я сказала? В войне иногда страдают невинные. Никто не может быть в безопасности. Единственное, о чем я сожалею, это что Лондрингем не погиб на наших французских берегах.

Эта женщина была воплощением дьявола. У нее отобрали все человеческое, и только оболочка порочности поддерживала ее живой.

— Хозяин послал меня и Сансуша в Англию. Мы должны были хорошо заплатить англичанам, готовым продавать секреты вашей страны, таким, как лорд Питер Карстерз.

Пейшенс удивленно подняла брови:

— Ты убила нашего кузена?

— Non, Сансушу пришлось убить его, потому что, хотя он и давал нам важную информацию о казармах и защитных укреплениях на побережье от Дувра до Гастингса, Карстерз стал ужасно жадным. К счастью, твой брат сыграл нам на руку, большая удача. Так случилось, что он нашел холодное тело своего кузена после того, как Сансуш его убил. Когда констебль и его люди были заняты поисками Руперта Мендели, убийцы и изменника, мы могли свободно заниматься своими делами. — Колетт взглянула в окно, потом вернулась к своему рассказу: — Когда я увидела тебя в Сторрингтоне на нашем пути в Уинчелси, при нашей внешней схожести, я подумала, что ты можешь оказаться полезной. Мы стали… друзьями, и, пока ты искала место у графа, с помощью графини и ее кузена, Сансуша, я уже получила место горничной. Его светлость никогда не подозревал, что я Темный Ангел, потому что он был все еще слишком, поглощен своим горем из-за смерти брата, а я тщательно старалась не попадаться ему на глаза. Она бросила на Пейшенс злобный взгляд:

— Ты, моя дорогая, все время путалась у меня под ногами. Настаивала, что это Брайс шпион, а не Карстерз. На ночной встрече я пыталась убить Брайса, но кто-то следил и вмешался. Из-за тебя уволили мистера Гиббса, еще одного моего человека, а потом Сансуш стал гоняться за тобой, как кобель за течной сучкой, и потерял бдительность. Но, несмотря на твое несвоевременное вмешательство, все наши планы объединились, особенно когда арестовали твоего брата. Мы уехали в Лондон, чтобы встретиться с остальными нашими людьми и окончательно решить детали нашего вторжения.

Пейшенс откинулась на сиденье и сказала:

— Как только Брайс и Киган найдут твою записку, они бросятся за нами. И остановят тебя.

Пейшенс думала, что ее слова испугают эту безумную, решившую уничтожить Англию, но была жестоко разочарована и даже удивлена, услышав смех Колетт.

— Моя бедная девочка, своей запиской ты уничтожила все надежды лорда Лондрингема. Ты разбила его сердце, и он не станет тебя разыскивать.

Пейшенс почувствовала, как кровь медленно покидает ее лицо. Она не думала, что ее сердце может кровоточить еще больше от жестоких ударов, которые она получила за последние несколько часов. После этого она всерьез стала думать о том, чтобы напасть на Колетт и расправиться с ней.

— Брайс найдет меня и остановит тебя. Он спасет Англию от этого вторжения, я ничуть в этом не сомневаюсь.

— Вот тут ты ошибаешься. Он не найдет тебя, и наши планы вторжения осуществятся.

У Пейшенс оставался еще один вопрос к этой сумасшедшей:

— Почему ты убила Сансуша? Колетт фыркнула:

— Это был замечательный план, который пришел мне в голову после того, как он напал на тебя в Гарденз. Я ударила его по голове, так что он ничего тебе не сделал. Ты для меня была слишком ценна. Я решила убить его и прислать тебе записку. Ты должна была быть там, когда сыщики обнаружат его тело. Они обвинили бы тебя в его убийстве. Только, — злобно бросила она, — Лондрингем вмешался в мои планы и увел тебя раньше, чем приехали сыщики. Будь он проклят!

— А что же капитан Килкенен? Ты любила его?

— Еще один невиновный. Однажды днем я легко украла его бумаги и послала информацию через пролив, так что мои соотечественники были готовы к появлению его корабля. Он тоже чуть не погиб, но, как и его друг, он, похоже, умно и ловко избегает смерти.

— А я? Каковы твои планы относительно меня?

— Скоро узнаешь. Если Лондрингема не убедит мое письмо, он и его люди начнут искать тебя и окажутся далеко от побережья, где сегодня ночью мы запланировали маленький сюрприз для твоих друзей-англичан.

Пейшенс изумленно открыла рот.

— Сегодня вторжение? — испуганно прошептала она. Колетт кивнула:

— На самом деле не имеет значения, знаешь ли ты правду, потому что тебя не будет там, чтобы увидеть это. Такая жалость.

Пейшенс отвела глаза от торжествующего безумного взгляда Колетт. Ничто не может остановить эту женщину. Она полна решимости, уничтожить всех, ей чуждо сострадание, и это делает ее опасным противником.

Нет, вдруг решила Пейшенс и выпрямилась. Она не собирается умирать, когда Брайс считает ее изменницей. Она сбежит и найдет его. Она вытерла влажные ладони о платье. Кое-что пришло ей в голову, нечто вроде плана. Может быть, у нее и нет дьявольской тренированности Колетт, но ее брат Джеймс всегда говорил, что добро побеждает зло, а Пейшенс знала, что добро на ее стороне.

Четыре часа спустя Брайс и Киган сменили лошадей на постоялом дворе в Нью-Фолке. Переговорив с хозяином, Брайс убедился, что они напали на след женщин, которые опережали их всего на два часа. Он забеспокоился, узнав, что хозяин видел только одну женщину, но Брайс не хотел верить, что с Пейшенс случилось что-то плохое, пока не увидел это собственными глазами. Он мрачно кивнул Килкенену, который еще не был готов сообщить свои мысли относительно своей возлюбленной, Колетт. Она знала имя злодея, который хотел возглавить вторжение на английские берега.

Пейшенс и Колетт вздрогнули, услышав стук в крышу кареты.

— Скоро я буду во Франции. Твоя часть путешествия подошла к концу, — деловито сказала ей Колетт, выглянув в окошко кареты.

— Моя часть путешествия? Ты оставляешь меня где-то на лондонской дороге?

Колетт ответила:

— Не все так просто. Мои люди ждут тебя недалеко от Уинчелси.

Пейшенс судорожно сглотнула. Что за люди ждут ее? Ей наверняка грозит опасность.

— Поскольку сегодня ночью я остаюсь без праздника, могу я спросить, где причалят твои корабли? — Она еще не была готова сдаться.

Колетт прищурилась, прежде чем ответить.

— Хотя я никогда не открывала относящуюся к делу информацию, особенно врагу, скоро ты не сможешь саботировать мои планы. Сегодня должна быть прекрасная тихая ночь для мореплавания. Через несколько часов мои люди захватят несколько сигнальных огней на берегу между Уинчелси и Дангенсом, откуда мы дадим сигнал нашим кораблям высадиться в Гастингсе. Некоторые из ваших замечательных англичан уже сообщили, где на этом отрезке берега находятся ваши армейские части. Поскольку мы контролируем сигналы, никто никого не оповестит о нашем вторжении. — Она говорила легко и небрежно, несмотря на серьезность их разговора.

Пейшенс несколько минут смотрела на француженку, прежде чем тихо сказать:

— Когда же твоя месть совершится? Когда ты остановишь это безумие? Не слишком ли много крови будет на твоих руках и на твоей совести?

Колетт только рассмеялась в ответ:

— Ты действительно невинна. Мне повезло, что в самом начале моей жизни меня научили жить ради цели. Отбери эту цель, и я умру.

Пейшенс не нашлась, что ответить. Колетт просто безумна. Возможно, Джеймс мог бы научить эту женщину прощению и более высокому предназначению, чем зло и жестокость темного мира, которые она впитала на коленях у своего сатанинского хозяина.

Карета продолжала катиться в ночь, но дорога становилась все более ухабистой. Пейшенс поняла, что они свернули куда-то в сторону. Через несколько миль кучер остановил лошадей. Колетт выскочила из кареты, приказав Пейшенс не двигаться, иначе ее застрелят.

Бесполезная угроза, подумала Пейшенс, если учесть, что ее смерть и так неминуема. Она не сдержала слез.

Она никогда больше не увидит своих братьев, и Салли, и Лема, и Марту, и Меленрой, всех ее друзей. Но больше всего она горевала о Брайсе, при мысли, что никогда больше не увидит его. Никогда не почувствует ласку его губ на своих губах, никогда не познает его прикосновений, обжигающих самое сердце, тело и душу. «Несправедливо», — шептала она как литанию. Как может зло победить? Такого не должно случиться!

Ее стала бить дрожь. Она не могла согреться, одетая в тонкую мантилью. Когда ей стало трудно дышать, она откинулась на сиденье и попыталась успокоиться.

Дверца наконец-то открылась, и низкий хриплый голос приказал ей выходить. Она спрыгнула на землю, ноги дрожали после долгой поездки. Она держалась за дверцу, чтобы сохранить равновесие, пока осматривалась, и в ужасе открыла рот.

Они были на кладбище. Старые могильные камни торчали тут и там, как деревянные подпорки в ее помидорной грядке. Легкий ветерок усиливал безмолвие ночи, нарушаемое только тихими разговорами французов и лошадьми. Кладбище раскинулось перед ней, со скромными и величественными могильными камнями в этом зловещем, безмолвном забытом месте упокоения, хранителями которого были только сорные травы.

Невдалеке она слышала, как воды пролива ударяются о берег, однако ночь скрывала границу между небом и морем. Пятеро мужчин, сопровождавших карету, стояли вокруг, ожидая, когда начнется действо.

Ее глаза широко раскрылись при виде холмиков земли по обеим сторонам от большой ямы и деревянного гроба, лежавшего рядом. Неужели это план Колетт? Это будет ее могилой?

Она почувствовала тошноту и сжала ручку кареты так сильно, что на нежной коже остались следы. Поскольку жить ей осталось всего несколько минут, Пейшенс решила не облегчать никому из них жизнь. Она стоически повернулась к группе мужчин и спросила:

— Итак, на чьей совести будет моя смерть? Никто не двинулся с места, никто не ответил ей. Люди Колетт посмотрели на свою хозяйку, которая крикнула Пейшенс:

— Иди сюда.

Но Пейшенс не двинулась с места и не заметила, как Колетт кивнула одному из мужчин, потому что почувствовала, как в спину ей уткнулось дуло пистолета, подталкивавшее ее к могиле, где Колетт, бывший дворецкий лорда Лондрингема и остальные ждали ее.

Нужно было что-то сказать по поводу того, что в свои последние минуты на земле Пейшенс вынуждена, была видеть тех самых людей, которых ненавидела. А слова «ненависть» не было в ее словаре.

Колетт наблюдала, как она приближается к открытой могиле. Когда Пейшенс была всего в нескольких футах, она объявила:

— Нам пора. Мистер Гиббс и Снивли займутся тобой. — Она почти колебалась. — Хотела бы я, чтобы могла сожалеть, что такой невинный человек, как ты, должен умереть, но в плане просто нет тебя живой. Ты уже выполнила свою задачу.

Она повернулась, чтобы уйти, но слова Пейшенс остановили ее:

— Твои планы провалятся, потому что лорд Лондрингем остановит тебя, как уже делал не раз. Я точно знаю, что ты дорого заплатишь за свои грехи — в аду.

Колетт обернулась и с восхищением посмотрела на Пейшенс:

— Добро и зло, неужели все так просто?

Карета и всадники вскоре были уже на пути к главной дороге.

Пейшенс быстро повернулась к двум мужчинам, когда мистер Гиббс презрительно усмехнулся, его лицо было красным от напряжения, пистолет дрожал в руке от радостных эмоций.

— Посмотрите, какое падение. Теперь ты в нашей полной власти. Никто не спасет тебя, даже его светлость. Никто не знает, где тебя искать.

Его приятель Снивли радостно захихикал и плюнул, стараясь попасть в юбку Пейшенс.

Она не дрогнула, даже не изменилась в лице, услышав эти отвратительные угрожающие слова. Они определенно не заслуживают удовольствия видеть ее страх. Она собиралась быть смелой, когда встретится со своим создателем, по крайней мере, таким был ее план до того, как она подхватила юбки, повернулась и бросилась бежать в другую сторону, удивив своих мучителей. Пули попали в землю.

К несчастью, маленькому вертлявому Снивли удалось поймать ее за юбку, и он дернул ее, увлекая вместе с собой на землю. Она сопротивлялась, стараясь расцарапать ему лицо или ударить ногой, особенно когда увидела его плотоядный взгляд.

— Снивли, с этой девчонкой слишком много проблем. Чем скорее мы закопаем ее, тем скорее догоним остальных, — сказал Гиббс приятелю, оттаскивая его от Пейшенс и поднимая ее на ноги. Он связал ей руки за спиной и примотал к ее талии. Они потащили вырывавшуюся и брыкавшуюся Пейшенс к могиле, она так кричала, что могла разбудить мертвых.

Наконец им удалось связать ее ноги, но не раньше, чем Снивли получил хороший пинок в глаз, а мистер Гиббс — удар коленом в пах. Они запихнули Пейшенс в гроб. Пейшенс продолжала молить о пощаде, но они не слушали ее, оба торопились поскорее закончить свое мерзкое дело. Уложив ее в гроб, они накрыли его крышкой. Гвозди вонзились в деревянные боковины и крышку.

Пейшенс охватила паника. Ее закапывали заживо. Она не могла дышать. Ей не хватало воздуха. Вскоре гроб стали засыпать землей. Пейшенс начала последнюю молитву, прося Господа простить ее грехи и умоляя безболезненно забрать ее из этого мира в иной. И позаботиться о Брайсе, и ее братьях, и о Леме, и о Салли, и…