Непоэмание

Свиться струйкой водопроводной —

Двинуть к морю до холодов.

Я хочу быть такой свободной,

Чтобы не оставлять следов.

Наблюдая, как чем-то броским

Мажет выпуклый глаз заря,

Я хочу быть немного Бродским —

Ни единого слова зря.

«Все монеты – в море. Чтоб не пропить» —

И швыряют горстями из

Драных сумок деньги. И стало быть —

Вы приехали в Симеиз.

Два народа: семьи смешных мещан,

Что на море сварливят «Ляжь!»

И безумцы – бесятся сообща,

Убегают на голый пляж, —

Их глаза вращаются как шасси,

Заведённые ЛСД.

Я же пью свой кофе в «Дженнет кошеси»,

Что сварила моя Сайде.

Сумасшествием дышит ветер —

Честно, в городе карантин:

Здесь, наверное, каждый третий —

Из кустурицевых картин.

Всяк разморен и позитивен.

Джа здесь смотрит из каждых глаз —

По полтиннику мятых гривен

Стоит правильный ганджубас.

Улыбаются; в пляжных тапках

Покоряют отвесный склон.

И девицы в цветастых шапках

Стонут что-то про Бабилон.

Рынок, крытый лазурным небом —

И немыслимо пахнет всё:

Заглянуть сюда за тандырным хлебом —

И уйти навьюченной, как осёл.

Здесь кавказцы твердят всегда о

Том, что встречи хотят со мной.

У меня на плече иероглиф «Дао»,

Нарисованный чёрной хной.

Кроме нас и избранных – тех, кто с нами

Делит побережье и пьёт кагор,

Есть все те, кто дома – а там цунами,

И мы чуем спинами их укор.

Отче, скрась немного хотя бы часть им

Неисповедимых Твоих путей.

Ты здесь кормишь нас первосортным счастьем —

А на нашей родине жжёшь детей.

Море: в бурю почти как ртуть,

В штиль – как царская бирюза.

Я: медового цвета грудь

И сандалового – глаза.

Жить здесь. Нырять со скал на открытом ветре.

В гроты сбегать и пережидать грозу.

В плотный туман с седой головы Ай-Петри

Кутать худые плечи – как в органзу.

Долго смотреть, пока не начнёт смеркаться,

Как облака и камни играют в го.

А мужчины нужны для того, чтобы утыкаться

Им в ключичную ямку – больше ни для чего.

Кофе по-турецки, лимона долька,

Сулугуни и ветчина.

Никого не люблю – тех немногих только,

На которых обречена.

Там сейчас мурашками по проспекту

Гонит ветер добрых моих подруг.

И на первых партах строчат конспекты

По двенадцать пар загорелых рук.

Я бы не вернулась ни этим летом,

Ни потом – мой город не нужен мне.

Но он вбит по шляпку в меня – билетом,

В чемодане красном, на самом дне.

Тут же тополя протыкают бархат

Сюртука небес – он как решето;

Сквозь него холодной Вселенной пахнет

И глядит мерцающее ничто.

Ночи в Симеизе – возьми да рухни

С гор в долину – и никого в живых.

И Сайде смеётся из дымной кухни

И смешно стесняется чаевых.