Непоэмание

Что-то клинит в одной из схем.

Происходит программный сбой.

И не хочется жить ни с кем,

И в особенности с собой.

Просто срезать у пяток тень.

Притяжение превозмочь.

После – будет всё время день.

Или лучше всё время ночь.

Больно и связкам, и челюстным суставам:

– Не приходи ко мне со своим уставом,

Не приноси продуктов, проблем и денег —

Да, мама, я, наверное, неврастеник,

Эгоцентрист и злая лесная нежить —

Только не надо холить меня и нежить,

Плакать и благодарности ждать годами —

Быть искрящими проводами,

В руки врезавшимися туго.

Мы хорошие, да – но мы

Детонируем друг от друга,

Как две Черные Фатимы.

– Я пойду тогда. – Ну пока что ль.

И в подъезде через момент

Еёкаторжный грянет кашель

Как единственный аргумент.

О, швыряемся так неловко мы —

– Заработаю я! Найду! —

Всеми жалкими сторублёвками,

Что одолжены на еду,

Всеми крошечными заначками,

Что со вздохом отдал сосед —

Потому что зачем иначе мы

Вообще рождены на свет,

Потому что мы золочёная,

Но трущобная молодёжь.

Потому что мы все учёные

И большие поэты сплошь.

Пропадёшь,

Коли попадёшь в неё —

Ведь она у нас ещё та —

Наша вечная, безнадёжная,

Неизбывная нищета.

Уж лучше думать, что ты злодей,

Чем знать, что ты заурядней пня.

Я перестала любить людей, —

И люди стали любить меня.

Вот странно – в драной ходи джинсе

И рявкай в трубку, как на котят —

И о тебе сразу вспомнят все,

И тут же все тебя захотят.

Ты независим и горд, как слон —

Пройдёт по телу приятный зуд.

Гиены верят, что ты силён —

А после горло перегрызут.

Я совсем не давлю на жалость —

Само нажалось.

Половодьем накрыло веки, не удержалось.

Я большая-большая куча своих пожалуйст —

Подожгу их и маяком освещу пути.

Так уютнее – будто с козырем в рукаве.

С тополиной опухолью в листве;

– Я остаюсь летовать в Москве.

– Значит, лети.

Лети.