Непогрешимый предводитель

Глава 5

Полиция соседнего штата обнаружила тело девушки в роще у въезда в маленький городок Турман. Горло у неё было перерезано от уха до уха, а на спине рубцы как будто от хлыста или ремня. Въедливый детектив, вспомнивший сообщение, мелькнувшее в одном из полицейских циркуляров из города, заметил брелок на её браслете, с выгравированным именем Мидж. У себя в участке он нашёл этот циркуляр и позвонил по междугородному в 87-й участок.

Река Харб замёрзла почти целиком, когда Карелла и Клинг ехали по мосту Гамильтон-бридж ранним утром в пятницу, 11 января. Клинг сидел за рулём. Карелла сидел рядом и пытался включить отопление в древнем автомобиле. Эта машина, одна из трёх служебных автомобилей участка, когда-то видала лучшие дни. Оба детектива предпочли бы ехать в собственных машинах, если бы не оформление талонов на бензин, в последние недели влекущее почти бесконечную волокиту. Легче было взять одну из служебных машин, с утра под завязку заправленных горючим.

— По-моему, я разгадал, — сказал Клинг.

— Всё убийство, или что? — спросил Карелла.

— Что он сказал.

— Кто?

— Пачо. Когда он нас повёл вверх, и другой парень загородил нам дорогу. Помнишь? Тру-Блю, второй гопник.

— Да, помню.

— Помнишь, он спросил пароль у Пачо? А тот ответил: «Но-ты-рыдам». Застряло у меня в голове, но, по-моему, я, наконец, догадался.

— Ну? — спросил Карелла.

— Да. У них на спинах этих белых курток нарисованы химеры, правильно?

— Ага.

— Так, а где бывают химеры?

— На зданиях.

— На каких?

— На всяких.

— Стив, ну какое здание в мире самое знаменитое своими химерами?

— Понятия не имею.

— Кончай, прекрасно знаешь.

— Я не знаю!

— Нотр-Дам, — сказал Клинг с торжеством, гордясь своими дедуктивными способностями, на мгновение переведя глаза на Кареллу и улыбаясь. — Понял?

— Нет, — сказал Карелла.

— Не «Но-ты-рыдам», а «Нотр-Дам». Теперь понятно?

— Ерунда какая-то, — возразил Карелла.

— Держу пари, что он именно это хотел сказать.

— Ну, пусть так.

— Знаешь, это меня прямо мучило, а теперь всё в порядке.

— Прекрасно. А вот что тут с печкой, ты не можешь отгадать?

— Нет. Но, Стив, ещё есть вещь, которая меня мучит.

— Какая? А, знаю, не говори. Ты старался научиться ставить нож на кончик лезвия, и чтобы он не падал!

— Нет. Это Августа. Хочу сделать ей предложение.

— Да-а? — изумился Карелла.

— Да, — кивнул в ответ Клинг.

Он говорил об Августе Блэйр, рыжеволосой фотомодели, с которой познакомился девять месяцев назад, расследуя дело о взломе. Карелла воздержался от глупых шуток, видя, что Клинг говорит всерьёз. Шуточки сослуживцев по поводу частых звонков от «Гусси» (как они прозвали Августу) за последние два месяца, уже навязли в зубах, и тем более были неуместны сейчас, когда они сидели плечом к плечу в уютной тесноте машины, все окна которой, кроме переднего стекла, уже заиндевели. Карелла погрузился в возню с печкой.

— Что ты на это скажешь? — спросил Клинг,

— Да не знаю. Думаешь, она согласится?

— Да, думаю, что согласится.

— Ну, тогда делай предложение.

— Так... — произнес Клинг и замолчал.

Они миновали будку сбора платы за проезд по мосту. Позади них осталась Изола, вздымающая громады зданий и башен в свинцовое небо. Впереди среди покатых сероватых холмов неторопливо змеилась дорога в Турман.

— Дело в том, — начал, наконец, Клинг, — что я немного боюсь.

— Чего? — спросил Карелла.

— Жениться. То есть... ну... это такой поворот в судьбе, понимаешь...

— Ну, конечно, — ответил Карелла Он не совсем понимал колебания Клинга. Если он действительно хочет жениться на «Гусси», то какие могут быть сомнения? А если сомнения есть, то действительно ли он хочет жениться?

— Ну, и как это? — спросил Клинг,

— Что это?

— Быть женатым.

— Могу сказать тебе только, как это быть женатым на Тедди, — ответил Карелла.

— Да, как?

— Замечательно!

— М-м-м... — пробормотал Клинг. — Понимаешь, положим, ты женишься, а потом оказывается: это — совсем не так, как когда ты был не женат.

— Да что за «это»?

— Да всё.

— Например?

— Ну, например, положим, хотя бы это... Ну, хотя бы секс, вдруг будет совсем другое?

— Да зачем ему становиться другим?

— Ну, не знаю... — Клинг пожал плечами.

— Ну, какое отношение к этому может иметь брачное свидетельство?

— Я не знаю, — проговорил Клинг, опять пожав плечами. — Всё, как было, остается? Я имею в виду секс...

— Конечно! — сказал Карелла.

— Я не хочу влезать в интимное, но...

— Да, я понимаю.

— Так все остаётся, как и было?

— Ну, конечно!

— Ив остальном? Понимаешь, я хочу сказать — вам вдвоем ещё интересно?

— Интересно ли?

— Да.

— Ещё как!

— Как и вначале было?

— Ещё лучше!

— Потому что нам так хорошо вместе, — сказал Клинг, — нам с Августой. Просто чудесно.

— Вот и славно, — ответил Карелла.

— Да, прекрасно. Что двое могут вместе испытывать наслаждение. Я думаю, что это очень хорошо, а, Стив?

— Да, я думаю, что это очень хорошо, когда это происходит с двумя людьми.

— Конечно, не то, чтобы мы никогда не ссорились, — продолжал Клинг.

— Да все ссорятся. Любая пара...

— Да, но не часто.

— Конечно.

— И наши... наши личные отношения очень хорошие. Нам вдвоём очень хорошо.

— М-м-м...

— В смысле секса, я хочу сказать, — быстро проговорил Клинг, внезапно начав напряжённо вглядываться в дорогу. — У нас это очень хорошо.

— М-м-м... Вот и прекрасно. Это хорошо.

— Правда, не всегда. Я хочу сказать, что иногда не так замечательно, как обычно.

— Что ж, это естественно, — промолвил Карелла.

— Но большей частью...

— Ну, конечно...

— Большей частью нам, правда, замечательно вдвоём.

— Ещё бы, — кивнул Карелла.

— И мы любим друг друга. Вот что важно.

— Это самое важное, — подтвердил Карелла.

— Да, я тоже так думаю.

— Без сомнения.

— Только это и есть самое важное, — продолжал Клинг. — Это оправдывает всё остальное. Что бы ни решали, что бы мы вместе ни делали, как бы ни ссорились даже... Как раз то, что мы друг друга любим... ну... от этого у нас всё идёт, верно?

— Конечно, — сказал Карелла.

— Ну, так ты думаешь, мне нужно жениться?

— Да, мне кажется, что ты уже женат, — ответит Карелла. — Клинг быстро повернулся к нему от руля, чтобы посмотреть, не смеётся ли Карелла. Карелла не смеялся. Он сгорбился на своём месте, уперев ноги в грохочущую печку, спрятав руки под мышками и опустив подбородок в поднятый воротник.

— Пожалуй, в самом деле, мы вроде как женаты, — сказал Клинг, снова вглядываясь в дорогу перед собой. — Но не совсем точно.

— Да что, есть какая-нибудь разница, что ли? — спросил Карелла.

— Да не знаю. Я поэтому тебя и спрашиваю.

— Ну, так никакой разницы нет.

— Зачем же тогда жениться? — спросил Клинг.

— Господи, Берт, ну не знаю, — повернулся к нему Карелла. — Хочешь жениться, женись. Если не хочешь, то живи, как жил.

— Ну, ты почему женился?

Карелла долго думал, потом сказал: «Потому что не мог и подумать, что кто-то другой будет касаться Тедди». Клинг кивнул.

Остаток дороги до Турмана он ничего не сказал.

Детектива звали Ал Гранди. Вначале он отвёз их в морг больницы показать тело девушки, а потом они поехали к месту, где оно было обнаружено. Его нашли двое подростков, решивших пойти до школы по прямой через лесок. Один остался в лесу сторожить, боязливо переминаясь в некотором отдалении от тела, полузаваленного опавшими в октябре листьями, теперь почерневшими и мокрыми. Второй побежал к ближайшему телефону-автомату и стал звонить в полицию, откуда ему ответили через четыре минуты. На мокрых листьях сохранились отпечатки шин, поэтому решили, что тело было привезено в этот пустынный лесок ещё откуда-то.

— Думаете, она — та, кого вы ищете? — спросил Гранди.

Он был громадный, черноволосый мужчина со светлосиними глазами и веснушками на носу. Да, наверное, ему и было не больше двадцати пяти — двадцати шести. Рядом с ним Клинг вдруг почувствовал себя старым, кому уже давно пора быть женатым, иметь детей, стать дедушкой.

— Может быть, и она, — сказал Карелла. — Фамилии нигде нет? Никаких документов при ней?

— Ничего — один брелок на руке,

— И сумочки не было?

— Ничего.

— Дома тут есть близко?

— Только один, за тем холмом. Сомневаюсь, чтобы оттуда было что-нибудь видно. Как раз скат холма маскирует.

— Дорога, по которой мы приехали, это единственный путь?

— Ага. Дорога № 14. Мы проследили следы шин до места их въезда в лес, — сказал Гранди. — На сырой земле и листьях прекрасно видно. Но на самом шоссе — ничего, так что неизвестно, откуда они приехали.

— А ребятишки, которые её нашли? С ними беседовали?

— Ну как же. Но думаю, тут чисто. Конечно, всякое бывает, но в их пользу говорят две вещи: первое — они вызвали полицию, и второе — оба до смерти перепуганы.

— Что говорит коронер о времени смерти?

— Считает, что где-то между десятью и двенадцатью ночи вчера. Она сильно избита, на спине — кровоточившие рубцы. Как будто ее избили, а потом горло перерезали. Попытки изнасилования не было, влагалищный свод чист от спермы.

— Можно нам поговорить с хозяевами того дома?

— Ради бога, — сказал Гранди.

«Хозяевами» дома оказался один человек. Его звали Родни Сак, ему было семьдесят шесть, и было видно, что он перепуган появлением полицейских в своей кухне. Он как раз собирался есть. На нём был джинсовый комбинезон, шерстяная ковбойка, синяя вязаная кофта с протёртыми локтями и слуховой аппарат. Аппарат ничуть не помогал делу, а его нервность ещё сильнее ухудшала положение.

Детективы пытались выяснить, кто такая эта «Мидж».

Они внимательно прочесали всю картотеку Бруэна и не нашли никого с подобной кличкой среди юниоров вспомогательного женского отряда. Поиски были очень непростыми. В одном только Западном Риверхеде было зарегистрировано 153 банды. «Алые мстители» и «Маски смерти» участвовали в боях со многими из этих банд со времени их возникновения три-четыре года назад. Выбрать банду, решившую убить вождей «Мстителей» и «Масок», было так же не просто, как выбрать блюдо на китайском банкете: глаза разбегаются. Пока что у детективов было две нити. Они знали, что Эндрю Кингсли находился некоторое время в доме Эдуардо и Константины Портолес, пока к ним не пришёл (или пришли) кто-то, убивший их всех троих. Они не знали, почему Кингсли был у них, и каковы были его отношения с Портолесом и его сестрой.

Они знали, что девушка по имени Мидж — «Комарик», вероятно, член вспомогательного женского отряда агрессивной банды, передала им определённую информацию, а потом через два дня очутилась на территории соседнего штата с перерезанным горлом. Но кто такая была сама Мидж?

— Не заметили ли вы чего-нибудь необычного в лесу прошлой ночью? — спросил Карелла у Сака.

— Нет, сэр, — ответил Сак, заметно дрожа.

— Никаких фар, ничего такого?

— А какие пары могли бы в такое время...

— Фар, ф-а-р-ы. Автомобильные лампы!

— А, фары! — протянул Сак. — Нет, не видал никаких фар там.

Он попытался разжечь трубку, но спичка вывалилась у него из пальцев. Он достал вторую спичку из большого кухонного коробка и сломал ее, чиркая. Он поднял глаза на детективов, беспомощно улыбнулся и отложил трубку.

— Мистер Сак, почему вы так напуганы? — спросил Клинг.

— Я? Нет. Чего мне пугаться?

— Так вы что-нибудь видели в лесу вчера ночью?

— Нет, сэр, не видел.

— Где вы были прошлой ночью, мистер Сак, — спросил Карелла и вдруг заметил, что он и Клинг прямо-таки кричат на старика. Жена Кареллы была глухонемая, но он никогда не чувствовал, что её неспособность слышать или говорить была бедой. Но плохой слух Сака почему-то ужасно раздражал. Карелла внезапно понял, что большинство людей с трудом переносят людей с плохим слухом, тогда как они остаются очень предупредительными к плохо-видящим или увечным людям. Он мысленно отметил эго наблюдение, отложив его до будущего разговора с Тедди, когда её глаза будут внимательно читать движение его губ, а пальцы отвечать на языке глухонемых, которым владел Карелла и даже бегло «говорил», не теряя своеобразного акцента. Сак глядел на него снизу вверх. Он опять не был уверен, что бедняга слышит его. «Мистер Сак, где вы были?..».

— Я слышу вас, — нетерпеливо сказал Сак, и Карелла теперь увидел это с другой стороны — как может раздражать слабослышащих людей этот крик и повторения, и постоянные сомнения собеседника в том, услышали ли они его правильно.

— Да, где вы были?

— Здесь.

— Всю ночь?

— Всю ночь, да.

— А что вы делали между десятью и двенадцатью?

— Спал.

— В какое время вы ложитесь спать?

— В девять часов. Каждый день ложусь в девять вечера.

— Что-нибудь слышали необычное в том лесу? — спросил Карелла.

— Я плохо слышу, — сказал Сак с достоинством, — Я бы не услышал и пушки у себя на веранде.

— Вы ночью вставали?

— A-а... да, вставал, пожалуй.

— Когда?

— Точно не помню. Нужно было сходить кое-куда, вот я и встал.

— А где туалет?

— Там, за домом.

— Куда он глядит, на лес?

— Да.

— В туалете есть окошко?

— Да.

— Вы из него выглядывали, когда были внутри?

— Да не помню что-то...

— Постарайтесь вспомнить, — сказал Клинг.

— Может, и глянул.

— А что видели?

— Лес.

— Ну, что-нибудь в лесу видели?

— Деревья, кусты, — пожал плечами Сак.

— Что ещё?

— Животных, может. Тут олени вечно подходят к дворам чем-нибудь поживиться.

— Каких животных видели ночью?

— Да, пожалуй, может, и видел.

— Каких именно животных?

— Ну, так прямо и не скажешь... Здорово темно, если бы не... Он замолчал, не договорив.

— Если бы не что? — спросил Карелла.

— Свет на веранде, — сказал Сак. — Всегда оставляю свет на веранде.

— Это какая веранда? Та, что спереди дома?

— Да, эта веранда.

— А задняя веранда есть?

— Нет, только эта, что спереди.

— Но вы сказали, что туалет позади дома.

— Ну, да... Да, позади он.

— Тогда какое отношение имеет свет на передней веранде с тем, что вы видели или не видели сзади?

Сак замигал и вдруг заплакал.

— Я старый человек, — сказал он, вытаскивая носовой платок из кармана комбинезона, — ничего-то я не слышу, живу на свою пенсию по инвалидности, да на пособие. Мне и осталось-то жить пять-шесть лет, а может, и того не будет. Не надо мне ещё новых бед. Пожалуйста, не трогайте меня, ради бога, — он высморкался, промокнул глаза и спрятал платок, хотя слезы всё ещё текли у него из глаз. — Уж ради бога, — повторил он.

— Расскажите нам, что случилось ночью, мистер Сак? — мягко сказал Карелла.

— Ничего. Я уж вам говорил... — он не смог продолжать, всхлип заглушил его слова, он закашлялся и снова полез в карман за платком.

— Всё-таки видели фары автомашины в лесу, мистер Сак? — Тот не отвечал.

— Да или нет?

— Я видел свет фар, — сказал он, тяжело вздохнув. — Ведь я совсем старый. Ну, не надо мне ещё всяких бед.

— В какое время это было, мистер Сак? Свет фар?

— Да, наверное, ближе к двум часам.

— Вы их видели из окошка уборной?

— Да.

— Что вы тогда сделали?

— Надо бы мне вернуться в постель, да я подумал... Я подумал — вдруг кто-нибудь сбился с дороги... да, может, сел на днище в этой грязи... Ну, я надел штаны, рубашку, свитер, куртку и пошёл туда... Поглядеть — может, надо как-то помочь... В гараж позвонить или... Я старик, и глухой, однако, и от меня толк есть. Могу ещё помочь людям. Я подумал, что, может, позвонить по телефону, если там нужна помощь.

— А дальше? — спросил Клинг. Он совсем тихо произнес это, и не был уверен, что Сак слышит его.

— У меня с собой света не было. Поискал свой чёртов фонарик, да не мог найти. Всё у меня теперь пропадает, прямо беда. Но луна была яркая, а я эти леса знаю, как свои пять пальцев. И родился, и вырос в этом доме, — тут в лесу всё своё, знакомое. Я и пошёл потихоньку туда, где свет виднелся и... и тут увидел, что там было.

— А что было, мистер Сак?

— Я сказал, что увидел, что там было.

— Да-да, и что вы увидели?

— Там на земле перед грузовиком лежала девушка. Платье у неё всё в крови. И двое парней стояли в свете фар над ней. Они спорили.

— О чём?

— Один хотел закопать её в землю. Сказал, что и лопаты есть с ними, чтобы её похоронить. А другой говорит, что нужно поскорей выбираться отсюда и что и так сойдёт, если её листьями завалить.

— Как они выглядели?

— Да совсем парнишки ещё, лет по шестнадцать-семнадцать.

— Белые или чёрные?

— Белые.

— Они по именам обращались друг к другу? Может быть, вы слышали?

— Я плохо слышу, — снова сказал Сак, — но вроде бы я слышал, как один назвал другого «Пиг».

— Пиг (pig – по-английски свинья)? — Поросёнок?

— Вот-вот, Пиг.

— Вы уверены, что он так его назвал?

— Не уверен, нет, но мне послышалось.

— Ну, а потом?

— Один, который Пиг, сказал, что он главный и не хочет больше тратить тут время в лесу. Они сели в машину и уехали.

— Какая машина?

— Старая. Шевроле-пикап.

— Номер вы не заметили?

— Номер Изолы — по буквам видно, а вот цифр я не разглядел.

— Вот вы сказали — «старая машина», примерно какого года?

— Шестьдесят четвёртого-пятого, вот вроде этого.

— А цвет какой?

— Зелёный, вроде. Или синий. Такой сине-зелёный.

— Открытый пикап?

— Да.

— В кузове что-нибудь было?

— Я не видел. Наверное, там были лопаты, раз они о них говорили. Но я со своего места не видел.

— Что-нибудь ещё можете вспомнить про эту машину? Какие-нибудь вмятины, повреждения, надписи?

— На дверце, что ближе ко мне, нарисован странный флаг.

— Это которая дверца?

— Со стороны водителя.

— Какой флаг это был?

— Не пойму. По-моему, флаг. Похоже на флаг.

— Какого цвета?

— Красный, белый и синий.

— Но не американский флаг?

— Нет, нет. Уж американский-то флаг я знаю прекрасно. У них был большой синий крест на флаге. Да и звёзды-то были, хорошо, вы мне напомнили. Но это был не звёздно-полосатый флаг, точно. Я под этим флагом воевал, так что уж знаю, какой у него вид. В первую мировую. Вот с каких пор я оглох...

— А как эти мальчишки выглядели?

— Оба — с тёмными волосами, на обоих — синие куртки с... О, точно! Точно могу сказать!

— Что, мистер Сак?

— Такой же точно флаг у них и на спине был, точно. Этот самый дурацкий флаг.

— Ага... Какого роста они были?

— Среднего.

— Что-нибудь ещё такое у них... Приметы или?..

— Предметы? Ничего не было на них такого, только у одного шарф.

— Карелла не стал поправлять старика, а сразу перестроил вопрос:

— Какого цвета шарф?

— Красный.

— На ком был шарф? На Пиге или на другом?

— Вот не помню.

— Ну, а какие-нибудь особенности у них были? Какие-нибудь шрамы, рубцы? — Карелла нарочно видоизменил свой прежний вопрос, чтобы не дать почувствовать Саку, что он опять недослышал. — Чего-нибудь заметного не было?

— A-а, приметы, вы хотите сказать? — переспросил Сак. Карелла улыбнулся:

— Да, мистер Сак, приметы.

— Нет, никаких примет у них. A-а, вот что вы у меня сперва спросили... Теперь-то я понял! Нет, никаких примет не заметил.

Странно, но Сак тоже почему-то улыбнулся.

— Спасибо, мистер Сак, — сказал Карелла. — Вы не бойтесь, что те двое снова вернутся. Они никак не могут предполагать, что их кто-нибудь видел. Ведь они не видели вас, верно?

— Нет, но... Я подумал, что, если расскажу вам, те догадаются, откуда это стало известно, и... ведь девушка-то мёртвая. Тут не надо большого ума догадаться, что они её и убили.

— Если хотите быть вполне спокойным, я уверен, что детектив Гранди не откажется усилить патрулирование около вашего дома. — Как, мистер Гранди?

— Ну, да, — сказал Гранди, захваченный врасплох, и отнюдь не уверенный в том, что ему удастся обеспечить такое мероприятие.

— Вы нам очень помогли, мистер Сак, — сказал Карелла. — Извините, что помешали вам завтракать.

— Уж такая работа наша, — сказал Клинг.

— Да долго ли опять разогреть? Овсянку-то я люблю, — ответил Сак.

В розыскном отделении «Один-ноль-один» они снова просмотрели всю картотеку Бруэна. Они узнали, что есть банда, которая носит довольно нелепое с исторической точки зрения название «Мятежные янки». Их цветами были красный, белый и синий, а своим флагом они избрали знамя конфедератов, которое те использовали в гражданскую войну: синий крест со своими тринадцатью белыми звёздами и белой каймой на красном поле. В досье были включены фамилии и прозвища (называющиеся «кличками» в картотеке Бруэна) членов банд, а также прочие подробности — состав семей, данные об учёбе в школе, о месте работы, приводы и аресты, условные и отсроченные приговоры и всё прочее. Одного из членов «Мятежных янки» звали Малыш Энтони, видимо, для отличия от Биг Энтони, который числился в картотеке как казначей клики. Детективы предположили, что услышанное Родни Саком в ночь убийства имя было не «Пиг», а «Биг», как сокращённо звали Биг Энтони Сазерленда. Настоящим именем профоса — дисциплинарного офицера группы — было Чарльз Ингерсол; он был известен под кличкой Чинго. Послом банды был парень по имени Эдуард Маршалл, которого они звали Док, потому что однажды он ухитрился успешно выковырять пулю из плеча своего собрата, раненного в уличном бою. Военным советником банд был Эдуард Мейсон, и его кличка была Мейс. Имя президента было Рэндол М. Нэзбит.

Среди своих подданных он был известен как Рэнди.