Непослушная, милый и няня

Глава 2

Мэддокс

— Привет. — Хит вошел в мой кабинет. Без стука. Разве он не видел, что я разговариваю по телефону?

Я поднял палец, когда он плюхнулся в кожаное кресло в углу комнаты.

— Дай мне знать, когда поговоришь с владельцем, — сказал я своему помощнику. — Я готов подписать договор аренды на семь лет, но предпочел бы на пять. Настаивай на этом.

— Понял.

— Спасибо, Джон. Счастливого Рождества.

— И вам того же, Мэддокс.

Я закончил разговор и ущипнул себя за переносицу. Головная боль не проходила даже после двух таблеток аспирина и кувшина воды. Пульсация расцвела у меня под висками ровно в то самое время, когда я нашел Вайолет на кухне.

С чертовым ножом.

После нескольких часов бесконечных звонков и встреч «спина к спине» боль только усилилась. Я редко приезжал в Монтану, и последнее, чего я хотел, — это провести праздники за работой. Но были задачи, которые нужно было выполнить. Слишком много работы нужно было закончить, если я собирался переехать сюда.

Я как раз решал, где и когда смогу открыть дополнительный офис для своей компании. Сотрудникам, которые были готовы переехать в Монтану, понадобится рабочее место. Затем строительство дома для нас с Вайолет.

Если все это выгорит, то вскоре Монтана будет не просто местом отдыха. Это будет мой дом.

И вместо того, чтобы докучать мне бесконечными сообщениями и телефонными звонками, мои братья лично прервали мой рабочий день.

— Чего ты хочешь? — рявкнул я на Хита.

— У кого-то праздничное настроение.

Я бросил на него сердитый взгляд.

— Серьезно. Мне нужно сделать миллион дел, прежде чем я закончу сегодня. Изложи свое дело.

— Ты его спросил? — Тобиас вошел в комнату со стопкой печенья в руке. И тоже без стука.

— Дай мне одно.

— Скажи «пожалуйста».

— Пожалуйста. — Я щелкнул пальцами. — Сейчас же.

— Ты сегодня в настроении. — Тобиас пересек комнату и протянул шоколадное печенье.

— У меня болит голова, и сегодняшний день был настоящей катастрофой. — Я вздохнул, откусывая кусочек печенья, надеясь, что немного сахара улучшит мое настроение. Ведь еще было слишком рано для выпивки? Час дня был, ну… часом дня. Хотя технически, я был в отпуске.

— Что происходит? — спросил Хит.

— Мне чертовски трудно найти достаточно большое и достаточно симпатичное офисное помещение, и владельца, который не думает, что из-за того, что он погуглил мои чистые доходы, я готов платить по ценам Лос-Анджелеса в Монтане.

Я сам делал первые звонки, но после того, как третий владелец недвижимости назвал мне непомерную цену, я поручил эту задачу Джону.

— Няня, которую я привез с собой из Лос-Анджелеса, решила уволиться и насладиться праздниками. После того, как я доставил ее сюда на своем самолете. О, и этим утром я нашел свою дочь на кухне с ножом.

— Вот почему мы здесь. — Тобиас сел в кожаное кресло такого же цвета рядом с креслом Хита. Взгляд, которым обменялись близнецы, заставил меня сесть прямее.

— Что?

— Когда ты нанял Натали Бьюкенен?

Я моргнул.

— Няню?

— Говорил же тебе, что он ее не узнал. — Хит выхватил печенье из рук Тобиаса и принялся грызть его. — Натали Бьюкенен. Она училась в нашем классе. Милая, но тогда была немного занудой.

Она показалась мне знакомой, с голубыми глазами, которые мгновенно привлекли меня. Но я был слишком занят, стараясь не пялиться на ее длинные стройные ноги, чтобы разглядеть ее лицо.

— Теперь она определенно не зануда, — сказал Тобиас. — Я не видел ее целую вечность. Она хорошо выглядит.

«Хорошо» — это одно слово. «Красивая» — другое. Но она была моей сотрудницей, и я ни за что не стал бы произносить это вслух.

— Оставь ее в покое, — приказал я. — Она здесь, чтобы присмотреть за Вайолет. У меня нет выбора, так что, если ты не хочешь всю следующую неделю нянчиться со своей племянницей, не беспокой Натали.

— Сидеть с Вайолет? О, черт возьми, нет. — Хит вскочил со стула и исчез так же быстро, как вошел в офис.

— Что это должно было означать?

Взгляд Тобиаса опустился на пол. Затем, как и Хит, Тобиас тоже поспешил прочь.

Так что, возможно, Вайолет была не совсем покладистым ребенком. Она также не была типичной девочкой, которая играла с кукольными домиками, Барби и косметикой — при условии, что это то, что делали другие семилетние девочки. Кроме Вайолет, у меня не было опыта общения с другими детьми.

Отсюда и няни.

Целая гребаная вереница нянь.

Казалось, даже профессионалы не в состоянии справиться с моей дочерью. Если Натали переживет неделю, я буду впечатлен.

В прошлом году у меня было тридцать две няни. Самая долгая оставалась с нами семь недель, вероятно, потому, что я значительно сократил ее обязанности. Все, что ей нужно было делать, — это провожать Вайолет в школу утром, забирать ее каждый день после обеда, а затем проводить с ней три часа, пока я не вернусь домой в шесть.

Очевидно, трех часов было слишком много, потому что в тот день, когда она уволилась, женщина потратила целых двадцать минут, рассказывая мне обо всем, что было не так с моим ребенком.

Испорченная.

Неуправляемая.

Непослушная.

Ни одной няне из тридцати двух не нравилось проводить время с моей дочерью. Это было все равно, что вонзить ей в сердце тот чертов мясницкий нож, который был у нее сегодня утром.

Вайолет была… трудной. Так на ней сказался развод. Она капризничала чаще, чем обычно. Я не был слеп или глух к ее выходкам. Я просто не знал, как это исправить.

Надеюсь, переезд в Монтану будет частью решения.

Но нас еще здесь не было. И в тот момент я просто хотел пережить Рождество. Если повезет, Натали сможет продержаться с Вайолет, по крайней мере, до вечеринки у мамы и папы. Как только она закончится, у мамы появится больше свободного времени, чтобы поучаствовать. На данный момент я просто надеюсь, что Натали переживет сегодняшний день до того, как уволится.

Она, вероятно, собиралась уволиться.

Натали Бьюкенен.

Хм. Вырванное из контекста, я не узнал ее имени. Она была няней из агентства, не более того. Я предпочитал пользоваться услугами агентств, потому что они проводили все необходимые проверки биографических данных, чтобы проверить нянь, прежде чем они приходили в мой дом, и после тридцати двух нянь имена начали расплываться.

Но теперь, когда Хит и Тобиас указали, кто она такая, я почувствовал себя дураком из-за того, что упустил это. Почему она мне не сказала?

Я оттолкнулся от стола, зная, что у меня нет времени ни на что, кроме работы и Вайолет, но все равно улучил минутку. Мама хранила все наши старые ежегодники в этом кабинете, разложенные по годам в нижнем ряду книжной полки. Я вытащил свой выпускной ежегодник и положил его на стол.

Корешок треснул, когда я открыл его. Страницы пахли моим выпускным годом — футбольными полями, бочонками пива и сладким предвкушением будущего. Просматривая страницы, я снова позволил себе почувствовать себя восемнадцатилетним. Я забыл о бремени тридцатидвухлетнего отца-одиночки и перенесся в то время, когда моими самыми большими заботами были игра на следующей неделе и предстоящий экзамен по математике.

Страницы тяжело переворачивались, цепляясь друг за друга, как магниты. Глупая улыбка на моем лице расползалась по мере того, как я углублялся в книгу, видя групповые фотографии и клубные мероприятия, запечатленные на страницах.

А потом появилась она. Она стояла в заднем ряду на групповой фотографии команды по плаванию из десяти человек. Натали Бьюкенен.

Да, я определенно должен был ее запомнить. Теперь она была женщиной, но ее светлые волосы остались прежними, как и глаза. На фотографии выделялся красивый голубой цвет, электрический, как лампочки, которые мама развесила на мини-рождественской елке в моей спальне.

В каждой комнате дома стояла елка, каждая с разноцветными гирляндами и украшениями. Ей потребуется месяц, чтобы убрать их все. Каждый год она ругалась и обещала больше никогда не ставить так много, но каждый год после Дня благодарения она присылала мне фотографии деревьев, одну за другой, по мере того, как она их устанавливала.

Сегодня вечером, когда я лягу спать, сияние этого дерева заставит меня думать о Натали.

Совершенно не о том человеке, о котором стоило бы думать, будучи в постели.

Натали Бьюкенен.

Черт, она действительно хорошо выглядела. Подростком она была милой. Став взрослой женщиной, она была потрясающей. Я еще раз внимательно посмотрел на ее улыбку на фотографии, затем перешел в раздел для второкурсников и нашел еще одну ее фотографию.

На ней была черная водолазка, полная противоположность тому, что носили девушки, с которыми я встречался в то время. Они все раздвигали границы школьного дресс-кода, смотря, насколько низко могут сидеть эти V-образные вырезы, прежде чем их вызовут в кабинет директора.

Волосы Натали на этом снимке были другими, чем на фотографии команды по плаванию. У нее была челка, которая почти закрывала брови и была подстрижена резкой прямой линией. Ее улыбка выглядела неуверенной, а глаза прищуренными.

Благослови господь школьных фотографов. У них был настоящий талант выявлять внутреннюю неловкость каждого подростка.

Зазвонил мой телефон, оторвав меня от ежегодника. Я отложил его в сторону и вставил наушники в уши, прежде чем вернуться к своему рабочему дню. Перескакивая от звонка к звонку, я провожу следующие несколько часов, раздавая своей команде быстрые инструкции и надеясь, что, если делегирую достаточно полномочий, то смогу взять хотя бы один выходной во время этой поездки. Или по крайней мере, не буду тратить вечера на ответы на электронные письма.

Моя мама развесила бы на мне голубые гирлянды с рождественской елки, если бы я пропустил ужин. Не только потому, что Вайолет была самой привередливой в еде в мире, но и потому, что последние семь лет я мало видел своих родителей. Как только мы переедем сюда, мы наверстаем упущенное.

Все мы. Я скучал по своим родителям и братьям. И хотел, чтобы у них была более крепкая связь с моей дочерью.

Но сначала мне нужно было найти, где жить.

Вчера я смотрел участок за городом. Его площадь составляла пятьдесят акров, что давало мне достаточно пространства между соседями и много места для прогулок Вайолет. Там был пруд и прямой выход к уединенной горной пешеходной тропе.

В тот момент, когда я увидел все это, даже покрытое снегом, я понял, что хочу это место.

Прошлым вечером мы с папой допоздна обсуждали варианты поэтажного плана. Как только у меня появится собственность, он потянет за кое-какие ниточки, чтобы вызвать бригаду и начать строительство.

— Что они ответили? — спросил я своего риелтора. Это был наш второй разговор за сегодня.

— Они хотят позадавать вам вопросы.

— Конечно, хотят, — проворчал я.

В их глазах, вероятно, вспыхнули знаки доллара при упоминании моего имени. Но я заработал больше миллиарда долларов, не потому что позволял людям навязывать мне несправедливые цены.

— Напомните их риелтору, что это предложение за наличные с коротким сроком оплаты. Если они будут ставить какие-то условия, я уйду. В наши дни в долине Галлатин много участков.

Хотя я хотел именно этот.

— Точно, — сказала она. — Это умный ход, Мэддокс. Действительно блестящий.

Я закатил глаза. Она работала в маминой компании и была большой любительницей подлизываться. Но она выполняла свою работу, поэтому я игнорировал ее чрезмерные комплименты. Если бы не суперсладкий приторный тон, ее комплимент, вероятно, вообще бы меня не задел. Я привык к этому.

Сиси довела этот тон до совершенства много лет назад. Она использовала его прямо перед тем, как бросить бомбу мне на колени.

— Пришлите мне по электронной почте список других вариантов, на всякий случай.

— Конечно.

— Спасибо. — Я закончил разговор и отложил телефон в сторону.

В животе заурчало, и меня потянуло еще на одно печенье.

Пора сделать перерыв. Я потер затылок, пытаясь разобраться с тем, что ощущалось как постоянный узел, затем взял ежегодник и вернул его на мамину полку. Но прежде чем я ушел, любопытство взяло надо мной верх. Я вытащил альбом Хита и Тобиаса за выпускной класс и пролистал страницы.

И вот она снова была там, на другой фотографии команды по плаванию.

Челка Натали исчезла на ее пути из первокурсницы в выпускницу. Она была в заднем ряду, стояла среди мальчиков, и была выше других девушек, что я заметил раньше.

Во мне было шесть футов три дюйма (прим. ред.: примерно 191 см.), и большинству женщин, которых я знал, кроме мамы, приходилось вытягивать шеи, чтобы встретиться со мной взглядом. Только не Натали.

На фотографии она была одета в простой цельный костюм. На снимке команды первокурсников все они были в одинаковых свитерах и толстовках с капюшоном. Но этот купальник…

Все встало на свои места.

— Черт. — Я усмехнулся. Да, я вспомнил Натали.

В нашей старшей школе я не проводил много времени у бассейна, но в течение нескольких недель в выпускном классе обычный вход в наши раздевалки был закрыт. Перед футбольной тренировкой нам приходилось пользоваться входом со стороны бассейна.

Однажды, когда я проходил мимо, Натали была в бассейне. Она вылезала из воды, и ни один семнадцатилетний парень-натурал не прошел бы мимо нее, не взглянув дважды.

Подтянутая фигура. Пышная грудь. Напряженные соски от холодного воздуха. Она была в черной купальной шапочке, вероятно, чтобы уберечь челку от позеленения. Почему я запомнил эту шапочку, я не был уверен. Может быть, потому, что это не должно было быть жарко. Но так оно и было. Она была.

И теперь она была, по сути, наемной работницей.

Я захлопнул книгу и засунул ее обратно на полку. Затем крепко зажмурился, чтобы выбросить из головы образ Натали, моей новой няни.

Работница. Вход воспрещен.

И сейчас было не время и не место думать о женщине в извращенном ключе. Общение с Сиси и так вызывало мигрень.

— Привет. — Хит вошел в кабинет, снова без стука. — Что делаешь? Ты поискал ее, не так ли?

— Да. — Я встал и отошел от книжной полки. — Чем ты занимаешься?

Он пожал плечами.

— Сегодня ничем.

— Разве тебе не нужно работать?

— Это называется отпуск. О-Т-П-У-С-К. Когда-нибудь слышал о таком?

— Вроде бы. — Я вздохнул и сел в одно из кожаных кресел.

Хит сел рядом со мной, поднося к губам кружку с кофе.

— Шеф-повар приготовил «Том и Джерри» (прим. ред.: «Том и Джерри» — алкогольный коктейль, который включает в себя молоко, сырые куриные яйца и спиртные напитки (ром, коньяк). Он подается горячим и используется в качестве согревающего и подкрепляющего средства).

— Позже. Мне еще нужно кое-что сделать. — Мой телефон завибрировал в кармане, и я достал его, чтобы увидеть сообщение от риелтора. Продавцы приняли мое предложение по участку. — Похоже, у меня есть недвижимость в Монтане.

— Мило. То место с прудом?

— Да. Стоит целое состояние.

— Ты можешь себе это позволить. Мы с папой сегодня разговаривали. Я собираюсь заняться строительством твоего дома, если ты не против.

Я кивнул.

— Не против.

И Хит, и Тобиас работали в папиной компании. Хит руководил строительством. Тобиас был архитектором. Близнецы унаследовали талант нашего отца к дизайну и управлению, и однажды они станут владельцами компании «Дома Холидэев».

— Ранее мама сплетничала о Сиси, — сказал он.

— О, черт. — Я застонал. — Что теперь?

Моя мать ненавидела мою бывшую жену, чего она не пыталась скрывать ни от кого, кроме Вайолет.

— Сиси опубликовала в Инстаграм несколько селфи с пляжа.

— Звучит как Сиси. — Мне пришлось отписаться от своей бывшей, потому что видеть, как она разъезжает по миру на мои деньги, пропуская выходные с Вайолет, делало меня убийцей.

Отчасти переезд в Монтану был таким привлекательным из-за того, что Бозмен находился за тысячи миль от города и Сиси.

После развода три года назад я остался в Лос-Анджелесе. Отчасти по работе. Отчасти в надежде, что Сиси решит стать матерью. Очевидно, я бредил.

Сиси заботилась о Сиси и только о Сиси.

Вайолет нужно было нечто большее, чем я и парад нянек. Ей нужна была семья. Моя семья. Она нуждалась в постоянной привязанности со стороны бабушки и дедушки. И в том, чтобы дразниться и дурачиться со своими дядями.

Мама и папа были на седьмом небе от счастья, что мы переезжаем домой. Сейчас мои братья относятся к Вайолет настороженно, но со временем они к ней потеплеют. Если я и буду растить Вайолет один, то делать это буду в Монтане, и Сиси ни черта не сможет с этим поделать. Больше нет.

Она больше заботилась о своем бракоразводном процессе, чем о нашей дочери.

Мы поженились молодыми, через пару месяцев после того, как я окончил колледж. Когда я сделал объявление, папа отвел меня в сторону и умолял составить брачный контракт. К счастью, я согласился.

Когда Кит Мэддокс давал советы, ты был умен и прислушивался.

Возможно, он знал, что я обречен. Возможно, он видел истинное лицо Сиси. Возможно, и то, и другое. Какова бы ни была причина, мы составили контракт перед нашей свадьбой. Сиси это не понравилось, но она подписала его — о чем мой адвокат напомнил ей во время переговоров о разводе.

Я заработал миллиарды долларов, и она не смогла получить ни пенни.

Но брачный контракт не имел значения. У нее были рычаги давления. Вайолет.

То, что должно было стать простым разводом, превратилось в долгий, болезненный спор, потому что я отказался предоставить ей частичную опеку над нашей дочерью. Пока мы были женаты, Сиси в лучшем случае была неполной родительницей Вайолет. Ей также помогали няни, повара и домработницы. У нее не было ни навыков, ни желания заботиться о нашем ребенке.

Но, в конце концов, она победила.

Я согласился выплатить ей смешную единовременную сумму, если она согласится предоставить мне полную опеку.

С этого момента развод продвигался, как горячий нож сквозь масло. Как только бумаги были подписаны, я попрощался со своей женой. А Вайолет смотрела, как исчезла ее мать.

Нанятые мной няни не могли заменить мать. Я знал это. Это была просто повязка на кровоточащую рану, и пришло время снять марлю и остановить кровотечение.

Мама мне поможет. Монтана тоже.

— Вайолет рада переезду? — спросил Хит.

— Не совсем. Она злится, что ей придется заводить новых друзей. Что придется начинать заново в новой школе. Честно говоря, я ее не виню. Но каждый чертов раз, когда Сиси подводит ее, это становится все труднее. Мы должны уехать из Лос-Анджелеса.

— Она приспособится. Это всего лишь второй класс.

— Попробуй объяснить это Вайолет.

— Ха. Даже пытаться не стану. Без обид, Мэддокс, но твой ребенок пугает меня до усрачки.

Я усмехнулся.

— Когда я привел Натали и провел для нее небольшую экскурсию, Вайолет была на кухне. Она случайно уронила тесто для торта и пошла за кухонным ножом шеф-повара, чтобы отрезать себе кусочек яблочного пирога.

— Я удивлен, что Натали не побежала к двери.

— Я тоже, — признался я.

Вместо этого она спокойно пересекла комнату с улыбкой и взяла нож из рук Вайолет, в то время как шеф-повар разглагольствовал о тесте для торта, а я был ошеломлен.

— Это моя вина, — сказал я Хиту. — Я отстойный отец.

— У тебя и так много забот.

— Слишком много. — Я не мог одновременно управлять своей компанией в Лос-Анджелесе и быть отцом Вайолет на полную ставку. Пришло время переложить часть обязанностей на моих сотрудников. Они могли с этим справиться.

Команда, которую я надеялся привезти в Монтану, была моей элитой. Каждый из них получит значительный бонус за переезд и ежегодную прибавку к зарплате. Возможно, им придется вырывать некоторые задачи из моих рук — я предупреждал их об этом, — но они были чрезвычайно способными.

Вайолет нуждалась во мне больше, чем «Мэдкаст».

Нам все равно предстояло вернуться в Лос-Анджелес после каникул. Я подыскал новую няню, которая начнет работать, как только мы вернемся в Лос-Анджелес. Надеюсь, моя жизнерадостная, красивая дочь не выставит ее за дверь. Но, возможно, как только мы переедем в Бозмен, я не смогу найти замену. Может быть, для разнообразия мы могли бы остаться вдвоем.

Плюс шеф-повар, потому что я был безнадежен на кухне.

— Надо попробовать «Том и Джерри». Это вкусно? — спросил я своего брата.

Хит ответил, передавая свою кружку.

Я сделал глоток, закашлявшись от ожога.

— Черт. Это круто.

— Я уже забронировал сегодня комнату для гостей на первом этаже. Я ни за что не поеду домой после нескольких кружек этого.

Я встал, готовый отправиться на кухню за коктейлем и еще одним печеньем, когда громкий треск эхом разнесся по дому.

Хит вскочил на ноги.

Я замер, ожидая неизбежного.

Громкого вздоха. Крика. Череду ругательств.

Ничего не последовало.

В доме стало пугающе тихо, что только усилило мой ужас.

— Э-э… — Хит посмотрел на меня.

Я выбежал из кабинета, Хит не отставал ни на шаг, устремляясь к балкону, выходящему в гостиную.

И там была она.

Моя прекрасная девочка.

Вайолет стояла на кофейном столике. Ее руки были скрещены на груди, губы искривились в недовольной гримасе, а блеск в глазах был таким, каким, я надеялся, она будет отпугивать парней, когда ей исполнится шестнадцать.

В данный момент этот сердитый взгляд был направлен на няню.

Со светлых волос Натали и голубого свитера стекала вода. Осколки разбитой белой вазы валялись у ее ног вместе с двумя дюжинами красных роз.

Цветы, которые я вчера заказал для своей матери.

Мне не нужно было спрашивать, что случилось. Я предполагаю, что Вайолет случайно опрокинула вазу на голову Натали.

— Вайолет, — прошипел я.

Моя дочь подняла на меня глаза. Хмурое выражение не исчезло. Она даже огорченной не выглядела.

— Видишь? Она ужасающая, — прошептал Хит, кладя руку мне на плечо. — Сегодня вечером я запру дверь своей спальни.

— Ты не помогаешь. — Я отмахнулся от его прикосновения и помчался вниз по лестнице, не уверенный, был ли я больше смущен или в ярости. Смущение победило.

— Папа…

— Я обсужу это с тобой позже, — сказал я дочери, затем сосредоточился на Натали. — Мне очень жаль. Я заплачу вам за всю неделю. Я свяжусь с агентством и удостоверюсь, что они понимают, что причина, по которой это не сработало, никоим образом не ваша вина.

Натали, которая смотрела на Вайолет, пока я говорил, наконец перевела взгляд. Эти голубые глаза встретились с моими, и воздух вырвался из моих легких. Не от красоты ее лица, а от улыбки, растянувшейся на ее губах.

Хотя от этой улыбки захватывало дух, она была пронизана злобой. Местью.

Волк в теле сексуальной няни.

— О, я не уйду, — сказала она, выгибая бровь.

— Не уйдете?

— Нет. — Натали встретилась взглядом с Вайолет, и в пространстве, разделявшем их, была проведена линия фронта.

Натали потянулась к подолу своего свитера и стянула его с себя. Под ним на ней была тонкая белая майка, облегающая грудь и плоский живот. Она была почти такой же облегающей, как мокрый купальник, в котором я видел ее много лет назад.

— Мы с Вайолет только начинаем узнавать друг друга. Не так ли, Вайолет?

Прежде чем моя дочь смогла ответить, Натали скрутила свой свитер в жгут.

Затем она подняла руки и отжала его.

На голову моей дочери.