Неправильный красноармеец Забабашкин

Глава 1 Возвращение

Ссылка на первую книгу серии: https://author.today/work/329362

От автора

Все происходящие в книге события и герои вымышлены. Любые совпадения имён, мест и событий случайны.

Аннотация

На войне всегда есть место подвигу. Про кого-то напишут в газетах, кто-то найдёт вечный покой на безымянной высоте… Но лично я не собираюсь сгинуть в вечности, как тысячи других… Во-первых, у меня ещё много дел! А во-вторых, моя фамилия Забабашкин!

Глава 1

Возвращение

— Всё, товарищи, нам пора. Уходим отсюда, — кинув взгляд на дымящий немецкий бронетранспортёр «Ханомаг», сказал лейтенант госбезопасности Воронцов.

— Да-да, конечно, — закивала Анна Ивановна Предигер, главврач госпиталя, несколько минут назад спасённая нами. Санитарную машину, на которой они ехали, догнали немцы, и если бы не наши с лейтенантом действия, то ничем хорошим для неё и медсестры, что тоже была в автомобиле, такое знакомство с врагом точно бы не закончилось. — Алёна, хватит реветь, — обратилась она к девушке, которую я случайно обидел своей глупой шуткой. — Бери, что нужно, и будем уходить.

— А как же Леонид Сидорович и красноармеец Апраксин? — всхлипнула медсестра, показывая на лежащих раненых.

Первым был водитель санитарной машины, а вторым — оставшийся в живых старый знакомый боец, которого после ранения везли на операцию в город Чудово.

Главврач перевела взгляд на Воронцова и кивнула:

— В кузове лежат носилки. Давайте вытащим их.

— Давайте, только вытащить-то мы вытащим, а вот понесём-то как? Веса-то в каждом из них под центнер. Вы с Алёной вряд ли сможете долго нести носилки, — уверенно предположил я.

— А ты что предлагаешь? — задала она риторический вопрос. — Будем нести с передышками. Не бросать же их тут!

— Согласен с вами. Бросать никого не будем, — кивнул лейтенант, подошёл к кузову, приоткрыл дверь и, сжав скулы, проскрежетал: — Забабашкин, я сейчас туда залезу и тебе носилки подам. Ты принимай.

Я посмотрел в кунг на лежащих внутри тяжелораненых красноармейцев, которых немцы ещё и обстреляли, и не сдвинулся с места.

— Ну, что застыл, герой? Не бойся, — словно подбадривая себя, произнёс Воронцов и собрался было лезть в кузов.

Но я его остановил:

— Подождите, товарищ лейтенант. Думается мне, смысла от носилок будет немного. Как ни крути, а женщины вряд ли смогут тащить раненых долго. Даже с перерывами.

— Мы сможем. Мы сильные, — не переставая хлюпать носом, произнесла медсестра Алёна, которая никак не могла успокоиться после пережитого стресса и моих слов про клубничку.

Шутка моя оказалась крайне неуместной. Сам не знаю, зачем я её выдал. Просто ляпнул, что мол, ишь, немчуре клубнички захотелось. Ляпнуть-то ляпнул, но попал в уязвимое место. У Алёны оказалась не совсем подходящая для таких шуток фамилия — Клубничкина. А если учесть, что момент был крайне неудачный, ведь несколько мгновений назад она была в лапах радующихся «улову» врагов, то мой каламбур, который был произнесён для того, чтобы чуть снять напряжение, наоборот, сыграл очень дурную шутку. Девушка вбила себе в голову, что я над ней потешаюсь, и явно очень обиделась на меня.

И вот сейчас она, словно бы в пику мне, настаивала на своём, абсолютно не понимая того, что несколько километров по размокшей от дождя дороге она пронести носилки с раненым не сможет.

— Конечно, сможем, — также безответственно поддержала её главврач. — Повторяю, мы просто не имеем право оставлять раненых тут! Мы несём за них ответственность! В конце концов, это наши люди, советские, и бросать их тут никак нельзя! Их же немцы даже в плен брать не будут! Вы же видите, в каком они состоянии! Поэтому решено: мы их понесём! Понесём и донесём!

— Да я не об этом, — сказал я, покачав головой. — Просто думаю, что можно попробовать другой вариант.

— Вариант? — глубокомысленно оглядываясь по сторонам, спросил чекист и предположил: — Опять на немецкой машине хочешь прокатиться, как тогда, когда мы с тобой из окружения выходили? Так не получится сейчас. Ты её подбил. Хорошо так подбил, в самый двигатель попал, аж дым идёт коромыслом, — он кивнул на немецкий бронетранспортёр. — А эту, — постучал по кунгу санитарной полуторки, — немцы из строя вывели, сам же видишь. Все колёса продырявили. Времени на установку других колёс у нас нет, да и самих колёс в наличии нет. Без колёс в таком состоянии для поездок она вряд ли пригодна, так что никакого другого варианта я не вижу. Берём носилки и тащим ребят до лесопосадки, а там мы с тобой останемся, а товарищ военврач второго ранга с Алёной пойдут в Новск и попросят помощи.

«Военврач второго ранга? Ах, вот оно как. Значит, Анна Ивановна, фактически имеет звание — майор. Ну, в общем-то, оно и логично. Время сейчас военное, а у медиков и военные звания на случай войны предусмотрены», — отстранённо подумал я, а вслух озвучил свою идею:

— Есть идея получше. Предлагаю конфисковать у немчуры один из мотоциклов, например, вот этот, — я подошёл к мотоциклу с коляской, — и поехать на нём.

— Из твоих слов я понял, что ты мотоцикл водить умеешь? — прищурился Воронцов.

— А чего там уметь-то? Главное — завести, а потом переключить передачу и, чтобы тронуться, сцепление плавно отжать. Вот и всё, — пожал я плечами. — Зато быстро доедем. Можно сказать, с ветерком.

Да, я понимал, что палюсь и рискую, причём со страшной силой. Лейтенант госбезопасности и так всё происходящее со мной прекрасно видел и нешуточно так обалдевал от моих не совсем адекватных возрасту и образованию умений, что я демонстрировал на протяжении нескольких дней. То, что творил я, вряд ли мог делать с такой же лёгкостью другой подросток семнадцати лет, но другого выхода просто не было. Нести раненых на носилках было бы очень тяжело и долго. К тому же я очень надеялся, что «палево» моё было по факту не таким уж и заметным. Насколько я уже знал, парень, в чьё тело вселился мой разум, был в школе отличником боевой подготовки и даже сдал все нормативы на значок ГТО, а также состоял в Осоавиахим (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству). А это значило, что он вполне мог учиться не только управлению автомобилем, о котором Воронцов уже знал, но и мотоциклом.

— Но как мы все поместимся? Нас же шестеро. А тут места на троих, — задала логичный вопрос немного успокоившаяся Алёна.

— Товарищ лейтенант госбезопасности поведёт другой, — догадалась главврач и обратилась к Воронцову: — Вы водите мотоцикл? Сможете поехать на другом?

— Не вожу, — покачал головой тот и, чтобы не терять авторитет, показав рукой на второй экземпляр, добавил: — Но это неважно. У него бак пробит, так что требует ремонта.

Мы все перевели взгляд на основательную дырку в бензобаке второго мотоцикла «KS 750», который тогда выпускался компанией «Zundapp G. m. b. H».

— Тогда как нам быть? В один же мы не поместимся?

— Поместимся. Было бы желание, — отмахнулся я. — Лучше уж в тесноте, да не в обиде, чем в лесопосадке сидеть и ждать немцев. Так что давайте побыстрее собираться и уматывать отсюда, пока новая немчура не появилась.

— Алексей прав, — согласился со мной чекист. — Надымили мы тут — столб явно виден на много километров вокруг, даже несмотря на пасмурную погоду и дождь. Пропажу этих бандитов обязательно заметят — это вопрос времени, причём очень скорого.

— Вот и хорошо, что все «за», — решил я прекратить неуместные в данное время дебаты и предложил женщинам отвернуться.

Дело надо было делать, а не философствовать.

Вместе с Воронцовым скинули бывших владельцев технических средств на землю и, чтобы те на глазах не маячили, за ноги оттащили их за полуторку.

Находящихся без сознания раненых запихивать в коляску пришлось, не считаясь с их стонами. Мы прекрасно понимали, что можем им навредить при столь неподходящей транспортировке, но другого варианта не было. Нести их на руках мы не могли, а враги вот-вот должны были прибыть на помощь своему пропавшему отряду. Было вполне возможно, что речь сейчас вообще идёт о секундах, и в нашу сторону уже выдвинулось другое, более многочисленное воинское соединение. Медлить было нельзя, а потому раненым приходилось несладко.

То ли посадив, то ли положив их друг на друга в коляску, рядом с ними уложили винтовки, ПТР и несколько немецких пистолетов-пулемётов, которые были конфискованы у уничтоженных пехотинцев противника. Чуть спереди, на корпус коляски, держась за установленный там немецкий пулемёт MG-34 (предшественник всем хорошо известного по книгам и фильмам MG-42), свесив ноги, сел Воронцов. На заднее, пассажирское сиденье мотоцикла, была посажена главврач.

— А я? — спросила Алёна, не совсем понимая куда же садиться ей.

— А ты поедешь за рулём, — решил в этот раз не каламбурить я.

И пока девушка, ничего не понимая, хлопала своими красивыми глазами, я дёрнул ногой педаль кикстартера и мотор сразу же затарахтел. Оно, собственно, и логично, ведь двигатель мотоцикла после погони за санитарной машиной всё ещё оставался горячим и, несмотря на дождь, остыть не успел. Это обрадовало.

Я сел на место водителя, машинально поиграл ручкой газа и, убрав с руля левую руку, предложил присаживаться медсестре.

Ввиду того, что нас было много, а места в мотоциклетке мало, место Алёны было определено между мной и бензобаком. Девушка на пару секунд задумалась, а затем, рубанув рукой воздух, без стеснения залезла на транспорт и, усевшись чуть ли не на меня, закрыв мне своей спиной весь обзор, приготовилась к поездке. Помня о том, что Алёна сейчас находится в шоке и крайне болезненно воспринимает все слова, относящиеся к ней, как можно аккуратнее попросил её чуть повернуть корпус вправо, чтобы мне было хоть что-то видно. К счастью, в этот раз девушка не стала возражать и выполнила просьбу. Вновь газанул пару раз, выжал сцепление, по наитию нажал педаль переключения ногой вниз, тем самым включив первую скорость, и медленно отпустил сцепление. Мотор послушно заревел, мотоцикл чуть дёрнулся, и наше облепленное людьми транспортное средство потихонечку тронулось с места.

Маневрировать немецким рыдваном в таком нагруженном состоянии, да ещё и на просёлочной дороге было очень тяжело и неудобно. Приходилось закладывать большие радиусы, заходя в повороты. Алена, сидевшая между мной и рулём, мешала маневру, но, тем не менее, в нужных местах сбавляя скорость, мне удавалось по достаточно плавной траектории вести мотоцикл, не съезжая с проторенной дороги на обочину и не улетая в кювет.

Через десять минут мы выехали на бетонку, а ещё через пять показался Новск. И вскоре мы были уже на КПП, что стоял на восточном въезде в город, где нам оказали помощь. Точнее сказать, вначале красноармейцы обалдели от вида нашего транспортного средства. Потом насторожились, взяв нас на прицел. А уже когда увидели и узнали чекиста, захотели оказать эту самую помощь, предложив для перевозки раненых телегу, в которую была запряжена худая и заморенная кобыла. Мол, так удобнее. Но мы отказались от этого предложения сразу по нескольким причинам. Во-первых, переноска раненых заняла бы время, за которое мы бы на мотоцикле уже доехали до госпиталя. Во-вторых, ещё большее время заняла бы поездка на телеге, ведь мотоцикл в данном случае очевидно быстрее ездит, чем старая кляча. Ну, а в-третьих, нам как можно быстрее нужно было попасть в штаб. То, что немцы оказались у нас в тылу, было важной и, можно даже сказать, стратегической для нашей дивизии информацией, которую необходимо было немедленно довести до командования. Поэтому мы отвергли любые предложения помощи и, не задерживаясь, продолжили путь.

По дороге встретили направляющийся к нам грузовик, за рулем которого сидел Садовский, а в кузове бойцы НКВД. Согласно ранее полученному приказу (вернуться за нами через час), они ехали к нам на испытательный полигон, чтобы забрать и нас и ПТР, что мы испытывали в лесопосадке. Но к их глубочайшему удивлению, мы приехали сами, да ещё и гурьбой на немецком мотоцикле. Воронцов дал им указание следовать за нами, и мы помчались в госпиталь, который был по пути.

Через пять минут были на месте. Главврач и Алёна, уже немного придя в себя, сразу же включились в работу и принялись звать на помощь санитаров. Те прибежали с носилками и, вытащив раненых из коляски мотоцикла, унесли их в госпиталь. Спасённые женщины проследовали за ними.

Всё произошло довольно быстро, поэтому с Алёной я больше перемолвиться словом не успел, как и прощения ещё раз попросить. Решил оставить эти дела на потом.

«Глядишь, и отойдёт к вечеру».

Да признаться, и некогда было разговаривать. Ещё раненых даже толком не успели выгрузить, как подъехал грузовик, и мы передали сотрудникам НКВД противотанковое ружьё.

Воронцов отдал приказ, чтобы те увезли ПТР в отдел, а сам скомандовал мне садиться за руль и везти его в штаб, который, как оказалось, расположился чуть ли не на передовой, на западной окраине города в подвале краеведческого музея. Остановились метрах в ста от входа в него.

Лейтенант слез с мотоцикла, а я, небезосновательно предположив, что внутрь меня, естественно, никто приглашать не собирается, сказал:

— Товарищ командир, я, пожалуй, с твоего разрешения, поеду в госпиталь. Разрешишь? У меня опять весь сапог внутри мокрый. Очевидно, в крови — рана открылась.

— Отставить! Подожди здесь! — помотал головой лейтенант госбезопасности и, видя моё непонимание, добавил: — Вдруг ты понадобишься, чтобы уточнить какие-нибудь детали. Где я тебя потом искать буду?

— В больнице, где ж ещё⁈

— Нет! Будь здесь. Я сейчас сходу узнаю: нужен ты или нет. И если не нужен, то сам подойду и тебе сообщу. Ну, или вестового к тебе отправлю.

— Ладно, — вздохнул я, взглядом провожая Воронцова.

В голову пришла мысль сесть в коляску и там подремать, но, увидев, что всё сиденье испачкано в крови раненых красноармейцев, решил отдохнуть на водительском месте.

Закрыл глаза и постарался, выкинув из головы все горестные мысли, забыться и отдохнуть. Но, по закону подлости, заснуть мне, естественно, не удалось. Из сладкого полусна меня вывел голос лейтенанта, который кричал мне от угла здания, призывно махая руками.

Хотел было завести мотоцикл и подъехать к нему, но тот показал, чтобы я шёл пешком. Оно было и понятно. Ни к чему рядом со штабом показывать активность техники. Всё же не все я ещё самолёты-разведчики у немцев уконтрапупил, а потому они могли легко послать очередную «Раму» на разведку и срисовать расположение штаба.

Разумеется, открывать фрицам расположение центра управления войсками я не собирался, поэтому поморщился, но всё же слез с железного коня и, взяв из коляски свою винтовку, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, поковылял к командиру.