Неправильный красноармеец Забабашкин

Глава 2 Штаб дивизии

Штаб дивизии — звучит громко, солидно звучит. Ещё б дивизия была полнокровной, вообще хорошо бы было. А сейчас, судя по тому, что я видел и знал, численность защитников города, вместе с ранеными, которые могли хоть как-то держать оружие в руках, была чуть больше сотни штыков. Конечно, точные цифры были мне неизвестны, и вся информация у меня была исключительно со слов старшины Свиридова — командира роты, в которую я был зачислен, но, тем не менее, хотя зрение моё ещё полностью не восстановилось, и дневной свет всё ещё продолжал раздражать глаза, я всё же сумел увидеть, что численность защитников города на позициях и в самом Новске крайне мала. Тот факт, что к этому моменту все мы были ещё живы, было поистине делом случая и огромным везением. Против нас действовал враг, который превосходил наши измотанные отступлением силы в несколько раз, если не сказать более: в несколько десятков раз. Но нам повезло. Переместился я в это время не только с умением видеть в темноте и вдаль на довольно большие расстояния, но и с большой долей удачи. Именно этим можно объяснить тот факт, что все пули, которые я посылал в сторону противника, практически всегда попадали точно в цель. Это странное и бесконечно полезное умение помогло сорвать в зародыше запланированное немецкое наступление на Новск и дать время на то, чтобы к нам подошло подкрепление, которого все защитники города очень ждали.

И вот сейчас мы с лейтенантом госбезопасности привезли в штаб нерадостные вести. Противник взял город Чудово, который был у нас в тылу. И это означало лишь одно — теперь никакого подкрепления к нам не придёт.

Эта ошеломляющая новость заставила весь штаб заметно нервничать. Собственно, именно поэтому я и не был удивлён тем, что командир дивизии полковник Неверовский и его заместитель подполковник Селиванов, склонившиеся над лежащей на столе картой, безмолвствовали в ответ даже когда я, как и положено по уставу, представился:

— Красноармеец Забабашкин по вашему приказу явился!

Прошла долгая минута, когда комдив с тяжёлым вздохом оторвался от анализа оперативной обстановки и, посмотрев на меня, сказал:

— Прибыл? Молодец, герой! Опять в одиночку немца бьёшь! И вновь объявляю тебе благодарность и сообщаю, что лично опишу в рапорте твои подвиги, и вся грудь у тебя будет в орденах! — он подошел, по-братски приобнял меня, а затем, словно что-то вспомнив, показал на стоящую вдоль стены лавку: — А сейчас присаживайся, ты же ранен. Не стой. Как нога?

— Побаливает, — ответил я и, решив не отказываться, присел.

— Держись, боец! Долго тебя задерживать не будем. Расскажи, как и с какого расстояния подбил немецкий бронетранспортёр. О ружье тоже расскажи, как оно тебе пришлось? Ну и мы тебя отпустим. Сразу езжай в госпиталь, там тебе окажут помощь.

Задание было несложным и я, кивнув, в общих чертах поведал о бое, что произошёл ранее:

Увидел нашу санитарную машину, которую преследовали мотоциклисты. Взял винтовку. Побежал. Прибежал к краю поля. Залёг. Всех врагов перестрелял из «мосинки». Затем увидел «Ханомаг». Последним патроном ПТР подбил его. Потом приблизился и расстрелял всех, кто был внутри из их пистолета-пулемёта MP-40, который изъял, в свою очередь, у одного из ранее уничтоженных гитлеровцев.

— Вот, собственно, и всё, — закончил я и сразу же добавил, едва не позабыв о важном: — Всё это время товарищ лейтенант госбезопасности прикрывал мои действия. Если бы не он, то, скорее всего, мы бы сейчас с вами не разговаривали.

Последние слова не были какой-то лестью чекисту или желанием как-то перед ним выслужиться, нет. Они были чистой правдой. Во-первых, Воронцов действительно прикрывал меня, когда я выдвинулся на зачистку немецкой бронетехники. А во-вторых, если бы он не принёс вовремя ПТР, то ещё неизвестно, как бой вообще бы мог сложиться. Именно лейтенант ГБ, пройдя более километра пешком, притащил столь необходимое в той ситуации противотанковое ружьё, имея при этом тяжёлое ранение в грудь. Поэтому все похвалы, что я сказал, были чекистом более чем заслужены.

— Хорошо. С боем понятно. А что с ПТР? Как оно тебе?

— Да в общем и целом нормально, — пожал я плечами. — Учитывая то, что тех пяти патронов, что я истратил для пристрелки, не так много, чтобы делать серьёзные и долгосрочные выводы, в первом приближении можно сказать, что ружьё неплохо себя показало в реальном бою. Одна механизированная цель была поражена с первого выстрела.

— Ишь, в первом приближении, говорит, — хмыкнул Селиванов. — Это где ж ты таких слов нахватался?

— В школе, — не моргнув глазом соврал я, опять ставя себе всё ту же заметку поменьше палиться и быть попроще в выражениях.

«Народ сейчас проще, так к лицу ли мне отдалятся от народа? — намотал себе я на воображаемый ус, решив больше не умничать лишний раз. — Целее буду».

На помощь мне пришёл Воронцов:

— Товарищ подполковник, Забабашкин родом из Москвы. Наверное, в школе нахватался, учителя хорошие попались.

— Хорошие, — согласился с ним заместитель командира дивизии и вернулся к предыдущей теме: — Так значит, говоришь, нормальное ружьё?

— На мой взгляд — да. Во всяком случае, другого у нас же всё равно нет, поэтому будем работать с тем, что имеется.

— Это да, — вступил в разговор комдив. Присел рядом и сказал: — знаешь, Алексей, мы не просто так интересуемся. У нас на это ПТР Рукавишникова имеются виды. Ты превосходный снайпер, и мы хотим поручить тебе серьёзное дело. Ты как, готов?

— Конечно, — пожал я плечами, а потом, вспомнив, где нахожусь и с кем разговариваю, рявкнул по уставу, поднимаясь: — Да, товарищ комдив!

Встать мне Неверовский не дал, придержав за плечо. Но услышав мой утвердительный ответ, одобрительно кивнул.

— Вот и хорошо, что готов. А вообще, Лёша, — продолжил он, — тебя бы, конечно, не на передовой держать надо, а в тыл следовало бы эвакуировать.

— Э-э, зачем?

— А затем, что умение твоё уникально. Его изучать надо. А изучив, взять на вооружение. Даже представить себе трудно, как изменится обстановка на фронте, если таких Забабшкиных, как ты, станет у нас не одна — две единицы, а скажем, тысяча, сотня или даже полсотни. Такие снайперы своим метким огнём на длинных дистанциях всех немцев враз перещёлкают. Обернуться не успеем, а войне конец.

Я вежливо улыбнулся, не став рассказывать полковнику, что таких, как я, к великому сожалению, в нашей армии, в нашей стране, да что там говорить, на всём белом свете, попросту нет. Не дал Бог или мироздание обычному человеку столь фантастические возможности, коими при переносе в это время был наделён я, а потому никак не получится наделить воинские подразделения возможностью уничтожать противника на столь внушительном расстоянии в любое время дня и ночи. Увы, но такое невозможно, и обычные люди вынуждены жить, не нарушая физических законов, которые иногда удаётся нарушать мне. Тем не менее, я точно знаю одно, победа в этой ужасной, кровопролитной, тяжёлой войне обязательно будет за нами. И эту самую победу я постараюсь приблизить настолько, насколько это будет в моих силах.

Неверовский же, не зная о моих размышлениях, мечтательно цокнул языком, очевидно, представляя полки или даже дивизии снайперов, бьющих без промаха, и вернулся к реальности.

— Так что придётся тебе, Алёша, ещё повоевать на передовой, а про тыл пока забыть. И если честно, положа руку на сердце, скажу тебе, что я этому рад. И знаешь почему? Потому, что в нашем положении каждый боец на счету, тем более такой, как ты, — он встал, подошёл к столу и, показав на стоящий рядом стул, предложил мне пересесть туда. А когда я это сделал, пододвинул ко мне лежащую на столе карту и, взяв карандаш в руку, показал на город Новск: — Это мы, — затем увёл руку в сторону и ткнул в название Троекуровск: — Вот тут противник, — провёл кончиком карандаша по синей линии. — Это река, что разделяет нас и немцев. Понимаешь? Можешь читать карты?

Я кивнул. Конечно, профессионалом в военном деле я не был, но в картах местности в нашем времени каждый, кто не очень часто прогуливал в школе уроки географии, кое-как, да сумеет разобраться. Возможно, не детально, конечно, но всё же для поверхностного понимания обстановки у человека из будущего знаний должно было хватить.

Лично у меня хватало, и я с интересом рассматривал картографию местности, в которую меня угораздило попасть из далёкого 2024 года.

— Хорошо, — продолжил полковник. — Так вот, именно здесь, — он показал карандашом на полоску леса, что шла параллельно главной дороге, связывающей Новск и Троекуровск, и была почти на равном удалении от каждого из городков, — идёт лесопосадка. Она находится на возвышенности. То есть это можно даже назвать невысоким холмом, ну или пригорком. Как видишь, если смотреть с нашей стороны, то она находится слева от дороги, а до самой дороги от неё около километра. С этой небольшой высоты та самая дорога хорошо просматривается, — он посмотрел на меня и спросил: — Понял, к чему я это всё веду?

— Раз хорошо просматривается, то, значит, хорошо и простреливается? Вы хотите устроить там засаду? — констатировал я очевидное, вглядываясь в карту.

— Правильно сообразил! Именно так. Засаду. По нашим данным, немцы пойдут в наступление именно по этой дороге и мимо этого пригорка. У них тут просто нет другого варианта, кроме неоправданного марша по пересечённой местности. А раз так, то они вновь начнут вести наступление колонной, и будет эта колонна очень длинной. Нет сомнения в том, что на прорыв они бросят именно танки. И на этот раз из обычной винтовки, ты, как в прошлый раз, поразить их не сможешь. Все экипажи будут сидеть внутри техники, и никакая винтовка им будет не страшна. Кроме, разумеется, твоего ПТР Рукавишникова, которое должно стать для них полной неожиданностью и неприятным сюрпризом! А теперь слушай внимательно. Предполагается, что бой будет проходить приблизительно вот как, — он посмотрел на Селиванова и приказал: — Леонид Максимович, доложи.

— Слушаюсь, — сказал подполковник и, подойдя к столу, взяв в руки карандаш, начал информирование, при этом рассказывая о местности, о которой идёт речь на карте. — Как только противник преодолеет реку Багрянка и поравняется с пригорком, по противнику начнёт работать наша артиллерия, расположенная на окраине Новска. Она будет бить его в лоб. Противник откроет ответный огонь. Завяжется бой. Надеемся, артиллеристы не подкачают и сумеют подбить несколько немецких машин, тем самым частично затруднив движение колонны или даже полностью остановив его. Из-за подбитой техники уцелевшим танкам и бронетранспортерам развернуться будет негде, потому что дорога довольна узкая, находится на возвышенности, а с обеих сторон идёт кювет, да и времени на манёвры у них не будет. Артиллеристы, ведя постоянный огонь по противнику, без сомнения спровоцируют панику в стане врага. И тут в бой вступаете вы, — я удивлённо посмотрел на полковника. Тот понял мой вопросительный взгляд и разъяснил: — Кроме тебя, будет ещё два снайпера. Они будут работать обычными снайперскими винтовками. Их цель — офицеры. Но, кроме этого, они будут прикрывать тебя с флангов и, в случае чего, не дадут противнику приблизиться к тебе. Так вот, все вы, как только наша артиллерия подобьёт первую технику, тоже начинаете работать по ней. Противник вас не видит и не слышит, потому что вокруг рвутся снаряды. Стреляете до тех пор, пока не отстреляешь все патроны из ПТР. После этого действуете по обстановке. Если противник к вам не приближается, продолжаете бой, ведя снайперский огонь. Если же немцы начнут вас прижимать к земле и пристреляются, сразу отступаете в город. Отступление предусмотрено другим планом. Сползаешь по склону вниз с другой стороны пригорка. Там каждого уже ждёт заранее подготовленный мотоцикл и, если нужно, мотоциклист. За каждым снайпером будет по мотоциклу закреплено. Они будут замаскированы в кустарнике. Так вот, за пригорком, на котором будет организована засада, вас с дороги видно не будет. Поэтому после отступления вы максимально незаметно для противника отступаете в Новск. Ну а после этого возвращаетесь на позиции своих подразделений и уже продолжаете бой в их составе вот тут, — подполковник ткнул карандашом в карту. — Понятно? Как думаешь: справишься с задачей?

Я, несколько опешив от такой информации, перевёл взгляд на Воронцова, затем посмотрел на карту и задумчиво произнёс:

— В общем-то, да. Только…

— Что? Говори, не тяни! Что непонятно? — тут же спросил комдив и сразу же за меня ответил: — Боишься, что не успеете уйти? Успеете. Расстояние от пригорка до дороги достаточно большое. Там чистое поле. Всё видно. Немцы не смогут к вам незаметно приблизиться. И уж тем более не смогут к вам подойти на технике. Дождь продолжает идти и, судя по всему, заканчиваться даже не собирается. Вся земля сырая, и, даже если дождь прекратится прямо сейчас, до завтра всё равно почва не высохнет. Тяжёлые машины враз застрянут, если только сунутся в поле. Да и не съехать им с дороги, с обеих сторон от неё идёт кювет.

Неверовский посмотрел на мой задумчивый вид и, чувствуя скепсис, вновь произнёс:

— Да не молчи ты. Что тебе непонятно? В чём сомнения? Спрашивай, уточняй.

Я кашлянул и, показав на плане дорогу, уточнил:

— Так вы уверены, что именно здесь пойдут немцы?

— Здесь и только здесь. Я же тебе уже говорил: разведка сведения добыла. К тому же, другой подходящей дороги тут нет. Что же касается соседних городов — Листовое и Прокофьево, они расположены слева и справа от нас через леса, и между ними и Новском только грунтовые просёлочные дороги, которые сейчас все размокли и для танков непригодны.

— Товарищ комдив, разрешите вопрос? — неожиданно вступил в разговор Воронцов.

Полковник кивнул:

— Спрашивай.

— А что, если немец не на технике в наступление пойдёт, а в пешем порядке?

Вопрос был очень своевременен и вполне логичен. Я сам его хотел задать, и лейтенант снял у меня его буквально с языка.

Полковник покачал головой и произнёс:

— Не пойдут они в атаку без прикрытия брони. Духа не хватит. Им Забабашкин всё желание от наступления в пешем порядке надолго отбил. Он им так жару давеча дал, что они теперь только внутри танков будут чувствовать себя более-менее уверенно. Разведчики майора Лосева пленного взяли. Невелика шишка, ефрейтор, но кое-что знать он знал. Так вот, он рассказал, что противник все танки эвакуировал в центр Троекуровска и сейчас их в кулак сбивают. Сказал, что приезда механиков-водителей для танков ждут. Они сегодня вечером или ночью прибыть должны, и как только это произойдёт, то начнётся наступление. К тому же, — он постучал карандашом по надписи «Чудово» на карте, — раз немцы взяли этот город, то они не смогут вести дальнейшее наступление, оставив у себя в тылу наше соединение. Таким образом, атака на нас неизбежна, и с большой вероятностью она будет проходить именно так, как мы предполагаем. Повторяю, немцы торопятся, боятся потерять инициативу.

Воронцов замолчал. А я решил прояснить смутно беспокоящий меня момент.

— Товарищ полковник, вот вы сказали, что немец точно будет наступать по дороге, и съезда с неё нет. Так? — тот утвердительно кивнул. — Тогда становится очевидным, что немецкие танки будут идти вперёд в одну или даже в две колонны. Так? — ещё кивок. — А раз так, то я не совсем понимаю, как будет происходить бой.

— Тебе же товарищ подполковник всё объяснил, — нахмурился Неверовский. — Артиллерия наносит удар по танкам, а затем в дело вступаешь ты с другими снайперами.

— Это я понял, — кивнул я ему. — Я только не понял, по каким танкам будет бить наша артиллерия.

— Как по каким? По первым в колонне, конечно.

— И что будет?

— Как что? Подобьёт их, и немцам каюк! — повысил он тон, вероятно, злясь от моего непонимания.

— Каюк — это, конечно, хорошо. Но только какому количеству техники этот самый каюк-то придёт? Двум? Трём? Четырём? Вряд ли большему числу. А остальные что делать будут? Назад возвратятся, а затем вновь пойдут в атаку, но уже после артподготовки по нашим позициям, уже раскрытым? Ведь существует большая вероятность того, что всю технику ПТРом подбить нам не удастся. Патронов-то мало. Да и экземпляр этот всего один. Мало ли, что может случиться. Тогда как быть в таком случае?

Моя мысль была понята. Но как оказалось, она была неоригинальной.

— Ты правильно мыслишь, Алексей. По-хорошему, нам бы нужно было бы эту колонну, или колонны, запереть с двух сторон. Но у нас нет такой возможности. Мы не можем пропустить головную часть и стрелять по хвосту. Немцы просто сомнут и артиллерию, и все наши позиции. Нам почти нечем воевать с танками. Особенно с танками!

— Тогда вопрос: а почему нам на тот холм, на котором предполагается разместиться мне со снайперами, не установить артиллерию и в удобный момент не атаковать немцев оттуда? — задал я логичный вопрос, ответ на который, казалось бы, находится на поверхности.

И действительно. Это же очевидно. Делаем артиллерийскую засаду на этом самом бугре. А когда немецкая колонна вытянется на шоссе, начинаем её расстреливать по всем канонам военного искусства. Вначале уничтожаем первые машины, затем замыкающие. И уже после, когда колонна не может двинуться ни вперёд, ни назад, методично расстреливаем не имеющую возможность маневрировать технику.

Но, увы, моё очевидное предположение оказалось в данный момент неосуществимо.

— Не получится, — сказал комдив и со вздохом пояснил: — Пушки незаметно для противника в нужное место не перекинуть. У немцев на переднем крае наверняка наблюдатели расположены, поэтому скрытность обеспечить мы не сможем. Немец нас обязательно заметит, а раз так, то засады не получится. Ночью же, в кромешной темноте привезти туда пушки, оборудовать позиции и не быть раскрытыми очень сложно, если вообще возможно. Засада, внезапное нападение во фланг — вот что может нам помочь и даже, возможно, спасти. К тому же артиллерии у нас почти совсем нет. Мы не можем её убрать с переднего края, оголив целое направление. Если засада не получится, то мы не имеем права остаться без пушек и беспрепятственно сдать город. Остановить колонну на подходе, не дав ей приблизиться к городу — это наш единственный шанс продержаться до подхода наших сил.

Слова комдива были логичны, и с ним я был полностью согласен. Их план был, в общем-то, адекватен и мне нравился. Однако я всё же решил внести в него небольшое дополнение, которое привело вышестоящее начальство в состояние прострации.

Ну да, дерзкое я предложение сделал. Очень дерзкое. Но зато, если всё получится, решение немецкого вопроса на данном участке фронта, можно будет считать практически выполненным. Во всяком случае, данное механизированное соединение, после осуществления подкорректированного мною плана, в этой жизни больше хлопот человечеству доставлять не будет.

Более детально выведав у меня все детали предлагаемого мной варианта операции, утвердили новый план и нас с Воронцовым отпустили на отдых. Напоследок, прекрасно понимая, что вновь лезу не в своё дело, я всё же отважился воспользоваться случаем и напомнить командирам о том, что Чудово занято немцами, и что, очевидно, немцы могут ударить по нам и с той стороны.

— Именно поэтому, красноармеец Забабашкин, мы и вынуждены часть артиллерии перебросить на другой, восточный конец города, усилив то направление, — вздохнул Неверовский, а затем махнул нам рукой: — Идите. У нас и без вас есть о чём подумать.