Неро

ГЛАВА 3

Неро

Я чувствую, как закрываются ее глаза. Чувствую, как расслабляются ее мышцы, как сон уводит ее сознание от меня и ситуации, в которую я ее загнал.

И это приводит меня в ярость.

Это нежное создание не должно терять бдительность. Не рядом с незнакомцем.

Не рядом со мной.

Мои кулаки начинают сжиматься, но я останавливаю это желание. Я контролирую себя.

Я всегда, блять, контролирую.

Мои пальцы обхватывают еще одну горсть попкорна, и я запихиваю его в рот.

Я знаю, что мой гнев неуместен. Я сказал ей расслабиться. Сказал ей, что не причиню ей вреда. Она не сделала ничего плохого. Кроме того, что доверилась мне.

Она не должна мне доверять.

Ее тело, наконец, сдается, и ее голова откидывается в сторону. Ее губы почти касаются тыльной стороны моих пальцев. Ее дыхание тепло ласкает мою кожу.

Слишком долго я наблюдаю за ней.

Смотрю на нее. Наблюдаю за ней.

Ее ресницы трепещут во сне, хотя ее тело остается неподвижным.

Она — искушение, даже когда ее тело скрыто под одеялом, я могу сказать, что она мне понравится. Мягкость ее щек, несомненно, распространяется и на ее тело.

Женщины, с которыми меня часто видят, с которыми меня ждут, не похожи на нее. Не выглядят невинными. Или милыми. Или упитанными. Обычно они выглядят именно такими гадюками, какими и являются. Какими им и нужно быть. Потому что мой мир — не место для милой невинности. Мой мир — это темная яма, которая высасывает свет и доброту из всего, к чему прикасается.

Из ее губ доносится тоненький звук. Тот, который слишком близок к беде. Прежде чем я успеваю остановить себя, я протягиваю руку.

Подушечкой большого пальца я провожу по ее нижней губе. Плоть на ощупь такая же нежная, как и на вид.

Держи себя в руках.

Отдернув руку, я встаю. Мои движения беззвучны.

Мне нужно уйти.

Я должен был уйти, как только мимо проехали полицейские машины. С миской попкорна в руках я иду на маленькую кухню.

На столе чисто. Все на своих местах, как и в гостиной.

Поставив миску, я выключаю ее телефон из розетки и беру его в руки. Постучав по экрану, он сканирует мое лицо, а затем выводит на экран цифровую панель.

Похоже, она держит его под замком.

— Кто ты, милая девочка?

Я провожу пальцами свободной руки по поверхности ее шкафов. Я знаю, что лучше не оставлять отпечатков пальцев, но не могу побороть желание оставить след. Оставить какой-то след. Даже если она не сможет его увидеть.

Затем мой взгляд останавливается на небольшой стопке писем, засунутой между выключенным из розетки тостером и стеной.

— Попалась.

Я беру конверты, читаю имя и адрес на еще невскрытых.

Привет, Пейтон Воудри.

Красивое имя, для красивой девушки.

Продолжая осмотр, я подхожу к крошечному столику, на котором стоит древний ноутбук, и… протягиваю руку и касаюсь листьев искусственного растения.

Я скриплю зубами.

Почему ее искусственное растение так чертовски злит меня?

Потому что я сошел с ума. Пора уходить.

Я отворачиваюсь от стола и иду вглубь квартиры.

Темный коридор, едва ли его можно назвать таковым, достаточно длинный, чтобы иметь по одному дверному проему с каждой стороны.

Зайдя в ванную, я включаю свет.

Она маленькая и чистая, как и ожидалось, видимая убогость присуща возрасту здания, а не ее навыкам уборки.

Комната наполнена тем же приторным запахом, который, как мне показалось, я чувствовал ранее.

Что это? Цветы?

Я открываю шкафчик с лекарствами и нахожу несколько предметов. В основном это косметика и некоторые безрецептурные лекарства, но никаких духов. Не с чем связать запах.

Занавеска в душе закрыта. Она яркого желтого цвета, в тон коврику на полу перед раковиной. Попытка поднять настроение в комнате без окон.

Я отодвигаю занавеску, открывая взору множество бутылочек, расставленных по краю ванны. Мой взгляд останавливается на прозрачной бутылке с черной крышкой, наполовину наполненной темно-розовой жидкостью.

Я нажимаю на крышку, открываю ее и вдыхаю насыщенный аромат роз.

Это он.

Выйдя из ванной, я прохожу в единственную и неповторимую спальню.

Больше желтизны. Еще больше чистоты.

Меня не удивляет тот факт, что ее кровать заправлена. В этой женщине есть что-то, что заставляет ее держать все на своих местах. Что-то, что я уважаю.

Закрытая дверь шкафа манит меня. А я не из тех, кто отказывает себе, поэтому я открываю ее.

Это не похоже на те шкафы, которые я привык видеть. Я привык к гардеробным, к одежде, которую надевали один раз, а некоторые никогда не носили. Изобилие.

Это не изобилие.

То давным-давно умершее чувство внутри меня начинает биться.

Я не забыл, каково это — жить не в изобилии.

Я никогда не забуду.

Как и никогда не вернусь назад.

Оставив все так, как я обнаружил, я возвращаюсь в гостиную. Многолетняя практика позволяет мне подойти к ней вплотную, не издав ни звука.

Она выглядит такой спокойной.

Я должен уйти сейчас, оставить ее в покое.

Наклонившись ближе, я протягиваю ей телефон и жду, пока программа идентификации лица разрешит мне войти.