Нерушимый-9

Глава 2.1 Сюрприз

Часть вторая. Через тернии к звездам.

Глава 1. Три года новой жизни

Снегопад был поистине новогодним. Снег падал на лобовое стекло резными снежинками и целыми хлопьями, дворники только и успевали их смахивать. А вот дорожные службы не успевали убирать проезжую часть, и вереница машин тянусь по улицам засыпающей сияющей змеей, объезжая пригорки, куда заехать было решительно невозможно.

Потому в свою новую «трешку», которую мне дали за особый вклад в развитие отечественного спорта, мы с Дариной, захватив в ателье карнавальные костюмы, тащились в объезд, минуя будущий стадион «Титан», обнесенный огромным жестяным забором. Сжав мою руку, Рина сказала:

— Давай остановимся, посмотрим.

Наверное, каждому нравится смотреть, как рождается новое, и вдвойне приятно осознавать, что у истоков стоишь ты, поэтому я улыбнулся и сказал:

— А и давай!

Правда, место для парковки мы нашли не сразу: обочины были завалены снегом. Оставили машину на заправке и, проваливаясь в сугробы по колени, отправились к новостройкам неподалеку, чтобы подняться на двенадцатый этаж и обозревать окрестности с общего, как я его называю, курительного, балкона.

За три года в этой реальности я привык и к странным заправкам, где шланги тянутся сверху, и к тому, что на вокзалах нет турникетов, а подъезды не закрываются. Молодец Горский. Сделал то, что не удалось ни одному другому правителю, и практически бескровно.

Лифтов в подъезде было три. Отряхнувшись, мы вскочили в тот, что распахнул перед нами створки первым, украшенный новогодними шарами, мигающий гирляндами, поднялись на последний семнадцатый этаж, вышли на балкончик и обнаружили там курящего мужика в шапке-петушке и домашних тапках.

Он кивнул на распростертую внизу стройку, где перемещались краны, тарахтели отбойники и проворчал:

— Вот демоны, а? Тридцать первое декабря, а все не унимаются! Денно и нощно та-та-та, та-та-та. У вас окна куда? У меня на эту сторону, так голова — тоже та-та-та, — он задергал ею в такт отбойнику.

Рина улыбнулась, спрятавшись за мою спину. Мужик докурил и выбросил окурок с балкона. Захотелось отправить его в полет следом за окурком. Вот же пепельница стоит, урод! Но я сдержался, чтобы не портить праздник, подождал, когда он уйдет, обнял Рину сзади.

— Красиво! — прошептала она, глядя на сияющую огнями стройку, которая не останавливалась ни на час.

Основание стадиона уже забетонировали, устанавливали бурометаллические сваи, и конструкции из железа высились причудливым лесом, кое-где соединенные перемычками.

— Пять вечера, — мечтательно проговорила Рина. — Бедолаги, неужели и сегодня будут работать?

— Думаю, нет, — сказал я. — Но послезавтра продолжат. Нам в августе гостей из Европы принимать, надо успеть. Наш нынешний стадион, мягко говоря, э-э-э…

Язык не поворачивался сказать ничего плохого о нашем стадионе, который подарил нам победу и веру в будущее.

— Бедненький, — закончила Рина.

— В сравнении с теми же английскими… Да что там — со стадионами команд первой лиги — да.

— Зато будет здорово демотивировать, — улыбнулась жена.

В носу стало пощипывать от мороза, и Рина закрыла лицо руками, но уходить не предлагала. Так постояли мы минут десять. Я представлял, каким он будет, наш стадион. Знаменитый художник и архитектор Борис Мартынов начал работать над десятиметровой бронзовой статуей титана. Конечно, это будет Прометей, разорвавший цепи и несущий факел. Во время каждого матча планируется зажигать огонь.

Представлял открытие стадиона, которое планируется в августе, на нашу первую игру пока неясно, с какой командой. Было бы круто. Если бы — с какой-то топовой, с «Барсой», например. Придет весь город и станет фотографироваться на фоне Прометея, как когда-то я — с Яшиным.

Десятки детских секций, молодежка…

Спустя пару лет стадион перестанет удивлять, к нему привыкнут. А через десяток лет по футбольному полю побегут наши дети. В прошлой жизни отцом я так и не стал, в этой мне хотелось двоих малышей, и они обязательно у меня будут. Вот осенью, после чемпионата, и подниму вопрос. Раньше будет нечестно по отношению к Рине: у меня весь год в разъездах, чемпионат мира, потом Лига Европы. Представлю — дух захватывает и сердце частит!

Да и после Рина может отказаться, ведь ей учиться еще целый год. Но так-то она не против.

Жена потянула меня за рукав.

— Идем, я мерзну!

— Конечно.

Я сгреб ее в объятия, уткнулся носом в меховую шапку. Как же хорошо и уютно! Остановись, мгновенье! Счастье казалось хрупким, как упавшая на ладонь снежинка, хоть я и понимал, что мы с Дариной — единое целое. Мы проживем долгую жизнь и состаримся нескоро. Если не начнется катастрофа, которой пугал Горский, увидим рождение новой расы. Мы и сейчас это видим, но пока нас единицы. Спасибо, богиня, за Рину и за эту жизнь!

Когда мы спускались в том же лифте, нам играла «В лесу родилась елочка», а прежде, чем двери распахнулись, приятный женский голос посоветовал позвонить родителям, которым без нас одиноко. На выходе мы столкнулись с молодыми родителями, мать вела девочку лет шести, с заячьими ушками, отец — мальчика чуть постарше в маске медведя. А во дворе нам встретился Дед Мороз с огромным мешком.

— С наступающим! — пробасил он. — Здоровья и любви, молодежь!

Рина послала ему воздушный поцелуй:

— И тебя, дедушка!

Прошло всего ничего, а нашу машину завалило снегом так, что пришлось расчищать стекло.

— Это будет мой самый лучший новый год! — Рина мечтательно зажмурилась.

На ночь мы, «Титаны», арендовали ресторан и ведущего для того, чтобы костюмированная вечеринка прошла весело. Приглашены только подруги футболистов, брат с сестрой Левашова, никаких родителей и родственников, которые осаждали парней. Наисильнейшей атаке подверглась Рина, уж очень Ольге Владимировне хотелось встретить год с ней, как в давние времена, но придется — с родственниками.

Проскользнула мысль о том, как там Лизка. Я вовсе не жалел о том, что мы расстались, благодаря этому я встретил своего человека. Но снова и снова думалось о том ребенке. Кто родился бы — мальчик или девочка? Он связал бы нас очень надолго, и я не был бы счастлив. Так что все к лучшему, хотя в тот момент казалось, что рухнул мир.

Мы уселись на свои места, и я завел «апельсинку». Рина задумчиво на меня посмотрела и зевнула. Положила руку мне на колено.

— Поехали.

Начало костюмированного веселья было запланировано на десять вечера. Машину мы решили не брать, чтобы нормально расслабиться, хоть Рина и уверяла, что она спокойно обойдется без спиртного, а такси поймать будет сложно и дорого. Но что для меня те деньги? После победы на чемпионате мы стали миллионерами и получили более просторные квартиры в удобном и красивом районе, в пяти минутах езды от строящегося стадиона. Правда, пока тренировались на старом, а это в другой стороне города, и стройку проезжали редко.

Стягиваться в ресторан народ начал чуть раньше. Тема вечеринки была — сказочные и фантастические персонажи. Чем менее узнаваем ряженый, тем лучше. Рина вырядилась Красной Шапочкой, весьма эротичной, я бы сказал. Только бы волка себе никто не выбрал.

Я за месяц до торжества заказал себе костюм Дарта Вейдера и замучил мастеров, стремясь к максимальному сходству. Ну а что, все равно тратить деньжища-то некуда, а так получился настоящий шедевр. Правда, в шлеме будет неудобно, и он лежал на заднем сиденье.

Рина сперва захотела быть царевной-лягушкой в ипостаси земноводного, но передумала, сообразив, что ее все равно быстро узнают, потому что женщин будет немного, и решила покрасоваться. Кроме нее, приглашены Оксана Клыкова и Маша, будущая Клыкова. У Микроба с рыженькой одесситкой не сложилось, пассия Самата осталась в Одессе с пожилой мамой, чем безумно его расстроила. Круминьш и Жека придут с дамами, которых мы плохо знали, остальные подругами сердца не обзавелись.

Первой из такси вышла Дарина, рядом желтая «Волга» выпустила невысокого парня в костюме чумного доктора — судя по росту, это Цыба, Микроб или Коля Овчинников, которого мы прозвали Заммикроба, заместителем то есть.

Такси подъехало к парадному входу, где гостей встречал швейцар в костюме Щелкунчика. Рядом припарковалась еще одна машина, выпуская Джокера в смокинге. Здесь, похоже, западные персонажи укоренились еще в девяностых, а изничтожать их пропагандой не стали.

Я пригнулся на заднем сиденье, и Рина вышла одна.

— Медленно объезжайте вокруг ресторана, — скомандовал я таксисту.

Пожилой лысый дядечка, похожий на Лукашенко, проводил взглядом Рину и вздохнул:

— Весело тут у вас. А у меня жена умерла, вот и работаю, чтобы отвлечься. — Он покатил дальше.

Стало жаль этого человека, аж захотелось его пригласить. Наверное, я так и сделал бы, если бы не уловил его желание: чтобы я поверил. Врет, собака, никто у него не умер.

Минуты через две мы снова подъехали, швейцар как раз открывал дверь перед персонажем в коричневой рясе и с посохом. Гендальф или другой волшебник? Персонаж обернулся, и я заметил маску-череп, вместо кристалла на посохе тоже был череп. Персонаж сутулился и прихрамывал.

Увидев меня, он поднял руку в белой перчатке и аж выпрямился. Интересно, кто это? Да кто угодно, кроме наших мелкашей, хоть Витаутыч. Я отзеркалил жест.

Мимо пронеслись брат и сестра Левашова в костюмах двух Чебурашек и пуховиках, наброшенных поверх.

— Ой, смотри, Вейдер! — крикнул Чебурашка поменьше. — Как живой!

— Проходите, — поторопил их швейцар, дети вбежали внутрь, за ними — я, простер к ним руку, делая удушающий жест, и они с визгом понеслись прочь.

Следом со мной шагал их старший брат, Димон Левашов, в костюме Робин Гуда. Внешность он не скрывал — все равно мелкие выдадут. Притормозил, глядя на меня. Потом уставился на некроманта — пытался узнать, кто есть кто.

Помимо нас, в зале толпились фея в коротком платье и Снежная Королева — пассии Круминьша и Жеки, ходил смайлик — улыбающийся плюшевый круг с глазами. А может, это Колобок такой. Еще пират, Буратино, в котором узнавался мосластый Васенцов, чумной доктор, Витаутыч в костюме Дракулы, Рина — Красная Шапочка. Стиральная машинка с глазами — персонаж мультиков этой реальности. Два робота гладиатор в шлеме, врач в халате и маске, с картонной бензопилой. Кощей. «Я есть Грут». То ли сперматозоид, то ли головастик.

Кто скрывался под какой маской, понять было трудно.

Спустя минуту явилась горилла, и я заподозрил, что это Сэм, но ошибся, потому что узнал казаха в костюме фараона. Последним, опоздав на пять минут, прискакал конь, каких делали в цирке из двух людей: первый стоит, второй, согнувшись, держит его за талию, и получается круп и задние ноги.

Димидко выряжаться не стал, раздал всем карточки с нашими именами, и ведущий объявил:

— Товарищи! Начинаем наше костюмированное шоу! И что я вижу? Вижу, что вы подошли к заданию со всей серьезностью и показали, что талантливые люди талантливы во всем! Вас не узнать! Прежде, чем усаживаться за столы, объявляю наш первый конкурс! Вы получили имена. Ваша задача — узнать коллег и отдать карточку тому, кого вы узнали. Или предположить, кто за какой маской скрывается. Выигрывает тот, у кого будет меньше всего попаданий!

Забавно! Если взять совокупный опыт, то мне под полтинник, а интересно ведь! Некоторых только по росту можно распознать. Ко мне подъехала стиральная машинка, вручила имя: «Антон Рябов» и получила «Машу Клыкову». Напротив меня остановился некромант, взмахнул рукой, ударил посохом, я ответил фирменным удушающим жестом. Мелкие Левашовы следили за нами, разинув рты, но держались на почтительном расстоянии. Карточки мы вручили друг другу одновременно, и оба оказались Ведьмаками.

Меня то ли узнали, то ли так случайно вышло, только Витаутыч-Дракула и Колобок.

Наконец все карточки были розданы, ведущий, посмеиваясь, вышел в центр зала.

— Ну что, готовы удивляться и удивлять? Итак, есть ли те, у кого совпадения — сто процентов?

Под наши аплодисменты вышли Витаутыч, Димидко, Левашов, девушки и расстроенный чуть ли не до слез Самат. А где Маша? Стиральная машинка — это не она?

Буратино оказался Васенцовым, девять совпадений. Ангелом — Лабич, восемь совпадений.

Врачом в маске оказался Борода — пять совпадений. Грутом — Рябов, тоже пять. Кощеем — Цыба, четыре совпадения. Также четыре у пирата Саенко. Сперматозоид, который головастик — Синяк, три голоса. Джокер — Матвеич, тоже три. Также три у роботов (Жека и Игнат).

У меня и некроманта — два. Моим главным конкурентом, некромантом, оказался Думченко.

У коня, учитывая его двойственность — полтора совпадения. Конем были Круминьш (кто бы мог подумать!) и Бурак.

Одно совпадение у стиральной машинки — Микроб! Не я один посчитал его Машей.

Ну и выиграл чумной доктор, это и оказалась Мария!

А Колобок, который участвовать отказался, высунул человеческую голову… Гусак! Все облепили его, давай расспрашивать, что и как у него со здоровьем, но ведущий попросил занимать места.

К одиннадцати мы расселись — провожать год уже без масок. Ведущий не давал нам скучать, на огромном экране показывал наши самые яркие голы и мои вратарские подвиги. Затем появилось изображение будущего стадиона: будто кто-то метнулся в будущее и заснял стройку, а сейчас прокручивал в ускоренной перемотке. Даже виртуальные люди на экране побежали к серо-стальному монументальному сооружению, над которым Прометей зажег факел.

Между столами бегал Олег с фотоаппаратом, и для него было припасено место. Древний сильно сдал, потому предпочел праздновать с семьей. Мы условились провести время вместе до полпервого, а потом кто хотел, мог расходиться. Многие привезли в Михайловск родителей и родственников и собирались к ним.

Самый лучший мой новый год! С детства мечтал, чтобы ко мне в гости приходили друзья, и их было много. Потом мечтал встречать его с любимой женщиной.

Три года назад моя жизнь началась с чистого листа, голый я очутился посреди незнакомого города, в непонятной реальности, нищий и растерянный.

Я работал грузчиком, участвовал в боях без правил, меня не взяли в дубль Динамо, но я не отступился от мечты. Новорожденный «Титан» освистывали, болельщики плевали нам вослед, подниматься пришлось с самого дна…

И вот перспективы открывались такие, что голова кругом! Лига Европы! Чемпионат мира по футболу, и вся страна смотрит на нас! И мы сделаем невозможное для нашей страны, болельщиков и себя самих — вырвем победу.

Нас будут топить всеми возможными способами. Нужно готовиться ко всему, включая попытки устранить нас физически. Но мы будем сражаться! «Титанам» не привыкать!

Без пяти двенадцать слово традиционно взял Павел Сергеевич Горский, и все замерли. Его голос завораживал, а взгляд гипнотизировал, хотелось, чтобы он говорил, говорил и говорил, и совсем немного людей знало, что он сейчас настраивает народ СССР на нужную волну. Если даже не внушает, то создает импульс.

— Каждый человек живет для того, чтобы быть счастливым, — говорил Горский, держа бокал шампанского. — Вспомните свои самые счастливые моменты: рождение детей, победы, достижения. Что вам хотелось в такие моменты? Правильно, поделиться счастьем с миром. Вместе мы через многое прошли и многое сделали. Если перечислять все, не останется времени праздновать. Спасибо вам, соотечественники, за самоотверженный труд и поддержку. Пусть всегда под рукой будут краски, чтобы раскрасить ваше счастье нужными оттенками!

Никакого пафоса и перечислений достижений, а также никому ненужных планов: обычный человеческий тост.

— Будьте счастливы, товарищи! — Горский сделал глоток, и я вспомнил, как мы пили «виски» — наверняка у него в бокале сейчас лимонад.

Горский пристально посмотрел мне в глаза. Наверное, каждому казалось то же самое.

— Ура! — крикнул Гусак.

Он тоже наливал себе только газировку — сказал, врачи запретили алкоголь строго-настрого.

Мы договорились не дарить друг другу подарки, чтобы не ломать голову, потому что у нас было все и даже больше, а желание мы имели общее — показать американцам и Европе Титанову мать!

Когда чокнулись и выпили, а «Ундервуд» (как говорят, любимая группа Горского) исполнили новую новогоднюю песню, Рина потянула меня за рукав, загадочно улыбаясь.

— Идем, у меня для тебя что-то есть. — Она взяла пакет и поманила меня за собой.

Я купил Рине новое крыло, профессиональное, и атрибуты для парапланеризма, все это ждало нас дома. Пока я буду разъезжать по заграницам, должна же она чем-то себя развлекать? Да, я не разделяю ее увлечение, потому что это риск, но понимаю, что подарок должен радовать.

Мы отошли в конец зала, в сумрак, но Рине обстановка показалась недостаточно интимной: ведущий слишком громко объявил конкурс «Добро против зла». Глядя на него, она мотнула головой:

— Должны быть только ты и я… Ты поймешь зачем.

Я покосился на пакет. Там лежало что-то круглое и объемное. Похожее на футбольный мяч.

Интересно, что она задумала и при чем тут интим? И почему она нервничает? Считывать ее желания я не стал, чтобы не портить себе сюрприз.

— Давай на улицу выйдем, — предложил я. — Правда, там бахают салюты…

— Это же прекрасно! — обрадовалась Рина и потянула меня к раздевалке, где ей выдали шубу, а мне — пальто, которое не налезало на костюм Вейдера, и я накинул его поверх.

Снег все падал. Протоптанные дорожки к ресторану замело, и мы остались под козырьком. Закусив губу, Рина протянула мне пакет. Я заглянул туда, достал золотистый мяч, недоуменно повертел в руках.

— Там кнопка, — объяснила жена.

— Ага…

Щелк! Крышка откинулась, я вынул коробочку, тоже закрытую. Щелк!

В ней лежало что-то непонятное. Какая-то бумажка с двумя полосками… И тут до меня дошло. Как и то, что способ контрацепции, который используют очень многие мужчины, мне не подходит. Видимо, растерянность отразилась на моем лице, и Рина испуганно распахнула глаза.

— Это правда? — зачем-то спросил я и, прежде чем Рина ответила, обнял ее, подхватил и закружил.

И только сейчас обрушились чувства. Я поставил Рину, прижал к себе и поцеловал.

— Самый лучший подарок. И какой срок?

— Маленький. Полтора месяца. УЗИ подтвердило. Так что это точно.

Мысленно я прокрутил время вперед и сказал:

— Август. Ты родишь в августе… А меня не будет рядом, потому что Лига Евро…

Она закрыла мой рот ладонью.

— Ничего. Не увидишь меня толстой.

— В том и дело! Я хочу видеть тебя толстой. Хочу знать, когда малыш начнет пинаться и переворачиваться… И не смогу. Хочу терпеть твои капризы!

И снова я растерялся, почувствовал себя виноватым, ведь сборы национальной сборной — в феврале. Команда обновленная, не сыгранная, спорная и молодая — футбольный мир гудит, стоит на ушах, кто-то пророчит грандиозный провал, кто-то — прорыв. Краем уха я слышал, что к отбору игроков приложили руку одаренные, в том числе один небезызвестный, что сидит с нами за столом, и Витаутыч, открывший миру Самата Бекханова. Вот откуда он знал, что парень так раскроется?

Первый товарищеский матч — в гостях у итальянцев, первого марта. Потом — игры у нас. После — опять сборы и товарняк в Германии. И все лето — бешеное: мотаться в Европу и обратно, а связи-то с Союзом нет: железный занавес!

— Мы справимся, — улыбнулась девушка. Жена. Мать моего будущего ребенка.