Нерушимый-9

Глава 2.7 Кажется, так уже было…

Не знаю, как нашим «бегункам», но даже нам, вратарям, два тайма каждый день — достаточно сурово. Но зато сегодня последняя игра, и двухчасового перерыва должно хватить, чтобы и отдохнуть, и вздремнуть.

Повалявшись полчасика и перекинувшись парой фраз с Риной — дольше не получилось, все-таки она занята на работе — я отправился к своим, «желтым».

Так сказать, на ужин у нас Курбан Бекиевич со своей сборной солянкой. И на вид, чисто по фамилиям, наши должны такую команду крыть, как бык овцу. У Бердыева не ноунеймы, конечно — все же сборная. Но и не суперзвезды. Вот кто там из ярких? Осипенко в защите? Тюкавин в нападении. Уткин в центре. Остальные просто сильные игроки, но…

В общем, мы сидели, расслабившись, смотрели на схемы, что Карпин объяснял. Наша игра понятная. Третий раз в одну схему — любой привыкнет. А вот у «синих»…

— Так, не расслабляться тут у меня! — прикрикнул Валерий Георгич. — Вы Бекиевича не знаете еще. Он вам еще покажет! Защита у него всегда на первом месте. Так что много не забьете, хоть фамилии некоторых игроков мало что вам говорят. А вот нападение… Вроде защита, защита, а потом — бац! А все… Так что, ребятки, на легкую игру не настраивайтесь. И помните, что отбирается первый состав сборной. Я лично уже для себя список набросал, но мы после всех игр сядем разом штабом и списки свои сверим. И ничего, что игра товарищеская и даже больше тренировочная. Ничего…

Но к его словам не прислушались. Ну, против кого тут страдать и накручивать? А если еще и надавить — сломаем, натолкаем авоську и героями останемся.

«Желтые» неторопливо встали и так же вальяжно направились из раздевалки. Мы второй раз за сегодня играли на открытом стадионе. К вечеру меж туч даже небо иногда проглядывало. Весна! Красота! Что тоже расслабляло, это ведь не сугробы топтать.

— Не нравитесь вы мне, — покачал головой Карпин, провожая нас взглядом. — А ну взбодриться! Вас что, Топчи с Зобниным покусали и передали сонный вирус? Только облажайтесь мне!

Он был прав. Практика показывала, что расслабляться нельзя, даже играя со сборной Сан-Марино. Как только расслабился — прилетело, откуда не ожидал.

Прозвучал свисток, зажужжали дроны над головой. Уже догадываясь, что будет дальше, я тронул штангу на удачу.

Что будет, что будет…

Обе команды вальяжно пинали мячик. Наши показывали смещение на фланг, но не добегали, улыбались на ответные действия «синих».

Бердыев, конечно, разобрал предыдущие игры. И у наших никак не выходило создавать то самое локальное преимущество. Защита у него стояла жестко, без вялости, которая чувствовалась у «белых».

А тут — жесткие пацанчики. Плечо в плечо легко валили и Дзюбу, и Дако.

И вот на таком расслабоне прошла половина тайма. Карпин уже забегал по бровке, накручивая нас. А Бердыев сидел спокойно. Глаза прищурил, смотрит — у него все в порядке.

И тут вдруг — прямой и простой пас в разрез четко через центр. Тюкавин просочился через наших, а перед Денисовым, который был готов и правила нарушить в случае чего, откатил мяч левее. Набегающий Уткин как влепил со средней дистанции! Я не смог поймать, но отбил, спасибо бешеной реакции. А мяч еще завертелся, зараза — и на угловой. Ничего же не было!

К угловому все высокие «синих» уже толпились у нас в штрафной. Такое ощущение, что бегают быстрее наших. Если бы хотели, так перебегали бы.

Свисток.

Два шага, удар… Кто, блин, держит этого Осипенко? Мяч просвистел мимо штанги, когда я просто не успевал. Точно в этот раз футбольный бог болеет за «желтых».

Выдохнув, я напихал защите, наорал конкретно на Шембераса — он даже отругиваться не стал, махнул рукой и пошел на позицию. Денисов еще им добавил. Он и защитникам пошипел, и полузащите доброе сказал.

И вроде как оживилась игра после этого. Даже вышла отличная атака — как мелом по доске расписали, по линеечке. Пас на третьего — полузащита отрезана, Дако рвется вперед, Дзюба сзади на подыгрыше — и вот уже штрафная площадка!

Вот же!

Бить! Бить и добивать!

А вот и нет. Молодой лохматый Коровьев (смешная фамилия, прямо из книжки) в длинном красивом подкате в штрафной площади без всякого нарушения правил сыграл чисто в мяч. И не выбил даже! А забрал! Вот тебе и ноунейм из Первой лиги! Как такой талант остался без моего внимания? Или это разовое везение?

Парень вскочил с мячом, обыграл налетающего Дзюбу и — пас вперед! И опять Тюкавин понесся. Теперь он бил сам. Но к штрафной его не пустили, а к дальним ударам я уже готовился. Уф…

В общем, по игре выходило, что ничуть наши не сильнее. Вот этот Коровьев — просто монстр какой-то! Он же потом еще пару раз такое проворачивал: красивый жесткий и точный подкат — и забирал мяч. И Тюкавин носился от своих ворот до наших, как заводной. И Уткин с его пасами и ударами. И Осипенко… Наши даже как-то поблекли на их фоне.

Самое же противное, что, похоже, «наелись» наши бегунки. И крайние, и полузащита. Поэтому любая потеря мяча на чужой половине поля — и сразу атака один в одного или даже с их преимуществом в численности. В конце Денисов и вовсе опустился в одну линию с защитниками — иначе просто рвали нас. Я напрыгался, как обезьяна в клетке. Руки мне отбили дальними ударами — Уткин у них силен, силен… По угловым они были впереди. То есть вышло так, что как бы не мы в этой игре «отскочили».

Сыграли с большим трудом на ноль. И ползли после игры, как после проигранного финала какого-то. И самим муторно тренеру в глаза смотреть — поняли, что ни фига мы не сильны. Всегда найдется тот, кто сильнее.

Еще два дня мы играли в том же темпе, по два матча, в нашей команде поменяли Дако на Кокорина, Денисова на Гонгадзе. Потом то ли тренеры поняли, что погорячились и рискуют нас загнать, то ли достигли своей задачи. Объявили общий сбор и ознакомили с новым распорядком: о, радость! У нас выходной, экскурсия по городу и поход в горы, к крепости — все по желанию. Ну конечно, нам надо восстановиться, так нагружаться нельзя.

Рина сказала бы, что, если перегружать организм и не давать ему восстанавливаться, он начинает себя разрушать.

Тренеры с нами не поехали, назначили старшим Денисова, выделили нам экскурсовода.

Весь день мы бродили по старому Сопоту, фотографировались, и лазали по горным тропам, глядя на кружащие над головами «крылья», и поднимались на канатной дороге вместе с парапланеристами, везущими эти самые крылья в горы, чтобы разогнаться на склоне и взлететь.

Подъем был, можно сказать, пологим, голову не кружило от высоты — детство вспомнилось, когда катался на «ромашке». По мере продвижения к вершине, трава стала ниже, начал попадаться снег в овражках, лед, перемешанный с камнями.

Десять минут — и вот климатический пояс сменился, мы будто домой вернулись, в зиму. Взгляду открылись сияющие снежные вершины вдалеке, золотистые от солнца, а не белые, между которыми молочной рекой текли облака.

То ли горный воздух так подействовал, то ли мой организм понял, что ослабили вожжи, и можно восстанавливаться — я еле дополз до столовой, подкрепился — и на боковую.

А со следующего дня началась пертурбация: футболистов отправляли из команды в команду, ставили на непривычные позиции, и там они проводили два-три дня, некоторые приживались, некоторые возвращались на свои. Только команда привыкнет к новой расстановке — снова перемены. Единственной константой остались вратари.

Как шутил Микроб, не команды меняли вратарей, а вратари — команды. Федора сразу же отправили к «синим», где он отлично сыгрался с Тюкавиным, Сэма — к нам, Дзюбу — к Кокорину. И лишь к концу второй недели ребят перестали гонять туда-сюда, зато стало более-менее понятно, кто войдет в основной состав. Ну, мне казалось, что понятно, а как будет на самом деле, никто не говорил. Вполне возможно, играть с итальянцами мы поедем предварительным составом, и тренеры до последнего будут держать интригу. Я бы рискнул и приправил неопределенностью футбольное событие столетия — возвращение СССР на спортивную арену. Пусть до последнего не знают, чего от нас ожидать.

Но, с другой стороны, это риск: основной состав не успеет сыграться.

К последней неделе остались две сильные команды, «красные» и мы, «желтые». Точнее я, из стареньких остался только Шемберас, к нам вернулся Денисов и уже под конец перевели Микроба.

У «красных» остался Акинфеев и Пиняев. Команда пополнилась лучшими защитниками: Коровьевым, Евгеньевым, Зобниным, который больше не косячил, как в той первой игре с нами. Не так уж и дефицитна оказалась позиция защитника, вон, сколько на нее талантов!

Наш Лозовой, к которому я уже привык, отправился к аутсайдерам.

Второй день основной состав играл предположительно с запасными. Осталось понять, к кому отнесли нас, «желтых», ведь мы сражались на равных, а сегодня, за пять дней до отправления на родину, так и вовсе показывали чудеса мастерства.

Микроб рвал и метал, без труда обходил защиту и пытался бить. Нападающие тоже летали и лишь Евгеньев давал им достойный отпор. Будто бы Коровьев и Зобнин (снова, да) договорились подыгрывать нашим. Если бы играли команды-соперники, я бы так и подумал, но тут мы соперничали иначе — за позицию!

Снова Зобнин чудил… Ну как непрофессионально пропустил Микроба! Если бы он был нашим — убил бы его…

И тут закралась кое-какая догадка.

А может, это не Зобнин с Коровьевым чудят, а Евгеньев — улыбчивый белобрысый парень, которого в ЦСКА гноили на скамейке? Достойный и сильный игрок, шутник и балагур.

Конкуренция — за позицию. И внезапно Евгеньев смотрится лучше Коровьева, которому обычно нет равных.

Вспомнилась блондинка-Лика. Неужели…

Прозвучал свисток на перерыв. А вот и проверю. Я целенаправленно зашагал к Евгеньеву, тот заметил меня и вроде как напрягся, натянул на лицо обезоруживающую улыбку.

— Тебе сегодня нет равных, — в ответ улыбнулся я, включил эмпатию… и чуть ментально не оглох — на меня обрушился липкий ком его желаний.

Они напоминали густой бульон, где всплывет то «хочу быть лучшим», то «я говно, и они это поймут», «я молодец, никто не заметил».

Вот это «никто не заметил» я и решил прощупать.

— Думал, Коровьева никому не превзойти, а ты — смог!

Усыпленный похвалой и желающий добраться до вершины Олимпа, парень топал рядом со мной, улыбаясь миру. Мы шли последними, тренеры уже были в раздевалках. Поскольку из обрывков желаний ничего выяснить не удалось, я перешел к конкретике:

— Вообще странно, что Коровьев так плохо сегодня играет, да?

Парень сбился с шага, споткнулся и ответил чужим голосом:

— У тоже меня случаются такие… гм… периоды. Ну, тупняки.

Сосредоточившись на его желаниях, я сделал вид, что мне совершенно неинтересен ответ. А хотел он одного: чтобы я не догадался про какой-то «Баклосан»!

Что за «Баклосан»? Препарат, который Евгеньев добавляет в еду конкурентов? Во дурак! Или это допинг, который принимает Роман?

— И у меня бывает, — сказал я то, что он хотел услышать. — Башка словно ватой набита, каждое движение — боль.

Мы разошлись по разным раздевалкам.

На хлопок двери обернулся Карпин и воскликнул:

— Вратарей разбор полетов не касается, да? Можно и опоздать…

Я метнулся к своему шкафчику, достал телефон и под неодобрительное молчание команды залез в Комсеть, вбил в поиске «Баклосан». Оказалось, это миорелаксант.

— Я не понял, Нерушимый! — повысил голос тренер, но я проигнорировал его, быстренько прочитал побочные эффекты: мышечная слабость, апатия… Есть!

Значит, все-таки я прав: Евгеньев устраняет конкурентов на место в национальной сборной. Вот же гаденыш!

— Валерий Георгиевич, можно на два слова? — вскинул голову я. — Срочно и важно.

Лицо Карпина вытянулось, он должен был меня отчитать, но мой тон сказал больше, чем слова, Валерий Георгиевич извинился перед командой, и мы вышли в коридор.

— Что за срочность? — спросил он с издевкой. — Стадион заминирован?

— Евгеньев добавил «Баклосан» в еду или питье Зобнина и Коровьева. Это миорелаксант, который вызывает заторможенность. Вот почему мы так круто сегодня играем. И непонятно, кому еще он его добавлял, чтобы красиво смотреться на фоне вялых защитников или нападающих.

Карпин вскинул брови, потер подбородок.

— Откуда информация? Это точно?

С одной стороны, ему хотелось, чтобы «его парни» хорошо проявились, с другой — ситуация требовала срочного вмешательства, с третьей — а вдруг я ошибся?

— У тебя есть доказательства? Это серьезное обвинение.

— Нет, — качнул головой я. — Доказательств нет. Но у «Титана» была такая врачиха, подтравливала нас. И проследите за последними играми: рядом с Евгеньевым все тупят: и Зобнин, и Коровьев, и Топчи, а он на их фоне стабилен, как ритм пульса.

Карпин кивнул.

— Надо будет у ребят кровь взять на наличие этого препарата. Интересно, противоядие есть?

Я пожал плечами.

— Это к медикам.

Карпин задумался, решая, что делать — доигрывать или поднимать тревогу.

— Вряд ли дозировка причинит серьезный вред здоровью парней. Поднимем шум — спугнем Евгеньева. Вдруг ему кто-то помогает?

— И то верно. Значит, играем.

Благодаря диверсии Евгеньева, это была одна из шикарнейших игр моей команды, ведь противник играл, считай, в меньшинстве. Закончили мы 4:0.

Довольные парни, приняв душ, побежали в столовую, а мы с Карпиным остались, переглянулись.

— Сами рискнем, или поднимем шум? — спросил я и тут же ответил: — Есть риск, что мы не найдем препарат, это была последняя доза, а упаковку он выбросил. Ну и есть ноль один процент, что я ошибся, и мы подведем парня под монастырь.

— Сами рискнем, — кивнул он. — Уж очень совпадения странные. Потому Тихонову я ничего и не сказал.