Нерушимый-9

Глава 7 Выскочки

Похоже, тренер сам не определился, возгордились мы или сомневаемся в собственных силах. А вот «титаны» очень даже определились, все были настроены на победу. Причем не рвались в бой с шашками наголо, а понимали: соперник серьезный, важны осторожность, скорость и, главное, хитрость. Головой работать надо — в обоих смыслах.

И вот команды выбегают на поле, объявляют состав.

Болелы скакали и рукоплескали, приветствуя «динамиков», крики наших немногочисленных фанатов терялись в общем хоре. Когда объявляли меня, вроде бы кричали громче, даже болельщики «динамиков» приветствовали звезду мирового масштаба.

Когда расселись болелы, стало ясно, что на трибунах есть свободные месте — все-таки у «Динамо» нет такой народной поддержки, как у «Спартака». Кто их публика? Сотрудники правоохранительных органов, в том числе бывшие, и их семьи, которым боление за «Динамо» передалось либо наследству, либо воздушно-капельным или половым путем.

Я привычно похлопал по штангам, подпрыгнул до перекладины, шлепнул ее слегка. Вот — рабочее место. Тут и будем сегодня показывать класс игры. Сегодня на их воротах Караев — молодой парень, мой ровесник, которому пророчат великое будущее, со мной сравнивают. Тоже для вратаря невысокий: метр восемьдесят пять, зато реакция отменная.

В одной заметке писали, что это поединок Нерушимого и Караева, двух восходящих звезд. Ну, посмотрим. Я пробудил внутренний огонь, равномерно распределил по телу и приготовился.

Свисток! Понеслись!

Схема обычная. Они играют в четыре-три-три, которые превращаются все время в странное три-пять-один-один — так же, как в нашем мире, но на острие атаки не Смолов, который играет в ЦСКА, а безвестный в нашей реальности Ян Мизерный, которому больше подошла бы фамилия Грандиозный. У нас привычные пять-три-два, которые легко трансформируются то в четыре-четыре-два, когда Микроб становится настоящим полузащитником — это если не сильно нажимают на наши ворота. А то и в три-пять-два, когда оба края поднимаются и создают толкучку в середине. Но всегда — двое впереди. Сегодня там два «столба», наши слон и лось — Самат и Рябов. Это мне удобно — можно спокойно лупить через среднюю линию, а там или один, или другой зацепятся за верхний мяч, опустят, прикроют, выведут на позицию…

А нет, не выведут. Странное что-то. Наши защитники катнули мне, и я с земли вынес мяч подальше вперед, на Рябова. Тот четко принял на грудь, прикрывая мяч всем своим телом, сделал пас привычно набегающему Сэму…

И свисток! Что такое?

Судья махал руками, показывает на центр поля, где корчился, схватившись за ногу, динамовский полузащитник.

— Что там? — спросил я у защей.

Сплюнув под ноги, Борода ответил:

— Типа Сэм на ногу тому черту наступил и не заметил.

— Сука, никто не заметил, кроме судьи, — подтвердил Думченко и его затылок налился дурной кровью, если спереди смотреть, наверное, и глаза покраснели.

Похоже, это и есть то самое дерьмо, о котором говорил Колесо. Никогда такого не было, и вот опять: судья нас топит. Или рано делать выводы, Сэм ведь и в самом деле может кого-то затоптать и глазом не моргнуть.

Динамовцы разыграли штрафной, попытались прорваться, но тут сработало наше преимущество в центре поля, Микроб «украл» мяч у чуть замедлившегося соперника, тут же навесил на угол штрафной, и вот опять Самат на острие атаки…

Свисток! Что теперь?

Судья показывал жестом, что Самат, входя в штрафную, толкнул рукой защитника. Тот и повалился, как убитый. Ну-у-у… Сэм, конечно, фигура крупная. Но — толкаться? Когда мяч в ногах, когда бежишь в атаку… Очень странное.

А дальше пошло все страньше и страньше. Нет, судья свистел в обе стороны, и даже примерно поровну. Только вот в нашу пользу — всегда где-то в середине поля, а то вдруг и у наших ворот. А в пользу «Динамо» исключительно в нашей атаке.

Но вот снесли Микроба. Да так снесли, что он на скорости вылетел за кромку поля. Под веселый свист с трибун — улетел. И встал уже злой-презлой. А судья машет: играть, играть, все было чисто!

Рябова подкосили во время приема мяча. То есть, строго говоря, это не была атака игрока, не владеющего мячом — так можно оправдаться, наверное. Но врезался в него кто-то из динамовцев крепко. Антон же, принимая мяч, на ближних сосредоточился, от них закрывался. А если кто-то прилетел чуть не через треть поля, чтобы в тебя воткнуться… ну, такое что-то… Странное.

И ведь шарит, зараза такая, когда свистеть! Когда спорные моменты, но можно доказать, что он прав — не поймаешь его, если матч пересматривать!

И снова свисток. И снова штрафной от их ворот. Я скрипнул зубами. То есть мы наступали и мы же там сфолили. Тут-то и вспомнился матч со «Спартаком», когда они отлетали, как кегли, от любого легкого касания.

Но тогда судья честно свистел. Видимо, не получил разнарядки нас топить, никто не верил, что мы выиграем, а теперь нас восприняли всерьез и стараются перекрыть путь наверх. Высшая лига — это совсем другие деньги и плюшки.

Вот уже и у Круминьша затылок красный, хотя прибалт внешне спокоен. А Борода с Думченко напряглись, кулаки сжимают — тоже все поняли.

Атака на наши ворота — перехват мяча — пас в центр поля, пас Бороде — пас мне. Н-да, с такой игрой выиграть будет сложно, хорошо если ничью выгрызем. Я стал придерживать мяч, чтобы наши отдышались, одумались.

— Не психовать! — крикнул я. — Не давать повода!

Димидко, туда-сюда шагающий вдоль бровки, кивнул мне, губы поджал и зыркнул на судью, силясь взглядом рассеять его на атомы. Не получилось.

Злость сейчас была совсем не нужна, потому что явно судья ждал всплеска, ждал возможности наказать. Я перекинул мяч из руки в руку, ударил оземь, замахнулся, думая, кому его отдать, и тут — свисток.

Да что такое? Это же не конец игры, в самом деле? Ни предупреждений, ничего — просто подбежал судья, показал на часы — и карточку в небо. Я так и замер, чувствуя, что пульс участился, стало горячо от вскипающей ярости.

Так, стоп! Вдох-выдох. Спокойно! Не получается, вот же сука! Если топишь и душишь, то хотя бы не так явно, а?

Я бросил мяч Рябову, началась распасовка в центре поля, а там и Самат дождался. Причем ничто не предвещало. Он просто медленно перемещался вдоль линии штрафной и ждал паса. И вдруг в него врезался динамовец… И покатился по траве, держась за горло. А Самат, недоуменно на него взирающий, вдруг получил желтую карточку. Ну и где тут справедливое судейство? Арбитр подошел и строго выговорил Сэму, что можно и красную получить — провоцировал нашего сильнейшего игрока.

Димидко вскинул руки и заорал:

— Самат, нет! Нет, я сказал!

Предчувствуя бурю, к Бекханову рванули Рябов и Жека, но Сэм сдержался, правда, его глаза-щелочки стали круглыми. Оно отошел, размахивая руками и раздувая ноздри. Ох, не тот спорт выбрал Сэм, вот кому нужно в беспредельные бои!

Готовый изрыгать огонь, Сэм, не дожидаясь удобного паса, просто протащил мяч почти до линии штрафной и не стал входить и толкаться с выстроившимися в линию защитниками. Просто врезал от души. И мяч, почти невидимый от скорости, влетел в верхний угол динамовских ворот. В саму вот в девятину!

О сколько торжества было на лице Самата! «Вот вам, падлы, выкусите!» — большими буквами пропечаталось на его лице. Закричали наши немногочисленные болельщики, «титаны» бросились к герою, а он воздел руки, разворачиваясь, но ему в спину врезался догонявший полузащитник, сбив с ног.

Самат приподнялся, посмотрел на судью… А тот показывает — вставать, вставать! Эпизод игровой. Даже если и было небольшое нарушение, так после свистка. Вы же гол забили? Вот и свисток…

Ах ты ж… Всю радость от первого гола испортил! Не надо было включать эмпатию, чтобы понять, чего в этот момент хотели все наши — навалиться на судью скопом и разорвать, запинать, втоптать в землю.

Но все равно счет греет. Мы ведем!

Наши то ли расслабились, то ли растерялись — игра сместилась к нашим воротам. Я превратился в зрение, попытался ощутить каждую клеточку тела.

Да, наши шарахались от нападающих, защитники играли вполсилы, но умудрялись сдерживать натиск. А динамовцы — пас-пас-пас. И тут вылетел на мяч Мизерный. Попер, как Сэм обычно прет — отлетел в сторону Круминьш — а когда на Мизерного ринулся Борода, пяточкой катнул мяч ему в противоход — набегающему мелкому напу, который поспешил ударить по воротам.

Усиленное восприятие позволило рассмотреть, как в угол ворот низко идет мяч, чуть ли не чиркая по траве. Я сместился, готовый его отбивать, но понял, что — мимо.

И снова наша атака захлебнулась. И опять игра на нашей половине поля. Обыграв Думченко, теперь уже Мизерный хитро ударил по моим воротам и замер, восторженно разинув рот, уверенный, что я не допрыгну. Но я таки дотянулся в прыжке, отбил мяч, растянулся на траве. И сразу вскочил, уверенный, что будет повторная атака, но нет.

Пас Клыкову — пас Жеке — пас рванувшему по бровке Микробу, но только он развил скорость, как его снесли. Федор вскочил, раскинул руки, глядя на судью. Деталей не было видно. Видимо, нарушение было столь очевидным, что последовал штрафной в нашу пользу — но с нашей половины поля. Никак не получалось хоть раз поставить мяч перед их воротами.

Опять кто-то ударился о Самата…

И Сан Саныч сразу объявил замену. Еще минут пять, красная карточка Сэму, и мы остались бы в меньшинстве. Но обидно! И Самату обидно — видно издали.

Вошел Ведьмак, игра стала побыстрее. И тут «динамикам» уже пришлось перестраиваться. Ведьмак наш — он юркий и тонкий, хоть и немаленький. Удариться об него и упасть красиво не получится. Скорее наоборот. Скорее он отлетит. Вот! И отлетел! Ну? Будет штрафной с ударом по их воротам? Нет? Игровой момент, значит?

Ладно, проехали.

Опять снесли Микроба.

Еще один штрафной в их пользу — теперь об Рябова ударился кто-то. Прямо вот на линии штрафной! Как специально. То есть не как, а именно — специально. Такими вот моментами динамовцы гасили любой пожар у своих ворот. Причем готовились же! Явно готовились и знали, как себя и с кем вести. Вот чего они на Микроба ополчились? А того, что Микроб — самый быстрый из всех наших «бегунков». И самый выносливый. Вот его и останавливают раз за разом… «Игровой эпизод»… Ну да, ну да…

Краем глаза я посмотрел на скамейку. Там Самат кричал что-то тренеру, в грудь себя кулаком бил, а Димидко его успокаивал и махал в сторону поля: мол, не бери в голову, Сэм, мы все видели. И гол твой — отличный гол!

А на поле начались качели. Туда бежим, оттуда бежим. Вот и удары в створ ворот посыпались.

Накатилась бело-голубая волна — ну точно псы из «Маугли», только не рыжие — еле уловил момент удара, прыгнул, взял мяч, уже прижал к груди и начал вставать, а набежавший мелкий динамовский нападала по инерции врезался в меня, свалил, задел плечо бутсой… Вот теперь — случайно, но наши защитники, копившие злость всю игру, кинулись за меня мстить. А на них тут же сагрились бело-голубые. И быть бы тут драке — точно быть! Но — свисток на перерыв.

Я раскидал толкающихся, раскинул руки, грудью оттесняя разбушевавшегося Мизерного, прошипел, что уделаю его и посмотрел так, что он все понял и умерил пыл, попятился.

На него кинулся Борода из-за моей спины, но я его схватил и сжал, как в тисках.

— Спокойно! Все в порядке. — Отпустив Егора, я крикнул: — Да уймитесь вы! Они только этого и ждут!

Я повращал рукой, отмечая, что болит плечевой сустав. Поднял руку — вроде норма.

Мы вернулись в раздевалку. Не подавленные, нет — каждый напоминал хищника, жаждущего крови, даже обычно вальяжный Круминьш.

— Ну что, ребятки, поняли, как играть с мастерами? — спросил Димидко, меряющий шагами раздевалку. — Это вам не в первой лиге толкаться. Тут пальцем коснулся, а у него сразу кровь изо рта. И всё, и готово. Не футболисты, а балерины, мать их оп!

— Тренер, мне бы замену, — прогудел Рябов.

— Что такое?

Антон стянут гетру и показал в кровь разбитую голень, где надувалась огромная гематома. Димидко аж зашипел и воскликнул:

— Лед нужно. Срочно!

— А что ж ты на поле молчал? — спросил Игнат. — Что ж не свалился и не катался?

— Да как-то непривычно, что ли. Как-то не по-мужски… Да и без толку.

— Вот они сейчас одного-двух удалят — будет вам не по-мужски! — с укором сказал Димидко.

И выходит так, что на второй тайм у нас впереди два «мелкаша». Потому что в пару к Ведьмаку вышел Цыба. И тактика поменялась. Дальние верхние подачи — не работают. Теперь всё низом, в пас и обыгрыш. Зато о мелких не ударишься и не отлетишь. Симулировать больше не получится.

— Давайте, парни, просто продержитесь, — сказал Димидко перед выходом на поле. — При таком раскладе забить — это верх мастерства. Мы ведем, и это уже много.

Второй тайм начался нашими атаками. Именно внизу, именно в пас, именно в стеночки и забегания. Красиво и очень быстро. И Микроб убежал вперед, растаскивать чужую оборону рывками и кроссами.

И пошла игра, пошла! Так пошла, что пара последних защитников уже в центральном круге. Один я у ворот. А вот Димидко не согласен, с бровки жестом велел нашим возвращаться, но в горячке боя на него перестали обращать внимание — нажимали, нажимали, гоняли мяч вдоль штрафной. Микроб ворвался, обходил противников, как стоячих.

Спины закрыли обзор, я чуть сместился и любовался, как Микроб крутил вертушку, обыгрывая двоих. И тут его сбил третий, грязно и непрофессионально — по ногам сзади. Федор упал. Вскочил, готовый броситься в бой, и захромал. Наклонился, массируя колено.

Такое явное нарушение арбитр проигнорировать не смог. Подбежал к нарушителю и помахал «горчичником». Вот и скажи потом, что судья подсуживал! Вот же карточка! И штрафной! Первый штрафной с ударной позиции. Но не радует, потому что Микроб, похоже, выбыл.

Кто будет бить? У нас обе пушки на скамейке сидят. Хотя значения не имеет кто. Это не на гол, а на очередную опасность. И нас пока на одного меньше. Судья еще пальцем погрозил, чтобы время не затягивали. Мол, бейте, наконец!

Ну, Ведьмак и ударил. Под свист и смех трибун. Со злости на трибуны и запулил. Очень неточно.

Пока мяч устанавливали для свободного, тренер заменил Микроба Гусаком. Но Витек — это не Федор. Да, бегает. Но и скорость не та, и удар не тот, и вообще — не Месси и не Бэкхем.

Тут-то и пошла игра у «динамиков». Раз за разом стали накатываться бело-голубые волны. Наши отбивались и все пытались вырваться, выскочить, убежать! Пару раз получилось кинуть мяч прямо в ноги Цыбе — он переводил на Ведьмака, а того уже встречали два защитника. И всё. И опять — на наши ворота.

Тут уже не качели, а позиционное преимущество. Игра шла на нашей половине. Хорошо еще, по воротам били редко, старались довести до самого выгодного положения или дать пас нападающим на скорости.

И вот тут-то футбольный закон стал играть против нас. Потому что чаще нарушает правила тот, кто защищается. И раз за разом звучал свисток, раз за разом мяч ставился на точку, показанную арбитром, раз за разом удар или розыгрыш — и опасно же!

Что же ты не свистел на них, когда наши шли вперед? А?

А у нас двое травмированных, Бурак чуть не на красной, да и у меня «горчичник». Такому арбитру не заржавеет всю команду на карточки посадить.

И посадил! Вот уже и Борода с Думченко на карточках. Они большие, они медленные. И они же виноваты, что в них утыкается с разбега какой-нибудь полузащитник.

Ладно хоть счет в нашу пользу.

В очередной раз поймав мяч после дальнего удара, я привычно кинул его налево, туда, где обычно в нетерпении перебирал ногами Микроб. А там — Гусак! Ни сам потянуть вперед не смог, ни передать через половину поля по диагонали… Он просто катнул в центр.

Мяч тут же перехватили, оставив пол команды сзади, выскочили вдвоем на одного защитника. Мизерный показал замах, уложил стоппера и красиво мягко толкнул мяч набегавшему мелкому. Тот с огнем в глазах ударил. Я прыгнул в правый угол и отбил кулаками — плечевой сустав отозвался болью. И тут второй удар — я и встать не успел.

Гол. Активируй я «лучшего», и это вряд ли помогло бы. Вратаря в таких голах обычно не винят. Вот если отбивает, спасает — тогда да, тогда хвалят.

Только какая разница, хвалят или ругают после игры, когда счет на табло, и уже ничья, а «Динамо» как будто только вошло в игру.

Ух, как они навалились! Ух! Все наши пришли к штрафной. Никого не было впереди, некому кинуть мяч под возможную атаку. Только отбивались, только упирались, только стояли…

И… Да что такое?

Пенальти? Откуда пенальти?

Посреди штрафной лежал Мизерный и смотрел грустным глазом. А защитники смотрели на него, и вид у них был такой, что вот только скажи что, только улыбнись — затопчут!

Знаем мы такие пенальти. Это когда нападающий разбегается и просто рыбкой ныряет в штрафную площадь через ноги и тела. Наверняка кто-то да коснется его. И будет, что не нырял, а уронили. Касание было? Было. Пенальти!

Ну… Мизерный сам будет бить? Очень хорошо.

Так, чего же ты хочешь, Ян? Обмануть. Сделать вид, что разбежался для удара, а потом изящно и не сильно направить мяч точно в нижний левый угол. Сегодня не твой день, Мизерный.

Я сделал вид, что повелся, а сам без труда отбил мяч ногой. Выкусили? Давно я не получал такого удовлетворения от отбитого мяча. Ведь мой талант — это все, что могла противопоставить наша команда, связанная по рукам и ногам.

В край охамевшие динамовцы требовали перебить — мол, кто-то дернулся, что ли, или вратарь шагнул раньше, чем бутса нападающего коснулась мяча… Но судья, похоже, лимит помощи исчерпал. Показал на центр поля и длинно-длинно просвистел конец матча.

Посмотрел на их тренера злобно, на Димидко… с сочувствием, что ли. Похоже, ему самому противно то, что он делает, но куда деваться, если это разнарядка свыше.

Понимание, что нас стопорят люди, до которых не дотянуться даже Тирликасу, не прибавляло оптимизма. Не факт, конечно, что стопорят нас, а не двигают «Динамо», но настроение было, словно на голову вылили ушат помоев.

Вроде в Москве, вроде вничью — нормально, против топовой-то команды, но хотелось убивать.

Под свист трибун мы ушли в раздевалку. А Сан Саныч просто пожал каждому руку и сказал:

— Мужики, че… Но помните — такое не в последний раз!

Гусаку он пожал руку последним, стиснул пальцы.

— Витя, что с тобой творится?

Гусак отвел взгляд, дернул плечами и уронил:

— Виноват, Сан Саныч!

Только мы начали переодеваться, как в раздевалку влетел Лев Витаутыч злой, как черт. Он, как обычно, не выказывал чувств, но движения стали чуть более резкими, взгляд — цепким. Не надо быть великим фанатом, чтобы понять: нас топили.

— Можно будет разобраться? — спросил я. — Уж больно все явно. Особенно в первой половине игры.

Тирликас закрыл глаза и кивнул.

— Я попытаюсь. Но, сами понимаете, в высшей лиге другие деньги и другие ставки. — Он обвел нас взглядом и повторил: — Но сделаю все, что от меня зависит. Ваше дело — играть.