Несостоявшийся император. Александр Михайлович

Глава 12 КОНЦЕССИЯ НА РЕКЕ ЯЛУ

О Русско-японской войне к 1938 г. только на русском языке было написано 1000 книг. К настоящему времени эта цифра, как минимум, удвоилась. Да и я, грешный, по сему поводу написал две монографии: «Русско-японские войны 1904-1945» (Минск: Харвест, 2003) и «Падение Порт-Артура» (Москва: ACT, Ермак, 2003). Поэтому здесь стоит рассказать лишь о роли Александра Михайловича в преддверии и в ходе войны, ограничившись кратким пояснением особенностей этой войны.

Поражение России в Русско-японской войне было вполне закономерно. Причём решающими стали два субъективных фактора: развал системы управления как в стране в целом, так и в армии и флоте, а также глупость и упрямство последнего русского царя.

В первое десятилетие царствования Николая II экономика России находилась на подъёме, быстро рос золотой запас страны. Для Российское империи в это десятилетие сложилась наиболее благоприятная международная обстановка. Франция откровенно стремилась к реваншу за войну 1870 г. и готовилась отнять у Германии Эльзас и Лотарингию. Германия в 1900-1906 гг. ещё не могла и помыслить о войне на два фронта — с Францией и с Россией. Поэтому кайзер Вильгельм II всеми силами пытался перенацелить вектор российских интересов на Дальний Восток и всячески содействовал русской экспансии в Китае.

Англия и Япония в январе 1902 г. подписали союзный договор. Англия обещалась вступить в войну на стороне Японии, если в конфликт между Россией и Японией вмешается третья сторона.

Это был откровенный блеф просвещённых мореплавателей, предназначенный для небогатого умом царя и недоумков с Певческого моста (там располагалось Министерство иностранных дел России). Кто мог вмешаться в конфликт между Россией и Японией? Только Франция или Германия. Кстати, они так и поступили в 1895 г., выступив совместно с Россией против аннексии Японией Порт-Артура.

Ну, предположим, в войну вмешалась Франция. Каковы же были действия Британии? Начать изнуряющую войну на морских коммуникациях с Францией и Россией? Вступить в союз с Германией и разгромить Россию и Францию? Ну и что бы получили англичане? Абсолютную гегемонию Германской империи во всей Европе, после чего неизбежно последовала бы борьба с Англией за передел колоний. То есть случилось бы то, чего правящие круги Англии боялись более всего и из-за чего они будут вести две мировые войны.

Рассмотрим второй вариант. В войну ввязалась бы Германия, и, соответственно, Британии, имевшей крайне слабую армию, пришлось бы объявить войну двум империям с самими сильными в мире армиями. Результат, однозначно, был бы тот же, что и в первом случае. Францию заставили бы добровольно или силой присоединиться к коалиции двух империй, и через месяц германские и русские войска оказались бы на берегу Ла-Манша.

Увы, и царь, и дипломаты купились на большой британский блеф и не понимали, что они могли творить в ходе Русско-японской войны всё, что угодно, и английские пушки никогда бы не выстрелили по русским кораблям. И даже если бы кто-то на Даунинг-стрит сошёл с ума и начал войну, то общеевропейская война против Англии стала бы для России великим благом. Две великие империи, объединившись в 1904 г. или в 1940 г., могли бы стать повелителями всего мира[32].

Каковы же были цели российской внешней политики на Дальнем Востоке? Хотите — верьте, хотите — нет, но не было не только целей, но и самой внешней политики.

В общем и целом экспансия России в Китае, в том числе занятие Порт-Артура, строительство КВЖД, введение в Маньчжурию русских войск было оправдано интересами защиты русского Дальнего Востока. Англия и другие государства уже давно пытались сделать Китай своей колонией. Если бы Россия не заняла Порт-Артур, она через несколько лет получила бы сильного и агрессивного противника вдоль всей многотысячекилометровой границы от Байкала до Владивостока, то есть то, что мы имели в 1934-1945 гг.

И надо заметить, что такое развитие событий предсказывали десятки русских генералов, дипломатов и журналистов с 1894 по 1903 г. Разница была лишь в том, что до 1900 г. наиболее вероятным считался захват всего или только Северного Китая Англией, то есть индийский вариант с созданием огромной «туземной» армии, вышколенной британскими инструкторами, которая неизбежно будет выдвинута к русским границам. А с 1900 г. стал преобладать японский вариант, то есть перспектива захвата Маньчжурии Японией.

В итоге России пришлось ввести войска в Маньчжурию. Все ведущие страны мира были настроены принципиально против превращения Маньчжурии в зависимую от России территорию. Но в то же время воевать против России из-за Маньчжурии была готова только Япония, и больше никто. Как уже говорилось выше, ни одно европейское государство, включая Англию, не желало начинать войну с Россией, что бы ни случилось на Дальнем Востоке. Пусть даже Россия официально аннексировала бы Маньчжурию, дело бы ограничилось десятком нот, в худшем случае — воинственными демонстрациями британского флота.

Запад есть Запад, а Восток есть Восток. Маньчжурия — не Балканы, не Константинополь и не Эльзас с Лотарингией. Так что у России было два выхода: или уйти из Маньчжурии без всяких условий, что означало бы в перспективе потерю Порт-Артура и Владивостока, или придать Дальнему Востоку приоритет перед европейскими делами и сосредоточить там сухопутные и морские силы, существенно превосходящие силы Японии, то есть сделать то, что Сталин сделал в 1938-1941 гг., и заставить Японию поменять вектор своей агрессии с севера на юг.

Увы, Николай II метался из стороны в сторону, так было раньше и так будет до февраля 1917 г.

Любопытно, что русскую политику на Дальнем Востоке определяли не МИД и не Морское или Военное министерства, а все, кому не лень.

Поначалу министр финансов Витте решил создать из Маньчжурии Желтороссию, колонию... Министерства финансов. Нет, я не шучу! Витте построил на месте деревушки Харбин большой русский город Харбин, ставший столицей Желтороссии. Уже в 1899 г. в Харбине жило 14 тысяч русских подданных (речь идёт только о гражданских лицах). КВЖД, а она контролировалась Министерством финансов, имела на Сунгари свою флотилию. Да что флотилия, КВЖД создала собственную армию, первоначально называвшуюся железнодорожной стражей, а потом Заамурской стражей.

«Стража» имела пехоту, конницу и даже артиллерию. Кстати, Витте по ряду причин (в том числе не хотел связываться с великим князем Сергеем Михайловичем, о чём будет сказано позже), не пожелал заказывать 76-мм полевые пушки обр. 1900 г. Путиловского завода, состоявшие на вооружении русской армии, а заказал Круппу 75-мм пушки для армии, пардон, «стражи» Желтороссии.

Естественно, что в России нашлись и другие претенденты на неисчислимые богатства Дальнего Востока. Одну из таких группировок возглавил А.М. Безобразов.

Александр Михайлович Безобразов начал карьеру в кавалергардском полку, где заимел связи с сильными мира сего. По каким-то тёмным обстоятельствам ему пришлось оставить гвардию и отправиться на гражданскую службу в Иркутск.

29 августа 1896 г. владивостокскому купцу Бринеру удалось приобрести у корейского правительства лесную концессию в районе реки Ялу сроком на 20 лет. Эта концессия распространялась на бассейны двух рек — Тумени и Ялу — вдоль всей Северной Корее от моря до моря на протяжении около 800 вёрст. Причём на юге она включала важные в военном отношении горные проходы. Держатель концессии получил право строить там дороги, проводить телеграф, возводить здания, содержать пароходы и др., так что становился на весь двадцатилетний концессионный срок фактическим хозяином Северной Кореи. Надежды Бринера собрать капитал для эксплуатации концессий не оправдались, и он задумал концессию продать.

Узнав о поступлении концессии в продажу, Безобразов решил провернуть грандиозную аферу и стать мультимиллионером. Своих денег у него, разумеется, не было, и он решил попользоваться казёнными средствами. Но как это сделать? Безобразов к концу 1896 г. уже ушёл из гражданской службы, то есть был частным лицом. Естественно, ему пришлось найти именитых подельников — великого князя Александра Михайловича и графа И.И. Воронцова-Дашкова.

Граф Воронцов-Дашков служил министром двора и уделов, то есть фактически управлял личными доходами царя. Воронцов-Дашков доложил Николаю II о проекте Безобразова и предложил ему войти в долю.

2 марта 1898 г. новоявленные «концессионеры» подали царю Всеподданнейшую записку, в которой предлагали «перехватить» концессию Бринера, а для осмотра корейских лесов отправить особую экспедицию, которая, не возбуждая толков и дипломатических запросов, всесторонне исследовала бы Северную Корею и подтвердила бы сведения о ее богатствах, доставленные Матютиным. Они писали, что время ещё не ушло, что ещё молено чисто мирным путём овладеть богатствами Кореи, на которые, кроме Японии, уже обратили свои взоры и многие другие державы, что по корейскому закону император Кореи является собственником земельных недр, что поэтому необходимо укрепить его власть, затем организовать при нём управление по образцу российского управления Кабинетским имуществом и тогда заключить с этим учреждением особый арендный договор.

Естественно, что Витте был озабочен происками конкурентов, а кроме того, он понимал, что даже экономическая экспансия в Корею может привести к войне с Японией. Но министр финансов в отношениях с Александром Михайловичем и другими великими князьями давно взял за правило не вступать открыто в конфликт, а добиваться своего оригинальными ходами. Верный своим принципам, Витте не выступил прямо против концессии, а в докладной записке царю предложил вести дела концессии «в совершенно частном порядке».

Узнав о докладной записке, Безобразов немедленно направился к Александру Михайловичу:

— Ваше императорское высочество, докладная записка министра финансов — это ничто иное, как вежливая форма запрещения. Ведь всем известно, что у нас в России вести какое-либо дело без благосклонного к нему отношения со стороны правительства, безусловно, невозможно[33].

— Вы, к несчастью, правы, — вспылил Александр Михайлович. — Всё наше дело рухнуло, и из всей нашей комбинации ничего не выйдет!

Но успокоившись, Александр Михайлович начал уговаривать своего царственного кузена. В результате Николай II позволил отправить в Северную Корею специальную экспедицию на средства Кабинета Его Величества. Во главе «дела» были поставлены великий князь Александр Михайлович и граф Воронцов-Дашков; непосредственными исполнителями стали А.М. Безобразов, его товарищ по полку отставной полковник В.М. Вонлярлярский и контр-адмирал А.М. Абаза.

Как видим, дело шло как у Остапа Бендера. Создана контора «Рога и копыта», теперь нужно найти подставное лицо — председателя Фунта. Им стал состоявший в Ведомстве императорского двора тайный советник Н.И Непорожнев. 11 мая 1898 г. в Петербурге с уполномоченным купца Бринера был заключён договор на условную продажу Н.И. Непорожневу лесной концессии на реке Ялу. В конце 1898 г. специальная русская экспедиция исследовала за 94 дня всю Северную Корею. Руководитель экспедиции инженер Михайловский телеграфировал в Петербург: «В Маньчжурии видел много богатств, чудные леса лиственницы и кедра — три миллиона десятин — много золота, серебра, красной меди, железа, угля». Район рек Тумени и Ялу может легко сделаться источником крупных богатств и, следовательно, подспорьем в тех громадных расходах, которые неминуемо потребует наше положение на Дальнем Востоке. Кстати, значительная часть стоимости экспедиции пошла по разным статьям бюджета, а непосредственно Кабинет Его Величества израсходовал на неё и на приобретение самой концессии всего 235 070 рублей.

А концессионеры уже делили будущие доходы. В список от 20 мая 1900 г. было включено 45 концессионеров. Всего должно было быть 400 паёв, из которых 170 — Кабинета Его Величества, то есть царя.

В начале 1902 г. на реке Ялу закипели работы. Для начала для охраны концессии наняли и вооружили несколько сотен китайцев. Затем на реку Ялу отправили «уволенных в запас» сибирских стрелков, число которых постепенно дошло до полутора тысяч человек. Абаза привлёк к участию в концессии и главного начальника Квантунской области генерал-адъютанта Е.И. Алексеева.

Безобразовская авантюра вызвала возмущение как внутри России, так и за её пределами. Так, министр финансов С.Ю. Витте и министр иностранных дел граф В.Н. Ламздорф решительно осудили проникновение в Корею. В ответ Николай II 6 мая 1903 г. произвёл Безобразова в статс-секретари Его Величества.

30 июля 1903 г. Николай II решил создать наместничество на Дальнем Востоке и назначил наместником Е.И. Алексеева. Витте и Ламздорф узнали об учреждении наместничества и назначении Алексеева исключительно из газет. Николай II даже не счёл нужным посоветоваться со своими министрами. Единственное исключение представлял министр внутренних дел В.К. Плеве, который был сторонником наместничества.

Согласно Высочайшему указу от 30 июля 1903 г. в состав наместничеств вошли русский Дальний Восток и Квантунская область, то есть по куску Российской и Китайской империй.

Наместнику вверялось командование морскими силами в Тихом океане и всеми расположенными во вверенном ему крае войсками, руководство дипломатическими сношениями по делам Дальневосточных областей с соседними государствами, высшая власть по всем частям гражданского управления в крае, верховное попечение о порядке и безопасности в местностях, состоявших в пользовании КВЖД, и ближайшая забота о пользе и нуждах русского населения в сопредельных с наместничеством зарубежных владениях.

«Устроение новой власти вызывалось сложными задачами управления на восточных окраинах империи», — говорилось в указе.

Вместе с наместничеством учреждалась и высшая над, ним инстанция — Особый комитет под Личным председательством Государя Императора, имевший своей задачей «согласовать распоряжения главного начальника на Дальнем Востоке с общегосударственными видами и деятельностью министерств».

Теперь наместничеством могли абсолютно бесконтрольно распоряжаться Николай II, Безбородко, Алексеев и К⁰. Ничего подобного в России не было со времени опричнины Ивана Грозного. Тем не менее 16 августа 1903 г. царь без всяких объяснений сместил Витте с поста министра финансов и поставил на декоративный пост Председателя Комитета министров. На всякий случай Николай II даже не назначил нового министра финансов, а лишь приказал исполнять должность управляющего министерством финансов Э.Д. Плеске — весьма серому и весьма послушному чиновнику. Ламздорфу царь объявил выговор, и тот согнулся в поклоне: «Чего изволите, Ваше Величество».

В конце 1902 г. Александр Михайлович перестал участвовать в работах комиссии по эксплуатации лесной концессии на Ялу. Причин ухода Александра Михайловича было достаточно много. С одной стороны, Безобразов и К^о хотели использовать великого князя в качестве свадебного генерала и не желали выделять ему большой доли доходов. С другой стороны, Александр Михайлович начал понимать, что «дело пахнет керосином».

Как позже напишет великий князь: «Я сел и написал очень резкое письмо министру двора барону Фредериксу, в котором сообщал ему, что слагаю с себя полномочия по руководству делом концессии на Ялу и предсказываю в ближайшем будущем войну с Японией. Я не пожалел слов, чтобы выразить своё крайнее неудовольствие. Я заявил, что, как “верноподданный государя и человек, не утративший здравого смысла, я отказываюсь иметь что-либо общее с планами, которые ставят под угрозу сотни тысяч невинных русских людей”. Фредерикс пожаловался государю. Ники был очень огорчён моими резкими словами и просит меня изменить решение. Я ответил довольно запальчиво “нет”.

Во всяком ином случае уход от дела его главного руководителя делается всегда достоянием гласности, но барон Фредерикс полагал, что если моё разногласие с царём получит огласку, то это может иметь неблагоприятное влияние на ход дела на Дальнем Востоке».

В результате уход Александра Михайловича из концессии остался тайной для общественности. Это привело к многочисленным нападкам в прессе, дошедшим до утверждения, что зять царя был «виновником войны с Японией».

Здесь стоит сделать небольшое замечание о переселенческой политике. Ведь во все времена, начиная с Древнего Рима, военная экспансия на чужие территории обязательно сопровождалась активной переселенческой политикой. Да и в истории России таких примеров более чем достаточно. Вспомним, какую массу людей переселил Потёмкин в Новую Россию за первые десять лет после присоединения Крыма.

С одной стороны, цари и адмиралы прекрасно понимали, что «всерьёз и надолго» удержаться на Дальнем Востоке без многочисленного русского населения нельзя. Поэтому русское правительство предприняло определённые шаги к поощрению переселявшихся крестьян из Западной Сибири и из центральных областей России на Дальний Восток. Так, для официальных (то есть получивших разрешение начальства) переселенцев в Сибирь был введён льготный тариф на железную дорогу. В Сибири власти за казённый счёт фрахтовали баржи для сплава переселенцев вниз по Амуру. Часть переселенцев даже плыла на илотах.

Но темпы переселения на Дальний Восток были ничтожны — в среднем одна-две тысячи человек в год. В результате к началу XX в. Восточная Сибирь в целом и Приморье в частности были очень слабо заселены русскими.

Что же случилось? Может, крестьяне не хотели ехать в Сибирь? Статистика показывает, «что около одной трети переселенческих семей были на родине безземельными или неё имели весьма скудные земельные наделы, до одной десятины; другая треть была также слабо обеспечена в земельном отношении; и лишь одна треть имела сравнительно удовлетворительные наделы»[34].

Дело в том, что царское правительство одной рукой помогало переселенцам, а другой — пресекало переселенческое движение. Интересы государства Российского противоречили личным интересам русских помещиков, к которым принадлежала вся русская верхушка. Ведь после отмены крепостного права огромные помещичьи земли стали за гроши обрабатывать батраки из безземельных или малоземельных крестьян. Чем меньше получал батрак, тем большую прибыль получал помещик. А что, если батрак решит двинуть за Урал в поисках «райской землицы»? При Александре II и Александре III было издано несколько специальных указов, ограничивавших переселение крестьян в Сибирь и на Дальний Восток.

В январе 1900 г. в Морской академии в Петербурге по указанию Николая II была проведена военно-морская игра с целью проверки боевой подготовки русского флота на Тихом океане. Старшим посредником в игре был назначен Зиновий Петрович Рожественский, а посредником по Сухопутной части — генерал Н.А. Епанчин. Среди посредников был и русский военный агент в Японии полковник генштаба Самойлов. Японской стороной командовал адмирал Андрей Андреевич Вирениус, а русской — великий князь Александр Михайлович. Из Главного штаба и Главного Морского штаба для проведения игры были выданы необходимые справки по военной, морской, инженерной и другим частям, а также о пропускной способности Транссибирской магистрали.

Несмотря на то что мероприятие это было организовано по личному указанию Николая II и участники игры собирались два раза в неделю в течение трёх месяцев, их занятия ни разу не посетили ни военный министр генерал Куропаткин, ни морской министр адмирал Тыртов, ни начальник Главного штаба генерал Сахаров.

Великий князь Александр Михайлович в самом начале игры заявил, что он намерен увести нашу эскадру из Владивостока и Порт-Артура на юг, навстречу тем подкреплениям, которые должны были направиться в дальневосточные воды из Балтийского моря, а если удастся, то и из Чёрного.

«Это решение, хотя и обидное для нашего самолюбия, было вполне целесообразным вследствие слабости наших морских сил сравнительно с японскими. Но такое решение давало японцам полную свободу действий на море и возможность производить высадки на наших берегах беспрепятственно. Уже одно это доказывало, что в морском отношении мы в 1900 г. были совершенно не готовы к борьбе с Японией.

Руководители игры решили нашу эскадру не уводить, дабы путём тщательной проверки выяснить, насколько мы действительно слабы в морском отношении на Дальнем Востоке.

Занятия производились весьма серьёзно и тщательно. Замечательно, что адмирал Вирениус, командовавший японской стороной, решил начать военные действия без объявления войны, как это и было сделано японцами в январе 1904 г., ровно через четыре года. Вирениус, так же как и японцы, атаковал ночью русские суда, стоявшие на наружном рейде у Порт-Артура.

Оказалось, что порт этот был так плохо оборудован, что починка повреждённых судов русской эскадры была весьма затруднительна.

Перевозка войск по Сибирскому пути также оказалась затруднительной и медленной, а переправа через Байкал на ледоходах весьма непрактична; выяснилась безусловная необходимость постройки кругобайкальской железной дороги.

После удачного “нападения” на русскую эскадру у Порт-Артура, “японцы” высадились у Дальнего и обложили Порт-Артур; вскоре настал период решительных действий, и в один, как почему-то говорится, прекрасный день адмирал Вирениус объявил посредникам, что он поведёт главную атаку на северный фронт крепости, где у нас, отчасти из-за скалистого грунта, почти не было укреплений достаточной силы, а значительный участок длиною около четырёх вёрст совсем не был подготовлен к обороне и занят ничтожными силами.

Когда адмирал Вирениус объявил о своём решении, посредники удалились в свою комнату и, обсудив вопрос, решили атаку эту не производить, ибо она, несомненно, окончится победой японцев и падением Порт-Артура из-за недостатков нашей обороны; с другой стороны, исход предприятия в значительной степени зависел от нравственного настроения наших войск, от их упорства, героизма, но эти условия не могут подлежать определённому расчёту на военной игре.

Так окончились наши занятия, и они произвели тяжёлое, гнетущее впечатление на всех участников.

Весь ход игры был напечатан в довольно объёмной секретной книге, где подробно и документально был дан отчёт.

Получился несомненный вывод, что мы совершенно не готовы к борьбе с Японией. Отчёт был “весьма секретный”; вышел он из печати вскоре по окончании игры. Нас он ничему не научил, ибо к началу Японской войны наше положение на Дальнем Востоке в военном и морском отношениях нисколько не улучшилось»[35].

Великий князь Александр Михайлович попытался открыть глаза на положение на Дальнем Востоке любимому кузену Ники. Как он позже писал: «Даже наше близорукое правительство пришло к заключению, что необходимо “что-то” предпринять для того, чтобы успокоить всеобщие опасения. Тогдашний военный министр генерал Куропаткин произвёл “инспекционный смотр” наших азиатских владений. Конечно, он возвратился из командировки и доложил, что “всё обстоит благополучно”. Если ему молено было верить, то наше положение на Дальнем Востоке представлялось совершенно неуязвимым. Японская армия являлась для нас не серьёзной угрозой, а продуктом пылкого воображения британских агентов. Порт-Артур мог выдержать десятилетнюю осаду. Наш флот покажет микадо, “где раки зимуют”. А наши фортификационные сооружения, воздвигнутые на Кинджоуском перешейке, были положительно неприступны.

Не было никакой возможности спорить с этим слепым человеком. Я спокойно выслушал его доклад, с нетерпением ожидая, когда он окончит, чтобы немедленно ехать в Царское Село. “К чёрту церемонии! — думал я по дороге к Ники. — Русский царь должен знать всю правду!”

Я начал с того, что попросил Ники отнестись серьёзно ко всему тому, что я буду говорить.

— Куропаткин — или взбалмошный идиот, или безумец, или же и то и другое вместе. Здравомыслящий человек не может сомневаться в прекрасных боевых качествах японской армии. Порт-Артур был очень хорош как крепость при старой артиллерии, но перед атакой современных дальнобойных орудий он не устоит. То же самое следует сказать о наших Кинджоуских укреплениях. Японцы снесут их, как карточный домик. Остаётся наш флот. Позволю себе сказать, что в прошлом году, во время нашей “игры” в Морском училище, я играл на стороне японцев и, хотя я не обладаю опытом генералов микадо, разбил русский флот и сделал успешную вылазку у Порт-Артурских фортов.

— Что даёт тебе основание думать, Сандро, что ты более компетентен в оценке вооружённых сил Японии, чем один из наших лучших военачальников? — с оттенком сарказма спросил государь.

— Моё знание японцев, Ники. Я изучал их армию не из окон салон-вагона и не за столом канцелярии военного министерства. Я жил в Японии в течение двух лет. Я наблюдал японцев ежедневно, встречаясь с самыми разнообразными слоями общества. Смейся, если хочешь, но Япония — это нация великолепных солдат.

Ники пожал плечами.

— Русский император не имеет права противопоставлять мнение своего шурина мнению общепризнанных авторитетов.

Я вернулся к себе, дав слово никогда не давать более советов».

Стоит заметить, что великий князь вовсе не был одиноким провидцем. Грядущее поражение в войне с Японией предсказывали многие грамотные офицеры и адмиралы. Так, 8 марта 1900 г. вице-адмирал С.О. Макаров подал в Главный Морской штаб секретную записку «Мнение об организации обороны Порт-Артура». Там, в частности, было сказано: «Сухопутная оборона Порт-Артура 22 версты, местность крайне пересечённая, и на неё назначают лишь 200 орудий, хотя подкомиссия, проектировавшая вооружение Порт-Артура, требовала 447 орудий. Представляется существенная опасность, что бы полумера эта не имела пагубных последствий... Япония прежде всего займёт Корею, а нашему флоту, оперирующему вдали от баз, будет невозможно помешать высадке японцев в каком угодно месте. Заняв Корею, японцы двинутся к Квантунскому полуострову и сосредоточат там более сил, чем у нас. Это будет война за обладание Порт-Артуром. Падение Порт-Артура будет страшным ударом для нашего положения на Дальнем Востоке».

Берусь утверждать, что война с Японией была самой предсказуемой в истории. Начну с того, что японцы провели её генеральную репетицию в ходе японо-китайской войны 1894-1895 гг. Японцы внезапно напали на китайцев, нанесли поражение их флоту, взяли Порт-Артур и т.д. Да по-другому и быть не могло. К примеру, наиболее удобное место для высадки в Корее — порт Чемульпо, там японцы высаживались в 1894 и 1904 гг., а американцы — в 1950 г. И только дебил мог думать, что там не появится японский десант.