Неспортивное поведение

ГЛАВА 13

КИНСИ

Я покончила с ним.

Совсем.

Пока Джекс не настоял на большом фальшивом возвращении Миллера в мою жизнь, даже не предоставив мне право выбора в этом вопросе. Возможно, если бы мы оба продолжали держать дистанцию, то не было бы так больно. Если бы он не извинился.

Если бы Миллер не обыскал каждую комнату в моем доме в поисках злоумышленника, если бы не обещал снова меня поцеловать, после того как я отказалась от уловки с дружбой и попросила. Если бы не был таким гигантским любителем пофлиртовать, с хрустально-голубыми глазами и кожей цвета мокко.

Если бы не говорил мне своими глазами и поступками, что единственным его желанием было защитить меня от всего мира.

Но Миллер все это сделал.

Два дня. Ему, блин, потребовались два дня, чтобы снова забраться под мою кожу, словно болезнь, и заставить поверить, что, возможно, я могу ему доверять, доверять его словам.

— Эй. — Голос Джекса был спокойным, рациональным, именно то, что мне требовалось. — Хочешь, помогу с пирогом?

— Нет. — Я вытащила пирог из духовки и поставила на гранитную столешницу, бросила на пол прихватки и начала нарезать пирог очень неровными кусками, пачкая руки сахаром и крошками.

— Остановись, — прошептал Джекс, схватил меня сзади, и положил свои ладони на мои.

И я это сделала.

Закрыла глаза.

Вдохнула его запах.

«Константу» моей жизни.

Существовало двое мужчин, которым я больше всего доверяла — брат и отец.

И еще раз это подтвердилось только что, возможно, это все, что у меня когда-либо было, и мне это не нравилось — я хотела большего. Возможно, однажды так и будет. Но не сейчас.

— Он молод и глуп, — произнес Джекс тихим голосом. — Когда ты в лиге и у тебя так много денег, славы. — Он вздохнул. — Ты забыла, как много девушек делало мне непристойные предложения, до того как я получил свою легендарную репутацию ледяного парня!? Однажды девушка буквально разделась передо мной, раздвинула ноги и попросила хотя об одной минуте моего времени, чтобы она могла умереть счастливой.

Я вздрогнула.

— Ты шутишь?

— Это происходило все время, Кинс. Я не говорю, что ты должна вернуться туда и дать Миллеру пять за то, что он думает своим членом — особенно учитывая то, что это одна из многих причин, по которым я не хотел, чтобы рядом с тобой ошивался футболист. Я лишь говорю о том, что когда ты одинок, есть соблазн. Миллер — один из лучших парней, а прошлый год у него был реально хреновым из-за того, что происходило с Эм и с Санчесом.

И вот оно.

Все всегда будет сводиться к прошлому Миллера.

К его прошлому с Эм.

И сейчас я почувствовала, что никогда не стану частью его будущего.

— Ты прав. — Мне не стало лучше. Я не понимала. Я никогда не пойму. Но мне не хотелось, чтобы мой брат знал, почему мне было так больно — почему, когда я находилась на самолете в Европу и сидела в первом классе, стюардессе пришлось принести мне очень много салфеток, а мне казалось, что мое сердце взорвется.

А в это время Миллер проводил время голышом с какими-то незнакомками, которые, очень даже вероятно, не знали его любимый цвет.

Розовый. Это розовый.

Не спрашивайте.

— Я просто… сегодня очень напряженный вечер, ты же знаешь? — Я обернулась в объятиях Джекса и обняла его. — Спасибо за то, что ты — самый лучший старший брат.

У него осунулось лицо, а руки обвились вокруг меня, словно железные обручи.

— Я не такой.

— Такой.

— Нет, Кинс. — Он оттолкнул меня. Он никогда этого не делал раньше. Не отталкивал. — Я действительно не такой.

Я никогда не видела этого взгляда на его лице — он напоминало мне о вине, о такой вине, из-под тяжести которой не выбраться, о такой вине, которая будет следовать за тобой, пока не убьет. Я задыхалась от вины такого рода из-за Андерсона, когда он заставил меня стыдиться самой себя, моего тела.

— Джекс?

— Я знал.

— Знал?

— Об отце, — прошептал он. — Я знал еще до того, как отправил тебя в Европу. Знал.

Мир вокруг меня развалился, сначала на мельчайшие осколки, а затем все сразу: земля ушла из-под ног, и я оказалась на полу на коленях, я пристально смотрела снизу вверх на единственного человека, который поклялся, что никогда меня не подведет — который сказал, что всегда будет моей опорой.

— Ч-что?

— Кинс. — Его глаза наполнились слезами. — Мне жаль, так чертовски жаль, я не хотел, чтобы ты снова заболела, ты же знаешь, как на тебя может повлиять стресс, и в то время все было не так уж плохо. Первый этап химиотерапии сработал, и…

— Заткнись, просто заткнись! — закричала я, и слезы текли по моему лицу. — Я могла те месяцы провести с ним, МЕСЯЦЫ, а ты отослал меня!

— Я думал…

— Ты думал? — закричала я, ударяя кулаком о деревянную поверхность. — И о чем же ты думал? Что ты просто сделаешь то, что делаешь со всеми? Натравишь на меня Андерсона и будешь контролировать всю ситуацию? ТЫ ДУМАЛ?!

Внезапно на кухню ворвались мама и папа, лицо мамы было бледным, а папы — еще бледнее.

Я закрыла глаза.

Внезапно хрупкие руки обвились вокруг меня.

— Мы не хотели, чтобы ты заболела.

Папа.

Они оба.

Предана обоими своими родителями и Джексом.

Я погрузилась в себя, желая заползать под пол, плакать, кричать и повторять этот процесс.

— Ты не имел права.

— Я знаю, милая. — Папа поцеловал меня в макушку. — Мы недооценили, насколько быстро будет прогрессировать рак, мы просто… мы понятия не имели. Мы хотели тебя защитить…

— Это не тебе было решать, — сказала я низким голосом, которого не узнала. Он был пропитан такой грустью и предательством, что я чувствовала себя незнакомкой в своем собственном теле. — Мне нужно… Мне нужно идти.

— Дорогая. — Папа сжал меня еще крепче. — Не уходи, не так.

— Вы все знали. — Я проигнорировала его и решила взглянуть на маму, на брата и, наконец, на моего отца. — Все вы? Вы все выбрали это для меня? В то время как твое время буквально сократилось!? До года?

Отец отвел глаза.

Я сглотнула.

— Сколько, папа?

— Шесть месяцев, дорогая. Может, меньше. Я прекратил лечение.

— Ты и это собирался утаивать от меня?

— Сегодня вечером, — вмешалась мама, — мы собирались рассказать тебе сегодня вечером.

— Семейный ужин, — пробормотала я. Вздохнув, поцеловала отца в щеку. — Я люблю тебя, но мне нужно идти. Я вернусь завтра, чтобы тебя проведать, я просто… прямо сейчас мне нужно пространство. Я не хочу уходить сердитой, но… Я так зла. — Мой голос дрогнул.

Джекс нервно на меня взглянул, затем помог встать на ноги. Я отдернула руки и посмотрела на него.

— Я съезжаю.

— Что? — зарычал он. — Из-за этого? Из-за того, что я тебя защищал?

— Только это ты и делаешь! Ты, высокомерная заноза в заднице! Как насчет того, чтобы ты сосредоточился на том, чтобы жить своей собственной жизнью, а не пытался удержать меня от моей!

Я выбежала из комнаты, схватила свою сумку и побежала на улицу.

Только добравшись до тротуара, я поняла, что приехала сюда с Миллером.

Через две секунды меня начал обволакивать его знакомый запах.

— Куда?

— В квартиру Джекса. Я кое-что прихвачу.

— А потом куда?

— Я еще не знаю. В гостиницу. Я все еще злюсь на тебя. Даже не знаю, почему я с тобой говорю.

— Я тоже, — прошептал он. — Я просто рад, что ты говоришь, даже если это громче, чем обычно.

— Это потому, что я пытаюсь не кричать на тебя.

— Это видно.

Я не улыбнусь.

— Я поведу. — Я выхватила ключи из его руки.

Он не возражал.