Неспортивное поведение

ГЛАВА 17

ДЖЕКС

Я чувствовал себя потерянным без своей второй половины.

Еда не радовала.

Квартира казалась чертовски одинокой.

Харли все еще писала мне смс-ки.

Но я был хреновым человеком, потому что после того вечера, отправил ей сообщение, что не уверен, что между нами что-то получится.

С тех пор я стал счастливым получателем сообщений от ее бабули. Я был вполне уверен, что своей сексуально озабоченной бабуле, Харли специально дала мой номер телефона, пытаясь отплатить за то, что я «выкинул ее на обочину», после того как переспал с ней. Ох, верно, я же не упомянул эту часть.

Я целиком и полностью использовал ее и из-за этого испытывал отвращение к себе, и почему? Потому что был зол.

Когда Харли предложила нам выбираться оттуда, я чувствовал в себе такой неконтролируемым гнев, что мы поехали прямо в мою пустую квартиру, где я открыл бутылку «Джек Дениелза» и выставил рюмки.

К тому моменту как началась обнаженка, мы выпили по четыре шота. А затем все покатилось по наклонной.

— Ты носишь трусики с Суперменом, — констатировал я факт, уставившись на Харли, которая крутилась в простом черном спортивном лифчике и трусиках с комиксами. На ее носках был крошечный четырехлистный клевер. На одной ноге у нее была татуировка в форме дерева. Я хотел облизать чертовку, чтобы посмотреть, так ли хороша она была на вкус, как выглядела.

— Вперед, — сказала Харли.

— Черт, я произнес это вслух? — Я застонал, закрыв лицо руками. — Я не пью. Никогда. Тем более за несколько дней до тренировки.

— Эх. — Харли опрокинула в рот шот, проклятье, даже ее горло было прекрасным, когда она глотала «Джека». — Мне кажется, что тебе нужно немного расслабиться, особенно после всех тех криков, так что вперед, оближи мою татуировку, я не буду тебя осуждать. И не скажу бабуле.

Я хохотнул.

— Ты обычно рассказываешь своей бабуле обо всех своих сексуальных контактах?

— А что, Джекс Ромонов… все сейчас движется в сторону секса? О, черт! — Она закрыла лицо руками, смеясь. — Ты покраснел?

Я напрягся.

— Ты смеешься надо мной?

— И все-таки ты покраснел. — Харли подошла ко мне, поцеловала в левую щеку, затем в правую, а потом пососала губами мой подбородок, потом отступила. — М-м-м-м, смущение хорошо на вкус на квотербеке… может ты еще и девственник?

— Нет. — Две женщины. Я занимался сексом с двумя женщинами. Первая разбила мне сердце. Вторая разрушила мое доверие. — И нет ничего плохого в решении не спать направо и налево во время футбольной карьеры.

— Совсем нет. — Харли покружилась передо мной, ее рыжие волосы растеклись по сливочной коже, по плечам, попадая в лифчик. Она была похожа на такого наглого маленького эльфа. Нет, на ведьму. Она испытывала меня. — Но совсем не повредит немного пожить в удовольствие. Возможно, только сегодня.

— С тобой, — закончил за нее я. — Думаешь, бабуля одобрила бы?

— Думаю, она бы уже разделась. — Харли рассмеялась и поставила ногу на стол. — Я сделала эту татуировку, когда умерли мои родители. Бабуля сразу же забрала меня к себе. Я не могу заставить себя ее оставить. Она… все для меня.

Татуировка представляла собой замысловатый рисунок дерева, была запоминающейся, я никогда не видел ничего столь же прекрасного.

Я схватил Харли за голень, провел рукой по ее коже, а затем наклонился и скользнул языком по стволу дерева, поцеловал под коленкой. Затем обхватил за попку и поднял девушку в воздух, помогая ей обхватить меня ногами за талию. Тут же ртом приник к ее губам. Харли так сильно схватила меня за волосы, словно от этого зависела ее жизнь, и когда я прервал поцелуй, покраснела.

Я широко улыбнулся.

— Харли, ты… ты покраснела? Девушки все еще краснеют? Что? Неужели ты… — хрипло прошептал я ей в губы, моя щетина терлась о ее идеальную кожу, — …девственница?

— С тобой? — Она прижалась грудью к моей грудной клетке. — Да, мне, вроде как, так кажется… помни, хоть и выгляжу жестко снаружи, но вся такая мягкая внутри.

— Черт побери, ты как «М&Мs»! — Я так сильно рассмеялся, что у меня на глазах выступили слезы. Затем снова ее поцеловал, на этот раз, пробуя рот, запоминая вкус. — Это мои любимые конфеты.

— О? — Запыхавшись, Харли сильнее за меня цеплялась. — Какой цвет на вкус тебе больше всего нравится?

— Где ты была всю мою жизнь? — хрипло прошептал я. — Ты единственный человек, который понимает, что у каждого цвета свой вкус.

Она пожала плечами.

— Невозможно помочь глупцам.

— Вчера… — Я понес ее по коридору. — Если бы ты спросила меня об этом вчера, то я бы сказал «коричневый».

— А сейчас? — Она скользнула вниз по моему телу, а затем потянула меня за руку. Мы вошли в мою спальню. — А что ты ответишь сейчас?

Я взял прядь ее волос, накрутил на свой палец, а затем притянул к себе Харли.

— Красный. Я бы сказал «красный».

— Хороший ответ. — Она лизнула мою нижнюю губу. — За хорошие ответы получают награду.

Я снял с нее лифчик, бросил его в угол и застонал. Вскоре исчезли мои трусы, ее суперменские трусики полетели на комод, и вот самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, была подо мной и, задыхаясь, произносила мое имя, словно молитву.

— Обычно я так себя не веду, — признался я.

— Хорошо. — Харли сглотнула и на ее лице появился страх. — Я тоже. Я имею в виду, я же живу со своей бабулей.

— Давай оставим разговоры о ней за дверью спальни, а? — Я фыркнул, тыкаясь носом в ее шею, облизывая все доступные места, сильно желая те, которые не мог достать. — Боже, какая же ты вкусная.

— Напомни мне, в следующий раз, помыться гелем для душа с ароматом конфет.

Я застонал.

— Перестань меня дразнить.

— Хорошо. — Харли пожала плечами и так сильно меня поцеловала, что я забыл, почему испытывал грусть. Почему сердился.

Забыл о самоконтроле.

Забыл о своем имидже.

Забыл о своем отце.

Забыл о Кинси.

Забыл надеть презерватив.

Я отогнал воспоминание и отправил Харли еще одно сообщение, еще одно извинение, что вел себя как мудак.

И получил в ответ изображение среднего пальца.

Все то, что произошло, было не из-за секса. А из-за того факта, что я запаниковал, когда проснулся, и сказал Харли, что было весело, и буквально оставил ее одну в своей квартире, а сам отправился в тренажерный зал. Ох, я показал ей, где лежат полотенца, и сказал, что она может остаться, но сам я буду сильно занят в тот день.

Я вел себя, как самый настоящий мудак.

Как испуганный трусливый мудак.

— Привет. — Санчес ударил меня по плечу. — Ты видел Миллера?

— Нет. — Я нахмурился. — Хотя, если он снова поцелует мою сестру на публике, как в прошлый раз, то я оторву ему голову.

Санчес убрал руку.

— Не обижайся, но Миллер — хороший парень, поэтому он увидит ее голой. Знаешь, непохоже, что ты идеален. — Он ухмыльнулся, словно ожидая, что я буду отрицать. — Правильно?

Я впился в него взглядом.

— Что, черт возьми, ты знаешь, чего не знаю я?

— О, ты имеешь в виду о… о девушке по имени Харли?

— Выкладывай, — рявкнул я.

— Не-а, думаю, я попридержу эти сведения немного подольше, но у меня есть один вопрос…

— Я даже не хочу знать. — Я боролся с желанием застонать в свои ладони.

— Когда ты делал ту штуку своим ртом… — Да, я собирался нанести вред здоровью Санчесу. — Ну, ты знаешь, то движение языком, ты проник так глубоко…

— Я ухожу.

Я отошел назад и отправился на поиски Кинси. Нам надо было поговорить, и теперь, когда она, наконец, со мной разговаривала, мне нужно было очень многое ей сказать.