Несущественная деталь

ГЛАВА 26

— Вепперс мертв? — переспросила Йайм Нсокий. — Как это случилось?

— От взрыва или при крушении его верхолета. Тут сообщения разнятся, — ответил Химеранс.

— Но Ледедже И'брек еще не вернулась, да? — спросила Йайм.

— Сомневаюсь, — сказал Химеранс. — К тому же я не думаю, что она могла устроить ядерный взрыв в имении Вепперса. Она просто оскорбленная девочка, а не какой-нибудь суперагент ОО. Правда и суперагент не станет кидаться ядерными бомбами в летательный аппарат — неэлегантно это. А уж если станет, то не промахнется.

— А что, если ей помогает «Ненавидец»?

— Я предпочитаю не думать об этом, — сказал, вздохнув, Химеранс.

Йайм нахмурилась, оглядела роскошный номер.

— Вы не слышите — что это стучит?

— Это, — сказал корабельный автономник, — генеральный управляющий отеля выражает свое неодобрение кодовым ключам, что не впускают его в лучший номер отеля, в котором вроде бы что-то «происходит».

Химеранс хмурился. Корабельный автономник замолчал, неподвижно завис на мгновение в воздухе.

— Мы должны провести небольшой эксперимент.

— Эта статуя, — провозгласил автономник, и Химеранс посмотрел на стоявшую в одном из углов пышногрудую нимфу размером в три четверти со стилизованным факелом в руке.

— Что такое?.. — начала было Йайм, но тут вокруг статуи возник серебристый эллипсоид, затуманив ее. Когда эллипсоид исчез с негромким хлопком, статуя тоже исчезла, а на том месте, где она стояла, остался лишь след на ковре от ее пребывания.

— Что происходит? — спросила Йайм, которую начало одолевать беспокойство. Она переводила взгляд с автономника на аватару.

Две машины, казалось, пребывали в неуверенности, потом автономник проговорил:

— Ого-го.

Химеранс повернулся к Йайм.

— Корабль попытался телепортировать нас назад к себе на борт.

— Но микросингулярность не реализуется, — сказал автономник.

— Что? Как?.. — недоумевала Йайм.

Химеранс подошел к ней, взял под локоть.

— Нам нужно идти, — сказал Йайм, направляя ее к входной двери.

— Проверю еще раз туннель, — сказал автономник и, быстро пролетев по комнате, исчез в шахте, оставленной кроватью.

— Корабль НР требует, чтобы мы оставили систему, — сказал Химеранс, торопя Йайм в главную гостиную номера. — Прямым текстом. НР полагает, что у нас что-то на уме, и, по реликварианским стандартам, они, кажется, очень расстроены. Они перехватывают все телепортации. Автономник… — Тут Химеранс произвел что-то похожее на вопль и так быстро закрыл уши Йайм ладонями, что той стало больно. Взрыв из глубин спальни подбросил их обоих, а потом швырнул на пол. Химеранс сумел перевернуться в воздухе, и упали они так, что Йайм приземлилась на него. Йайм все равно больно ударилась, а ее нос уткнулся в его подбородок и немедленно стал кровоточить. Все ее недавно залечившиеся кости запротестовали.

Аватара подняла ее на ноги, а в это время из спальни накатывалось облако дыма, пыли и всевозможных обломков.

Йайм закашлялась.

— …это за херня? — сумела проговорить она на ходу — Химеранс аккуратно вел ее в холл номера.

— Это корабль НР взорвал и заблокировал туннель, — сказал Химеранс.

— А автономник? — спросила Йайм, шмыгая носом, чтобы подобрать кровь. Они подошли к двойным дверям номера.

— Его больше нет, — сказал ей Химеранс.

— Мы не можем переговорить с?..

— Корабль уже ведет переговоры с кораблем НР на максимально им доступной скорости, — ответил Химеранс. — Пока безрезультатно. Ему очень скоро придется или улетать, или сражаться. Мы уже практически предоставлены сами себе. — Аватара несколько мгновений смотрела на дверь, потом распахнула ее. Они увидели широкий, роскошно декорированный коридор, небольшого человечка со свирепым выражением на лице и трех крупных мужчин в полувоенной форме. Облако дыма и пыли выплыло из номера следом за Йайм и Химерансом и поплыло в сторону людей в коридоре. Маленький свирепого вида человечек смотрел на это облако с непередаваемым ужасом.

Один из крупных мужчин навел какое-то широкоствольное оружие на Химеранса, который сказал:

— Мне очень жаль, но сейчас у меня на это нет времени. — И (перемещаясь быстрее, чем это казалось возможным Йайм) неожиданным нырком оказался среди троих крупных мужчин, движения его были плавными, ровными, он вырвал оружие из державшей его руки и одновременно (и, казалось, почти небрежно) ударил локтем в живот другого, у которого от этого удара глаза полезли на лоб, и он рухнул на пол — воздух с хрипом вышел из его легких.

Йайм едва успела осознать это, как двое других тоже оказались на полу — один упал, когда аватара направила на него оружие (раздались щелчок и жужжание — больше ничего), а третий, из чьей руки и было вырвано оружие, отлетел назад к стене от одного удара выкинутой вперед ладони Химеранса.

— Так, — сказал Химеранс, беря за горло маленького человечка и приставляя пистолет к его виску. Человечек больше не выглядел свирепым, скорее ошарашенным, испуганным. — Что-то вроде неврального бластера. — Это замечание, казалось, не было обращено к кому-то конкретно, в отличие от следующего, которое, как и невральный бластер, было направлено на генерального менеджера. — Добрый день, уважаемый. Вы будете так добры, что поможете нам выбраться отсюда.

Последовавший сдавленный хрип был явно воспринят Химерансом за знак согласия, потому что он улыбнулся, немного ослабил хватку и, посмотрев на Йайм, кивнул в сторону коридора.

— Кажется, нам сюда.

— Что теперь? — спросила Йайм, помогая Химерансу тащить сопротивляющегося менеджера по коридору. — Как мы выберемся с планеты? — Она остановилась и посмотрела на аватару. — А мы вообще выберемся с планеты?

— Нет. Пока мы будем в большей безопасности здесь, — сказал Химеранс, останавливаясь у двери лифта. Он предложил менеджеру воспользоваться своим приоритетным ключом для вызова кабины.

— Правда? — спросила Йайм.

Кабина лифта прибыла, аватара взяла кодовые ключи у менеджера, сунула их в слот панели управления, вытолкнула менеджера из кабины и оглушила его невральным бластером. Двери лифта закрылись. Химеранс оглядел кабину лифта, спускавшуюся в подвал, куда обычно имел доступ только персонал отеля. Облачко дыма вырвалось из решетки аварийного громкоговорителя.

— Вообще-то нет. Мы не будем здесь в большей безопасности, — сказал Химеранс. — Корабль заберет нас методом хват-телепортации.

— Хват-телепортации? Кажется, это…

— Опасно. Да, я знаю. Опасно. Но оставаться здесь еще опаснее.

— Но если корабль не может телепортировать нас сейчас?..

— Он не может телепортировать нас сейчас, потому что он и мы находимся в статическом состоянии, а это дает НР время для перехвата телепортации. Но позднее он будет двигаться на очень высокой скорости в опасной близости от планеты, касаясь ее гравитационного колодца и пытаясь осуществить телепортацию за те несколько жалких пикосекунд, что будут в его распоряжении.

Йайм показалось, что аватара говорила это демонстративно небрежным тоном. Химеранс смотрел на экран, показывающий медленно сменяющиеся к низу номера этажей. Плешивая голова Химеранса сверкала в свете лифтовой лампы на невысоком потолке.

— При условии, что это будет сделано на достаточно высокой скорости, у НР не хватит времени организовать перехват телепортационной сингулярности. — Аватара улыбнулась ей. — На самом деле это и есть та причина, по которой корабль подчинился требованиям НР и тронулся с места. Он отойдет на значительное расстояние, сделает поворот на минимальном для данной скорости радиусе и полетит в обратном направлении, продолжая ускоряться. Он выхватит нас, а потом двинется в сторону Сичульта. Но на все это уйдет несколько часов: кораблю нужно будет набрать достаточную скорость, чтобы все выглядело так, будто он действительно покидает систему, и чтобы этой скорости хватило для дезориентации корабля или кораблей НР, когда он будет забирать нас. А пока мы должны будем прятаться от НР.

— И что — получится?

— Наверно. Гмм. — Кабина лифта остановилась.

— Наверно? — Йайм обнаружила, что разговаривает с пустой кабиной, потому что аватара уже быстро вышла сквозь открывшиеся двери.

Она поспешила за ним. Они оказались в безлюдном подвальном гараже, наполненном колесными транспортными средствами. Йайм открыла было рот, собираясь заговорить, но аватара развернулась, прижала палец к губам и направилась к громоздкого вида шестиколесному автомобилю, корпус которого был изготовлен, казалось, из чушки черного стекла.

— Это нам сгодится, — сказал он. Дверь в форме крыла чайки с шипением распахнулась. — Впрочем… — сказал он, когда они уселись. — Да, пристегнитесь, пожалуйста. Спасибо. Впрочем, НР может догадаться, что корабль собирается предпринять такой маневр, а потому они могут либо попытаться не допустить, либо вмешаться в телепортацию. Или они, конечно, могут атаковать корабль, хотя это уже, конечно, крайности.

— Они только что уничтожили автономник корабля и, похоже, пытаются убить нас… разве это уже не крайности?

— Пожалуй, — согласилась аватара, глядя на засветившийся пульт управления. — Хотя автономники, аватары и даже люди — это одно, и потеря кого-либо из них имеет, конечно, нравственные и дипломатические последствия, но это может быть списано на достойный сожаления несчастный случай и улажено по обычным каналам. А вот нападение на корабль — это недвусмысленный акт войны. — Экран замигал, на нем появилось что-то, похожее на карту города.

— Спасибо, — сказала Йайм. — Всегда полезно узнать о том месте, которое ты занимаешь в системе мироустройства.

Химеранс кивнул.

— Да, я знаю.

Вдалеке в конце короткого пандуса стала подниматься большая дверь — видимо, выезд в город.

— Многие из них работают автоматически, — пробормотал себе под нос Химеранс. — Это полезно.

У большинства других автомобилей в гараже загорались световые приборы, некоторые уже начали движение. Все они направлялись к пандусу.

— Мы, пожалуй, проедем в самой гуще, — сказал он, когда их машина произвела словно издалека низкий гудящий звук, ровно тронулась с места и встроилась в ряд двигающихся машин. Судя по тем нескольким машинам, в которые ей удалось заглянуть, остальные тоже были пусты.

— Это вы делаете или корабль? — спросила Йайм, когда они покинули подземный гараж.

— Я, — ответила аватара. — Корабль отчалил около девятнадцати секунд назад.

Они оказались в громадном, ярко освещенном городском туннеле, чашеобразные ответвления которого уходили вверх и вниз, где терялись в слабой дымке. До дальнего конца города — с его перпендикулярными нагромождениями преимущественно высоких пестрых зданий — было около километра, но в полутьме казалось, что значительно больше. Вокруг них автомобили без водителей, приведенные в действие аватарой, направлялись в самые разные стороны по путанице городских улиц. Наверху по громадному пещерообразному пространству летали туда-сюда поводковые летательные аппараты.

На глазах Йайм одна из довольно крупных пустых машин недалеко перед ними съехала на боковую полосу, соединилась с какими-то висячими тросами и была быстро поднята в воздух.

— Мы сделаем то же самое, — сказал Химеранс перед тем, как их машина последовала за первой, хотя ту потащили в противоположном направлении.

Их машину быстро подняли к сотням других.

Они достигли устойчивой высоты и выдерживали ее секунд двадцать. Аватара затаила дыхание, черное стекло над ними разошлось, а потом стало уходить в борта машины. Прежде чем стекло достигло уровня плеч, рука Химеранса метнулась со скоростью, почти не воспринимаемой глазом, и выкинула из машины короткую трубку неврального бластера. Стекло тут же пошло вверх и снова сомкнулось над ними.

Несколько мгновений спустя сзади что-то вспыхнуло, а следом за этим они ощутили сильный динамический удар, отчего их машина заходила туда-сюда и автоматически на короткое время снизила скорость, чтобы скомпенсировать раскачивания. Йайм и Химеранс оглянулись на растущее облако дыма и осколков, поднимающееся почти от центральной линии города-пещеры; обломки огромного моста, расколовшегося посредине, начинали медленно падать к реке на полу туннеля. А прямо над этим местом из крохотного с желтым ободком отверстия в потолке пещеры падали раскаленные осколки и пепел. Эхо взрыва звучало между зданиями, медленно замирая в туннельном городе.

Химеранс покачал головой.

— Прошу прощения. Я должен был предусмотреть, что они каким-то образом смогут проследить это. Моя ошибка, — сказал он, когда они поравнялись с высокой каменной башней. Стекло вокруг них полностью убралось в боковины корабля. Автомобиль раздраженно гудел, хотя этот звук почти заглушался воем множества сирен, начавших звучать повсюду в городе. Они легонько стукнулись о вершину башни.

— Нам нужно выйти, — сказала аватара, поднимаясь и беря Йайм за руку. Вместе они выпрыгнули из машины на травку за ограждением башни. Йайм ударилась коленями. Машина прекратила гудеть и отошла от башни, стеклянные панели снова сомкнулись, а трос потащил машину наверх.

Химеранс поднял старую, но основательную крышку люка, разбрасывая вокруг фонтаны земли и заклепок. Они поспешили вниз по неосвещенной винтовой лестнице и описали почти два полных круга (Йайм шла следом за Химерансом, целиком полагаясь на него, потому что темнота здесь стояла такая, что даже ее улучшенные глаза ничего не видели), когда издалека до них донесся глухой удар. Башня немного сотряслась.

— Это взорвалась машина, в которой мы сюда приехали, да? — спросила она.

— Да, — подтвердила аватара. — Не знаю, кто это координирует, но думает он похвально быстро. Почти наверняка это НР. — Они пробежали — с такой скоростью, что у Йайм закружилась голова — еще несколько пролетов, спускаясь все ниже и ниже. У нее уже начали побаливать колени, голени и спина. — Лучше тут не задерживаться, — сказала аватара, еще увеличивая скорость. Она слышала и смутно ощущала, как увеличивается расстояние между ними на винтовой лестнице.

— Я не могу бежать с такой скоростью! — крикнула она.

— Конечно, не можете, — сказал он и остановился. Она врезалась в него. — Мои извинения. Прыгайте мне на спину — мы побежим быстрее. Голову пригните.

Она слишком запыхалась, чтобы возражать, забралась ему на спину, ногами обхватила его за талию, руками обвила шею.

— Держитесь крепче, — сказала аватара. Она ухватилась за него еще сильнее. Он устремился вниз с такой скоростью, что ей казалось, они не бегут, а падают.

Те, кто видел два первых происшествия, сообщили, что на их глазах светло-красный луч уничтожил сначала высокий мост, а потом колесно-кабельную машину. В обоих случаях луч, прежде чем поразить цель, прорезался из потолка пещеры, пройдя многие десятки метров породы.

Атакуя пещерный город Йобе в третий и последний раз, луч в качестве цели выбрал древнюю декоративную каменную башню, часть первоначального университетского комплекса. Луч ударил в башню у основания, отчего обрушилось все сооружение.

Поначалу считалось, что не пострадал никто, но полдня спустя были найдены сцепленные тела мужчины и женщины, она обхватывала его ногами за талию, руками обвивала его шею, они лежали под сотней тонн каменных обломков.

Где-то существовал дом, имевший форму галактики. Это был, конечно, виртуальный дом, но с высокой степенью детализации и хорошо продуманный, и хотя масштаб его соотношения с галактикой мог значительно изменяться в зависимости от времени и места его расположения внутри нее, общее впечатление для существ, которые создали этот дом, было убедительным, и насколько это касалось их, окружающая среда казалась приятно знакомой.

Эти существа были Разумами Культуры: искусственными интеллектами очень высокого уровня, которые, безусловно, были самыми сложными и интеллектуальными сущностями во всей цивилизации и — возможно — среди самых сложных и интеллектуальных сущностей во всей метацивилизации в объеме галактики.

Этот дом использовался для указания места, где располагались отдельные Разумы в реальной галактике; какой-либо Разум, находящийся в узле орбитали вблизи галактического центра, располагался в громадном луковицеобразном многоэтажном центре сооружения, тогда как Разум корабля, направляющегося в настоящий момент куда-то к клочковатому окончанию одного из галактических рукавов, размещался в одном из однокомнатных высоких внешних крыльев. Для тех Разумов, которые не хотели выдавать свое местонахождение первому встречному, был предусмотрен особый порядок: они располагались в приятно обветшалых сооружениях в пределах участка, на котором размещалось главное здание, и общались они на расстоянии.

Сам дом являл собой некое гулкое барочного стиля сооружение выдающейся орнаментальной пышности, каждая комната здесь была размером с собор, с деревянными стенами, изрезанными замысловатой резьбой, дырчатыми перегородками, сверкающими полами, инкрустированным деревом и полудрагоценными камнями, потолками, которые источали драгоценные металлы и минералы; здесь была довольно низкая плотность населения, представленного аватарами Разумов, которые принимали формы всех мыслимых существ и предметов.

Здесь не существовало таких докучливых ограничений, как рамки трехмерного мира с его законами перспективы, а потому каждая из многих тысяч комнат была видна из любой другой, если не через двери, то через крохотные иконки, отверстия, прорези в стенах, внимательно осмотрев которые можно было обнаружить эти окна, а через них — детально разглядеть эти помещения, находящиеся от них на громадном удалении. Разумы, привыкшие к существованию в четырех измерениях, воспринимали это, конечно, как само собой разумеющееся, как прискучившую повседневную реальность — они привыкли к этой топологической ловкости рук.

Единственное основанное на реальности ограничение, точно смоделированное галактическим домом, состояло в том вызывающем глубочайшее негодование факте, что даже в гиперпространстве скорости света были ограничены. Чтобы нормально общаться с Разумом, нужно было находиться в одной с ним комнате так близко, насколько это возможно. При беседе двух Разумов, даже находящихся в одной комнате, но в разных ее концах, когда они перекрикивались, возникала значительная задержка.

Если они располагались еще дальше друг от друга, то им приходилось обмениваться посланиями. Обычно эти послания проявлялись светящимися символами, они мигали, вися в воздухе перед адресатом, но (будучи зависимы от губительно богатого воображения Разумов вообще и конкретных, вполне возможно, в высшей степени эксцентричных, предпочтений данного Разума в частности) могли проявиться в каком угодно виде. Вполне возможны были балетные танцы, исполняемые многоногими инопланетянами, сексапильные и совокупляющиеся формы, которые мимолетно напоминали (например) марейнские символы.

Ватюэйль кое-что слышал об этом месте. Ему всегда было интересно узнать, как оно выглядит на самом деле. Он недоуменно оглянулся, спрашивая себя, как его можно описать, как поэт может найти слова, чтобы изобразить что-то во всем его ошеломительном богатстве, во всей сложности. Он имел внешность пангуманоида мужского рода, высокого, в форме космического маршала. Он стоял в этой громадной комнате (словно попал в громадную морскую раковину, напоминающую изнутри ту область космоса, что называется Доплиоидный Спиральный Фрагмент) и смотрел, как с потолка спускалось нечто, похожее на громадную люстру. Когда он пригляделся, обнаружилось, что потолок и состоит по существу из таких люстр. Люстра остановилась, когда ее средняя секция (буйство неимоверно переплетенных многоцветных стеклянных спиралей и штопорообразных форм) поравнялась с его плечом.

— Добро пожаловать, космический маршал Ватюэйль, — сказала люстра. В ее голосе было какое-то мягкое, звенящее качество, подобающее ее внешности. — Меня зовут Заив, я — Разум узла, имеющий особый интерес к секции Покойни. Остальные пусть представятся сами.

Ватюэйль повернулся и увидел (появления их он не заметил) двух гуманоидов, большую висевшую в воздухе синюю птицу и нечто похожее на грубо вытесанный и безвкусно раскрашенный манекен чревовещателя, сидящий на маленьком цветастом воздушном шарике — все это стояло или парило вокруг него.

— Меня зовут «Закрепленный оскал», — сказал первый гуманоид. У этой аватары была серебристая кожа и отдаленно женственный вид. — Представляю Нумину. — Аватара кивнула/поклонилась.

— «Гламурный шрам», — сказала синяя птица. — ОО.

— «Жестокий с животными», — сказала другая аватара — худощавый с виду гуманоид мужского пола. — Я представляю интересы Рестории.

— «Лабтебриколефил», — сообщил манекен — у него был явный дефект произношения: трудности со звуком «л». — Гражданский. — Он помолчал, а потом, хотя в этом и не было нужды, добавил: — Класс «Эксцентрик».

— А это, — сказала Люстра по имени Заив, когда остальные услужливо повернулись в одну сторону, — «Одетый к вечеринке».

«Одетый к вечеринке» представлял собой небольшое оранжево-красное облако, висящее почти над парящей синей птицей.

— «Одетый к вечеринке» занимает нейтральную позицию и находится на некотором неопределенном удалении. Его участие будет носить спорадический характер, — сообщил Заив.

— И, вероятно, будет не к месту и запоздает, — сказала синяя птица, представляющая «Гламурный шрам». Она наклонила голову, отливающую всеми цветами радуги, и посмотрела на оранжево-красное облако, но то никаким видимым образом не реагировало.

— Все вместе, — сказал Заив, — мы составляем Комитет Быстрого Реагирования при Особых Агентствах. Или, по крайней мере, его местное отделение, так сказать. С большего расстояния нас будут слушать несколько — очень ограниченное число — других заинтересованных сторон, каждая из которых не менее озабочена вопросами безопасности, чем мы. Они также имеют возможность делать свои замечания. Вам требуются какие-либо пояснения касательно наших званий и терминологии?

— Нет, спасибо, — ответил Ватюэйль.

— Насколько мы понимаем, вы представляете наивысший стратегический уровень командования стороны, выступающей против Адов в текущей конфликции в связи с Адами. Верно?

— Да, — подтвердил Ватюэйль.

— Итак, космический маршал Ватюэйль, — сказала птица, лениво хлопая своими крыльями — слишком медленно, чтобы удерживать ее в воздухе, если бы это происходило в Реале. — Вы сообщили, что ваш вопрос требует срочного разрешения и имеет высочайшую степень важности. Что вы хотите нам сообщить?

— Это связано с войной из-за Адов, — сказал Ватюэйль.

— Это как бы предполагалось, — сказала птица.

Ватюэйль вздохнул.

— Вы осведомлены о том, что противники Адов проигрывают?

— Конечно, — сказала птица.

— И о том, что мы пытались предпринять хакерскую атаку на субстраты сторонников Адов?

— Мы об этом догадывались, — сказал худощавый.

— Эти попытки закончились провалом, — сказал Ватюэйль. — Поэтому мы решили перенести войну в Реал, построить военный флот, который уничтожил бы максимально возможное число субстратов, содержащих Ады.

— Значит, конфликция, длившаяся несколько десятилетий, так ни к чему и не привела, — решительно сказала синяя птица, — и мы находимся на том же месте, что и в начале войны, когда вы, кажется, давали клятву, отказываясь прибегать к тем двум методам, о которых вы сейчас сказали.

— Это решение… может иметь тяжелые последствия, космический маршал, — сказал манекен, клацая шарнирными челюстями.

— Нам это решение далось нелегко, — согласился Ватюэйль.

— Возможно, вам вообще не следовало его принимать, — сказала синяя птица.

— Я здесь не для того, чтобы оправдывать мои, моих товарищей или соучастников действия или решения, — сказал Ватюэйль. — Я здесь только для того, чтобы…

— Попытаться впутать и нас, — сказала синяя птица. — Половина галактики и без того считает, что мы стоим за спинами противников Адов. Возможно, вашим появлением здесь — и нашим разрешением на аудиенцию, несмотря на серьезные возражения некоторых из нас — вы намереваетесь убедить в этом и другую половину? — Маленькое оранжево-красное облако, находящееся прямо над головой птицы, стало проливаться дождем, хотя ни капля влаги, казалось, не достигает птичьей аватары «Гламурного шрама».

— Я здесь для того, чтобы сообщить вам, что противники Адов заключили соглашение с ДжФКФ и некоторыми элементами Сичультианского Энаблемента (которые действуют за спиной НР и их союзников Флекке и Джхлупиана) о строительстве для нас флота на Цунгариальном Диске. Однако мы получили разведсведения, что НР рассчитывала на свое соглашение с Сичультом, в котором последний обязывался не помогать противникам Адов и предпринимать все необходимые меры, о которых попросит их НР, чтобы предотвратить создание любых флотов.

— Похоже, Сичульт столь же необязателен в выполнении заключенных соглашений, сколь и вы с вашими коллегами в исполнении своих клятв, космический маршал, — сказала синяя птица, представляющая ОО.

— Вы непременно должны быть так неприветливы с нашим гостем? — спросила аватара с серебристой кожей у аватары «Гламурного шрама». Птица вспушила перья и сказала:

— Да.

— Еще мы слышали, — сказал Ватюэйль, — что НР, Культура и ДжФКФ в настоящее время так или иначе действуют в Сичультианском Энаблементе, в особенности в районе Цунгариального Диска. Исходя из этого, мы сочли важным проинформировать вас — на самом высоком уровне — о том, что Сичульт на той стороне, которой, как все полагают, вы симпатизируете в этой конфликции.

— Хотя вам, возможно, и трудно представить, что кто-то будет держать свое слово при любых обстоятельствах, космический маршал, — сказала синяя птица, — но скажите, с чего вы решили, что Сичульт будет придерживаться того соглашения, которое они заключили с вами, а не того, которое они заключили с НР?

— Соглашение с НР практически не подразумевало никаких действий. Соглашение, заключенное с нами, означает их участие в заговоре, которым по существу будут руководить другие и который будет развиваться, независимо от начального военного вовлечения Сичульта, но в то же время для них будет велик риск подвергнуться наказанию со стороны НР, даже если они передумают и откажутся от дальнейших действий до того, как их роль в заговоре станет решающей. Для них не имело смысла заключать это соглашение, если они не собирались воплощать его в жизнь.

— Это резонно, — сказал Заив позвякивающим голосом.

— Итак, — сказала сухощавая мужская аватара, — мы не должны препятствовать Сичульту делать то, что они делают на и вокруг Цунгариального Диска?

Ватюэйль пожал плечами.

— Я не могу говорить вам, что вы должны делать. Я даже не собираюсь вносить никаких предложений. Мы просто решили, что вы должны быть в курсе того, что происходит.

— Мы понимаем, — сказал Заив.

— У меня есть кой-какие разведсведения, — сообщила синяя птица.

Ватюэйль повернулся и посмотрел на нее спокойным взглядом.

— Согласно моим сведениям, вы — предатель, космический маршал Ватюэйль.

Ватюэйль продолжал смотреть на птицу, которая лениво хлопала крыльями перед ним. Оранжево-красное облако над аватарой «Гламурного шрама» перестало проливаться дождем. Ватюэйль повернулся к Заиву.

— Мне больше не о чем сообщить. Прошу меня извинить…

— Да, — ответила люстра. — Хотя с сигналом, который доставил вас сюда, не пришло никаких указаний относительно того, что делать с вашим мыслеразумом после доставки вами сообщения. Я думаю, мы все полагали, что вас необходимо вернуть в вашу военную имитацию высшего командования, но, может быть, вы думаете иначе?

Ватюэйль улыбнулся.

— Я должен быть стерт, — сказал он. — Чтобы избежать каких-либо недостойных намеков на вашу помощь противникам Адов.

— Как это предусмотрительно, — сказала серебристокожая женственная аватара. Ватюэйль предположил, что эти слова отвечают ее мыслям.

— Я уверен, что мы можем предложить вам процессинговое пространство, чтобы вы могли разместиться в Виртуальности, — сказал Заив. — Не хотели бы вы?..

— Нет, спасибо. Мой оригинал побывал в стольких виртуальностях, загрузках и реинкорпорациях, что ему не хочется и думать об этом. Любые «я» вроде меня, которые он отправляет с поручениями, вполне приучены к мысли о личном уничтожении, если нам известно, что где-то сохраняется наш оригинал. — Космический маршал улыбнулся, зная, что при этом излучает умиротворение. — А если и не сохраняется… эта война продолжается слишком долго, и я очень устал во всех своих проявлениях. Смерть больше не кажется такой уж страшной на любом уровне.

— Что ж, может, это и к лучшему, — сказала синяя птица. На сей раз ее тон был не столь язвителен.

— Пожалуй, — сказал Ватюэйль. Он оглядел всех. — Спасибо, что выслушали. Прощайте. — Он посмотрел на люстру и кивнул.

Мерцание — и его не стало.

— Ну вот, — сказал Заив.

— Будем принимать это за чистую монету? — спросила серебристокожая аватара.

— Это вполне соответствует тому, что нам известно, — сказал деревянный манекен. — В большей степени, чем большинство имитаций.

— Доверяем ли мы космическому маршалу? — спросил Заив.

Птица фыркнула.

— Этому заблудшему, древнему призраку? — презрительно сказала она. — Он давно известен. Я даже сомневаюсь, что он помнит, кто он такой, я уж не говорю о том, во что верит или что обещал в самый последний раз.

— Нам не обязательно ему верить, чтобы учитывать в наших расчетах принесенную им информацию, — сказала серебрянокожая женственная аватара.

Худощавая аватара посмотрела на люстру.

— Вам необходимо сказать вашему подверженному несчастным случаям агенту, чтобы она прекратила попусту тратить время и добралась до места назначения, на сей раз предпочтительно так, чтобы больше не гибли невинные люди. Чтобы она предотвратила убийство Вепперса этой И'брек. — Аватара повернулась к синей птице и оранжево-красному облаку над ней. — Хотя, конечно, в этом не будет необходимости, если ОО просто прикажут «Выходу за пределы общепринятых нравственных ограничений» прекратить выдумывать всякие глупости о посредничестве в благородной мести или справедливом наказании, которыми он сейчас забавляется.

— Не смотрите на меня, — сказала аватара «Гламурного шрама», возмущенно взмахивая крыльями. — Этот ублюдочный пикет не имеет ко мне никакого отношения.

Птица наклонила голову и посмотрела на оранжевое облако.

— Вам бы лучше прислушаться, — прокудахтала она. — У вас контракты. Поговорите с ВСК, который выпустил этого конкретного «Ненавидца». Пусть он попытается втемяшить немного здравого смысла в тот мусор, который называется Разумом в этой дебильной машине.

…добрый вечер, добрый вечер, добрый вечер.

Холодок разлился по ее коже. Она хотела задрожать, но сон сковывал ее; она вся была словно спелената, забылась в теплой, одуряющей духоте.

До нее донеслось что-то, похожее на настоящий голос, лязгающий, неприятный.

— Привет! Кто-нибудь тут есть? — сказал голос. — Есть кто живой?

— А? — услышала она свой голос. Ну вот, теперь она уже и галлюцинирует. Слышит голоса.

— Привет!

— Да? Что? И вам привет. — Она вдруг поняла, что говорит — не транслирует. Это было странно. Ей потребовалось на это несколько мгновений, но все же она открыла глаза, сумела разлепить веки. Моргнула. Дождалась, когда картинка обретет резкость. Свет. Здесь было светло. Тускловато, но все выглядело по-настоящему. Лицевой щиток шлема, внутренний экран, на котором теперь не было ничего, кроме помех, но она чувствовала, что внешняя и наружная части костюма расширились вокруг нее, и прохладный сквознячок обдувает ее обнаженное тело, которое покрылось гусиной кожей. Она могла дышать! Она сделала несколько глубоких, нормальных вдохов, наслаждаясь ощущением прохладного воздуха во рту и ноздрях, а ее грудная клетка, расширяясь, не встречала препятствий.

— Ауппи Унстрил? — спросил голос.

— Гммм. Да. — Во рту у нее все забилось, онемело, ей пришлось разлеплять его, как веки. Она облизнула губы. Они распухли и побаливали. Но уже то, что она могла их облизнуть, радовало ее. — Кто вы? — она откашлялась. — С кем я говорю?

— Я — элемент пикета Культуры «Выход за пределы общепринятых нравственных ограничений» класса «Ненавидец».

— Элемент?

— Элемент номер пять.

— Правда? Откуда вы?

Какой еще класс «Ненавидец»? Никто не упоминал корабля класса «Ненавидец». Это в самом деле? Она еще не была уверена, что это не какой-то похожий на правду сон. Она нашла клапанок на конце гибкой трубки водоснабжения шлема, присосалась к ней. Вода была прохладной, вкусной, великолепной. На самом деле, сказала она себе. Настоящая вода, настоящая прохлада на коже, настоящий голос. Настоящий, настоящий, настоящий. Она чувствовала, как вода растекается по ее организму, охлаждает ей горло, пищевод и желудок.

— Вы не можете понять, откуда я взялся, — сказал голос. — Мое целое выдавал себя прежде за корабль класса «Палач», если так вам понятнее.

— А-аа. И вы меня спасаете, Элемент номер пять?

— Да. Я сейчас телепортировал некоторое количество нанопыли, чтобы отремонтировать что удастся на вашем модуле. Через пять минут он будет готов двигаться. Вы тогда сможете добраться до ближайшей базы, а ближайшая — это припланетный мониторинговый узел номер пять; но я думаю, что в свете недавних враждебных действий вам, может быть, разумнее и даже безопаснее присоединиться ко мне, войти в мое поле охвата. Решать вам.

— Что бы вы сделали на моем месте?

— Я бы держался меня, но, с другой стороны, я ничего другого и не могу посоветовать.

— Наверно. — Она прихлебнула еще драгоценной, прекрасной воды. — Но я буду держаться вас.

— Мудрое решение.

— А все остальные? Вы и остальных тоже спасаете? Тут было двадцать три других пилота микрокораблей и около сорока других. Плюс люди на «Гилозоисте». Что с ними?

— «Гилозоист» потерял четверых. Один был убит при повреждении припланетного мониторингового узла номер пять. Два пилота модулей/микрокораблей были убиты, один — при столкновении с фабрикарией, другой сгорел в атмосфере Ражира. Остальные пилоты были спасены или вскоре будут.

— Кто они? Как зовут тех пилотов, которые погибли?

— Лофджир, Инхада погиб при столкновении с фабрикарией, Терсетьер, Ланьярес погиб, когда его корабль сгорел в атмосфере газового гиганта.

С него была снята резервная копия, подумала она. Точно была. Ничего страшного. Он вернется. На это уйдет какое-то время, и, наверно, он будет немного другим — не совсем таким, как прежде, но в основном — таким же. Конечно, он по-прежнему будет тебя любить. Глупо с его стороны, если не будет. Ведь верно?

Она вдруг поймала себя на том, что плачет.

— Беттлскрой, насколько я понимаю, вы меня искали.

— Абсолютно верно, Вепперс. Для мертвеца вы неплохо выглядите.

Изображение адмирала-законодателя ДжФКФ на маленьком компьютерном экране чуть задрожало. Сигнал был слабый, многократно закодированный. Вепперс сидел вместе с Джаскеном в маленькой комнате одного из его запасных секретных домов в Убруатере, отдаленном от его главного дома несколькими кварталами и лесозащитной полосой.

Этот секретный дом (один из нескольких, приготовленных давным-давно на тот случай, если к власти придут не те политики и не те судьи и начнут досаждать креативным предприимчивым бизнесменам, которые иногда бывают не в ладах с законом) имел защищенную систему связи с его городским домом. Как только они здесь появились — оба в форме санитаров, — Вепперс принял душ, соскреб остатки радиоактивной сажи или пепла с волос и кожи, а Джаскен тем временем подключил чуть устаревшее оборудование связи в кабинете, а потом стал прочесывать новостные каналы и системы обмена сообщениями. Не заметить несколько срочных вызовов и посланий от адмирала-законодателя Беттлскроя-Биспе-Блиспина III было невозможно.

— Спасибо, — сказал Вепперс ангельского вида инопланетянину. — Вы выглядите, как всегда. Какова ситуация?

Возможно, низкокачественный экран исказил или преувеличил неуверенную улыбку на лице маленького инопланетянина.

— Ваша ситуация, Вепперс, такова, что вы должны немедленно сообщить мне, где находятся наши цели. Вопрос более чем срочный — критический. Теперь от этого зависит все, что мы запланировали и ради чего работали.

— Понятно. Хорошо. Я вам скажу.

— Услышать это — огромное, чтобы не сказать до смешного запоздалое, облегчение.

— Но сначала я — как вы можете себе представить — очень хочу узнать, кто пытался меня взорвать в моем собственном верхолете над моим собственным имением.

— Почти наверняка НР, — быстро сказал Беттлскрой, взмахнув рукой, словно это и не стоило упоминания.

— Вы явно хорошо продумали этот ответ, союзничек, — спокойно сказал Вепперс.

Беттлскрой разразился раздраженной тирадой:

— Похоже, НР считают, что вы тем или иным образом предали их. Хотя, вполне возможно, это сделали Флекке по этакому субподряду — они всегда рады угодить. А возможно, обиженными себя почувствовали и джхлупианцы. Ваш друг Ксингре, кажется, исчез, а это может кое-что значить. Мы сделаем все возможное, используя все имеющиеся у нас свободные ресурсы, чтобы выяснить, кто несет ответственность за это покушение. Но в настоящий момент цели остаются важнейшим вопросом, намного превосходящим все другие.

— Согласен. Но сначала ваша ситуация. Я тут немного поотстал от развития событий. Что происходит?

Беттлскрой, казалось, пытается взять себя в руки.

— Возможно, — спокойно сказал он, — мне не удалось донести до вас в полной мере, насколько информация о целях важна именно теперь! — сказал он, практически прокричав два последние слова.

— Я вас понял, — ровным голосом ответил Вепперс. — Цели будут названы вам в ближайшее время. Но мне необходимо знать, что происходит.

— Хотите знать, что происходит, Вепперс? — прошипел Беттлскрой, подаваясь к камере, отчего его лицо исказилось, стало чуть ли не уродливым. — Тут появился гиперкорабль Культуры, который может разделяться и образовывать целый сраный флот кораблей, и они уничтожают наш военный флот. В этот самый момент уничтожают, пока вы упорно продолжаете попусту тратить время. Он уничтожает по тысяче кораблей каждую минуту! Через полтора дня не останется ни одного! И это невзирая на тот факт, что я взял на себя ответственность и приказал всем — не только той части, о которой мы говорили вначале, — фабрикариям, которые в состоянии это делать, начать строить корабли.

Вепперс напустил на себя обиженное выражение.

— Вы хотите пересмотреть наше соглаше?..

— Замолчите! — воскликнул Беттлскрой, и его крохотный кулачок ударил по столу, невидимому на экране. — Этот корабль Культуры уже начал обучать корабли, построенные на фабрикариях, уничтожать друг друга, а это еще больше ускорит процесс уничтожения флота — на это понадобится всего несколько часов. Похоже, что корабль Культуры не запускает эту программу только потому, что опасается, как бы при этом не пострадали сами фабрикарии, а он хочет по возможности избежать таких последствий, сохранить — я цитирую — «уникальный технико-культурный памятник, какой представляет собой Цунгариальный Диск». Какая рачительность, правда? Я охереваю от такой рачительности. — Беттлскрой уставился на них с экрана со свирепой неестественной улыбкой, скорее похожей на злобную гримасу. — И вот этот хрен, этот долбаный «союзничек», взявшийся неизвестно откуда на нашу голову, с его сверхвозможностями, теперь со счастливым видом извещает нас, что пока повременит с этой тактикой и будет сам уничтожать корабли, исходя из соображений «прицельной эффективности» и для «минимизации случайного ущерба», хотя, откровенно говоря, мои коллеги-офицеры и сам я сильно подозреваем, что он делает это, потому что получает удовольствие от процесса, и похоже, он просто получил кайф, уничтожив почти треть нашего военного флота при его приближении к системе Цунг. Я надеюсь, это дает вам хоть самое малое, скромное, приблизительное представление о том, насколько мы бессильны в настоящий момент, пока ждем ваших драгоценных долбаных целей, дружище Вепперс.

Мы тем временем делаем вид, что пытаемся погасить вспышку инфекции гоп-материи, которая оказалась сильнее, чем мы предполагали, и мы сами вынуждены уничтожать некоторые из созданных на фабрикариях с таким трудом военных кораблей, чтобы Культура продолжала нас считать друзьями и союзниками, сражающимися на их правой стороне.

Да, и еще. Чуть не забыл. Корабль НР устроил настоящий кавардак вокруг Вебезуа! Да! И еще один корабль, вероятно, принадлежащий Культуре, по последним сообщениям, на полной скорости покидает систему Вебезуа, возможно, доставив туда кого-то или что-то, и, возможно, имеет намерения присоединиться к аттракциону на Диске, что ускорит уничтожение нашего когда-то великолепного флота. И сама НР делает в высшей степени подозрительные движения, практически враждебные движения относительно нас и вас, Вепперс, и не включается в уничтожение нашего недолговечного военного флота только потому, что хочет увидеть, с какой скоростью и эффективностью это сделает флот Культуры. Ценные разведсведения, которые мы должны осмыслить. Хотя, безусловно, присутствие и предполагаемая враждебность НР означает, что любой из наших кораблей, которому удастся выйти из области Диска, может быть атакован НР.

Вот такая ситуация, черт бы вас побрал. Мне грозят позор, унижение, отстранение от должности, военный трибунал и гибель. И — умоляю вас, уж вы мне поверьте, господин Вепперс, — если меня постигнет такая судьба, я сделаю все возможное, чтобы она не миновала и вас, мой дорогой союзник и коллега по заговору.

Беттлскрой перевел дыхание, подтянулся, собрался, сделал спокойный, размашистый жест.

— Итак, — сказал он, — я даже представить себе не могу, сколько наших кораблей было уничтожено, пока мы с вами разговариваем, но полагаю, что это число составляет несколько тысяч. Прошу вас, Вепперс, скажите, где наши цели, если мы хотим сохранить хоть что-нибудь, хоть какой-то минимум, иначе все это обернется полной катастрофой и ситуация станет безнадежной. Назовите хотя бы часть этих целей, ближайшие из них, потому что у нас останется всего ничего плохо оснащенных медлительных кораблей к тому времени, когда вы наконец скажете нам, где… — Беттлскрой перевел дыхание, — …находятся… — он снова перевел дыхание, набрал побольше воздуха, — эти долбаные цели.

Вепперс вздохнул.

— Спасибо, Беттлскрой. Это все, что я хотел узнать. — Он улыбнулся. — Секундочку… — Он отключил звук на компьютере и повернулся к Джаскену. Бетглскрой замахал руками, беззвучно разевая рот в крике на том конце. Джаскену пришлось оторвать взгляд от экрана.

— Господин Вепперс?

— Джаскен, я умираю от голода. Ты не посмотришь, что там у нас есть на кухне? Кусочек чего-нибудь и какое-нибудь хорошее вино. Меня даже вода устроит… но все же поищи неплохого вина. И себе что-нибудь найди. — Вепперс ухмыльнулся, кивнул на изображение Беттлскроя, который, казалось, хотел откусить кусок экрана. — А я тут справлюсь.

— Слушаюсь, — сказал Джаскен и вышел из комнаты.

Вепперс дождался, когда дверь кабинета закроется, потом повернулся к экрану и снова включил звук.

— …Где? — раздался визг Беттлскроя.

— Готовы? — спокойно спросил Вепперс.

Беттлскрой сидел, тяжело дыша, уставившись с экрана выпученными глазами. Его точеный подбородок уродовало что-то, похожее на стекающую изо рта слюну.

— Отлично, — улыбаясь, проговорил Вепперс. — Важнейшие цели — те, о которых в данной ситуации имеет смысл говорить, — легко достижимы и находятся неподалеку. Они расположены под дорогами в моем имении Эспериум. Фактически, если поразмыслить, то кто-то — вероятно, НР, как вы предположили, — уже приступил к их уничтожению, атаковав мой верхолет.

Как бы то ни было, я обращаю ваше внимание: под дорогами находится то, что стороннему взгляду может показаться гигантской грибницей. Это не грибница. Это субстрат. Низкая энергопотребляемость, энергия, генерируется биологически, субстрат не очень быстродействующий, но высокоэффективный и имеющий высокую степень защиты от внешнего воздействия. Толщина от десяти до тридцати метров под корнями и среди них, что в сумме дает около половины кубического километра процессинговой мощности, распределенной по имению. Весь трафик в обе стороны осуществляется через синхронизированные спутниковые линии передачи, расположенные вокруг особняка. Все по-прежнему считают, что эти линии, как и раньше, контролируют виртуальности и игры.

Это и есть ваши цели, Беттлскрой. В субстратах под дорогами находится более семидесяти процентов Адов всей галактики. — Он снова улыбнулся. — Конечно, тех Адов, что нам известны. Раньше было больше. Но совсем недавно я заключил субконтракт на Ады с НР, чтобы подстраховаться. Я покупаю Ады вот уже больше столетия, адмирал-законодатель, беру на себя обеспечение всех процессинговых требований, а также решение всех юридических проблем, я занимаюсь этим большую часть моей деловой жизни. Большинство Адов расположены здесь, в системе, на планете. Вот почему я всегда чувствовал, что могу не беспокоиться за поражение целей. Как по-вашему — вы сможете прислать достаточно кораблей в Сичульт, чтобы уничтожить мое имение?

— Это серьезно? — сказал Беттлскрой, который по-прежнему глубоко дышал. — Цели находятся в вашем собственном имении? Зачем вы это сделали?

— Так мне легче будет доказать мою непричастность. Вы должны уничтожить дороги, опустошить мою землю, взорвать узлы спутниковой связи и повредить сам дом. Может быть, даже уничтожить его. Моя семья владеет этим домом на протяжении нескольких веков, и имение мне бесконечно дорого. По крайней мере, все так считают. Кто поверит, что я сам и стал инициатором всего этого разрушения?

— И все же вы… нет, постойте. — Маленький инопланетянин покачал головой. — Я должен отдать соответствующие приказы. — Адмирал-законодатель нагнулся над столом, потом снова поднял голову. — Это все. Дороги Эсперсиума, сходящиеся к дому?

— Да, — ответил Вепперс. — Уничтожьте их.

Беттлскрою на отдачу приказа потребовались считаные секунды. Он появился еще через несколько секунд, после затемнения на экране, во время которого, как решил Вепперс, адмирал-законодатель разгладил головные чешуйки и отер лицо. Теперь, появившись на экране, Беттлскрой был больше похож на прежнего, великолепно-непроницаемого.

— И вы готовы пойти на это, Вепперс? Уничтожить наследственное владение вашей семьи?

— Если благодаря этому я получу свою прибыль, то почему нет — конечно. А прибыль обещает быть сказочной. На порядок превосходит все мои потери. Дом может быть построен заново, предметы искусства — заменены, дороги… я от них, откровенно говоря, все равно устал, но их можно заполнить заново и восстановить. Энергетическое оружие имеет низкую радиоактивность, кинетическое на гиперскоростях, насколько я понимаю, еще меньшую. А боеголовки ракет вообще чистые, верно?

— Термоядерные, но максимально чистые. Предназначены для уничтожения, а не заражения, — подтвердил Беттлскрой.

— То, что нужно. Я и в лучшие времена не выезжал на природу в моем имении, так что, если какие-то участки окажутся радиоактивными, я не буду особо расстраиваться. Будем честными, эти земли в основном существуют для того, чтобы изолировать меня от пролетарских орд. Если холмы и поля станут светиться в темноте, то они тем лучше будут отпугивать разгневанные массы. А я в конечном счете вполне могу купить и другое имение. Да хоть дюжину таких.

— А люди?

— Какие люди?

— Те, которые будут в имении, когда мы начнем атаку.

— Ах да. Я полагаю, у меня есть несколько часов до начала атаки.

— Гммм, — маленький инопланетянин задумался, уставившись в свой экран… — Да. Первая атака будет произведена небольшой эскадрильей кораблей, вооруженной полученным от флота антивеществом для движения в гиперпространстве. Если они будут двигаться на полной скорости без замедления или остановки, то поразят цели через три с половиной часа. Но при такой скорости точность стрельбы будет далеко не идеальной. Разброс в лучшем случае около сотни метров. Ракеты и умные боеголовки будут иметь более высокую точность, но планетарные оборонительные системы Сичульта скорее всего перехватят некоторое их количество. Для получения большей точности корабли должны будут замедлиться, практически остановиться. И опять оборонительные системы планеты могут потребовать оплаты, но корабли, возможно, прибудут в таком количестве, что это не будет иметь значения. Скажем так: до атаки этими кораблями — от четырех до пяти часов. Таким образом, мы могли бы атаковать дороги первыми высокоскоростными волнами, а спутниковые узлы следующей, более поздней волной.

— Итак, подводя итоги: у меня есть время, чтобы вывезти некоторое количество людей, — сказал Вепперс. — Конечно, не очень много — ведь все это должно выглядеть убедительно. Но я всегда смогу нанять новых, Беттлскрой. Этого добра всегда хватает.

— И все же вы понесете немалый урон.

— Иногда приходится жертвовать малым, чтобы получить великое, Беттлскрой, — сказал Вепперс. — Содержание Адов принесло мне немалые деньги за прошедшие годы, но рано или поздно они должны были стать бременем или просто быть закрыты, что, вполне возможно, сопровождалось бы разговорами о судебных преследованиях, компенсациях и всяких таких делах. Все, что у меня есть, я смогу возместить, а с теми суммами, о которых мы договорились, и этим замечательным кораблем… Вы не забыли про этот замечательный корабль, Беттлскрой?

— Он ваш, — сказал адмирал-законодатель. — Он сейчас оснащается в соответствии с вашими пожеланиями.

— Замечательно. Ну, имея все это, я думаю, что не буду слишком горевать из-за потери нескольких деревьев в моем загородном коттедже. Ладно. Итак, еще раз. В течение трех с половиной часов ничего не случится, верно?

Маленький инопланетянин снова посмотрел на экран.

— Первая неприцельная бомбардировка и пуск ракет по дорогам произойдут через три и сорок одна сотая часа. Ракеты нанесут удар через одну-пять минут после бомбардировки. Вторая волна кораблей, имеющая задание нанести точный удар по спутниковым узлам вокруг дома, прибудет еще через полчаса-час. Более точно время назвать не могу в связи со свойственной гипердвигателям вариативностью при краш-стопах, в особенности на такой глубине гравитационного колодца звезды и планеты. Приношу извинения. Надеюсь, у вас достаточно времени для того, чтобы сделать то, что вы собираетесь.

— Гммм, да, этого, думаю, должно хватить. — Вепперс сделал широкий жест. — Да не смотрите вы с таким ужасом, Беттлскрой! Вверх и вперед — разве вы не согласны? Нельзя стоять на месте. Нужно стремиться к переменам, разрушать старое, чтобы построить что-нибудь больше и лучше. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. И все в таком роде. Не сомневаюсь, что в вашей цивилизации есть подобные по смыслу клише.

Адмирал-законодатель покачал маленькой идеальной формы головой.

— Какая вы необыкновенная личность, Вепперс.

— Я знаю. Я сам себе иногда поражаюсь. — Он повернулся, услышав, как открывается дверь. — А, Джаскен, замечательно. Будь добр, упакуй все это как для пикника. Мы снова в путь.