НеТемный

Глава 1

— Сдохни, вонючая отрыжка Неба!

Клинок служителя Тьмы пронзил девушку, пройдя через атласные ткани и плоть, будто сквозь масло. Верховная жрица Ордена, дёрнувшись, со стоном упала на плечи убийце, приобняв его за плечо, как самого близкого друга.

Тёмный Жрец подкосился, будто девушка весила несколько тонн, они оба упали на колени, но он продолжал проворачивать клинок в её животе.

— Да! Да, продрись ты светящая! — он рычал и рычал, орудуя рукой, — Теперь я верховный, теперь я… агхр… какого⁈. хр… а-а…

Рубиновая, чуть ли не сияющая в темноте, кровь потекла по лезвию, по гарде и по оплётке рукояти. Затекла на стиснутые пальцы, сразу устремившись по перчатке под рукав, будто живая, коснулась кожи… и служитель задёргался в одном такте с его жертвой. Так они, свалившись, замерли на полу башенной кельи.

Царившая снаружи ночь жадно всматривалась в маленькое окошко, став свидетелем страшных событий. Какая ирония — верховная жрица Ордена Света умирает посреди ночи.

Всё это я наблюдал, стоя в дверях. Сияние, на миг охватившее оба тела, устремилось было ко мне, но я быстро очертил воздух перед собой особым знаком, добровольно и окончательно отсекая часть души. Теперь она принадлежит Бездне.

Очертил левой рукой, потому что правой у меня не было, рукав болтался пустым. Сияние сразу же погасло, и в келье воцарился полумрак.

С моего лица не сходила улыбка. Восемнадцать лет сражений и поисков, наконец-то, увенчались успехом — последняя Обитель Света, скрытая в непроходимых горах, пала. Ордена больше нет.

Ноги ощущали гул и вибрацию пола — там, внизу, ревел пожар, сжирая монастырь. Кричали монахи, пронзаемые клинками моей армии, рушились обгоревшие остовы зданий. Последняя Обитель, считавшаяся долгое время просто легендой, прекращала своё существование.

И конец ей положил я, Всеволод Тёмный. Один из десяти верховных Тёмных Жрецов, отдавших свою жизнь служению Тьме.

— Кстати, наверняка уже сильнейший из Десяти Тёмных Жрецов, — с улыбкой прошептал я и вошёл в келью, — Только другие об этом не знают.

«Истинно так, магистр Всеволод, Десятый Жрец. Ты — сильнейший! Ты смог найти её».

Этот голос, являющийся лишь проекцией беса-помощника, всегда преследовал меня. Обычно мне приходилось затыкать его, чтоб не сходить с ума, но сегодня я не обращал на него внимания.

Моя тёмная аура волочилась по полу чёрным маревом, покрывая разбросанные вокруг свитки и монашеские пожитки. Всё, что казалось моему подсознанию ценным, сразу растворялось в тени. Потом посмотрю, хотя мало чего осталось в этом мире, что было бы мне интересно.

Разбросанные вещи — это не следы борьбы, нет. Жрица, как и все её адепты, практически не сопротивлялась. Может, в некоторых и осталась ещё тяга к борьбе, но та ересь, которую Тьма умело запустила много лет назад в Орден Света, возымела правильное действие.

Этот служитель Тьмы, Девятый Жрец, известный неуправляемой злостью, слегка увлёкся в разрушениях…

Я склонился над телами. Лицо Девятого застыло в безумной ухмылке, остекленевшие глаза смотрели в Бездну, наверняка уже сожравшую его душу. Идиот с мозгами болотного упыря был очень мне полезен.

— Надеюсь, моей рукой ты не творил ничего непотребного? — с улыбкой спросил я, похлопав его по правому плечу, и повернулся к жрице.

Девушка лежала на спине и ещё дышала. Такая молодая, ей наверняка только стукнуло восемнадцать. Моя аура расступалась перед ней, не имея власти над светлой жрицей, и я морщился — ощущения не из самых приятных, когда твоя сила разбивается, как прибой, об утёс.

Красивое лицо, будто знакомое. Наверняка я уже убивал какую-нибудь её родственницу, эти адепты Света все повязаны родством.

«Лишь во Тьме все прекрасны! Это Свет разделяет, ищет недостатки и указывает на них, а Тьма справедлива ко всем», — бес пел свои дифирамбы.

Жрица умиротворённо сопела, глядя в потолок, и в глазах у неё было что-то такое, что непроизвольно и я вскинул голову. Нет, просто добротные дубовые доски.

Улыбнувшись, я снова посмотрел на неё. Как похожа на меня молодого. Скорее всего, это потому, что у жрицы такой же страстный, полный безумной тяги к знаниям, взгляд.

О, да, когда я впервые вступил на долгий путь, ведущий к Тьме, я жадно поглощал каждую букву в древних трактатах и писаниях. Мои глаза лопались от напряжения, когда я всматривался в истлевший рисунок Бездны в Тёмном Писании.

В окровавленной руке девушка держала свёрнутый пергамент, прижимая его к себе, словно самое драгоценное, что она не могла оставить до самой смерти.

— Ну что, помогло тебе твоё Небо, жрица?

Мой голос чуть охрип от ежедневных занятий магией и заучивания заклинаний. Только дураки думают, что знания достаточно лишь получить.

Нет, знания надо ежедневно вбивать в кровь тысячами повторений, чтобы они стали инстинктами, животными рефлексами. И только тогда маг обретёт настоящее могущество.

Губы жрицы двинулись. Она либо выдохнула, либо что-то сказала.

За неё ответил настырный бес:

«У неё нет сил. Небо покидает тех, кто не осилил путь. Только Бездна печётся о всех своих слугах».

Не снимая перчатки, я провёл рукой по её лбу, чтобы откинуть непослушную прядь.

У тёмного колдуна больше шансов выжить при контакте со священным металлом, чем с ней. Помнится, ещё Пятый Жрец имел неосторожность прикоснуться к Жрице голой рукой. Как итог, великого магистра Пятого уже давно с нами нет, а его кольцо так никто и не надел, потому что идут уже последние времена.

Да, первым делом нашу тёмную армию проредила глупость. Червонное Кольцо на пальце давало силу и власть, а вот ума не прибавляло.

Я, Десятый Тёмный Жрец, обманул всех, и теперь стою здесь. Формально нанесла удар моя рука, а значит, именно я получаю право на схождение к престолу Преисподней.

Наконец я услышал, что она шепчет.

— Счастлива видеть тебя…

И смотрит на меня так, будто видит не первый раз. Наверное, на границе со смертью уже и вправду несчастной мерещится лестница на её любимое светлое небо.

— Отец…

Я снова вскинул глаза, посмотрев на потолочные доски.

— Отец Небо? — спросил я и засмеялся, — Так вы его называете?

Мой голос слегка срывался, потому как мне недолго осталось. Тёмная магия требует много сил, жизненных в первую очередь, и сейчас энергия уходила из меня с дикой скоростью.

Поэтому надо торопиться. Либо Жрец совершит великое дело при жизни, и там, за дверью смерти, обретёт настоящее могущество, либо будет влачить вечность безвольным бесом.

А я не собирался влачить вечность. Десятый ещё ни перед кем не пресмыкался.

«Ты будешь великим, Всеволод! Величайшим. Истинно так!»

Я ухмыльнулся. Могущество откроет для меня даже двери Рая.

Выпрямившись, я поднял единственную левую руку и стал читать давно заученное заклинание.

— «Тьма сгустилась на закате, но для Тьмы то — лишь рассвет. Тот, кто плачет об утрате…»

Условия выполнены — я отдал всё, что у меня было. Моя армия, вернейшие мои генералы и тысячники ещё не знают, что обречены.

«Это — достойная жертва!»

Я вспомнил Эйслера, и ухмыльнулся. Верность достойного генерала была безгранична, и даже немного жаль, что он погибнет. Но условие есть условие…

Всё, даже самое ценное!

«Да!» — голоса уже напевали, попадая чуть ли не в унисон с моими мыслями.

И Отец-Небо, и Мать-Бездна знали, что самое ценное я потерял ещё восемнадцать лет назад, когда даже не помышлял о служении Тьме.

Войско Второго Жреца вырезало мой родной город, где я потерял любимую женщину. И этого могло не случиться, если бы не трусость генерала Коровина, защищавшего город. Большой город, полный мирных, ничего не подозревающих жителей, на убийство которых у прислужников Второго Жреца ушло много времени.

Это позволило слизняку Коровину увести своё войско. Когда я его убил? Кажется, лет пять назад, когда загнал его в ловушку.

Ну, это был его выбор… А у меня — свой.

Тьма сгущалась вокруг меня, вплетаясь чёрными перьями в мою тёмную ауру. Странно, я думал, что моя аура — это истинная чернота, но в сравнении с выросшими лепестками Бездны она казалась серой.

Что теперь вспоминать прошлое? Продажа души — дело долгое, растянутое на восемнадцать лет, и сегодня должно исполниться великое.

Продать душу — легко и глупо. Сделать это выгодно и с умом могут лишь единицы. Даже не все Тёмные Жрецы знают об этом.

— Отец… — голос юной Жрицы снова прошелестел сквозь ветви Бездны, которая окружила меня.

«Жалкое ничтожество!»

Полегче, бес, это её последние минуты, пусть говорит. С каждой каплей крови, толчками выходящей из неё, я всё ближе к истинному могуществу — а больше мне и не к чему стремиться.

Я не бесчувственное животное, и мучения жертвы не доставляли мне особого удовольствия. Но чем медленнее эта девица умирает на огромном алтаре, в который я превратил всю эту крепость и долину вокруг, тем легче исправить какую-нибудь ошибку. Это простая логика.

«Истинно — ты умнее своих соратников».

Что-то это ничтожество сегодня разошёлся, прямо облизал с ног до головы, особенно стараясь в самых чувственных местах.

«Близок час, магистр! Я радуюсь вместе с тобой».

Я скривился. Чему радоваться-то?

Впереди лишь тоскливая вечность. Я давно отомстил обидчикам, новые завоевания уже не доставляли удовольствия, и теперь у меня остался только путь. Раз там меня ждёт Сила, так тому и быть.

— Отец, прости…

Голос Жрицы вносил диссонанс в моё искусное заклинание, и я, недовольно поджав губы, опустил взгляд. Заклинание нельзя прервать, есть много приёмов восстановить магию, но такие мелочи просто раздражали.

— Твой Отец-Небо закрыт моим куполом, тучами и ночью, светлая тупица, — проворчал я, — Сила твоя ничтожна, так зачем все эти попытки? Надеешься остановить неизбежное?

— Отец, прости меня! — рука жрицы двинулась, протянувшись ко мне, но упала.

«Заткнись, ничтожество! Не смей прерывать Верховного Жреца, не смей вставать на его пути к могуществу.»

— Ну, ещё не Верховный… — я улыбнулся.

«Это неизбежно!»

Пергамент выкатился из обессилевших пальцев девушки и, чуть развернувшись, открыл белое лезвие Кинжала Судеб. Сталь, измазанная в крови, маняще блеснула, но мне это было безразлично.

Да, сила Кинжала Судеб безгранична, но ни один служитель Тьмы не сможет использовать его. Зачем тогда грести против течения?

Чуть покачав головой, я снова поднял подбородок. Так, что там дальше у нас по тексту?

«О, величайший, твой час близок! Мать-Бездна ждёт тебя».

— Заткнись, — равнодушно бросил я бесу, и со вздохом почесал щёку, — Ладно, что там дальше… «В тёмных топях гнус гудящий скрыт до шага наглеца. Тот глупец, судьбу молящий»…

Некоторые рифмы в заклинании и мне казались забавными, но такова формула. Смысл, как шифр, был скрыт между строк, и не менее важны были ритм и тембр голоса. Для того я и тренировался годами.

Да что ж так щека-то чешется?

Вот она, слабость смертного тела. Даже за минуты до того, как я получу в собственность какой-нибудь круг Ада, может почесаться щека или зазудит давно отсечённая рука. Ведь как бы там ни было, а тело — оно живое, кровь горячая, и своим естеством тянется к теплу и Свету.

Что-то коснулось сапога. Я опустил взгляд и нахмурил брови.

Жрица обессиленно обняла мою стопу. Сначала мне показалось, что она таким образом хочет помешать мне, но вдруг её губы сомкнулись на носке сапога.

Поцелуй? Да светлой воды мне за шиворот, что она творит⁈

— Прости, отец… — шёпот снова донёсся до моих ушей, и, кажется, это был последний её вздох.

И тут же пришлось сморщиться от истеричного фальцета беса:

«НЕ СЛУШАЙ ЕЁ!!!»

Я напрягся, почуяв неладное.

Вот правду говорят, что, по сути, у бесов нет мозгов. Всего доля секунды, и я бы просто отпихнул девушку сапогом, как бездомную шавку, но именно истерика беса заставила меня опустить руку.

Чтобы какой-то жалкий чёрт указывал мне, Десятому Жрецу?

«Нижайше кланяюсь тебе, о, великий! Я не хотел… Продолжай, ибо голос твой сейчас разносится во всех уголках Вселенной. Я жду, когда стану твоим рабом.»

Но я уже склонился, подозрительно всматриваясь в застывшее лицо жрицы. Рука потянулась, чтобы снова смахнуть локон.

— Всеволод, — раздался шелестящий, вымораживающий душу голос.

Я вздрогнул. Это говорила Бездна… И её голос звучал даже не в голове, а в самой келье, будто доносился из тёмных уголков.

Излишняя осторожность на грани паранойи — это мой недостаток. И одновременно моя сила. Поэтому, поджав губы, я ответил не вслух, а мысленно:

«Да, госпожа?»

— Ты не хочешь говорить со мной? – голос звучал обиженно.

«Берегу голос для заклинания, Мать-Бездна».

— Что ты делаешь? Мы так долго шли к этому, и вот, на последней ступени ты решил остановиться?

Я молчал, вдруг впервые за столько лет поняв, что меня обводят вокруг пальца. Черти мне заговаривают зубы или сама Бездна, разницы не было. Я всматривался в лицо Жрицы, пытаясь что-то вспомнить, но просто не мог. Она ведь не просто так мне знакома.

Привычным магическим усилием подтолкнул память, и вдруг моё намерение разлетелось, словно натолкнулось на непреодолимую преграду.

«Забвение»… Что⁈

Какое, вонь светящая, «забвение»?

Я растерянно ощущал неприметную, едва ощутимую магическую загогулину внутри моего сознания. Простейшая магия, рассчитанная на слабых простаков, которую такой могущественный колдун, как я, почует в два счёта.

Почую, как же… Ведь столько лет не чуял. Даже сейчас я не мог понять, где спрятано это плетение.

Когда мне его поставили? Каждый день я проводил обязательное магическое правило, проверяя свой разум на чистоту — так почему не заметил это?

Внутренним взором я пролетел по каждой клеточке тела, прозвонил все слои ауры. Но нет, не вижу зацепки, куда могли спрятать заклинание, но едва пытаюсь подтолкнуть память — и упорно натыкаюсь на «забвение».

Как они смогли⁈ Когда?

— Очнись, Всеволод. Неужели ты не видишь, что Небо навеяло на тебя морок? Неужели не чуешь ложь? Я, Мать-Бездна, говорю тебе — продолжай. Не позволь искушению сломить могучий разум будущего Верховного Жреца Тьмы.

Я молчал, потому что прекрасно знал, как работает магия Бездны. Открою рот, и нас свяжет нить. Тень в моём теле, пока что изолированная, смешается со Тьмой.

Свет лжёт мне? Ложь и Небо? Мать-Бездна, я надеюсь, ты это не серьёзно⁈ Да более прямолинейных и честных глупцов, чем адепты Ордена Света, нигде в мире не найдёшь.

— Спеши, Всеволод, пока её душа здесь. Почему ты медлишь? Ведь другие не будут ждать!

А я смотрел на лицо девушки, пытаясь вспомнить.

Что же я забыл? Что такое важное спрятали в моей душе?

— Всеволод, слышишь?

Да, я слышу. Слышу шаги других Жрецов Тьмы, которые спешат, чтобы перехватить главный приз. Они опоздали, потому что клюнули на мою уловку, и теперь обозлены не на шутку.

Верховным может быть только один… Остальные будут слугами, рабами, грязью у его ног.

Сунув кончик пальца под подошву сапога, я потянул руку, стягивая перчатку, и тёмные лепестки вокруг меня мгновенно зашевелились, будто взбудораженные. Потянулись к моим белеющим в полумраке пальцам.

— Ты помнишь, что ждёт тебя? Смерть настигнет рано или поздно, и ты знаешь — служитель Тьмы не попадёт в Рай. В Аду полно безвольных ничтожеств, недостойных служить даже червям! Берегись, Всеволод, ведь это уготовано тебе.

Слова Бездны колыхали Тьму и, казалось, сотрясали мироздание. А моё магическое нутро сотрясалось от шагов других Жрецов, и чёрное кольцо на безымянном пальце будто вспыхивало.

Вот Червонное Кольцо замерцало тусклым светом, и я почуял небольшой прилив сил. Седьмого Жреца не стало. Великий магистр даже не учуял мою ловушку, и теперь претендентов стало ещё меньше.

У меня перехватило дыхание, когда я приблизил указательный палец к неподвижному лицу девушки. Если служитель Тьмы прикоснётся к адепту Света, то умрёт.

— Стой!

Свет сильнее Тьмы. Глуп тот, кто не знает этой истины. Я не пытался бороть гордыню, зная эту правду, и всегда действовал хитростью. И поэтому здесь, над телом Верховной Жрицы Света, именно я.

А ещё я знал, что сейчас сделаю глупость. Уже делаю.

— Остановись!

Палец прижался к ещё тёплой коже…

— Ты сгинешь в моём чреве, как будто тебя и не было! Всеволод, тебя ждёт небытие, и никто во Вселенной не будет знать, что ты существовал! Я сожру тебя и все твои колена!

Бездна злилась. Бездна была в ярости. Впервые за столько лет её вернейший и любимейший слуга ослушался.

Вот только я тоже был взбешён, чувствуя под пальцами нежную девичью кожу.

Если я всё ещё жив, значит, нас связывает родство, причём самое близкое. Если бы это был кто-то двоюродный, то сила моего греха перевесила бы, и я замертво свалился бы рядом с Девятым Жрецом.

Но я жив.

Подняв обмякшую ладонь жрицы, я приблизил окровавленные кончики пальцев ко рту и лизнул. Мои глаза округлились.

Дочь…

Мать-Бездна, что за продрись светящая⁈ Это моя дочь!

— Дочь? Ты в своём уме, Всеволод? — Бездна явно заюлила.

Знание, которое не могло быть ошибочно, яркой молнией раскололо мне мозг. Одновременно с этим содрогнулась и вся келья.

Это Восьмой Жрец достиг верхнего этажа, и уже таранил выставленную мной на лестнице защиту. И очень злился, понимая, какая она крепкая — считается, что однорукий Десятый Жрец самый слабый. Если б эти глупцы внимательнее изучили Завет Ушедших, то не допустили бы такой ошибки.

— Ты знал, какая цена у могущества! Ты знал это, Всеволод. Ты что, думал, мне будет достаточно твоего царства, твоих подданных, и твоей армии?

Я молчал, содрогаясь то ли от горя, то ли от ярости, разрывающей мне грудь. Слеза и вправду скатилась по щеке — первая за восемнадцать лет.

Последняя была над телом жены…

Мои глаза округлились, и я мысленно потянулся к скрытому в глубине души тайнику. Я сделал его сам, спрятав от Тьмы и Бездны, и эта горошинка воспоминания была не длиннее секунды, но именно она раньше давала сил продолжать мой путь.

Расщелину мне в душу! Оно здесь…

Столько лет думал, как я ловко спрятал память о жене, как вдруг оказалось, что «забвение» спрятано именно тут. В моём же тайнике, который я никогда не открывал, опасаясь Бездны.

А у меня и вправду была дочь, именно в ту ночь она и родилась. С лаской, непривычной моему озлобленному и чёрствому сердцу, я коснулся лица жрицы.

— Она — истинная плата за могущество, — неожиданно мягко произнесла Бездна, — Алтарь готов, и ты принёс жертву, Всеволод. Взойди же на престол, уготованный Верховному. Впереди тебя ждут…

— ОДНОРУКИЙ!!! — гром, сотрясший помещение, оборвал Бездну.

Восьмой Жрец ворвался в келью. Он свернулся в прозрачную тень, молнией метнулся ко мне…

Всполох черноты встретил его на полпути, словно расколол на две части — и я застыл возле двери, сжимая в руке сердце Восьмого Жреца. Сгусток тьмы трепыхался в моей ладони.

Принято считать, что Десятый Жрец слабее всех. И я всегда с удовольствием поддерживал этот миф, оставаясь в первом ранге магистра.

Я сжал кулак, выдавливая сквозь пальцы остатки жизни Восьмого, снова замерцало Червонное Кольцо, и тело поверженного врага мешком свалилось в центре комнаты.

Его голова коснулась колена девушки, и, к моему удивлению, я заволновался, оглянувшись. Как посмел тронуть?

Времени на сантименты мне не дали.

С лестницы на меня устремилась ещё одна тень — это уже Шестой Жрец атаковал, пытаясь пролететь через брешь, пробитую в моей защите Восьмым.

Глупец думал, что это брешь.

— ВСЕВОЛОД!!! — сколько же ярости в его голосе.

Я вытягиваю руку и сжимаю пальцы, схлопывая пространство перед собой. Защитное поле смыкается прямо над сгустком тьмы, летящим ко мне над ступенями, и раздаётся сдавленный вскрик.

Ко мне долетает только верхняя половина Жреца. Хватая ртом воздух, он ещё несколько секунд пытается что-то наколдовать, но это довольно трудно делать, если у тебя ниже рёбер ничего нет.

Сюда стремятся ещё Жрецы. И они намного сильнее, чем эти идиоты. С ними мне не справиться.

Из туловища Шестого по ступенькам стекает кровь, весёлым водопадом устремляясь вниз, сквозь мой защитный купол. Присев на корточки, я касаюсь ручейка и наговариваю замысловатую магическую ловушку — это даст мне несколько секунд.

— Видимо, я допустила ошибку, дав тебе слишком много силы.

Я промолчал. Нет, Мать-Бездна, это я взял столько силы, сколько мне было нужно.

Обернувшись, я посмотрел на Кинжал Судеб, выглядывающий из-за пергамента. Теперь-то понятно, почему он в крови.

Жрица вонзила его в себя одновременно с клинком Девятого. И это при том, что самоубийство — страшнейший грех для Ордена Света. Что может перевесить такой грех?

Я уже знал ответ…

Добровольная жертва — универсальный ключ, легко вскрывающий целые Вселенные. Сила жертвы может уничтожать миры и свергать богов.

Тот, кто жертвует собой ради чьей-то жизни, знает, что не получит ничего, и в этом заключается главное. Корысть — мелочна, она не может сместить даже камешек.

Я двинулся, почуяв, что силы на исходе.

У меня бежали мурашки от принятого решения, и моё тело, казалось, сопротивлялось. Восемнадцать лет идти к могуществу, чтобы вот так всё перечеркнуть?

Нет, Тьма, твоя ложь не пройдёт. Мне не нужно было могущество. Я хотел отомстить, а дальше жизнь просто не имела смысла.

Моя дочь сказала «прости». За что? Я ведь не знал, что она у меня есть. А она знала…

Жертва.

О, смердящий свет, Отец-Небо, какую же великолепную партию ты сыграл.

Дочь принесла себя в жертву ради отца. И всё ради того, чтобы он понял, что ступил не на тот путь.

— Нет! – Бездна услышала мои мысли, и сама ужаснулась, как же ловко нас провели, — Задержи её жизнь, Всеволод, она не должна умереть от своей руки! Заклинание прочтёт другой Жрец, а я обещаю тебе столько могущества, сколько мне подвластно.

Башню здорово сотрясло, и я, отлетев обратно за дверь, упал. Встал на четвереньки, оперевшись на ладонь, и посмотрел на тёмные пятнышки, возникающие подо мной на досках.

Это не кровь. Это слёзы.

Моя очерствевшая и разорванная душа, которая давно частями была в залоге у Тьмы, плакала.

Пол заходил ходуном… Приближаются первые Жрецы — монстры, сила которых несоизмерима с моей. Великий магистр Третий Жрец, а может, даже и сам архимаг, Первый Жрец Тьмы.

Второго Жреца убил я, но об этом никто не знает. Его сила запакована в тайном месте.

— Я всё знаю, Всеволод.

Медленно встав, я тяжело зашагал. Снова тряхнуло, и заскрипели камни в кладке стен, заёрзали, выезжая из положенных им мест. Запели фальцетом выгибающиеся на потолке доски, стряхивая на меня вековую пыль.

Жрецы правильно оценили мои ловушки, и решили просто снести башню.

— Поклянись, что ты платишь эту цену! Теперь ты всё знаешь, Всеволод, так скажи это. ОТДАЙ МНЕ ДОЧЬ!!!

Я шёл вперёд, спотыкаясь при каждом толчке. По спине ударила балка, бросив меня на карачки, но мои губы не разомкнулись.

— Ты будешь страдать, глядя на её смерть целую вечность. Каждый день я снова и снова буду убивать и её, и твою жену. И ты ничего не сможешь сделать.

Упав от бессилия, я пополз, как змея. От удара балки спину прохватила лютая боль, но это было ничто в сравнении с тем, что случилось, когда мои пальцы обхватили рукоять Кинжала Судеб. Кожу, вены, мышцы — всё моё тело охватило пламя.

Нет, Бездна. Мне не нужна власть. Не нужно могущество.

Глаза Жрицы смотрели на меня. Они не двигались, но по её щеке текла слеза. В этой капле ещё оставались крохи жизни, и я прикоснулся пальцем, передавая ей остатки своей жизненной силы.

Это ты меня прости…

«Нет, отец!» — чудный девичий голос взрезал мой мозг.

— Да, продлевай ей жизнь! Всеволод, тебе уже уготован трон, — Бездна ликовала, — Вернейший, сильнейший мой слуга.

Пол стал разъезжаться под моими коленями. Кажется, это Первый выпустил своего адского питомца, цербера из кромешной Тьмы.

Жрецы пытаются успеть, Бездна их торопит, вот только я — Десятый Жрец.

Я всегда был осторожен, и каждый свой ход планировал иногда по несколько лет. Но сейчас времени думать не было, и нужно было слушать только сердце, пока тёмный сгусток в моей груди ещё мог что-то подсказать.

Дочь будет жить, а я…

— Прости-и-и-и… — прохрипел я, вонзая Кинжал Судеб себе между рёбер.

Стена просто взорвалась, когда в келью ворвался цербер, но мне было уже всё равно. Партия, сыгранная Светом, требует продолжения.