НеТемный

Глава 21

— Но ты же обещал их всех убить! — прокричал стражник, прежде чем я затолкнул его внутрь темницы. Связанный, он свалился на пол, а потом замер, опасливо косясь по сторонам.

Там уже лежали его скрученные соратники, которые, вытаращив глаза, уставились на кричащего. Не у всех рты были заткнуты, некоторые были не связаны, а просто висели в кандалах.

— Ах ты ж гнида, — сплюнул один из них, — Так это ты всё устроил⁈

— Кого убить ты хотел? Нас?

Его четверо собутыльников тоже были здесь. И всех помог заманить этот стражник, который, получается, их и вправду предал.

— Ты обещал, хорлова ты падаль… — чуть ли не сквозь слёзы просипел стражник, — Обещал руку сломать, обещал отпустить в Солебрег… Чтоб я, как герой, как последний выживший…

Ума он явно не нажил. Потому что до этих откровений у него ещё был какой-то шанс отбрехаться, но лишнего он сам наговорил.

— Я обманул, — спокойно ответил я и закрыл массивную дверь.

— Листва ты сраная! — последний его крик остался в темнице.

Лязгнул надёжный замок. Я легко согнул ключ, чуть не связав в узелок, потом бросил в связку пожитков, отобранных у стражников. Пояса, ключи, ножи, кошеля, жетоны некоторых гильдий.

Бард сгрёб всё это в мешок, деловито кивая:

— Потом разберёмся. А знаешь, слёзы мне в печень, это ведь было гениально!

Ему я тоже кивнул, открывая следующую камеру. Двери тут были, хорошие, дубовые, из толстенных досок. Изнутри сложно открыть, да и снаружи не сразу пробьёшься. И замок мощный, хотя моего удара плечом один такой всё же не выдержал.

Ну, так я-то бросс. А много ли ещё таких воинов у Вайкула?

Я окинул взглядом помещение. Если хочешь кого-то оставить в безопасности, лучше места не найти.

— Брат-лиственник, — слабым голосом обратился сидящий в коридоре проповедник, — Разве так мы поступаем?

Его слова всё же меня тронули, и я повернулся в недоумении. Рядом с лохматым лиственником сидела Вайю, играющая с Кутенем и с интересом слушающая беседу.

— Ты ведь обманул заблудшую душу… Он предал тех, кто всего минуту назад были ему друзьями. Теперь что они сделают с ним?

Я на миг даже растерялся. Да, продрись небесная, что за чушь он несёт?

— Я убил их? — всё же спросил я.

Лиственник сокрушённо покачал головой, причём жест этот был для него явно привычным — так он, наверное, промывал мозги уже многим «заблудшим душам».

Но только он не на того напал.

— Брат…

Я перебил:

— Я дал ему выбор?

— Но ведь, обманывая, ты становишься таким же, как и они, –поспешно вставил проповедник, почуяв, что в спорах я подкован, — Путь в тысячу шагов на сторону зла начинается с одного маленького шажочка. Впуская в сердце зло по крупицам, ты наполняешь его, как чашу, и однажды она…

Он замолчал, когда мои губы тронула едкая улыбка. Лохматый видел перед собой бросса — огромного вспыльчивого варвара, который явно не обладает богатым умом. Но мой взгляд говорил ему об обратном.

Я прекрасно видел ту ересь, которая и в моём мире подточила Орден Света изнутри. Раньше на стороне Света были могучие и великие воины, которые знали, за что они проливают кровь — свою и чужую. А потом тот Орден Света, который они защищали всю жизнь, просто отказался от них.

Это нанесло неизгладимую рану в сердце этих воинов, заложило сомнения в правильности пути. Ну, что ж, Тёмное Жречество поспешило этим воспользоваться. Согласились не все, у некоторых вера не дрогнула. Но те, кто встал на сторону Тьмы, сделали нас намного, намного сильнее.

Поэтому мне было смешно слушать эти проповеди лиственника.

— Я восемнадцать лет служил злу, — небрежно бросил я, — И в чашу я плеснул сразу, дополна. Но, хвала твоему Древу, теперь я на твоей стороне.

— Но… но… — такого ответа тот не ожидал, — Но брат мой, у него же теперь нет шанса…

— Вот ты мне скажи, брат, — язвительно буркнул я, сгребая его в охапку, правда, довольно аккуратно, — Скольких ты наставил на путь истинный?

Тот улыбнулся:

— Есть такие счастливцы, коих я привёл под сень Святого Древа. Это греет моё сердце, и это…

— Сколько из них потеряли жизнь за свою веру? — спросил я.

Лицо лохматого сразу помрачнело — видимо, я угадал, были и такие среди его паствы. В этот момент я занёс его в открытую камеру, посадил у стены.

— Но они взойдут побегами на ветвях Древа, — очнувшись, замотал головой проповедник, — Древо учит, что не оставит ни одного своего…

— А остались бы живы, — перебил я его, — Получается, ты убил их?

— Брат мой, это не слова святолиственника!

— Я всего лишь использую против тебя твоё же оружие, — я вышел из темницы.

Бард в это время закончил сооружать конструкцию из дубинок, верёвки и арбалета, отобранного у стражников. Второй такой арбалет лежал тут же, рядом.

— Знакомая мелодия, — усмехнулся я, глядя на конструкцию.

Получалось, если всё-таки у охранников получится открыть дверь на свободу, самому первому в дверную щель влетит арбалетный болт.

— Громада, видит Маюн, я должен не только на струнах женской души тренькать.

Виол встал, отряхивая руки с гордым видом. Конструкция не выглядела надёжной, скорее одноразовой, но большего и не требовалось. Мы, конечно, обыскали стражников, но всего нельзя было предусмотреть.

— Так, помоги-ка мне, — сказал я, сунув барду в руки второй арбалет и провожая в открытую камеру.

— А, что?

— Ваше высочество, — улыбнулся я, дёргая и девчонку за плечо. Аккуратно топорище с цербером переехало в мои руки.

Я действовал максимально нежно, но получилось грубовато. Ну что ж, как умею, бросская мощь — это не шутки.

Втолкнув обоих в камеру, я показал на проповедника:

— Вот, смотрите…

— Что?

— Просто смотрите, — повторил я, закрывая дверь. С той стороны забарабанили, даже попытались толкать дверь, но я легко держал её одной рукой, поворачивая ключ.

Я же их и освобожу, если мой план удастся. А если…

Никаких если, Всеволод. В этом замке слишком много глупости и расхлябанности, и у тебя не может не получиться. Иначе какой же ты Десятый?

Я вышел из здания тюрьмы, пошёл к замку, особо не скрываясь. Шлем стражника едва налез на меня, а вот пояс с дубинкой не застегнулся, и пришлось связать два штуки. Понаберут же ватагу из одних дрищей, даже отожраться не могут.

А наместник неплохо устроился под Солебрегом — это была настоящая крепость, окружённая добротной каменной стеной. Только этой ночью всё было против Вайкула…

Башня чернела в ночном небе, и я, поглядывая на неё через зрение цербера, прекрасно видел мерцание наложенных на кирпичную кладку заклинаний. Да и обычное битое стекло, наверняка смазанное сильнейшим ядом, тоже красиво поблёскивало в свете луны, и со стороны выглядело, как украшение.

Как мне рассказал стражник, сотник Мирон сейчас то ли прочёсывал окрестности Солебрега, чтобы найти «лучевийских бандитов», убивших десятника Платона и его отряд, то ли отправился в Солебрег, чтобы доложить о произошедшем кнезу Павлосу.

Ну, а с Мироном отсутствовали почти все его люди, так что воинской силы в крепости почти не было. Отдельные вояки, да и те отборный шлак. Как я понял, с собой Мирон забрал самых лучших и верных — тех, кто может держать язык за зубами.

Наверняка, это ещё и потому, что Вайкул не хочет свидетелей. Может, кроме баловства с Креоной, он сегодня же захочет провести обряд и для Червонного Кольца, ведь принцесса Дайю здесь.

Во время обряда случиться может многое. А ещё я и сам прекрасно помню жгучее желание опробовать новую силу на всех, кто подвернётся под руку, сразу после обряда. Вот Вайкул и сбагрил куда подальше всех самых ценных, кого жалко терять.

Я знал, где храпит распорядитель. Знал, где подземелье, в которое наместник запрещает спускаться даже стражникам. Честный малый выдал мне всё, как на духу, но мне его было не жалко.

Знал, что впереди на посту дрыхнет ещё один стражник. Точнее, дрых… Кажется, я слишком громко топаю.

— Стой, кто идёт?

— Да я это, я… Мелентий, глаза протри, хорлова ты падаль, — со свистом прошептал я, продолжая идти, — У нас опять закончилось.

— Ну вы же только что… — растерялся совсем молодой парнишка, стоящий у двери. Он и вправду тёр ладонями заспанное лицо, обнимая длинное копьё.

— А если я распорядителю скажу, что спишь на посту⁈

Мелентий был скрыт в тени под козырьком, а я был прекрасно освещён луной, поэтому он всё же выставил копьё, но было поздно. Я уже схватил за наконечник, притянул к себе и приложил беднягу топорищем прямо по шее.

Неожиданностью стало то, что в момент удара ещё и Кутень выставил зубы, впившись клыками в кожу. Хоть он и оставил просто царапинки на коже бедняги, но я с удивлением глянул на топорище, на конце которого люто скалилась маленькая собачья тень.

— Ням-ням-ням!

— Хм-м-м… — я поскрёб подбородок, — Сдаётся мне, из этого можно будет что-нибудь придумать.

Связав горе-охранника, я заткнул ему рот кляпом и втащил в замок, заодно прихватив копьё с собой. Это был чёрный ход, и так я экономил сразу уйму времени. Но, пока я впихивал связанного в ближайшую каморку, интуиция вдруг стала подсказывать, что пора торопиться.

Впереди по коридору белела та самая дверь, в которую мне очень хотелось войти, но в которую было нельзя. Я уже знал, там лестница на самый верх башни, но даже отсюда я чуял, что этот проход заряжен магией по самое не хочу. А, ну и чеснок, конечно же.

Чесноком пёрло от прохода так, что у меня и вправду заворачивались ноздри. Великого бросского воина будущий Тёмный Жрец тоже ждал через этот чёрный ход.

Ну, да ладно, лишь отъявленный глупец пойдёт по самому простому пути… Я свернул в сторону, толкая другую дверь.

Хоть стражник и рассказывал мне подробно, как оно всё тут, изнутри, но помещение я видел воочию впервые, и только выругался. Потому что оказалось, что тот глупец явно путал право и лево, и я сам перепутал дверь кухни с дверью прачечной.

В прачечной и вправду слышалось томное пыхтение под аккомпанемент счастливых женских вздохов. Любовники меня не заметили, и охваченная страстью прачка даже не сразу поняла, почему её трахарь вдруг, крякнув, упал на неё.

С женщиной я действовал помягче… То ли укор лиственника подействовал, а то ли я стал добрее.

Обоих я связал, оставив тут же. Потом, наконец, подошёл к цели своего похода — массивная металлическая дверца в стене, скрытая за горой белья и тазов. За ней скрывался длинный бельепровод, ведущий до самого верха, и, как сказал стражник, до самого кабинета Вайкула.

Я осторожно дёрнул решётку, стараясь максимально ослабить ужасный скрип. Открыв дверцу, сунул голову, попытался протиснуть плечи, хотя уже заподозрил неладное. Да, тут и вправду была длинная шахта, уходящая вверх, в кромешную темноту.

Но, расщелину мне в душу, какая же она узкая! Глупец клялся, что тут можно спокойно пролезть… А впрочем, такому доходяге точно удалось бы пролезть. А вот я бы застрял тут же, на входе, выставив беззащитный зад до прихода сотника Мирона.

— Ух, смердящий свет! — выругался я, вытащив голову обратно.

Я просунул топорище и приказал Кутеню лететь вверх, сам подключаясь к его сознанию. Долго так было делать нельзя, это снова вызовет приступ огненной ярости, а мне пока была нужна холодная голова.

Чуткий нос цербера чуял многое, а отличное зрение, соединённое с моим опытом, подсказывало, что в этой шахте и вправду нет ловушек на тёмных магов. Только скрытые в стене лезвия на обычных лазутчиков.

Вайкул оказался достаточно умён, и знал, что за ним могут прийти не только воины сил Света, но и конкуренты от сил Тьмы. Вот только он их всех не ждал через эту бельевую шахту.

Я вздохнул. К сожалению, в эту ночь наместник оказался прав — я тоже не полезу здесь.

Кутень как раз добрался до самого верха и осторожно просунул любопытную мордочку через решётку.

— Чародейка, прохладное ты моё счастье, — ласковый, и от этого до дрожи противный голос старика донёсся до ушей цербера, — Тебе стоит только сказать «да», и уже завтра ты станешь Отмеченной Луной.

Это была большая спальня, украшенная самыми разнообразными орнаментами. По углам всё было заставлено столами, шкафами, полками, завалено свитками и книгами. Полы были устелены мягкими ворсистыми коврами, а под округлым сводом потолка горела нежным интимным светом массивная люстра.

В центре стояла, скрытая прозрачным балдахином, огромная кровать, на которой наверняка смог бы уместиться целый гарем девушек. Креона, абсолютно голая, лежала в центре ложа — её руки и ноги атласными шнурками были привязаны к столбикам по углам.

Как я и подозревал, вокруг кровати были уже начертаны линии и вязи, так необходимые во время инициации. Я только чертыхнулся — как же всё криво сделано, результат инициации точно будет нулевым. Небрежно расставлены свечи, горящие разноцветными огнями, разложены ключевые камни стихий.

Впрочем, старику от этого обряда явно нужно было только одно. Вот он и стоял, тоже совершенно голый, возле кровати, обнимая массивную склянку с голубым содержимым. Под стеклом бутыли жидкость закручивалась треугольничками, и я сразу узнал зелье «неустанной страсти».

Ого, целый литр. Это голубое зелье очень помогало таким вот великовозрастным любовникам оставаться на коне. Судя по объёму, наместник явно был настроен на долгую инициацию.

— Ты обретёшь настоящую силу, — ворковал Вайкул, — Я открою тебе такие глубины магии, которые твоя Агата даже не может показать, будучи женщиной.

Креона молча таращилась голубыми глазами на люстру, на её щеках подрагивали замёрзшие слёзы. Серебристые волосы разметались по подушке. Упругая грудь вздымалась мерно и спокойно, и даже через сознание цербера я почуял, что чародейка пытается закрыться от Вайкула внутренним льдом, и уже наложила несколько кругов защиты.

И тот это чуял…

— Если ты не согласишься, твои спутники потеряют никчёмные жизни, — злобно процедил наместник.

— Я знаю их всего пару дней, — равнодушно ответила чародейка.

— И вправду… Тогда, быть может, ты хочешь узнать, где твоя наставница?

Я заметил, как грудь Креоны слегка поменяла такт, у неё сбилось дыхание. Чёртов Вайкул нашёл её слабое место.

— Только искать Агату ты уже пойдёшь Отмеченной, такое моё условие. Разве я многого прошу, прекрасная северянка?

— Ты лжёшь, — Креона пыталась говорить спокойно, но её голос уже был лишён равнодушия.

— Я много обманываю, но только не сегодня. Перед такой искренней красотой хочется оставаться искренним, — старик сунулся на кровать и пополз к ней, вихляя тощим задом. Ему ещё надо было умудриться и зелье не разлить, в его-то возрасте дорога каждая капля.

— Ты даже не знал, что она уже Дочь Луны.

— Но я знаю, что она ищет, эта твоя Агата, — съязвил старик, — Она же в этом сраном Каменном Совете состоит, вот и потащилась по его заданию!

— Каменный Совет? — Креона ещё больше заволновалась.

— О, как же ты прекрасна, когда магия холода не сковывает твою душу, — пальцы старика поехали оглаживать чародейку, — Маги знают о приходе Тёмных Сил, и создали Совет Камня, чтобы нам противостоять. А ты не знала?

В этот момент я почуял, что бросская кровь слишком натерпелась от моей связи с цербером. Злость, как обычно, охватила меня, и Кутень, вякнув, полетел обратно.

Напоследок я успел увидеть, как старик обернулся в сторону решётки, прислушиваясь.

Я некоторое время постоял, успокаивая дыхание и пытаясь охладить внутренний огонь. Не особо получалось, слишком много эмоций намешано.

Да и времени, как оказывается, уже меньше… У меня на Креону были собственные планы, и этот дилетант мог её здорово попортить.

Как говорится, злость — не лучший советчик. А уж тем более, когда она опирается на плечи в полтора метра шириной. Перехватив топорище, я уверенным шагом попёрся обратно, к той самой лестнице.

Будет гораздо эффектнее, когда я ворвусь к этому Вайкулу, пройдя все его мощнейшие ловушки.