НеТемный

Глава 19

Для Тёмного Жреца три стражника — это пыль, исчезающая во Тьме. Они бы даже не успели пикнуть… Если б да кабы, да во Тьме нашлись рабы!

В принципе, и для бросского воина три стражника — не проблема. Но это если честный и открытый бой.

Вот только шуметь нельзя, они в другом конце коридора, и, едва что-нибудь услышат, как один из них побежит поднимать тревогу. А у меня теперь даже щенка нет, и на мои призывы прилетала в ответ только дикая свистопляска эмоций. Цербер тут, он живой, но с ним творят что-то страшное, и из-за этого мои мысли путались.

Я даже не думал, что меня так будет беспокоить его судьба. Но это существо было единственной ниточкой, связывающей меня с родным миром.

— Что делаем-то? — прошептал Виол, — Это прям Маюнова грусть какая-то!

Я молча сидел, раздумывая, как лучше всего поступить, и усмехнулся. Было бы копьё, можно попросить барда его подержать, и метнуть надёжную связку через весь коридор.

Нет, нужна более толковая импровизация…

Мой взгляд коснулся худющего лиственника, который почти не подавал признаков жизни. Я подхватил его и, аккуратно подняв, медленно вытолкнул в коридор.

Бард, увидев это, округлил глаза, но не растерялся и, закрыв ладонями рот, тихо простонал:

— О-о-о… — причём этот звук шёл будто бы не от него, а от пленника, выползающего на свободу. Как же я всё-таки раньше недооценивал бардовскую магию.

В коридоре затихли. Потом послышалось робкое:

— Какого хрена?

Я перехватил покрепче топорище, кивнул барду двигаться обратно, и мы спустились на уровень ниже. Там, скрывшись во тьме подземелья, мы засели у выхода, и бард тихонько комментировал, что происходит наверху.

— Думают, что делать. Один хочет подойти. Не хотят беспокоить распорядителя, он был злой сегодня… тех девушек не привезли, а он их ждал… — шептал бард, — Удивляются, как этот скелет упрямый выбрался. Спрашивают, куда смотрит Клодус, лысая скотина…

Я старательно напрягал слух, но понимал, что мне с бардом не тягаться. А тот слушал, посмеиваясь, потом на мой вопросительный взгляд сказал:

— Громада, ты же гений! Может, ты и вправду Хмарок?

— Что там? — нетерпеливо спросил я, и бард торопливо ответил:

— Они думают, что Клодус опять нажрался и спит. А какая-то межемирская морда шутки решила шутить, и они ему сейчас косточки пересчитают.

Я вспомнил, что лысый Клодус назвал молодого «межемирской мордой». В этот момент бард, прислушиваясь, быстренько отступил мне за спину.

— Громада, ты бы это… Видит Маюн, я прикрою, если что, — прошептал он, хотя его круглые глаза в темноте заставили меня усмехнуться, — Двое идут, сейчас будут тащить этого.

— Но ведь ты должен знать воинское дело, — не выдержав, спросил я, — Как тебе Раздорожье доверило твою миссию?

— Эх ты, северные твои мозги. Навыки воина, они ведь могут выдать, — Виол улыбнулся, — Тем более, руки воина не могут так нежно ласкать струны женской души.

— Я не удивлён, что ты соблазнил жену царя Хладограда. Но, смердящий твой свет, как ты оттуда выбрался потом?

— Как ты догадался про жену? — Виол снова округлил глаза, но ответа не дождался, и нехотя ответил, ткнув пальцем в сторону лестницы, — Громада, будь на месте этих стражников симпатичные стражницы, и они бы на руках нас из темницы вынесли.

Он улыбнулся и подмигнул мне. Я только отмахнулся от хвастливого барда.

В этот момент на лестнице зашуршали шаги, послышалась ругань.

— Как он дополз-то, хорлова падаль?

— Да этот его наверняка дотащил, хрен ослиный! Может, сидит тут, неподалёку.

— О, мой спаситель… Древо услышало мои молитвы, и прислало тебя, — послышалось от очнувшегося лиственника.

— Да заткнись ты!

Бард ткнул мне пальцем в плечо, привлекая внимание. Снова сложил ладони особым домиком, прижал их ко рту… и прыснул со смеху. Заткнулся, засопел, будто пытался высморкаться, и снова прыснул. У него вырвался такой издевательский смешок, что даже мне захотелось приложить его дубиной, хоть смех предназначался и не мне.

Послышалось падение тела. Пленника сбросили. И быстрые шаги по ступенькам, вместе со злой руганью:

— Иди сюда, кретин недоделанный!

— Я тебя убью сейчас, межемирская шваль!

Охранники с дубинками наперевес выскочили прямо на нас. Я сразу отвесил одному затрещину, чуть не вогнав его голову в стену, да так и зажал.

Второй замахнулся дубиной, но застыл, явно увидев не то, что ожидал. Я шагнул вперёд, не отпуская первого противника, и моё топорище, обрушившееся на лоб второму, попросило его прилечь поспать.

Едва тот свалился, я скосил взгляд на руку, которой прижимал первого к стене, собираясь и его приласкать дубиной. Но это не понадобилось — бедняга и так отключился. Едва я убрал руку, как он киселём сполз к своему напарнику.

Главное, они живые, сраная ты Бездна. Ой, ну, то есть, слава Отцу-Небу.

— Хорошо, что ты не убиваешь их. Можно будет допросить, — бард кивнул мне, оттаскивая одного назад.

— Я же лиственник, — буркнул я, подхватывая второго, — Милосердие и сострадание.

Мы открыли массивную дверь в ближайшую пустую камеру. Бард аккуратно затащил одного, я без особых церемоний закинул второго.

Виол, едва успев отскочить, с сомнением спросил:

— Я, может, не расслышал? Ты сказал «страдание»?

Один из стражников охнул, я тут же шагнул к нему, собираясь приложить топорищем. Но бард успел меня остановить:

— Надо кое-что спросить.

Тогда я просто схватил беднягу за шею, вздёрнул над полом, едва не вогнав его темечком в потолок. Охранник как раз собрался закричать, но только что-то беспомощно просипел, хватаясь за мои руки.

— Как зовут третьего, который остался наверху? — подскочил бард.

Тот хрипел, хватая ртом воздух, и пришлось ослабить хватку.

— Ка… Карп… — выдавил охранник.

Я почувствовал, что он лжёт. И бард тоже сказал:

— Маюновы сказки это, ослиный ты крик.

Пришлось и вправду приложить охранника об потолок. Тот закатил глаза, чуть не потеряв сознание, а я скосил глаза:

— Бард, у нас есть ещё один, если этот глупец не ответит.

— Ты прав, громада.

— Ты же… ты же… лиственник… — охранник таращил на меня глаза.

— Хочешь узреть Лиственный Свет⁈ — прорычал я, — Он там, за потолком, — и я стал вжимать его голову в каменную плиту.

Послышался неприятный хруст, и стражник едва не закричал:

— Ле… Левон там! А-а-а… Левон!

Я улыбнулся, и бард тоже кивнул:

— А вот это правда.

— Знаю, — сказал я, прикладывая охранника об потолок посильнее, чтобы тот опять отрубился.

Я рывком сорвал с обоих связки ключей, оружие, пояса, лишив их возможностей отсюда сбежать. На всякий случай схватил каждого за пальцы и с хрустом вывернул, ломая их. Попробуй поколоти такими руками по дверям или подбери отмычку.

— Северная твоя башка…– барду поплохело, когда он увидел, с каким равнодушием я всё это сотворил, — Ты что делаешь⁈

— Жить будут, — я вытолкнул его из темницы и закрыл дверь, — Так, и зачем нам имя третьего?

Он явно был ошарашен. А я тоже в который раз удивился, не понимая, ну как такая мягкотелая душка может быть царским шпионом. Может, в этом и его секрет — никто не ожидает от слащавого хлюпика, что он тайный подсыл.

Побледневший Виол всё же пришёл в себя, потом двинулся к лестнице.

— Ох, слёзы Маюна мне в почки… — бормотал он, — Я надеюсь, ты в бросские горы проповедовать не собираешься? Я не представляю, что будет, если в Храме Древа все проповедники будут такие.

— Виол, гнус ты небесный! — проворчал я, — Давай делай, что задумал.

Бард, поднимаясь по лестнице, только поморщился:

— Эх, громада, дубоголовый ты невежда. Сейчас тебе повезёт увидеть настоящее чудо Маюна, а ты даже не ценишь момент.

— Виол!

Тот только отмахнулся. Сложил пальцы, хрустнул ими, разминая, подвигал, потряс, стискивая и раскрывая ладони. Помассировал щёки. Подвигал шеей, похлопал себя по груди, кашлянул. потом приложил ладони ко рту, складывая в какую-то особую дудочку.

Я уже хотел ему высказать насчёт этого спектакля, как вдруг бард рявкнул:

— Левон, твою мать!

Я округлил глаза. Это был голос того охранника, которого я только что прикладывал головой об потолок. Да такой естественный, что я даже позавидовал — даже будучи Тёмным Жрецом, я так не умел.

— Чего тебе, Карп? — послышалось из коридора.

— Да иди сюда, хорлова ты падаль! Эти нажрались, как свиньи последние!

— Я не могу оставить…

— Левон, да ты… — бард ткнулся плечом в стену, потом в другую, издавая гулкие шлепки, — Твою мать, да ну стой же ты. Да, дерьмо ослиное… Левон!!!

— Чего там у вас?

— Они эту тушу северную напоили!!! Иди сюда, хрен ты… А-а-а, да стой ты, тварина! Левон, сейчас он вылезет, и распорядитель нас всех поимеет! Помоги прицепить его!!!

Я усмехнулся, а потом, сунув палец в рот, прорычал:

— Лиштвэнный швэ-э-э-эт!

Бард едва не поперхнулся, услышав это, и с трудом сохранил серьёзное выражение лица.

— Да чтоб вас, кретины вы грёбанные, — Левон потопал к нам, гулко переставляя ноги, — Чего у вас там происходит⁈

— Да бросс этот ползёт, хорлова дура такая! Пьянющий!!!

— Швэ-э-эт!

— Да они идиота куски! — Левон выскочил к нам на лестницу, злой, как чёрт, — А я говорил, что эта межемирская…

— Привет, — я улыбнулся, приподняв счастливчика за уши, а потом воткнул лоб ему в переносицу. Мягонько так, ласково, чтобы только нос свернуть в одну сторону, да и чтоб этот бедолага хорошо выспался.

Быстро отправив его к своим напарникам, я вернулся на лестницу. Бард, приподняв лиственника, который опять потерял сознание, с трепетом спросил:

— Ты и ему пальцы поломал?

— А что? — спросил я, пройдя мимо.

— Да я… Эй, возьми брата своего!

Но я уже не слушал. Проскочив по коридору со скоростью стрелы, я затормозил перед дверью. Цербер там, попал в какую-то ловушку! Руки не слушались, теребя связку ключей, и я, недолго думая, просто их отбросил.

Бросс я или не бросс⁈

Всего лишь надо призвать Тьму, попробовать выпустить Тёмную Ауру. И кровь сразу же вскипает, как зелье в котелке, ярость бешеным медведем раздирает меня…

…всем телом я врезаюсь в доски…

…и дверь слетает с петель, с грохотом обрушиваясь на пол.

Испуганная девчонка, та самая лучевийская принцесса, подскочила на кровати, прижавшись стене. Щуря раскосые глаза, она со злостью смотрела на меня и обнимала, будто пытаясь защитить… моего цербера.

Тот выскочил из её хватки, облетел вокруг, тыкаясь лучевийке в щёки и волосы, а потом подлетел ко мне, виляя кромешным пятном хвостика. Тут он как будто бы вспомнил обо мне, и сразу же вернулась потерянная связь.

Меня снова заполнило щенячьей эйфорией, и цербер даже показал мне, как девчонка гладила его чуткими пальцами, теребила за теневыми ушками, и вот так… а потом вообще…

И это грозное исчадие Тьмы? Гроза всех Тёмных Жрецов, имевших неосторожность нырнуть глубже, чем позволяет их сила?

Это тот цербер, которого Первый взмахом руки отправил уничтожить целый город? И вся гильдия магов в нём не смогла его остановить?

— Домой, — хмуро сказал я, поднимая топорище.

Щенок, почуяв моё настроение, сразу поник, а потом юркнул в рунную рукоять.

Девчонка, стискивая кулаки, так и смотрела на меня. Одета она была в обычную дорожную одежду — серые куртка и штаны. Чёрные волосы у неё были собраны и заколоты сверху в пучок.

На вид ей, как оказалось, было лет четырнадцать-пятнадцать. Только-только начала оформляться в девушку, но на лице ещё оставалась детская непосредственность.

Одна ладонь у этой непосредственности опустилась под одеяло, в руке явно что-то было. Я скосил взгляд на стол. Ложка, тарелка, кружка. Отрезанный кусок хлеба. У неё там нож?

Лучевийка что-то произнесла, так и продолжая сверлить меня взглядом. В этот момент заглянул бард, который только-только сгрузил нашу бессознательную ношу в коридоре.

— О, громада, это же и вправду она. Ваше высочество, он не понимает на лучевийском, — протараторил Виол, а потом, чертыхнувшись, перевёл это на язык девчонки.

Та скосила на него взгляд. Снова взглянула на меня. На дверь…

И метнулась с кровати, намереваясь проскочить сбоку в открытый проём. Она почти скрылась в тени, снова демонстрируя мне знакомую магию.

В опасной близости блеснуло лезвие, но принцесса применила тот же самый приём, и в этот раз я был готов. Моя ладонь перехватила руку девчонки, и нож перекочевал ко мне — наши силы были несоизмеримы.

А потом я мягко толкнул её обратно. Она снова села, подобрав ноги и со злостью буравя меня взглядом. Я покрутил в пальцах обычный кухонный ножик, а потом, подумав, бросил обратно хозяйке на кровать. Теперь она будет доверять.

Та сразу схватила его, но угрожать не стала, а просто спрятала за пазуху. Вот, уже лучше.

Мы молчали некоторое время.

— Громада, она тебе сказала…

Лучевийка перебила барда и вдруг спросила на чистом троецарском:

— Вас послал дядя?

Мы с бардом переглянулись.

— Скорее всего, она имеет в виду своих королевских родственников, — сказал мне бард.

— Да я уж понял, глупец, — буркнул я, потом добавил, — Не знаю я твоего дяди, но, к счастью, дитя, я пришёл тебе помочь.

— Или к сожалению, — прошептал Виол.

— Помочь? — девчонка с недоверием прищурилась.

В этот момент цербер выглянул из топорища, показав белые зубки, и тявкнул:

— Да-да-да!

— Скройся, — рыкнул я.

Лучевийка сразу же забыла про всё на свете, вытаращив глаза и улыбаясь.

— Так это твой Кутень?

— Кутень⁈ — произнесли мы с бардом одновременно.

Виол почесал затылок:

— Не пойму, что за слово такое… Это не на лучевийском.

— Что за Кутень ещё? — возмутился я, — Это цербер! Это исчадие Тьмы, которого боятся даже магистры!

— Вы о чём⁈ — Виол совсем растерялся.

Тут цербер выскочил из топорища, снова проигнорировав мой мысленный приказ, и юркнул в объятия смеющейся девчонки. Затявкал, как самая обычная собака, ластящаяся к ребёнку.

— Ну какое же это исчадие! Это Кутень, такой классный щеночек!

— Какой, расщелину мне в душу, Кутень⁈ Кто его так назвал?

— Я!

— Да что происходит-то? — бард растерянно крутил головой, вслушиваясь.

Он ничего не видел, но что-то слышал, и явно не мог ничего понять. А меня вдруг взяла странная обида. Или это ревность? Я уж и забыл такое острое чувство, Тёмный Жрец никогда не обижается. Если кто-то попробовал бы обидеть Десятого, он растворился бы во Тьме.

— Домой, — рявкнул я, — На место! Цербер!

— Так это и вправду цербер? Я думала, они страшнее… Я читала в одной книге. Какой ты у нас ужасный, Кутенюшка!

— Какой цербер? — бедный бард совсем растерялся.

— Кутень! — прорычал я, выставляя топорище, — Если ты, кусок Тьмы, сейчас же не влезешь сюда, я сожгу тебя в своей крови!

Щенок, недовольно тявкнув, всё же юркнул обратно. Это вызвало двойное негодование — то есть, он ещё и на кличку уже отзывается?

Медленно выдохнув, я кивнул в сторону двери:

— Ты… как там тебя… выходим.

— Это принцесса Дайю, — прошептал бард, — Её высочество…

Я только прорычал, как проснувшийся посреди зимы медведь.

Ну и, как ожидалось, королевская особа даже не сдвинулась с места. Эх, Всеволод, ну где твой знатный шарм? Ты же умел разговаривать с властителями… правда, только с позиции силы. Легко поладить, когда ты у трона поверженного врага, а за твоей спиной верная армия и руины.

Из-за злости мне совсем не хотелось сейчас искать подходов к подростку. И я, недолго думая, сунул рукоять барду в руки, а потом просто подошёл и поднял её высочество за шкирку.

— Громада, громада, — взволнованно запричитал Виол, — Ты это… ох, Маюн-шалун, да что ж такое-то⁈

Естественно, тут же свистнул ножик, едва не воткнувшись мне в предплечье. Но я был готов, перехватив лезвие, а потом сразу же отдал его хозяйке.

Та, недолго думая, снова попыталась воткнуть лезвие.

— Да ты, — я вдохнул, успокаивая уже не бросскую ярость, а свою собственную злость. Да, я что-то действительно переборщил… Отец-Небо, ты не говорил, что будет так сложно!

Я опустил девчонку обратно. Отдал ей нож.

Вообще, по моей задумке, после такого жеста должно возникнуть доверие. А она всё продолжает тыкать ножиком!

— Ваше высочество, — проворковал бард, — Мы бы хотели вызволить вас из темницы.

— Пусть дядя подавится своими желаниями! Я лучше здесь сдохну, чем вернусь к нему!

— Не знаю я никакого твоего дяди, — не выдержал я, — А ты, глупая девчонка, хоть представляешь, какая тебя смерть тут ждёт⁈ Ты же пойдёшь ингредиентом Чумному на Червонное Кольцо!!!

— Что за Червонное Кольцо? — сразу же ухватился за слово бард.

— Вы и вправду не от дяди?

Я чуть не застонал, вскинув голову к потолку. Да поглоти меня Бездна, искромсай, а потом изрыгни ко всем чертям!

Из топорища снова показалась мордочка, и девчонка жадными глазами уставилась на Кутеня… тьфу ты… на цербера. Тут меня кольнула идея и я, вдруг смягчившись, отнял топорище у барда и сунул ей в руки:

— Идёшь со мной, и дам подержать.

Впервые во взгляде королевской особы возникло ужасное сомнение. С одной стороны, работала логика, которой принцессу явно обучали. А с другой стороны… ну это же такой милый щеночек…

Ну как можно не доверять огромному злому громиле, который куда-то дел кучу стражников, если он предлагает такую милаху?

— То есть, вы точно не от дяди?

Я почуял, что сейчас воспламенюсь, отнял свою дубину и толкнул барда к выходу.

— Всё, идём дальше пальцы ломать!