НеТемный

Глава 10

Лошади, как назло, оказались обучены не подходить к чужакам. Да и среди них всё равно не нашлось той, которая смогла бы нести на себе такого седока, как я.

Поэтому, сделав пару безуспешных попыток поймать хоть одну, мы двинулись пешком. И, естественно, через поле, в том направлении, куда испарилась принцесса Дайю.

Я надеялся снова почуять от неё запах магии Тени, но без самой девчонки он был настолько слаб, что носом варвара я уже не мог его нащупать. Да ещё, как назло, в высокой траве оказалось несколько примятых просек — кроме принцессы Дайю, тут ещё на заре носилось несколько упырей. Ясное дело, в такой жаркий солнечный день они все уже сдохли, но следы от них тоже пахли Тьмой…

Других ориентиров у меня не было, а бард оказался совсем никудышным шпионом.

— Дрищавый твой свет. То есть, как это ты не умеешь читать следы? — возмутился я.

— Я тебе что, следопыт? — проворчал бард, но под моим взглядом сразу стал оправдываться, — Ну, там, залезть под юбку городской чиновнице, проникнуть в дом купца, подслушать разговоры на приёме… Это ведь тоже навыки, разве нет?

Я на это ничего не ответил. Пришлось выбрать тот маршрут, который казался самым подходящим варварскому обонянию. Тем более, Виол объявил, что слышал девчоночий крик в той стороне.

Бард кряхтел передо мной, сгибаясь под весом двух мешков и копья, но торопливо шуровал через высокую траву, даже умудряясь что-то натренькивать на лютне.

Позади меня шла чародейка, у которой я всё же забрал дорожный мешок. Надо поберечь будущего мага.

Время от времени Креона оглядывалась назад, её глаза подозрительно блестели, и она тайком утирала слёзы свободной рукой. В другой руке она тащила тонкий посох, сделанный из копья, у которого мне пришлось срубить наконечник, иначе она отказывалась его брать — что-то чародейка стала плохо к копьям относиться.

Вдали над обозом поднимался дым. Похоронить Тиару времени не было, но погребальный костёр мы ей устроили достойный. Кстати, трупы упырей горят достаточно хорошо, а некоторые тёмные маги даже топят ими печи.

— При всём уважении к твоей подруге, Креона, — ворчал Виол, — Видит Маюн, это отличный сигнальный костёр. Можем ещё повесить флаг на спину, чтоб нас рассмотрели.

— А бренчать на струнах безопаснее, хорлова ты падаль? — сразу же огрызнулась чародейка.

— Да что ты понимаешь в музыке, северные твои ляжки?

— Только то, что она не должна звучать в чистом поле, когда уходишь от погони.

Я усмехнулся, слушая их пререкания и разглядывая нагруженную спину барда. Так-то, за нами ещё никто не гнался, а вокруг пожара трава может ещё выгореть, и это заметёт следы.

К сожалению, ветер дул от нас, и, если там будет маг с сильным чутьём, он сможет учуять. Но попробуй это сделать, когда вокруг воняет гарью.

А вот насчёт барда и вправду надо подумать, нужен ли мне в компании этот шпион. Зачем он увязался за мной — не только же из-за упругой задницы чародейки?

Ну, по крайней мере, сейчас от него была явная польза — он шёл впереди.

— С тобой у меня больше шансов выжить, — вдруг обернулся и сказал Виол, словно услышав мои мысли, — Ты не замышляешь против Раздорожья, да ещё можешь быть свидетелем, когда мы выясним, что тут творится.

Это самое «мы» меня резануло… Глупец думает, что это он решает, кто с кем идёт. Уж тем более, я не собираюсь тащиться куда-то в суд и докладываться напыщенным франтам.

— Ты читаешь мысли? — спросил я.

— Я же бард, чую настроение.

Хмыкнув, я спросил:

— Кстати, почему Раздорожье? Я думал, столица — Моредар.

— Только южная. Это Трое-Цария, варвар, — отчеканил Виол, — Три царя, три столицы. Раздорожье главнее, так издревле повелось, но его царь подозревает, что тут, на юге, замышляют это исправить.

— Неудивительно. Глупо думать, что никто не захочет больше власти.

— Но только не ценой измены.

— Теперь понятно, — проворчал я, — Хладоград на севере, Раздорожье в центре, Моредар на юге. И все представлены царями.

— Истинно так.

При этом я помнил, что Бросские горы тоже находятся на севере, причём это немалые территории. Они намного правее Хладограда, за широким заливом, но также являются частью Троецарии.

Я на ходу развернул карту. Ага, там единственный городок в предгорьях — Калёный Щит, а южнее расположился только Камнелом. Крупный город, но к броссам отношения уже не имеет, и он далеко не столица.

Получалось, если провести между тремя столицами линию, то Бросские горы будто бы сами по себе, остаются в стороне. И я сразу сказал об этом барду:

— Так эти броссы… кхм… мы, то есть. Мы подчиняемся Троецарии?

— Конечно. Броссы — хорошие воины, а их сталь самая лучшая во всей Тахасмии, — он перехватил мой вопросительный взгляд, — Тахасмия — это наш континент. Вокруг ещё много стран.

— Ясно. Так получается, у броссов столицы нет? Они не обижаются?

— Ещё как обижаются, — подала голос колдунья, — И цари их особо не жалуют.

— Ну, видит Маюн, это старая история, — заспорил бард.

— Вам на юге виднее, что у нас на севере творится, — проворчала Креона.

В этот момент бард остановился, прислушиваясь. Я чуть не уткнулся в его спину и покрепче перехватил топор. Как же непривычно, когда тёмное чутьё просто обрублено на корню.

Здесь трава была уже ниже, и можно было даже разглядеть горизонт. То дерево, у которого был небольшой пруд, осталось далеко правее.

Поле простиралось, насколько хватало глаз, тут и там зеленели пятна рощиц. А где-то у самого горизонта, сливаясь с редкими облаками, поблёскивала широкая река. Называлась она Восточная Шейка, как сказали мне эти двое.

Жаркое солнце висело в самом зените, медленно переваливаясь за полдень. В голубом небе плыли редкие облачка, шелестела тихонько трава от ветра, и всё вокруг стрекотало полевой жизнью. Пахло сеном и душной сыростью, поднимающейся от земли после ночного дождя.

Так посмотришь, и не поверишь, какие ужасы тут творились утром.

— Что-то слышишь? — спросил я, внимательно оглядывая поле.

— Если б ты у меня тоже забрал поклажу, точно услышал бы, — возмутился Виол, поправив лямки мешков. Копьё висело у него на петле, и при ходьбе так и стучало по бедру.

У меня, кроме топора, мешка с артефактами и мешка Креоны, ничего больше не было. У барда же и котелок, и еда, и вода, и походные принадлежности. При этом он ещё тащил в другом мешке бумаги — много бумаг, включая толстые книги.

Этот работорговец Назим оказался довольно мелочным и, как оказалось, вёл счёт всем своим аферам. А все записи хранил в довольно толстых книгах, которые бард и тащил с собой.

Ну, и лютня, конечно, тоже сколько-то да весила. Но её Виол точно никому не собирался оставлять.

— Ну, громада? — бард с надеждой потянул с плеча лямку мешка, будто соблазняя меня, как девица в публичном доме.

— А если на нас нападут, ты будешь за всех биться, продрись небесная? — ухмыльнулся я, — Мне нужна свобода для удара.

— У меня лютня, копьё, бумаги!

— Так брось бумаги… — я посмотрел на мешок, набитый документами, которые, как считал бард, должны попасть в руки царской полиции, — Или лютню свою выкинь.

— Ха!

На моё предложение тот гордо вскинул голову, развернулся и снова упрямо потащился в траву, сгибаясь под поклажей. Потом бросил через плечо:

— Ну, смотри, пожалеешь, громада. Будешь про своего Чумного что искать, то хрен тебе, а не записи!

Я хотел рассмеяться, но улыбка сползла с моего лица. Как я сразу-то не догадался, что в книгах Назима может найтись что-то ценное? И вправду надо будет потом посмотреть.

— Не забывай, с кем разговариваешь, грязь! — повысил я голос.

Виол развернулся и хитро ощерился.

— Записи на межемирском, лиственная твоя башка.

Я поджал губы. По-хорошему, стянуть бы с него одёжку, связать, и так тащить его волоком за ноги несколько вёрст. Через пару часов он сам предложит перевести мне книги записей на все языки, которые знает.

У меня вырвался вздох сожаления. Нежелательно по-хорошему… Я же теперь хороший парень.

— Ладно, — нехотя буркнул я, — На привале заберу.

Бард растянулся в улыбке, когда я прошёл мимо него. Виол подмигнул чародейке, поравнявшейся с ним:

— О, как прохладно рядом с тобой, чародейка, — а потом он опомнился, — Эй, громада, а когда у нас привал⁈

Мы шли по полю больше часа, когда наткнулись на первое место, где явно была борьба. Трава здесь была не только примята, а будто скошена косой.

Выйдя на площадку, я чётко ощутил следы Тьмы. Точнее, магии Тени — принцесса попыталась применить её, чтоб отбиться, но у неё ничего не получилось.

Магию применили совсем недавно, даже полчаса не прошло. Какой сильный и свежий запах, как же я по нему соскучился… Так пахнет в сухих и тёмных пещерах, куда за всю жизнь не попадает луч солнца.

Я встал, шумно втягивая ноздрями аромат могущества.

— Этим она тебя полоснула? — ко мне подошла Креона, держа в пальцах нож, который она нашла на краю площадки.

Я кивнул. Нож был самым обычным — деревянная ручка и лезвие.

Потом, присев, я безошибочно просунул руку между примятыми стеблями и вытащил на свет чёрный шнурок с нанизанными на него семью бусинками.

Бусы были в виде мелких игральных кубиков, только вместо точек на гранях были вырезаны иероглифы. Довольно ювелирная работа, каждый кубик был едва больше горошины.

Какая ирония. В партии между Небом и Бездной я ощущал себя такой же игральной костью.

— О-о-о-о, — послышался стон, и к нам из высокотравья вывалился бард. Ах, да, этот бедняга все эти два часа ждал привала, и уже стал отставать.

Не поднимаясь, Виол просто свалился лицом на землю. Оба мешка сползли ему на затылок.

— О-о-ох, Маюновы сопли… — донеслось из-под мешков, — Креона, детка, твои персики могли бы меня охладить.

Колдунья скривила губы, но с места не сдвинулась, рассматривая нож. Зато я подошёл к барду, показывая бусы-кости:

— Что тут написано?

— Иди в задницу, дерьмо листвячье!

Я оценил состояние барда. Сейчас ему и вправду просто на всё наплевать, но его наглость начала меня доставать. Интересно, если отрубить ему пальцы, это сделает его полезнее?

Нельзя, Всеволод… Небо скажет: ай-яй-яй.

Ладонь зачесалась. Я потёр тёмное пятнышко. Бездна, кажется, читает мои мысли? Всё, всё, буду хорошим парнем.

Встав в центре круга примятой травы, я покрутил головой. Судя по следам, отсюда ушли в три стороны. Значит, те, кто скрутил девчонку, перестраховались, и знали, что за ними может быть погоня.

Нет, погоди. С этой стороны они пришли, в другую ушли. А третья просека?

Что-то мне во всём этом не нравилось — я слишком долго был Тёмным Жрецом, чтобы так глупо попадать в ловушки. Но сейчас чувствовал, что ловушка уже готова.

Ловушка для меня. Я остро чувствую, что кому-то нужен.

Настоящий Тёмный Жрец всегда знает, что кто-то о нём думает или замышляет против него. Сейчас я был варваром, тёмное чутьё почти не работало, и я не мог этого ощущать, но притупленное чувство всё равно пробивалось, будто сквозь вату.

Какой же силы тот, кто обо мне думает? Неужели Бездна и вправду сразу призвала своего сильнейшего последователя? Разве это возможно?

Креона молча стояла рядом, опираясь на палку. Шуршал мешками Виол, пытаясь из-под них вылезти.

Тут так тихо. Слишком тихо.

Слышно только шелест травы…

Я вздрогнул, когда этот шелест, наливаясь зловещими нотками, вдруг превратился в слова:

— Вы найдёте здесь смерть!

Голос шёл отовсюду, будто его принесло ветром. Он не мог принадлежать человеку, и словно складывался из скрипа стеблей вокруг.

— Вы — мертвецы!

— Маюна мне в почки! — Виол подполз ко мне, — Это что?

Когда стебли травы на краю поляны сами стали скручиваться, я сразу же оттолкнул Креону себе за спину и, схватив барда за мешок, рванул и его туда же.

— Громада, лютню сломаешь!

А трава, шевелясь и вращаясь, словно заплетающиеся косы, уже скручивалась в сноп человекоподобной формы. Через пару секунд к нам шагнуло существо — соломенные ноги, туловище и руки, а вместо головы просто торчит пучок колосьев.

— Сме-е-ерть! — просипело низким голосом существо.

— Маюновы слёзы! — выдавил бард, глядя на него, — Это кто⁈

Я промолчал. Ответом был шелест ещё с двух сторон. Там колосья тоже скручивались в подобие гуманоидов, и вскоре мы оказались окружены тремя соломенными воинами.

Они тоже что-то проскрипели про нашу смерть, хотя сами не двигались с места.

Вроде бы и несерьёзный противник. Но всё зависит от силы, с которой они будут бить. И поджечь нельзя — они будут бить горящими же культями, да и сами все тут погорим.

— Моркатова стужь! — Креона перехватила покрепче посох, — Это сильный маг.

А вот тут бы я поспорил. Всё это время я стоял, пытаясь разглядеть над травой в поле голову того, кто управлял этими тварями. Ему нужен обзор.

Ну, неплохая магия, и даже интересно, какая стихия у этого колдуна. Призывать существ из потусторонних миров — это одно, а вот создавать их из подручных средств — совсем другое. Но, самое главное, я чуял в них Тьму.

Тьмы было совсем немного, использовали её неумело, именно это меня и удивляло. В моём мире, если кто-то демонстрировал такую магию, он пытался вселить в элементаля призванную душу, а делать это могут только маги Тьмы или Света.

Этот призвал мелкие бесноватые тени, голоса которых мы и слышали, но управлять воинами колдун всё равно будет сам. От этих теней никакого толку, кроме криков.

Вот, кстати, и проверим его силу, когда увидим, сколько из существ двинется.

— Убьё-ё-ём!

— Разорвём! — кряхтели воины-снопы.

— Надо уходить! — прошипел бард, когда один из них двинулся к нам.

Монстр шагнул, переставив ноги, угрожающе поднял руки. Встал и застыл. Потом двинулся следующий сноп, тоже принимая боевую стойку. Ну, и наконец, третий.

— Смерть!

Для непосвящённого это была грозная сцена.

— Моркатова стужь! — прорычала Креона, — Малуш, что делать⁈

Эта чародейка, судя по всему, была вообще неопытной. Я выпрямился, расслабленно улыбнувшись, и крикнул:

— Эй, послушник. Если выйдешь сам, я тебя не убью!

Бард и чародейка удивлённо уставились на меня. А чего они удивляются? Я прекрасно видел, что колдун переставлял созданных элементалей одного за другим, но никак не одновременно. Значит, силы у него были сильно ограничены.

Я рывком поднял барда, сунул ему копьё в руки. Толкнул поближе к колдунье.

— Бейся, как мужчина, защити свою любовь!

— А?

Но я уже метнулся в траву в том направлении, где мне почудилось движение. Один из снопов попытался пересечь мне дорогу, даже махнул соломенной культёй — и она тут же улетела, срубленная ударом топора.

Я влетел в заросли. Где-то впереди послышался испуганный вскрик, и среди стеблей мелькнула тень. Мою левую ногу оплели стебли, потянулись к правой. Да гнус ты небесный, а вот этого я не учёл!

Повинуясь рефлексам, я метнул топор. Эта рука делала это тысячи раз, не подвела и в тысячу первый — тяжёлый снаряд, рассекая разнотравье, устремился к цели быстрее моей мысли: «Свет смердящий, что я делаю⁈»

Но маг, хвала Бездне, оказался не промах. Он успел сплести перед собой плотную стену из травы, хотя топор с лёгкостью пробил её. Но это уже нарушило его полёт, и, когда я плечом прошиб остатки плетёной стены, то увидел молодого парня. Без сознания, с огромной шишкой на лбу, но живого.

— Ну, пронесло, слава Небу… то есть, Древу, — я утёр пот со лба и, подхватив добычу за ногу, потащил её обратно.

На площадке Виол стоял в воинственной позе, уперев копьё в приблизившегося воина, и орал что есть мочи:

— Стоя-я-ять!

Сноп в свою очередь орал на него.

— Убью!

Я толкнул монстра ногой, сваливая:

— Чего орёшь? Твой хозяин побеждён.

— Жа-а-а-аль… — донёсся угасающий голос.

Следом за ним упали и остальные два, медленно расплетаясь в обычное сено.

— Тоже южная морда, — сказала Креона, глядя на парня, которого я притащил, — Гусляр, у вас на юге все злодеи собрались?

— Кровь горячая, — усмехнулся бард, опираясь на копьё.

Маг был одет в серый невзрачный плащ с капюшоном. Под ним виднелся такой же доспех, как на тех воинах, которые напали на нас возле каравана.

Да, победа оказалась неожиданно лёгкой. Вот только почему у меня чувство тревоги никуда не делось?

— Так… — хотел было сказать я, но в этот момент трава с другой стороны площадки вдруг раздвинулась, — Какого⁈

Мне пришлось отпрыгнуть в сторону, когда на меня из зарослей понеслась кикимора, огромная, как горилла. А вот, кажется, и мамаша. Расщелину мне в душу, какая огромная!

Она прыгнула, я едва ушёл от её когтей, но меня всё-таки сшибли плечом, отчего меня отбросило на несколько шагов.

Шарахнувшись на землю, я сразу же вскочил. Бард лежал на ошарашенной колдунье — он налетел на неё, спасая от чудовища, и теперь счастливый прижимался к груди чародейки.

А вот нашего поверженного мага не было. На том месте, где он лежал, алело пятно крови, и оно тащилось длинным потёком в промятые заросли. Там мелькнула массивная тень, раздалось рычащее хихиканье. Захрустела приминаемая трава — чудище возвращалось для атаки.

Перехватив топор, я впервые задумался, не уносить ли ноги. Потому что в этой твари меня пугали две вещи. Ей был нужен только я, а значит, кто-то могущественный контролировал её. Вот только запаха Тьмы я при этом совсем не ощущал.

Магию контроля в исполнении нетёмного мага я видел впервые.