Неудачная дочь (СИ)

Глава 17

Юная Генриетта, сестра аштуга Хилберта, гневно сверкая голубыми глазами, нетерпеливо выглядывала в окошко крытой повозки, и визгливо торопила возницу, требуя ехать поживее.

— Что ты ползёшь, как дохлый червь? Быстрее было бы ногами дойти, чем ехать в твоей скрипучей повозке! — выплеснув негодование, девушка захлопнула окошко и откинулась спиной на подушки, переводя дыхание.

Впереди, по ходу движения, холодное осеннее солнце уверенно проваливалось за горизонт, слабо подкрашивая багряным листья далёких деревьев, выстроившихся вдоль дороги. Сзади, словно догоняя, стремительно наступали сумерки.

На самом деле, вины возницы перед девушкой не было никакой: и повозка вполне обычная, и лошадь не старая, и скорость нормальная. Просто Генриетта сильно нервничала и ей требовалось как-то сбросить напряжение. Когда брат узнает об этой выходке, ей здорово достанется. Хилберт очень суров и бескомпромиссен. Брат, если посчитает, что заслужила, накажет, не взирая на личности, отговорки и униженные мольбы. А если ещё и не успеют добраться до темноты, и она, дочь знатного рода, путешествуя одна, без сопровождения, вынуждена будет остановится заночевать в таверне… Хилберт с неё лично шкуру спустит.

Брат был старше сестры на целых двенадцать лет. Семь лет тому назад, когда Генриетте было всего одиннадцать, после внезапной смерти родителей, в результате несчастного случая, он, молодой туг, только что получивший свою первую сотню, оказался достаточно умным и сильным, чтобы взять на себя обязанности главы рода и старшего их клана. Он заменил Генриетте отца и мать, заботился о ней, как мог. Младшую сестру брат обожал, но… на свой военный манер.

Хилберт вел себя с ней, скорее, как строгий отец, чем, как любящий старший брат: не баловал, следил за воспитанием, нанимал учителей, решительно наказывал за плохие проступки. Генриетта, еще с тех пор, когда они вместе играли куклами, и по сей день, страшно завидовала Мишель, наблюдая, как та общается с Фредериком. Старший брат принцессы всегда был снисходительно ласков с сестрой и её подругами, частенько покрывал их проделки перед матерью и даже перед императором. Мишель всегда была абсолютно уверена в поддержке Фредерика, какую бы глупость она ни задумала, она совсем не боялась брата.

Генриетта никогда не чувствовала чего-то подобного с Хилбертом. Она редко видела брата. Он либо был в расположении войск, либо, когда приезжал домой, в основном, проводил время в рабочем кабинете, занимаясь делами их семьи и клана. А вечера, на отдыхе от воинской службы, брат предпочитал проводить с друзьями, чаще всего, с ашварси Хлодвигом.

Генриетта, конечно, где-то глубоко в душе, любила брата, но больше — боялась. Возвращаясь домой, он, несмотря на гору накопившихся важных клановых и хозяйственных дел, всегда находил время вызвать младшенькую к себе в кабинет и дотошно расспросить обо всём на свете, услышать от самой сестры о её успехах, неудачах, поведении и проблемах, хотя из поместья ему исправно докладывали о ней. Заодно, брат сурово отчитывал сестру за все промахи и недочёты, или, скупо хвалил за достижения. Случалось, наказывал твердой рукой без снисхождения…

Так, само собой, получилось, что Генриетте было легче жить, когда брата дома не было, и она чувствовала относительную свободу. Когда он бывал в родовом поместье девушка всегда вела себя, тише воды, ниже травы. Впрочем, она и в его отсутствие, в основном, выполняла все требования Хилберта, корилась брату больше, чем слушала бы родителей, будь они живы.

В основном…

Однако, сейчас она больше не могла ждать!

— И Хилберт сам во всём виноват! — мерно покачиваясь в повозке, уговаривала себя девушка. — Он сам, так часто приглашал в дом своего друга, что я просто не могла не влюбиться в Хлодвига!

Генриетта грезила о нём с пятнадцати лет. По ночам ей часто снились поцелуи с ним и нежные объятия прекрасного воина. Когда ашварси бывал у них, девушка прихорашивалась и всячески старалась найти повод появиться перед ним, а после, подольше находиться в их с братом обществе. Мужчины её, конечно, в конце концов, отправляли к себе, но Генриетта частенько изобретательно находила способы подслушивать их беседы или, даже, подсматривать за братом и его другом. Она мечтала, что, рано или поздно, сможет стать женой Хлодвига.

Беда пришла, как гром с ясного неба! Эта пронырливая лиса Мишель использовала свои связи, отца, брата, мать, своё положение и отняла у неё любимого! Генриетта проплакала три дня, когда узнала, что третья принцесса станет старшей женой Хлодвига. Но потом, она внезапно успокоилась: в доме у любимого мужчины ещё осталось место младшей жены… Что ж… Она согласна. Она просто подвинет эту пустышку, заняв первое место в сердце ашварси!

А прямо сейчас Генриетта должна была своими ушами услышать от Мишель о том, как ей живётся в доме мужа. Хорошо бы, если бы он держал её в чёрном теле… Сколько можно ждать пока мерзавка появится в столице?!

Почему Мишель приезжала только к матери?

Почему на все приглашения подруг Мишель, в том числе и её, Генриетты, приходила вежливая отписка?

Генриетта, через свою доверенную горничную, подкупила служанок в домах каждой, известной ей подружек Мишель, чтобы те прислали весточку при появлении у них молодой жены ашварси. Но принцесса нигде в гостях не появлялась.

«Мишель столько времени сидит дома? С её-то характером? Неееет… Тогда почему она не появляется в столице? А вдруг, она уже беременна? Нет! Нет! Нет! Только не это!» — девушка в ярости сжимала кулачки, это она должна родить ашварси первенца.

Когда Генриетта не могла больше выносить муки неизвестности, она решила сама поехать в загородное поместье ашварси, где сейчас жила Мишель. Нужно только приехать ближе к ночи и сделать вид, что они едут не «из» столицы, а «в» столицу, и, просто, не успевают домой до наступления ночи, чтобы Мишель вынуждена была предложить подруге кров на ночь.

Генриетта тщательно продумала план своей вылазки. Она предупредила управляющего, что отправляется в гости к одной из своих подруг и останется у неё на ночь. И не соврала ведь! Действительно, поехала к одной из столичных подруг и отпустила сопровождающих, оставив при себе лишь свою горничную.

А потом, ближе к вечеру, специально поссорившись с подругой, наняла повозку и, вместо возвращения домой, уехала из столицы. Она приказала вознице сделать большой круг, чтобы подъехать к поместью ашварси с другой стороны от столицы. Но плохо рассчитала время и расстояние, и теперь они не успевали до наступления ночи добраться к месту назначения.

В поместье Хлодвига они приехали за полночь. Хорошо, что Генриетте уже приходилось бывать здесь с братом, и управляющий узнал её. Немало удивлённый весьма скудным сопровождением знатной девушки, в лице единственной горничной и возницы, господин Виль, тем не менее, встретил гостью очень приветливо и организовал нежданной визитёрше поздний ужин и прогретые покои на ночь.

Довольная Генриетта не стала с ним много болтать, односложно и расплывчато отвечая на осторожные вопросы мужчины. Наскоро перекусив, она поторопилась скрыться в спальне, отговариваясь усталостью и прихватив с собой свою горничную. Всё складывалось как нельзя лучше, поэтому, устало вытянувшись на мягкой перине, девушка засыпала с довольной улыбкой на устах.

Разбудил Генриетту препротивный скрежещущий звук. Он ворвался в её сладкий сон на самом интересном месте: Хлодвиг уже наклонился, чтобы поцеловать её, нежное девичье сердечко забилось чаще в предвкушении! Генриетта сердито насупила брови и резко села в постели, готовая, немедля, сурово отчитать наглую прислугу, помешавшую её чудесному сновидению, и… Широкая искренняя улыбка расплылась на её лице, от уха до уха.

У камина, в тёмном рабочем платье служанки, принцесса Мишель, стояла на четвереньках и кочергой выгребала перегоревшую золу из самого дальнего угла. Рядом виднелось железное ведро для пепла и совок, поодаль, корзина с дровами.

— Мишель? — радостное удивление в срывающемся от счастья голосе Генриетты нельзя было не расслышать.

— Генриетта?! — принцессе словно ногой под зад ударили, так она дёрнулась.

— Ты что, работаешь у ашварси вместо чёрной прислуги? — она просто должна была это спросить, хотя и так всё было видно.

— Нет! Я учусь! — ответ Мишель звучал жалко, как оправдание.

Генриетта звонко расхохоталась, не в силах удержать в груди счастье от того, чему стала свидетелем. Как же ей было тяжело в последние недели, и как сейчас хорошо! Да, как бы Хилберт её ни наказал, когда вернётся и узнает обо всём — это стоит того.

— Чего смеёшься, глупая?! Хлодвиг хочет, чтобы я, как его жена и хозяйка, разбиралась во всех работах, выполняемых в поместьях! — вскричала принцесса.

— Ты ползаешь на коленях и чистишь камин, Мишель! У нас этим занимаются самые ничтожные слуги! Чему тут можно учиться? — говоря, продолжала хихикать подруга детства.

— А ты знаешь, что правильная чистка камина и печи продлевает сроки их службы! Чистый камин — это прекрасный вид на огонь и дрова в нём сжигаются лучше и экономнее. А если топить сухим деревом и регулярно чистить дымоход, то это защитит от пожара из-за возгорания сажи, которая оседает на стенках! — Мишель криком выдавала на-гора теоретическую часть.

— Ну и что?! — веселилась Генриетта.

— Это необходимые для меня, как для хозяйки, знания. Я должна проверять качество работы наших с Хлодвигом слуг, — Мишель сама не верила в то, что говорила, просто повторяла слова смотрительницы.

— Просто приказывай чистить камин каждый день и всё! Проверяй, чтобы в камине ничего не было, а лучше, поручи это смотрительнице замка, — пожала плечами подруга.

— А вот и нет! Пепел нужно оставлять немного, на дне. Этот слой защищает пол от горящего огня! А несколько кусков оставленного тлеющего угля помогают легче разжечь камин снова. Я теперь знаю, что служанка должна использовать для золы только железное ведро, потому, что в ней есть тлеющие угли очень долго, несколько часов! Хозяйка должна следить за тем, чтобы поместье не сгорело! А ещё, раз в год нужно вызывать мастера для проверки камина. А ещё раз в три месяца, а то и чаще, нужно вызывать трубочистов чистить дымоход! — Мишель вспоминала всё, что успела выучить про камины и печи и тараторила, доказывая важность своего дела.

Если бы кто-то со стороны подслушал подруг, он бы поразился тому, что милые юные создания не разговаривали, а кричали друг на друга! В голосе Генриетты явно слышалась весёлая насмешка, а Мишель чуть не плакала, но отстаивала важность своего обучения, это — единственное, что ей оставалось.

Принцесса, холодея внутри, с каждым мгновением всё яснее осознавала, что вскоре в столице все будут шептаться, а то и открыто обсуждать, что она, третья императорская дочь, принцесса, в одежде чёрной прислуги, ползает на коленях и чистит камины в поместье ашварси.