Неудачная дочь (СИ)

Глава 25

Как и предвидел ашварси, таранцы оказались очень хорошо подготовлены и явно не собирались легко сдаваться на милость воинов империи. Третий месяц на западной границе шла война, и имперское войско было так же далеко от победы в ней, как и в самом начале. Даже больше! Большие битвы и мелкие стычки случались вдоль всей линии границы с Таранией. И хотя большей частью, они велись на территории врага, всё же, были и такие участки, где степняки потеснили имперские отряды и даже заняли две приграничные крепости империи.

Хлодвиг с летучим отрядом отборных бойцов буквально летал вдоль границы, не хуже своих голубей. В этой войне ашварси столкнулся с серьёзным вызовом своему военному опыту и таланту стратега. Общая непростая ситуация сильно осложнялась недоброжелательностью собственного местного населения, которое повсеместно предпочитало помогать врагам. И это ещё ашварси не знал, что одна из его лучших тысяч, отряд Хилберта, слишком далеко вклинился на чужую территорию и попал в ловушку. Сейчас они стояли лагерем на широком плато, а внизу их окружили таранцы. Вернее, не совсем окружали, так как, часть подхода к стоянке отряда преграждала отвесная скала, ещё часть — абсолютно непроходимые колючие заросли, через которые и зайцу не пролезть.

Открытый для нападения участок плато постоянно патрулировался. Хилберт не ожидал атаки со стороны, покрытых лишь сухой травой, но крутых, почти отвесных, склонов, хоть посты и там выставил. А вот, возле узкого пологого спуска дежурила наготове целая сотня. Впрочем, таранцы вряд ли пойдут в атаку в ближайшие дни. Они знают, что на плато достаточно воды, а вот запасы еды у противника стремительно тают. Осаждающим таранцам разумнее выждать, пока имперский отряд ослабеет от голода.

Тихая осенняя ночь в степи была удивительно звёздной. Небольшой ночной ветер доносил сонные звуки вражеского лагеря до Хилберта, сидящего на огромном бревне у границы зарослей кустарника и, покрытого жухлой травой, крутого высокого склона.

На самом плато, что удивительно, наверное, из-за близости воды, кроме колючего кустарника, росло несколько больших деревьев. Когда-то давным-давно, видимо, ударенное молнией, одно из них упало. Вся его крона сгорела, корни, со временем сгнили, и остался один толстый ствол, удобно лежащий как раз на самом краю обрыва, и сейчас служивший Хилберту наблюдательным пунктом. В последние дни Хилберт часто сидел на этом бревне и сосредоточено смотрел вниз на вражеский стан, выискивая способы прорвать осаду.

Отряд сделал стоянку в этой мышеловке лишь из-за небольшого источника, единственного, который обнаружили разведчики на вражеской территории. Драгоценная вода тонкими струйками просачивалась между скалами и крошечным водопадом падала вниз, бесследно теряясь среди камней, видимо впадая в какое-то, скрытое внутри скал подземное озеро.

В тот момент, когда имперцы нашли, чем напоить лошадей и пополнить собственные запасы питьевой воды, это место показалось всем спасением. Однако внезапно отряд оказался в весьма невыгодном положении. Таранцы словно поджидали. Они перекрыли узкий пологий выход с плато, словно заткнули пробку на бутыли. Их было явно больше, чем имперцев, но, если бы была возможность начать бой всему отряду вместе, шансы на победу у имперцев были бы, даже при такой превосходящей живой силе противника. В отличной подготовке своих бойцов Хилберт был уверен. Но по крутым склонам плато отряд сможет лишь скатиться кубарем. А по узкому пологому спуску — получится выходить только колонной по четверо, настолько тесным он был: имперцев просто перебьют на выходе.

Аштуг искал и не находил решения и это не давало ему уснуть уже не первую ночь.

Филиппа, по стечению обстоятельств, в этот поздний вечер тоже ещё не спала. Она нашла себе в кустарнике небольшой лаз, где решала свои личные делишки, но старалась нырять туда ночью и рано утром. Как раз выбралась из кустов и шла к палатке, когда увидела приближающегося аштуга, и, на всякий случай, чтобы избежать лишних вопросов, ловко спряталась в полый поваленный ствол старого дерева, на который потом уселся Хилберт.

«Вот, бездна! Придётся ждать, пока аштуг уйдёт, а то начнёт выпытывать: почему не сплю, почему ночью тут хожу. Заподозрит ещё, что с Фредом встречаюсь по ночам, и я получу палок», — подумала Филиппа и затаилась внутри колоды.

Она осторожно устроилась удобнее внутри ствола. Ожидая пока аштуг уйдет, тихо лежала, невольно думая о том, как сейчас складывается её служба в армии.

За все три месяца войны с Таранией она так ни в одном бою и не поучаствовала.

Ещё, сразу по прибытию в приграничную крепость, возле которой они надолго разбили лагерь, Хилберт затребовал у Харбина к себе в услужение своего синеглазого. С того дня Филиппа постоянно находилась при аштуге, как личный слуга: убирала в его палатке, следила за одеждой и обувью, помогала снимать и одевать защиту, приводила в порядок оружие, бегала с разными поручениями, по вечерам носила воду для мытья. А ещё, она должна была ухаживать за любимым конём Хилберта. Из-за последнего обстоятельства, кстати, в самом начале её службы при аштуге и случилась неприятность, после которой девушке запрещено было общаться с Фредериком.

Дело в том, что Филиппа почти совсем не сталкивалась с уходом за лошадьми. Она лишь дважды была возницей: во время перехода из тренировочного лагеря и в начале военного похода — вот и весь опыт.

А тут, вороной красавец самого аштуга! Да он её палками забьёт, если этот конячка недоволен останется. Естественно, девушка, едва получила задание заняться Вороном, так звали коня, сразу побежала спрашивать Тиля и Барта, что ей нужно делать. Они тогда ещё возле крепости стояли. Не аштугу же ей задавать такие вопросы!

— Что ты здесь делаешь? — навстречу ей из-за угла одной из палаток конных показался Прынц.

Это прозвище прилипло к парню намертво, и Фредерик уже даже поворачивался на него, хоть и кривился недовольно.

— Фред, ты не знаешь, где Тиль и Барт? Мне аштуг бросил поводья и сказал заняться его Вороном, а я не представляю, что нужно делать.

— Твои дружки сегодня оба дежурят. Пошли, я покажу и расскажу.

Они, не спеша, за обычным разговором, пришли к палатке аштуга.

— Кожа Ворона требует ухода, — ответственно начал обучение принц. — По утрам нежно вытирай ему глаза и ноздри смоченной в воде мокрой тряпицей, а шерсть чисти щёткой или скребницей.

Принц и Филиппа начали вдвоём приводить в порядок Ворона, не подозревая, что Хилберт пристально наблюдает за процессом с противоположной стороны центральной лагерной площадки. Он заметил обоих парней ещё, когда они шли вместе, смеясь и разговаривая. Фредерик ловко поддержал синеглазого за плечи, когда тот споткнулся, да так и оставил свою руку на плече парнишки. Внутри аштуга начало зреть глухое раздражение. Вскоре, через небольшую площадь до Хилберта донеслись пояснения принца, который помогал синеглазому ухаживать за Вороном:

— Начинай с одной стороны головы. Я буду делать то же самое со второй стороны. Пройдись щёткой по плечу, по спине… теперь ноги… Эй! Не садись рядом с ногами коня! Сильнее… нежнее… не подходи сзади… Теперь протри сухой тряпкой. Проверяй, чтобы коню не натёрло кожу седло или упряжь. При необходимости смазывай лечебной мазью.

Руки Фредерика и Филиппы встретились на спине коня.

— Поняла? — прошептал, зачем-то сжимая тонкие пальцы в своих ладонях.

— Понял! — сердито сверкнула на него глазами Филиппа, выдёргивая свои ладошки из загребущих лап принца. — Ты помочь мне пришёл или навредить?

— Прости. Я же тихонечко, никто не слышал, — сказал Фредерик уже на ухо девушке, потому, что мигом обогнул коня и схватил её со спины, жадно прижал к себе женское тело.

— Что здесь происходит? Зачем ты его схватил? — неожиданно для обоих, у головы Ворона появился злющий аштуг.

— Я просто учу Фила ухаживать за вашим конём. У него нет опыта, — немного вызывающе ответил принц.

— Иди займись своими делами. Я сам научу. И чтобы я тебя здесь не видел!

— Почему? Фил — мой друг!

— Он — мой слуга.

— Одно другому не мешает.

— Я сказал: марш отсюда! Палок захотел?

— За что?!

Мужчины наступали друг на друга, гневно сжимая кулаки.

— Фред… — в испуганном голоске Филиппы звучало предупреждение и мольба. Она ничего не понимала.

Принц словно опомнился. Он резко развернулся и размашисто пошёл в сторону стоянки конных. Филиппа коротко проводила его взглядом и с опаской вернула своё внимание аштугу.

Хилберт сглотнул, помолчал, качнулся с пятки на носок, и… как ни в чём не бывало продолжил начатое Фредериком обучение.

— Уход за конём включает в себя обязательную чистку его копыт. Смотри. Проводишь рукой вниз по передней ноге, заднюю часть этой же ноги сжимай вдоль сухожилия чуть выше колена и сгибай. Держа копыто в руках убирай грязь, камешки и всё, что в него попало. Заодно проверяй, нет ли травм или других проблем. После очистки мягко ставь копыто на землю и повторяй то же самое с другими ногами. Увижу ещё раз рядом с Фредериком, получишь двадцать палок.

Последнюю фразу аштуг произнёс тем же тоном, что и обучал чистке копыт у коня, поэтому Филиппа продолжала послушно кивать головой, показывая, что понимает. Когда до неё дошёл смысл последнего указания, девушка с изумлением уставилась на аштуга. У неё невольно вырвался вопрос:

— Но, почему мне нельзя дружить с Фредом?

Если бы Хилберт мог сам себе ответить на этот вопрос, он, возможно, и дал бы ответ синеглазому. А так, только рявкнул:

— Без разговоров! Занимайся конём, ещё три копыта почисти. Будут вопросы, спрашивай у меня.

Из-за этого происшествия и, вообще, из-за разлуки со всеми своими друзьями, которых Филиппа с момента службы у аштуга, видела только издалека, девушка сначала втихомолку страшно досадовала по поводу нового места службы и мечтала, чтобы её заменили на кого-то другого. До первого боя…

Тот, первый свой, бой Филиппа никогда не забудет.

Всю схватку аштуг и ещё несколько воинов стояли на небольшом пригорке, наблюдая за картиной разворачивающегося побоища. В обязанности Филиппы входило стоять позади мужчин и держать за поводья их коней. Время от времени кто-то из присутствующих подбегал к ней, хватал повод своего коня, прыгал в седло и мчался выполнять задание, данное аштугом. Филиппа наблюдала за битвой со стороны, она видела… как падали парни, слышала крики боли, звон мечей, тонкий свист стрел, некоторые из которых долетали даже до пригорка.

Тогда они победили, но погиб её Детка и ещё много знакомых парней. Она, сидя на коленях, в голос ревела, над утыканным стрелами, неподвижным телом увальня, и благодарила Богов за такую милость к ней, как служба на аштуга. Вблизи, воочию, смерть оказалась слишком страшной.

С тех пор, отряд провёл уже не один бой, но каждый раз Филиппа, благодаря аштугу, всегда была в относительной безопасности. Теперь девушка отчаянно боялась потерять такое удачное место службы и старалась работать не за страх, а за совесть и не раздражать грозного аштуга. Она сама сворачивала в сторону, когда видела Фреда.

Лёжа внутри бревна, Филиппа услышала шаги. По тихому приветствию поняла, что к аштугу подошёл туг конницы.

— Долго не протянем. Провизии на неделю осталось. Самое большее на две растянем, если порции урежем. Что будем делать, Хилберт?

Аштуг молчал. Снова шаги… звуки… Филиппа поняла, что туг сел на колоду рядом с аштугом.

— Может, мне с парнями пойти первыми и попытаться держать бой, пока остальные не пройдут через «горло»?

— Нас просто перебьют. Слишком узко. Нужна помощь. Второй отряд в нескольких часах на восток от нас, но таранцы сбили всех наших голубей. Если бы подать своим весточку, чтобы они пришли к нам на выручку! Только как?!

Над обрывом повисла тяжёлая тишина.

— Я знаю, как… — высунула из ствола голову Филиппа.

— Ах ты ж! — как ошпаренные, вскочили на ноги, мужчины. — Бездна! Фил!!!