Неудачная дочь (СИ)

Глава 31

Генриетта и Филиппа подшивали шторы для главного зала целую неделю. За это время сестра аштуга быстро сообразила, какой щедрый подарок сделали ей Боги. Нежданная компаньонка не скандалила, не спорила, не ныла и не строила козни, а ещё, отлично отвлекала на себя внимание Камиллы. Хоть последнее Филиппе страшно не нравилось, зато Генриетта была весьма довольна.

К тому же, эта дальняя родственница с милой улыбкой выполняла не только всё своё задание, но ещё и переделывала больше половины работы, порученной Генриетте. Молодая хозяйка не могла не оценить этого.

Наступила зима. Война на западной границе затянулась. До поместья доходили вести, что император начал вести мирные переговоры с таранцами.

Пока где-то мужчины решали будущее мира и империи, юная Филиппа боролась за свою маленькую судьбу. Она каждый день вела неустанную битву со смотрительницей, искренне не понимая почему эта женщина так ополчилась на неё, боролась с неустанными придирками Камиллы, хотя воспитательница скорее была противненькой, чем злобной. И свои мирные переговоры девушке приходилось устраивать, пытаясь преодолеть странное предубеждение к ней сестры аштуга.

Генриетта всегда высокомерно кривила губы, разговаривая с бедной родственницей, но, всё же, у неё неизменно вызывало уважение то, что, как это ни удивительно, но пришлая девчонка легко и быстро разобралась в счётных книгах поместья. Сиротка быстро смогла говорить с управляющим Кралвигом о расходах со знанием дела. Когда Цирция становилась свидетельницей подобного разговора, у неё случалось расстройство сна, а Филиппу обязательно вскорости ждала какая-нибудь пакость от смотрительницы.

Однако, несмотря на трудолюбие и многие умения, было и то, в чём новенькая сильно уступала Генриетте. Она совершенно путалась в истории империи и правилах этикета, хоть и старательно переписывала даты и своды полезных советов очень аккуратным округлым почерком.

— Видно, что твои родители хорошо порадели о твоём образовании, — как-то заметила Камилла, проверяя заданные девушкам уроки счёта и письма.

— Это не они, это брат позаботился, — ответила Филиппа чистую правду.

— А-а-а… Ну, да. Конечно. Ты же сирота, поэтому тебя воспитывал брат. Теперь понятно, почему такие проблемы с правилами хорошего тона и поведения для девиц благородного происхождения.

— Хм… — на это Филиппа только пожала плечами и предпочла промолчать, оставляя воспитательницу думать так, как ей заблагорассудится.

Генриетта, будучи не из тех, кто глупо упускает свою выгоду, понемногу привыкла к своей дальней родственнице, во всю используя её умения и работоспособность, но относилась к ней свысока, считая себя чуть ли не благодетельницей для бедной сиротки. Даже одежда, которую носила Филиппа, вся была перешита исключительно из старых, либо пришедших в негодность, нарядов Генриетты. У Филиппы не было ни одного нового платья или нижней рубашки!

Возможно, сестра аштуга отнеслась бы к Филиппе намного благосклоннее, если бы не наследный принц и его слова на кухне, в их последнюю встречу. Фредерик собрался забрать эту нищенку. Она ему нравится!

— А ты целовалась с принцем? — однажды не выдержала и спросила Генриетта, когда они с Филиппой сидели и вышивали вензеля клана на новых парадных одеждах Хилберта.

— С Прынцем? — Филиппа удивилась, что Генриетта успела познакомиться с парнем за то короткое время, когда он привёз её в поместье. — Нет, конечно. С чего бы? А что, он тебе так сильно понравился?

Генриетта смущённо потупилась.

— Конечно. Он очень красивый и мужественный, — мечтательно произнесла сестра аштуга.

— Ты же понимаешь, что стать его женой невозможно? Нельзя даже смотреть на такого! Не понимаю, зачем мечтать о несбыточном? — грустно произнесла Филиппа, имея в виду запрет на создание семьи для призванных.

— Ну, не обязательно становиться женой, — заметила Генриетта, подумав, что их с Филиппой статус позволяет им стать только наложницами, но ранг жены наследного принца, можно получить потом, если получиться родить Фредерику сына.

— Как ты можешь о таком думать? Да ни за что! Я лучше… Я лучше самую чёрную работу буду делать, чем так… — Филиппа даже шитьё отложила и вскочила.

Она была в шоке. Сестра аштуга говорит о жизни с призванным, не становясь его женой! Это же прямой путь в весёлый дом!

«Надо же… Она настолько не желает становиться наложницей самого наследного принца? Она дура?!» — в свою очередь изумлялась Генриетта.

Этот откровенный разговор девушек прервался из-за возникшей за дверью непривычной суматохи. Торопливый топот нескольких ног и взволнованные голоса слуг явно говорили о том, что в доме происходит что-то необычное.

Так уж сложилось в этом тихом глухом месте, что каждое происшествие или гость, словно, поднимали маленькую бурю в поместье и собирали к центру события чуть ли не всех его жителей.

Конечно, Генриетта, а вслед за нею и Филиппа, немедленно отложили вышивание и тоже побежали узнать, что происходит.

На внутренний балкон второго этажа, что нависал над главным залом и располагался между боковыми лестницами вниз, первой выбежала Генриетта. Филиппа не отставала от неё и оказалась рядом через мгновение, но она, в отличие от своей напарницы по обучению, подходила к деревянным перилам степенно, не спеша, ловко притормозив быстрый бег непосредственно перед самым появлением перед посторонними людьми. Показывать перед другими, как сильно ей любопытно, Филиппе было неловко.

Главный зал был полон шумных, топающих, гремящих металлическими доспехами и оружием, гостей — воинов имперской армии. Карлвиг бегал между ними, что-то спрашивал, суетился, отдавал громкие приказы слугам о размещении всех прибывших, устройстве их коней, о спешной подготовке бани к вечеру, и всего необходимого для умываний немедленно. Смотрительница со своей помощницей спешила на кухню, на ходу согласовывая с управляющим количество дополнительных блюд к обеду. Многие работники, уже получившие поручения, тут же что-то переспрашивали, другие слуги задавали уточняющие вопросы. Люди бегали туда-сюда и толкали просто любопытных, которые прибывали и просачивались в главный зал со всех сторон, тесня и переспрашивая о том, что происходит, друг друга. Даже на балконе, рядом с Генриеттой и Филиппой стояло уже с десяток горничных, которые в эти часы обычно убирали комнаты.

— Ашварси… — прошептала Генриетта каким-то сдавленным голоском, во все глаза рассматривая воина в центре толпы.

Однако, она недолго стояла столбом, глядя вниз, в главный зал. Филиппа даже не поняла, как получилось, что только что Генриетта находилась впереди неё и смотрела на гостей, и вдруг — нет никого! Только мелькнул подол розового платья девушки за поворотом коридора да послышался удаляющийся дробный топот ножек, оборвавшийся хлопком двери, судя по всему, в её комнату.

Филиппа несказанно удивилась тому, что наглая и самоуверенная сестра аштуга, завидев прибывших, как трусливый заяц, сбежала в свою спальню. Неискушённой в кокетстве, девушке было невдомёк, что трусость здесь не при чём. Генриетта побежала наводить красоту и переодеваться, тогда, как Филиппе это даже в голову не пришло.

— Не надо столько суеты, — раздался уверенный командный голос.

Филиппа тоже уже узнала ашварси, и сейчас, вместе с остальными служанками, любовалась воином.

— О Боги! Какой же он красивый, девочки! — восторженно прошептала, стоящая рядом с Филиппой служанка.

— А какие у него широкие и сильные плечи! — таким же тоном вторила ей другая девушка.

— Какой он высокий и стройный! — с придыханием отозвалась третья.

— Какое у него грозное, но прекрасное лицо! — простонала третья.

Ашварси повернулся, чтобы что-то сказать своим спутникам, и, в это же время старшая горничная, уже довольно пожилая и очень строгая Барбара, которая поднималась снизу, по одной из боковых лестниц, передразнивая девушек, с нарочитым придыханием ехидно прошелестела немного скрипучим голосом:

— Какой маленький упругий зад! Так и мечтаю, как он ладно поместиться между моих раскинутых ножек!

Девушки стыдливо захихикали, виновато поглядывали на свою начальницу, понимая, что бросили работу и толпятся на балконе без дела.

— А ну быстро за работу! Нужно комнаты господам готовить, — рявкнула Барбара совсем другим тоном ещё и полотенцем замахнулась.

Горничные сорвались с места, как стайка спугнутых птиц.

Филиппа осталась на балконе одна. В этот момент Хлодвиг поднял глаза и увидел её.

«Что за очаровашка гостит у Хилберта?» — мелькнула у него мысль, но он тут же отвлёкся на решение текущих вопросов.

Этим же вечером за господским столом было весело и многолюдно. Все дорогие гости были устроены, выкупаны и обихожены. В главном зале спешно готовились музыканты. В людской столовой за ужином тоже было шумно и празднично. Приём таких гостей в поместье всегда был настоящим событием.

Разрумянившаяся Генриетта с изящной причёской, в своём лучшем платье, блистала среди мужчин, ведя милые беседы сразу с несколькими собеседниками, сверкая белозубой улыбкой, время от времени, звеня колокольчиками нежного смеха на грубоватые шутки военных.

Воспитательница тоже позволила себе немного… или много… вина. А точнее, Генриетта подлила ей пару раз в бокал с лёгким вином самого крепкого рому. После этого, резко опьяневшая Камилла, то шумно хохотала и громко разговаривала, то, вдруг, вспоминала, что она учит девушек хорошим манерам и надолго замолкала, недоумевая, что с ней происходит?

Филиппа, которая уже взяла у Камиллы достаточно уроков хорошего поведения, за столом с господами чувствовала себя вполне уверенно, но старалась вести себя тихо и незаметно. Она была в том же платье, что и днём, но волосы уложила красиво, не хуже сестры аштуга.

Хлодвиг, которого, как самого важного гостя, усадили во главе стола всё время возвращался взглядом к юной синеглазой красавице.

— Мне кажется я Вас где-то видел… — обратился к девушке ашварси. — Такие необыкновенные глаза…

Филиппа не донесла кусок ко рту после этих слов. Все присутствующие за столом уставились на неё, будто, только что увидели. Аппетит у девушки пропал напрочь. Внезапно накатила паника. В голове замелькали картинки коротких встреч с ашварси. Заныла битая попа, напоминая о его жестокости. Он её узнал? Что теперь будет?

«Да, ну нет!» — усилием воли успокоила сама себя девушка. — «Он же не может помнить каждого бойца имперской армии! Даже, если приказывал наказать его за провинность.»

— А у тебя, случайно, нет брата? — продолжал спрашивать Филиппу ашварси, прищурившись, внимательно вглядываясь в черты лица девушки.

— Есть брат, Филипп. Мы двойняшки. Очень похожи, особенно глаза, — выдавила из себя Филиппа.

Генриетта, недовольная вниманием Хлодвига к дальней родственнице, медленно закипала от возмущения. Ей начало казаться, что ещё минула внимания ашварси к бедной сиротке, и у неё от гневного пара сорвёт крышку, да так, что Филиппе мало не покажется! Ты смотри какая ушлая лиса: и принц её заберёт и ашварси с ней беседы ведёт!

— Какие вести с западных границ? Вы надолго в наши края? — плавно изогнувшись над столом, потянувшись к далеко стоящему блюду, перешла Генриетта к разговору о том, что живо интересовало всех, но никто не решался расспрашивать.

Она ловко приподнялась, подставляя поближе к Хлодвигу одно из блюд и полностью перекрывая собою Филиппу, даже не догадываясь насколько та ей благодарна за это.

— Война закончилась, — объявил ашварси.

Это сообщение вызвало шквал восторженных выкриков и за господским столом, и из людской столовой, куда тут же донеслась эта весть.

— Заключён весьма выгодный мир, который к тому же будет закреплён брачным союзом нашего наследного принца с таранской принцессой, — продолжил Хлодвиг.

Генриетта быстро стрельнула глазами на Филиппу: как отреагирует будущая наложница на ожидающуюся женитьбу своего мужчины? Однако, лицо сиротки выражало только искреннюю радость по поводу окончания войны.

— Так что, Генриетта, жди своего брата со дня на день. Он отведёт отряд в расположение и… — говорил, тем временем, ашварси и внезапно воскликнул, — Вспомнил! В отряде Хилберта был такой синеглазый боец! Маленький и толстый, но оказался настоящим героем. Погиб парнишка, но спас тысячный отряд из ловушки. Девочка, а твоего брата случайно не призывали в имперскую армию позапрошлым летом?

— Призывали… — выдохнула Филиппа.

— Глаза у вас совершенно одинаковые. Он, без сомнения. Гордись своим братом, девочка! Настоящий был мужчина, отчаянный, бесстрашный и находчивый.

— Спасибо… — Филиппа так низко опустила голову, что почти положила её на стол.

Всем стало неловко радоваться перед лицом потери бедной сироткой брата. За героя подняли тост и через некоторое время, плавно, разговоры снова потекли в радостном ключе.

Для Карлвига с Цирцией, наконец, нашлось объяснение, почему Хилберт взялся опекать эту девушку: её брат спас отряд.

После ужина, столы не убрали совсем, оставив на них закуски, настойки, вина и ром для всех желающих. Широкие двустворчатые двери из господской столовой и людской распахнули в главный зал и так оставили.

Карлвиг дал отмашку музыкантам, грянули бодрые танцевальные мелодии. Для стремящихся к спокойному отдыху мужчин была отдельная комната, где они могли тихо беседовать, расположившись на мягких диванах, потягивая ром или настойки.

Генриетта блистала среди молодых тугов и аштугов, которые пока не получили свои первые сотни и служили сопровождающими ашварси. Она купалась в их восторженном внимании и любезностях. Не привыкшая ни к чему подобному, Филиппа тихо жалась в уголке, чуть ли, не шарахаясь от попыток пригласить её на танец. Она же ни разу в жизни не танцевала! Никогда! А таких сложных танцев, которые умела Генриетта, даже не видела.

К сожалению, Камилла никогда не учила девушек танцам. Увы, воспитательницу Генриетте совсем не для этого приглашали.

Как ни хотелось Филиппе побыть ещё немного в главном зале, однако, мужской внимание становилось всё навязчивее и настойчивее. Расходившиеся подвыпившие воины невыносимо запутали её льстивыми словами, постоянно смущали поцелуями рук и удерживанием ладоней в своих лапищах. В конце концов, она устала уклоняться от прилипчивых знаков внимания, желание сбежать пересилило стремление остаться. Филиппа осторожно и незаметно направилась в свою спальню.

— Филиппа! — тихо окликнул её мужской голос, когда она была уже на втором этаже.

Девушка испуганно обернулась. Прямо за её спиной стоял сам ашварси.

— Вы не любите танцевать, Филиппа? — ласково спросил он.

— Да. То есть, нет. Не люблю, — пробормотала она.

Филиппа стояла, опустив руки по швам, и не решаясь двигаться без разрешения начальника. Страх перед вершителем судьбы воина-имперца успел укорениться в её сознании. Мужчина же разглядывал девушку с явным одобрением.

— Карлвиг сказал мне, что ты — сирота и находишься под попечением Хилберта?

— Да, аштуг позволил мне заниматься вместе с его сестрой Генриеттой, — Филиппу пугали эти расспросы, ей казалось, что в любой момент она как-то проговорится и тогда случится беда.

— У тебя уже были мужчины? — хрипло, тихим, обольщающим тоном, вдруг, промурлыкал ашварси, кончиками пальцев проведя по нежной щёчке девушки и чуть приподняв её подбородок.

Хлодвигу вдруг дико захотелось уложить эту милую синеглазую сиротку в свою постель. Поскольку ашварси нечасто испытывал настолько сильное влечение к кому-либо, он посчитал, что не стоит себе отказывать, тем более, после такого сложного похода. Если девочка знакома с этой стороной жизни — это бы всё упростило. В противном случае, конечно, придётся повозиться… Мужская рука вдруг жадно легла на девичью грудь и чуть сжала её.

— Что?!

Филиппа сама не поняла, как получилось, что её рука отработанным движением ударила посередине наглой конечности ашварси, у локтя, сбивая руку мужчины со своего полушария. Одновременно вторая рука сама схватила начальника за затылок и резко потянула к себе, а нога в повороте туловища заступила сзади под колено наглого хватальщика. Филиппа всем телом развернувшись, чуть подсела, усиливая весом своего тела захват и рванула, ловко, как на бесконечных тренировках, бросив на пол начальника. И сразу, механически, кулачком добила лежачего в красивый нос. Всё это она проделала за какое-то одно мгновение и отскочила.

Ашварси… ну очень сильно не ожидал…

Дверь в спальню девушки захлопнулась, щёлкнула задвижка.

Глава императорской армии медленно поднимался на ноги, вытирая кровь из носу, и растерянно огладывался вокруг. В этот момент больше всего на свете он опасался, что это позорище кто-то увидел.