Глава 20


На следующее утро Кэтрин предстала перед королевой Елизаветой.

— Леди Кэтрин, мне известно, что вы вернулись из непродолжительной поездки в Шотландию. Как вам показалась эта варварская страна?

Кэтрин поднялась из глубокого реверанса.

— Она великолепна в своей дикой первозданной красоте, ваше величество.

— Мне так и говорили. Довольно неприветливая для тех, у кого изысканная конституция, как у вас и у меня. Я так думаю.

«У тебя конституция полковой лошади, и уж если на то пошло, я тоже совсем не хрупкий цветок».

— Я хочу, чтобы вы придумали мне два новых платья для летней поездки. В этом году мы не собираемся ездить по стране вдоль и поперек. Лорд-хранитель печати пригласил нас пожить в августе в Харфилд-Плейсе в Мидлсексе. У нас появится возможность оценить радушие его новой жены леди Элис.

— Я начну работать над вашими платьями немедленно, ваше величество.

«Бедняжки белошвейки должны будут стараться день и ночь, чтобы успеть закончить новые платья к первому августа».

Она сразу же отправилась к швеям, которые трудились под началом ее матери. Сдвинув головы вместе, они принялись совещаться и придумали, как сэкономить время, выполняя сложный заказ. Потом Кэтрин быстро набросала фасоны.

Вечер она провела на половине королевы, где Филаделфия и Кейт доводили свою невестку Бет — новоиспеченную леди Хансдон — тем, что то и дело почтительно приседали перед ней.

— Королева сказала, что у нас состоится поездка в Харфилд-Плейс. Можно не сомневаться, теперь бедная леди Элис свихнется от забот.

— Что ты! Для нее это будет настоящий триумф. Она обошлась с наследством графа Дерби так же легко, как со щепоткой соли. Теперь накинулась на деньги Эгертона. Бедный Томас — вот кто свихнется.

В Кричтоне лорд Стюарт устроил сбор своим бойцам.

— Летние месяцы в приграничных районах самые спокойные, это известно. Но для нас, Хепбернов, дела складываются по-другому. — Он оглядел загорелые лица, пытаясь обнаружить признаки несогласия, потом стал излагать свой план. — Нужно, чтобы половина из вас осталась в Кричтоне защищать людей, сам замок и наши земли. Другая половина поедет со мной охотиться за Армстронгами. — Патрик поднял руку, предупреждая вопросы. — Должен сказать, что мы навлечем на себя недовольство короля, так как Фосс Армстронг является наблюдателем на границе, а Яков объявил вне закона междоусобные войны. — Он сделал паузу, чтобы все усвоили услышанное. — Решайте сами, кто останется, а кто поедет со мной.

Немного погодя он заскочил к Дженни, чтобы осмотреть ее рану. Дела у нее шли на поправку, она чувствовала себя неплохо.

На следующее утро Патрик выехал из Кричтона в сопровождении двух дюжин самых отпетых своих ребят. Как он и предвидел заранее, рядом скакал Джок Эллиот. Большинство из отправившихся с ним были либо неженатыми, либо вдовыми. Тех, у кого имелись малые дети, оставили дома, под командой Дэвида Хепберна. Дэвид предпочел бы тоже отправиться в поход, но понимал, в чем заключаются его основные обязанности.

Хепберн направил свой отряд прямиком в замок Уинтон, намереваясь заверить Джорди, что, даже несмотря на его отсутствие, Хепберны будут стеречь скот графа от воров. До своего отъезда Патрику хотелось увериться, что Джорди Сетон себя отлично чувствует. Он тайно переговорил с одним надежным человеком и поручил ему следить за тем, чтобы с Джорди ничего не случилось.

Потом он разыскал Малькольма Линдсея, который наблюдал за дюжиной работников, косивших сено, и отозвал его в сторону.

— Я навел справки по поводу вашей покойной жены и узнал, что кое-кто считает, что с ее смертью не все чисто. — Угрожающе нависнув над Малькольмом, он увидел, как у того в глазах загорелась ненависть. Патрик сжал губы и спокойно продолжил: — Поручаю вам охранять графа и верю, что волос не упадет с головы Джорди Сетона.

Вот теперь Патрик Хепберн с бойцами мог приступить к выполнению своей миссии.

Пока дворец Уайтхолл мыли и проветривали, королева вместе с двором весь август пользовалась гостеприимством Харфилд-Плейса. Леди Элис старалась изо всех сил, чтобы переплюнуть тех, кто принимал двор до нее, устраивая банкеты, маскарады, концерты.

Первый раз в жизни Изобел не критиковала Кэтрин.

— Ты просто умница, что придумала украсить платье королевы солнцем, луной и звездами.

— Спасибо, матушка.

«Ты даже не представляешь, какая я умница. Швеям было легче вырезать их из другого материала и сделать из них аппликации, чем вышивать целыми днями. Потом я написала письмо леди Элис и намекнула, что ее величество любит, когда ее называют Солнечной королевой».

Перед возвращением двора в Лондон была устроена лотерея для гостей, причем так удачно, что королева и ее фрейлины выиграли все призы. Королева объявила, что ее поездка прошла с оглушительным успехом.

На первой неделе сентября Кэтрин получила любовное послание в стихах от Уильяма Герберта, с которым коротала время в Харфилде. Она кинулась к Филаделфии, чтобы побольше узнать про симпатичного молодого человека.

— Уильям — наследник огромного графства Пембрук. Его мать приходится сестрой Филиппу Сидни [14]. Молодому человеку явно передался семейный литературный талант. Он тонко льстит Елизавете в своих опусах, поэтому у него имеется прекрасный шанс занять при дворе видное положение.

— Так вот почему его пригласили в Харфилд.

Кэтрин задумалась.

Несколько дней спустя, когда Герберт подошел к ней в саду, Кэтрин пришла к выводу, что он хороший собеседник. Он был своим в кругу поэтов и драматургов, которые приводили ее в восторг.

— Это правда, что вы дружите с Уильямом Шекспиром?

— Люди искусства нуждаются в богатых покровителях. Из-за того, что мой отец часто бывал щедр к Шекспиру, он считает меня своим другом. А я отношусь к нему как к мастеру, у которого многому научился.

— Милорд, почему бы вам не предложить королеве, чтобы актеры «Глобуса» сыграли какую-нибудь пьесу Шекспира во дворце?

— Леди Кэтрин, неужели вы считаете, что ее величество согласится с таким предложением?

— Давайте проверим, Уилл. Я зароню в нее эту идею как семечко, а вы постарайтесь взрастить его, и мы посмотрим, какие плоды это даст.

К концу сентября Кэтрин пришла к выводу, что у них с Уиллом Гербертом сложились отличные отношения. Он курил табак, следуя моде, завезенной из Нового Света, что Кэтрин находила просто очаровательным. Она и сама попробовала, правда, не при всех. Единственной свидетельницей была Мэгги.

Однажды ночью, уже лежа в кровати, Кэтрин решила, что нашла наконец благородного воздыхателя, какого искала. И она позволила себе даже немного пофантазировать насчет их возможной женитьбы. «Если я стану графиней Пембрук, я наконец-то избавлюсь от призрака Патрика Хепберна, который прячется где-то в глубине моего сознания!

В первый день октября умер отец Уильяма Герберта, и он вступил в наследование графством Пембрук. Через несколько дней Кэтрин увидела его тренирующимся на турнирном поле. Уильям выкладывался полностью, готовясь к королевскому турниру, назначенному на день коронации в ноябре.

— Я даже представить не могла, граф, что вы уже вернулись из Солсбери. Примите мои самые искренние соболезнования в связи с вашей потерей.

— Благодарю, Кэтрин. Отец серьезно болел, так что его смерть не была полной неожиданностью. Тренировки помогают избавиться от меланхолии.

— Вам нужно почаще вспоминать что-нибудь приятное, что вас объединяло.

— Я так делал, когда умер дед. У него были отвратительные манеры, и он получал бешеное удовольствие, когда удавалось стравить своих работников с соседскими землевладельцами.

Кэтрин рассмеялась.

— Мой дед тоже тот еще не обработанный алмаз.

— Могу я получить от вас какой-нибудь знак отличия, миледи, чтобы надеть его на турнирную битву?

— Ах, как романтично, лорд Пембрук. Для меня это будет большая честь, если вы наденете мой знак. Завтра я принесу вам сюда свой шарф.

— Сегодня вечером, так будет еще романтичнее, Кэтрин. Вы придете?

— Возможно.

Она уклончиво улыбнулась.

Вечером за ужином Кэтрин сидела рядом с Филаделфией. Они болтали о том о сем, наблюдая за тщательно продуманным ритуалом подачи еды для королевы. Одна из фрейлин после грациозного коленопреклонения подала королеве тарелки с хлебом и солью. В это время дворцовые стражники доставали с кухни золоченые блюда. Мэри Фиттон, самая юная из девушек королевской свиты, поднесла на кончике своего ножа каждому стражнику по кусочку от того, что лежало на блюде, которое он принес. Так проверялась королевская еда на присутствие яда.

— Эта очаровательная девушка любит угощать мужчин из своих рук. Кто-то нашептал мне, что ее связь с казначеем Кнолисом — дело прошлое. Теперь у нее другой любовник. Об этом все говорят — и леди, и джентльмены.

Кэтрин была в шоке.

— Значит, они не настоящие джентльмены. Кстати, граф Пембрук попросил разрешения носить мой знак на турнире в следующем месяце. Я уверена, ты согласишься, что Уильям Герберт настоящий джентльмен.

— Он, конечно, дворянин, а насчет всего остального тебе придется убедиться самой, дорогая.

После ужина Кэтрин вернулась к себе, достала белый шелковый шарф и убила на вышивку два часа. Кончиком пальца погладила красный высунутый язык крылатого дракона, размышляя, надо ли идти на встречу с Пембруком. «А что ты теряешь?» — тряхнув головой, спросила она себя. «Во всяком случае, не девственность», — насмешливо отозвался внутренний голос.

— Кэтрин, я ждал больше часа, но решил не сдаваться. Спасибо, что пришли. Вы потрясающе красивы в свете полной луны. Принесли мне то, о чем я просил?

— Да, Уильям, шарф с крылатым драконом Уинтонов — моим старинным гербом. — Она игриво обмотала ему шею шарфом. — Его мистическая сила сделает вас непобедимым.

Пембрук стянул шелк с шеи, поцеловал и вдохнул пьянящий аромат, исходивший от него.

— Знак моей дамы. — Он накинул ей шарф на шею и притянул Кэтрин к себе. — Есть какая-то предопределенность в том, что наши фамилии Уилтон и Уинтон — отличаются одной лишь буквой.

— Предопределенность?

Кэтрин не дышала в ожидании поцелуя.

— И будет вполне естественно, если они соединятся.

Он прижался к ней губами, словно подтверждая свои слова.

— Милорд, вы торопитесь.

Кэтрин отстранилась, но совсем немного.

«Он явно опытный человек. И поцелуй был полон соблазна. Но, слава Богу и всем святым, от его прикосновений у меня не кружится голова. С Уильямом Гербертом, мне кажется, я буду контролировать ситуацию».

— Под луной все выглядит невероятно романтично. Давайте пройдемся вдоль реки.

— Кстати, я намекнула королеве, что придворные дамы с удовольствием посмотрели бы какую-нибудь пьесу Уильяма Шекспира.

— Благодарю, Кэтрин. Только этим утром королева поинтересовалась у меня, могу ли я устроить выступление артистов театра «Глобус» в Уайтхолле на празднествах в день коронации. Какую пьесу вам хотелось бы увидеть больше всего?

— Про любовь, конечно.

Он обвил ее руками.

— О, конечно! Любовь вы и получите, Кэтрин Сетон-Спенсер.

Терпения Патрику хватало ненадолго, но вот решимости, переходящей в упрямство, было не занимать. Вместе со своим отрядом он шаг за шагом прочесывал территории у английской границы. В первых числах октября их даже занесло в горы на севере. Но все слухи о местопребывании того, кого они разыскивали, так и оставались слухами.

Пока все Хепберны коротали время у костра, размышляя, что делать дальше, Патрик вглядывался в пламя, загипнотизированный синими и оранжевыми всполохами огня. Ему вдруг пришел в голову образ той местности, где он должен поискать Фосса Армстронга. В середине октября после затишья летних месяцев снова возникала необходимость патрулировать смежные территории: грабители опять начали уводить скот.

Патрик вскочил, и все посмотрели на него, ожидая решения. Он коротко бросил:

— Замок Хермитидж!

На третий день после жесточайшей гонки подтвердилась безошибочность инстинкта Хепберна. Он все-таки нашел Фосса Армстронга. Тот и восемь его бандитов закрылись в мрачном форте. Патрику нужен был только Фосс, остальные, при желании, могли отправляться куда угодно.

— Я хочу получить назад мои пять тысяч плюс тысячу за хлопоты.

— Понятия не имею, о чем это ты, — прохрипел Фосс.

— Армстронги очень любят прозвища. Есть среди них Уилли Безносый. Как тебе понравится, если тебя будут называть Фосс Без Яиц?

Смуглое лицо Армстронга стало просто серым. Хепберн улыбнулся:

— Нет-нет. Я не настолько жестокий. Во всяком случае, пока. Но если вернуться к прозвищам, то я предпочел бы Фосс Беспалый. Будешь лишаться каждый день по одному пальцу, пока я не получу мои деньги.

Он взялся за топорик.

Армстронг забился в путах.

— Скачи к королю! — крикнул он своему первому помощнику. — Скажи, что его главного наблюдателя на границе захватили. Скажи, что я выдвину обвинения против Хепберна!

Не торопясь, Хепберн положил руку Армстронга на стол и, резко опустив топорик, отрубил мизинец.

Второй человек в команде Фосса кинулся к коню и как стрела вылетел из замка в сторону Эдинбурга. Никто не стал его задерживать.

Пока Армстронг в ужасе пялился на свою руку, Хепберн напомнил ему:

— Ты же ведь знаешь, каким нудным становится малыш Яков, когда нужно принять решение. Ему потребуется неделя, чтобы заступиться за тебя. А это семь дней. Значит, к тому времени у тебя останутся только два больших пальца. — Хепберн кивнул Джоку. — Прижги обрубок, чтобы ему легче думалось.

Когда Джок сунул в огонь кочергу, Армстронг завизжал.

— Привезите деньги! Чтобы были здесь завтра к этому времени.

— Тебе известно, Беспалый, какой я покладистый. Поэтому согласен принять шесть тысяч золотом. — Патрик широко улыбнулся. Потом повернулся к семерым Армстронгам, которые стояли, готовые сражаться. — Вы свободны.

Кэтрин почувствовала, что ей расстегивают лиф платья. Она резко шлепнула Герберта по руке.

— Милорд, я никому не позволяю таких вольностей.

— Даже тому, кто хочет сделать вас своей женой, Кэтрин?

Кэтрин затаила дыхание, переваривая его слова. Сегодня он сначала предстал перед ней ее рыцарем на будущем турнире, и это произвело на нее впечатление. Сейчас она увидела его в другом свете.

— Ее величеству не нравится, когда ее придворные женятся, Уильям.

— Пару месяцев назад мой кузен Эдвард Сомерсет женился наледи Энн Рассел, и Елизавета ничего не имела против. Даже присутствовала на торжествах в поместье Кобхем-Хаус в Блэкфрайарсе.

— Так ведь Энн была вдовой Эмброуза Дадли, лорда Уорика. А для Дадли королева может закрыть глаза на что угодно.

— Кое-кто утверждает, что я новый фаворит королевы Елизаветы. — Он наклонился и поцеловал ее. — Мне кажется, я тоже могу себе кое-что позволить.

— Вы делаете мне предложение, Уильям? — спросила она напрямик.

— А если так, тогда каким будет ваш ответ, леди Неописуемая красота?

— Мой ответ будет — возможно, лорд Фаворит. Можете сделать предложение в день, когда станете победителем в турнире.

Уже к концу октября по всему дворцу разнесся слух насчет любезностей, которыми они обмениваются. Первой, кто решился задать Кэтрин вопрос об этом, была Филаделфия.

— Есть какая-нибудь правда в том, что говорят, Кэтрин?

— Ты по поводу того, что меня попросили стать графиней Пембрук? — Кэтрин сделала вид, что смутилась. — Согласись, это весьма заманчиво.

— У него репутация волокиты. Убедись, что он действительно собирается на тебе жениться. Ты в него влюблена? — спросила она.

— Не говори глупостей! Я не такая дуреха, чтобы потерять из-за него голову.

— Слава Богу! Пообещай мне, что не выкинешь какой-нибудь фортель, например, сбежишь с ним. Если ему так тебя хочется, пусть дождется твоего совершеннолетия.

Кэтрин вдруг обратила внимание, что дамы стали бросать на нее завистливые взгляды, и поняла, что очень скоро слух дойдет и до ушей Мэгги. Можно было лишь надеяться на чудо, чтобы мать осталась в неведении.

На следующий день Мэгги зажала ее в угол.

— Все дворцовые слуги только и говорят о том, что вы с Уильямом Гербертом объяснились. Это правда или нет, мой ягненочек?

— Я еще ничего не решила, Мэгги.

— Вот и хорошо! А то ты у нас чересчур резва. Он — придворный. Все его мысли, вся жизнь крутятся вокруг Елизаветы.

— И что из этого? Мы оба хотим остаться при дворе. Это лучше, чем похоронить себя в деревне.

Мэгги недовольно поджала губы.

После обеда в особняке графа Вустера, который был кузеном графа Пембрука, Изобел Спенсер решила поговорить с золовкой Бет, Филаделфией и Кейт.

— Граф Пембрук попросил моего разрешения ухаживать за Кэтрин. Из-за того, что ему покровительствует ее величество, я не решилась отказать ему. Мне пришлось предупредить его, что их не будут оставлять наедине, потому что королева настаивает, чтобы незамужние дамы из ее окружения оставались девственницами. Как вы думаете, я правильно поступила?

Кейт похлопала Изобел по руке:

— Твоя дочь скоро станет совершеннолетней.

Но Филаделфия предостерегла ее.

— Елизавета никогда не приходила в восторг от того, что приходилось делить своих фаворитов с другими женщинами.

— О Боже! Меньше всего мне хотелось бы вызвать ее гнев!

Как только Изобел ушла, Филаделфия села писать Хепберну.

«Мой дорогой лорд Стюарт!

Я приглашаю вас вновь посетить Ричмонд, а Кейт предлагает остановиться в ее особняке Арундел-Хаус на Стрэнде, если вы планируете прибыть в Лондон для участия в турнире по случаю дня коронации.

За леди Кэтрин ухаживает Уильям Герберт, который недавно получил в наследство графство Пембрук.

С наилучшими пожеланиями, Филаделфия Скроуп».

Прочитав письмо леди Скроуп, Патрик Хепберн выругался во весь голос и тут же составил план тренировок в Кричтоне. Если Герберт рассчитывает преподнести победу чертовой кошке, то его ждет разочарование.

В начале ноября на землю упали первые морозы. Патрик к этому времени побил в поединках всех Хепбернов, Стюартов и Эллиотов, населявших Кричтон. Сломанные копья десяток за десятком отправлялись в костер. Тогда он решил нанести визит королю Якову.

— Где ты пропадал, парень? Месяцами не показывал носа при дворе, а когда что-то понадобилось, ты тут как тут.

— Я готовился к турниру, сир.

— Какому еще турниру? — разозлился король.

— Турнир по случаю дня коронации Елизаветы. Он состоится семнадцатого ноября, сир.

— Боже мой, эта женщина правит Англией сорок четыре года! Что-то сверхъестественное! Наверняка она заключила сделку с дьяволом. Пора бы ей освободить место для преемника.

— Пусть празднует, это ее последняя зима, сир.

— Лучше бы это было ее последнее «прости!». — Он склонился к Патрику и с угрозой посмотрел на него. — Нет никаких новостей, что она хотя бы прихворнула?

— Сир, главная цель моей поездки в Уайтхолл — привезти вам подробности о физическом и психическом состоянии Елизаветы.

Патрик врал вдохновенно.

— Нуда! Я-то знаю, что дело здесь в английской богатой наследнице.

Якову трудно было отказать в проницательности.

Хепберн притворился раздосадованным.

— Вы обижаете меня, сир.

— Я крепко обижу тебя, если английская корона не перейдет ко мне в тот день, который ты предсказал, Патрик, мальчик мой.

— Доверьтесь мне, сир.

Загрузка...