Неверный муж. Я тебя не прощу!

Глава 35

Галина

Ночь провела почти без сна.

День, наполненный надеждой на лучшее, и вечер, полный любви, обернулся горечью. Не все так просто, как хотелось бы, увы… Конечно, мне приходилось переживать за своих мальчишек и раньше, но я всегда знала, что мы — одна семья, что между нами нет и не было серьезных ссор, а редкие бзыки и упрямство характеров не идут в счет. Если быть честной, нам даже в сложный подростковый период удавалось обойтись без сильных потрясений и бунтов.

Послушаешь некоторых других родителей ровесников сыновей, там такие выкрутасы бывают, такие скандалы, поседеть можно!

А я… тихо радовалась нашему счастью, не хвастаясь, чтобы не сглазить!

И вот… результат.

Все-таки мы поссорились.

Вернее, парни просто ушли от меня и отказываются даже говорить.

У меня была мысль примчаться на ночь глядя!

Я с трудом сдержалась, дала время остыть им и себе.

Наверное, они десятки снов за ночь успели посмотреть, а я только с рассветом сомкнула глаза.

Проснулась от настойчивого звонка телефона.

Подскочила в надежде, что звонят мальчишки, но… Номер был неизвестен.

Оказалось, это курьер.

Доставка цветов.

Привет от Марата?

Увидев, какой огромный благоухающий букет парни из доставки внесли мне в квартиру, я на миг потеряла дар речи и застыла.

Такое изысканное великолепие…

Да, с претензией, но ни капельки не пошло, в отличие от того букета, который пытался всучить мне Вадим.

Поблагодарила курьеров за доставку и сняла открытку, закрепленную на корзине.

«Надеюсь, что скоро смогу сам дарить тебе цветы к завтраку. Марат»

Ох, какой…

Я позвонила ему в тот же миг, чтобы поблагодарить, и… не сдержалась…

Расплакалась.

— Гала, в чем дело?

— Мальчишки…

— Сыновья? В неприятности влипли? Подрались с кем-то?

— Нет… Они не хотят со мной общаться и не ночевали дома.

— Так. В розыск сейчас дадим!

— Не надо! Я знаю, где они… Все под контролем, и я сейчас перестану реветь, честное слово. Спасибо за цветы.

— Ты у себя на квартире, надеюсь?

— Да.

— Жди.

— Марат, это необязательно!

Но в ответ слышатся только одни гудки.

Дашаев решил поступить по-своему, поэтому уже через полчаса решительно настроенный горец разувается в коридоре и стремительно обнимает меня, успокаивая.

— Иди ко мне, Гала. Вот так, девочка. Что стряслось, скажи?

Усадил, будто маленькую, к себе на колени. Поерзав, устраиваюсь поудобнее, чувствуя, как подо мной наливается желанием мужская плоть. Его интерес ко мне безумно сильный, а влечение не поддается контролю…

— Расскажи, потом утешу тебя. Знаю множество способов.

— Боюсь, эти способы не помогут решить проблему с моими мальчишками.

Вздохнув, рассказываю Марату, как есть, обо всем. И то, что сыновья общаться не хотят, и то, что они к тете поехали ночевать, и как они себе училища принялись искать…

— То есть они о нас узнали и встали в капризную позу.

— Я боялась, что они будут против. Поэтому не спешила, ты же понимаешь. Но я думала вскоре вас познакомить. Однако теперь уже поздно. Они узнали о нас со слов Степы.

— Что?!

— Увы. Бывший видел меня и тебя, тайком снял и показал сыновьям, расписал… Боже, даже не знаю, какого дерьма он им наговорил! Но судя по услышанному тетей, Степе удалось настроить их против меня.

— Пес поганый. Такого даже на помойку кормиться нельзя запускать! — бранится Марат. — Знаешь, это было последней каплей. То, как он очерняет… наши чувства. Бороться, как мужик, не способен, борется, как паскуда!

— Не борется, Марат. Не борется он, — вздыхаю. — Степан брякнул, что я давно его не вдохновляю, как женщина. Так что это был просто высер напоследок. Должна признать, в этом он мастер.

— И что ты собираешься делать? Сидеть и лить слезы? Ждать, пока твои мальчики наиграются в обиженных девочек? Так никуда не годится! Поехали, надо поговорить.

— Прямо сейчас?

— А чего ждать?! Вот, дождалась… И этого… говноеда… тоже на разговор пригласи. Сказать ему кое-что надо, — Марат разминает шею.

— Марат.

— Что? Я просто одно-два слова ему скажу. Ты, главное, заранее не говори, что я буду. С выдумкой подойти надо…

Немного позднее

Итак, пришлось постараться, но я все устроила.

Кажется, удалось.

Позвонила тете, разузнала и предупредила ее. Позвонила Степану… Эта часть разговора далась мне сложнее всего, ведь пришлось изобразить растерянность и сказать, мол, сыновья хотят поговорить с нами обоими.

Хитрость удалась.

Мой почти бывший муж клюнул.

Поэтому в назначенное время тетя Даша тихонько вышла из квартиры, я зашла…

Вторым появился Степан, и о его появлении мальчишки услышали сразу.

Вывалились в коридор и сильно удивились, увидев и меня.

— Ма? — замялись. — А ты… как? Давно?

— Недавно, — отрезаю я. — Ну, что? Дальше губы дуть будете?!

— А ты не ори, не ори, Галь. Ты тут как бы крайняя. В меньшинстве! — хвастливо заявляет Степан.

Бывший походкой павлина передвигается к мальчишкам, победно смотрит на меня. Вот только во взглядах сыновей я такого же восторга не замечаю.

Они и против отца, и против меня.

Они сейчас сами за себя.

— Кто сказал, что Гала в меньшинстве? — в квартире появляется Марат.

Я не прикрыла дверь на замок, и Дашаев зашел очень вовремя, внушительно хлопает дверью.

— Вот теперь все в сборе. Поговорим?

Марат усмехается, сверля Степана взглядом.

— Выйдем, пообщаемся? — предлагает с усмешкой. — А то я слышал, ты болтать любишь, треплешься, как сорока. На мою женщину наговариваешь…

— На… На твою… На твою?!

Степан аж заблеял.

— На мою! — кивает Дашаев. — И ты ее потерял задолго до того, как я ее встретил. Потому что мужиком быть перестал, а женщина, пусть даже в браке с таким чмом, как ты, обречена быть одинокой.

— Да как ты…

— Ты, позорник, язык свой проглотить должен! За то, что порочишь доброе имя матери перед ее сыновьями. Извиняйся! — требует Дашаев, сжав кулаки. — Прямо сейчас извиняйся!

— Галь! Галя, это не смешно. Галя, ты меня о помощи просила… Ты… Ты сказала, что пацаны вредничают и со мной поговорить хотят!

— Че-е-е?! — удивляется Лешка. — Не было такого! На фиг ты нам не сдался! Видеть тебя не хочу! Или… — смотрит на брата. — Ага, вот кто крыса!

— Сам ты крыса! Я его не звал! Я его… Я его сейчас сам выкину! — краснеет Димка.

Он все еще зол на отца, зол предельно…

— Никто тебя не звал, Степ. Я тебя обманула. Вот так. Хотела выманить тебя на открытый разговор при тех, кого ты своей болтовней затронул. Что ты наговорил им? Может быть, повторишь при Марате?

— Мы еще не разведены, а ты…

— Не тебе меня упрекать. Ты и в браке гулял. С племянницей моей путался.

— Пап, ну правда. Ты бы молчал… — подает голос Леша.

— Ты за кого? — злится Дима.

— Я за себя! За нас! А ты за кого?!

— Я тоже за себя! Я вообще никакого… блин, не хочу! Ни этого маминого мужа, ни будущего.

Степан с обидой смотрит на Диму, аж глаза заблестели.

— Ты как о папке своем говоришь?! Я же папка… Папка твой! Какой я тебе… мамин муж!

— Мамин почти бывший муж! — подчеркиваю я, осмелев от присутствия Марата и его мощной поддержки.

Пусть этот гвоздь, забитый в крышку гроба нашей семьи, станет последним.

— Мы разводимся, Степ. И только мальчишки будут решать, с кем они хотят остаться. А ты… ты вместо того, чтобы поливать говном меня, мог бы попытаться завоевать доверие сыновей. Но ты предпочел обгадиться с ног до головы. Этого уже не исправить. Поэтому пусть будет так, как будет.

— Это как? — настораживается Лешка.

— А вот так… Вы уже не маленькие мальчишки. Сами видели, в какой заднице оказалась наша семья из-за вашего отца. Развод состоится. Вам придется решать, с кем остаться. С отцом или со мной.

— И с твоим новым мужем? И… И новым ребенком?! — ревниво интересуется Дима.