Неверный муж. Я тебя не прощу!

Глава 4

Галина

Рука мужика лежит неподвижно, а потом внезапно опускается пониже, ладонью на лобок, и властно так подгребает меня к себе поближе. В шею сзади утыкаются губы, горячий выдох пробирает до мурашек.

— Хорошо спалось, красивая?

У меня язык присыхает к небу, ничего ответить не могу. Оцепенела от шока и паники, но к попе так приятно прижимаются мужские бедра, трутся, вызывая стыдный прилив тепла.

— Ты кто? — спрашиваю шепотом.

Мужчина прижимается еще ближе, губы скользят вверх и вниз, по шее.

— Аппетитная. Вчера съесть не успел, сегодня тебя попробую, — обещает он, сжав ладонью за попу.

И снова делает тот самый приятный, многообещающий толчок бедрами.

Я в очевидном, но приятном шоке.

С трудом цепляю из фразы мужчины отдельные слова: «Вчера съесть не успел» с сексуальным намеком.

То есть…

Медленно опускаю взгляд: хвала небесам, я в трусах! И мужчина тоже в одежде.

Впрочем, он очень уж быстро от нее избавляется: бряцает пряжка ремня, сладко жужжит молния.

Во рту пересыхает, женская сущность посылает чувственные пульсации по всему телу, томно нашептывая: сейчас у нас будет секс.

За спиной — хриплое, уверенное мужское дыхание.

Дыхание самца, зверюги.

Все во мне закипает, замирает и расходится во все стороны жаркими волнами только от звука его дыхания. Если есть химия между мужчиной и женщиной, то это именно она.

Потому что, не видя его лица, не помня, как выглядит этот мужчина, я млею от страсти.

Мне должно быть стыдно!

Но стыд пока нервно перетаптывается где-то далеко-далеко.

Мне тридцать шесть, а я еще никогда не чувствовала ничего подобного из того, что происходит сейчас.

Никогда меня так не скручивало вожделением и предвкушением, даже на фоне осознания трагедии и понимания, как низко я пала и насколько кошмарна вся эта ситуация в целом.

Незнакомец снова меня целует, обхватив ладонью за шею.

Надо выбираться, думает разумная часть меня.

Выбираться из этого жаркого, гибельного омута страсти.

Я должна вернуться домой, к мужу…

Вот только ничто во мне радостно не трепещет от такой перспективы.

Мое либидо, представив Степана в трусах, почесывающего яйца, издает горестный вопль: не-е-ет, только не это! Только не к этому скучному мужику! Мы не ловим с ним звезды, перепадают только жалкие искорки…

Но как?! Как я останусь с этим незнакомцем? У меня же семья, дети, я… обязана уйти.

Нет, я не могу остаться! Не могу!

Несмотря на то, что перед глазами темнеет, и тело плавится, как воск, от жарких прикосновений.

Трусы предательски ползут вниз.

— Постойте. Вы… Вы все не так поняли. Я… Я не такая. У меня… семья…

Я шепчу губами или просто безмолвно двигаю ими, потому что не могу вымолвить ни звука, захваченная в плен порочной лаской мужчины.

А он… Он из числа тех, кто точно знает, как делать и что делать. Не торопится присунуть сразу, умело распаляет, целует, гладит…

Слова шепчет.

Его голос срывается.

Нет ничего сексуальнее, чем комплимент, произнесенный на такой хриплой, рычащей мужской ноте.

— Я… Я вас совсем не помню! — последняя попытка. — Не помню, как вы выглядите даже, прекратите!

Ой…

Через миг мужчина резко меняет нас местами. Он переворачивает меня на спину и заваливается сверху.

Могучая туша надо мной.

Целая гора из мускулов. Рубашка расстегнута, брюки приспущены. Я стыдливо поднимаю взгляд вверх, утыкаюсь в мощную грудь, крепкую шею с острым кадыком.

Лицо жесткое, мужественное, карие глаза прожигают дыры на моем лице.

Он старше меня, на висках серебрятся нити. Полные губы раздвигаются в заразительной улыбке.

— Вспомнила?

Что-то мелькает.

Быстро и смутно…

Слишком быстро, чтобы я могла разобраться сразу в том, что произошло. Но, несомненно, внутри появляется уверенность, что я обязательно вспомню все, в мельчайших деталях. Или не стоит? Вдруг меня потом сожрет чувство вины и стыда?!

— Нет, ничего не вспомнила. Послушайте…

— Марат, — говорит он низким голосом.

— Марат, вчера произошла чудовищная ош… — начинаю я и протяжно заканчиваю довольным:

— О-о-ох…

Мужчина времени зря не теряет.

Он решил, что одного имени хватит, и наклоняется, целуя мою шею страстно, жестко, напористо.

Сводит с ума. Горю…

— Достаточно!

Эту скалу не сдвинуть с места.

— Марат, послушайте…

Нашу возню и спутанные вздохи прерывает женский голос:

— Марата-а-а!

Мы замираем. Мужчина приподнимается на локтях.

— Твою мать, приперлась.

— Кто? — выдыхаю я.

Мужчина смотрит мне в глаза с легкой досадой.

— Жена! — и встает с кровати очень быстро.

Он высокий, я бы даже сказала такой… не худой мужчина, крепко сложенный.

Наглый, противный цокот каблуков направляется в сторону спальни.

Я ныряю под одеяло, Марат успевает натянуть брюки и распахнуть дверь.

— Куда летишь, Зарина?!

Дрожу под тонким одеялом, поправляю на себе трусы и лифчик, проклинаю выпивку, подругу и собственный слабый организм.

Уверена, я выпила не больше двух-трех коктейлей. С чего бы меня так унесло? Слабая совсем, не тренированная… Пить не умею! Какого черта пила?

— Я хочу забрать свои вещи! Пусти меня! — требует она.

— Поговорим спокойно, потом заберешь.

— Впусти! — топает.

— Напрашиваешься, — вздыхает мужчина.

Дверь захлопывается, теперь из коридора доносится какая-то возня, приглушенная ругань мужчины на родном языке…

Голоса и звуки шагов отдаляются. Зарина продолжает вопить истошно, понося Марата на русском.

Я быстро встаю и оглядываюсь в поисках своих вещей. Благо, все они здесь, в просторной спальне. Просто разбросаны так, словно кому-то не терпелось добраться до постели!

Скорее всего, так и было. У меня горят губы, шея, грудь.

Быстро одеваюсь, руки трясутся. Обувь тоже здесь. Причем один полусапожек красуется на кресле, а второй — под кроватью.

Так, я оделась. Теперь — сумочка!

Она валяется за креслом, часть мелочей рассыпалась, но я запихиваю в сумочку самое ценное и нужное. Смахиваю волосы со вспотевшего лба, оглядываюсь по сторонам.

Кажется, все взяла и себя не забыла.

Теперь нужно улизнуть из этого дома…