Невеста для герцога

Глава 12

— Ты уверен, что не зайдешь? Или маленькая герцогиня совсем приручила тебя? — Улыбка приятеля не совсем сочеталась с выражением глаз.

— Я думаю, Эдриан, что тебе не требуется мое присутствие, чтобы проиграть все твое золото.

— Я слышал об одном клубе, Джеред, который может заинтересовать и тебя тоже. Никто не вправе ограничивать твою свободу. Кстати, кто-то говорил, что непокорных женщин учат хлыстом. Может, и тебе попробовать?

Джеред только улыбнулся. Мгновение спустя Эдриан оставил его. Ну и тем лучше: в последнее время его общество стало чрезмерно раздражающим.

Он прислонился спиной к колонне и окинул взглядом толпу. Он уже раньше заметил супругов Эстли и избежал общения с ними, просто повернувшись к ним спиной. Елена пока не видела его, но он не сомневался, что это скоро произойдет. И его снова будут критиковать — не за одно, так за другое. Что вообще они за люди такие? Чего от него хотят?

Последний бал-маскарад, на котором присутствовал Джеред, он посетил в сопровождении своей любовницы и ради шутки продефилировал с ней по всему залу. Он представил ее нескольким дамам, большинство которых были бы в шоке, если бы узнали, что оказались в одной комнате с дамой полусвета, тем более так близко. Он подозревал, что кое-кто из мужчин достаточно скоро догадается, кто она, но, с другой стороны, перед тем, как сняли маски, он увел ее.

Не то чтобы он ненавидел мир, в котором родился. Просто он был ему неинтересен. Слишком мало вещей привлекали его.

То, что он присутствовал на этом балу, удивляло его самого. Возможно, он был здесь потому, что никто не ожидал его появления. Опять же, это было хоть какое-то занятие, а он ненавидел скучать.

Он специально не одевался для таких мероприятий, предпочитая только домино, маску, закрывающую глаза и половину лица. Это давало ему свободу не слушать весь вечер «ваша светлость» и избавляло от бесконечных выражений почтения за то, что его предок был принцем. Не то чтобы ему не доставлял удовольствия его ранг. Он уже не представлял, как смог бы существовать без него. Однако его привлекала порой возможность скрыть свое лицо под маской, на время освободиться от титула и получить редкую передышку.

Он потолкался в запах, оставил карточные салоны ради танцевального зала, прошел по краю, огибая танцующих с точностью многолетней практики. Только около полуночи он вдруг понял, зачем все это делает, и это открытие заставило его губы скривиться.

Все это время он ждал свою жену.

Джеред не сомневался, что она каким-нибудь образом доберется сюда, несмотря на то что он дал слугам строжайший приказ не давать герцогине никакой информации о его местонахождении.

Ей повезло, что после того последнего случая он не отправил ее в Киттридж-Хаус. Он списал это на ее неведение. Она, очевидно, еще не понимала, что он не терпит дерзости ни от кого. Тот факт, что он не отослал ее в деревню, удивлял даже его самого. Или, может быть, дело было в том, что, хотя он намеренно не был в комнате Тессы несколько дней, думая показать свое раздражение, мысли о ней никогда не покидали его. Не думать о ней оказалось выше его сил.

Ему, наверное, не следовало жениться. Особенно на ней. Но Тесса так по-особенному смотрела на него, ее шоколадные глаза были наполнены теплом и смехом. В их брачную ночь, в свете свечей, они казались безгранично соблазнительными, обещающими все секреты, которыми женщины владеют от рождения. Она протягивала к нему руки и приглашала ближе, соблазняла его своим телом.

Как-то раз он наблюдал, как она дышит во сне, даже подстраивал свое дыхание под ее. Он накрыл ее простыней, а потом испытал болезненный ужас от чувства, которое охватило его. Инстинкт правильно подсказывал ему, что нужно бежать от нее сразу же после того, как он лишил ее девственности. Он до сих пор помнил тот невероятный момент, когда вошел в нее и почувствовал ее боль, но был прощен за это поцелуем, которым она наградила его, — жарким, любящим и глубоким. Он взорвался внутри ее и долго был не в силах успокоить свое собственное бурное высвобождение, сдержать крик, разнесшийся эхом по комнате герцогини с таким пылом и восторгом, что статуя в углу едва не повернула голову от удивления.

Все проходит, все исчезает, все надоедает. Французы правы. Все, что ему нужно делать, — это дождаться, пока новизна пройдет и его жизнь вернется к тому, какой была. Размеренное существование, прерываемое развлечениями, которые он устраивал, когда не мог больше выносить скуку.

— Твоя матушка в комнате отдыха, моя дорогая, — сказал ее отец. — Ты могла бы воспользоваться моментом, чтобы побыть с ней.

Тесса бросилась к отцу и крепко обняла его. И отстранилась, улыбаясь.

— Ну разве это не ужасно? Я ведь дала модистке точные инструкции. Но это похоже на простыню, не правда ли? — Маскарадный костюм был не более чем куском шелка, стекающего с одного плеча на пол. Что-то — по мнению модистки, похожее на лавровую ветвь — было вышито по краю подола. На Тессе был золотой пояс, завязанный на талии, а голову украшал венок из позолоченных листьев. На лице была маска из белых перьев. Тесса была совершенно уверена, что никто в Древней Греции не носил таких.

— Модистка постаралась, — сказал Грегори, кашлянув и отводя глаза от своей дочери.

— Я просто сделаю вид, что мною овладело безразличие Мэндевиллов, и дерзко проведу ночь в этом ужасном костюме.

— Да, но что ты скажешь своей матери?

Она отважно улыбнулась ему, стараясь не думать о предстоящей встрече, и поклялась скрыться из виду перед появлением родительницы.

— Как она?

— Раздражена. Она заезжала к тебе, ты знаешь, а ответного визита не дождалась.

— Я планировала увидеться с ней завтра.

— На твоем месте я бы сделал это обязательно. Ты же знаешь свою мать.

Тесса кивнула.

Она окинула отца взглядом с головы до ног. Он был одет в сверкающую красную тунику и юбку, доходившую ему только до середины бедер. Его грудь покрывала сетка из кожаных ремней.

— Ваш костюм производит впечатление, — улыбнулась дочь. — Но если говорить серьезно, он просто ужасен. Кого вы изображаете?

— Римского центуриона.

— У вас колени не мерзнут?

— Еще как, — ответил он, — но это еще меньшее из множества зол.

Тесса покачала головой и решила поговорить о муже.

— Вы видели Джереда?

Ее отец кивнул и показал на противоположный угол.

— Полагаю, он прячется вон там, стараясь избегать твоей матери, как мне кажется.

Поскольку оба, и муж и жена, имели одно намерение — пристыдить нечестивца, — Тесса улыбнулась и быстро чмокнула отца в щеку.

— Убегаешь, да? — Его рука погладила ее по щеке, его теплые карие глаза встретились с ее взглядом.

— Вынуждена, — призналась Тесса.

— Ищете кого-то?

Она обернулась и увидела его. Прислонившись к колонне, облаченный во фрак, в маске, которая никак не скрывала его глаза, стоял ее муж. Он осмотрел ее от кончиков перьев до сандалий, ироничная улыбка говорила о том, что он думает о ее наряде.

— Ну хорошо, и кого вы изображаете? Диану? Артемиду?

— Клитемнестру, дочь Леды и Тиндара. Жену Агамемнона.

Еще одна улыбка.

— Довольно кровожадную, не так ли? Если я правильно помню, разве не она с любовником убили мужа?

— Только после того как он пожертвовал ее ребенком, чтобы уплыть в Трою.

— Как вы нашли меня? — спросил он.

— Я специально не искала, Джеред. В этом месяце в Лондоне не так уж много развлечений. Большинство людей уже уехали за город.

— Вы свободно можете последовать их примеру.

— Я изо всех сил пытаюсь стать вам другом, Джеред, но вы не облегчаете мою задачу.

Мгновение он выглядел удивленным, потом улыбнулся.

— Мне не нужны друзья, Тесса.

— Напротив, Джеред, если оценить людей, с которыми вы общаетесь, я бы сказала, что вы нуждаетесь в друзьях больше, чем любой из всех, кого я знаю.

— И вы взвалили на себя эту миссию, я полагаю? Вести меня к добродетели и выбирать мне друзей. Задачка не из простых.

— Я готова взяться за нее, Джеред. Я бы даже рискнула стать вашей любовницей. В конце концов, я уверена, что требуется только желание.

— Это делается не совсем так, малышка. Любовнице сначала надо поторговаться. Потребовать приличный дом и карету. Выяснить, сколько вам будут платить. Никогда не отдавайте даром то, что можете продать.

Она повернулась, сзади стоял Эдриан. Его светлые волосы сияли в свете множества свечей, ледяные голубые глаза сверкали, но не теплом. И не остроумием, которое доставляет удовольствие от шутки как таковой. Ему нравилось едко посмеиваться над другими.

— Ты уверен, Джеред, что не хочешь опробовать хлыст? Мне кажется, что твоей маленькой герцогине это пойдет на пользу, — тихо сказал он.

— Вы мне действительно не нравитесь, — сказала Тесса, направляя свое внимание на Эдриана. — Уж извините за откровенность.

В это мгновение музыканты закончили играть, на несколько мгновений в зале воцарилась тишина.

Возможно, ее голос прозвучал слишком громко, а темперамент подсказывал слова, от которых лучше было бы воздержаться.

— Возможно, ваши советы продиктованы жизненным опытом. Вас, наверное, много били в детстве?

Все разговоры в комнате смолкли. Несколько человек посмотрели на нее, потом отвернулись, как будто увлекшись разглядыванием паркета, или гардин, или люстр у них над головами. Бокалы больше не звенели. Свечи больше не трещали. Даже ветерок, проникающий из открытых дверей, замер.

Или так казалось.

Тесса чувствовала, что ее сердце бьется так быстро, что скоро вырвется из груди. Ее щеки горели, будто объятые настоящим пламенем.

Джеред при всей своей богатой светской жизни еще не слышал коллективного вздоха изумления. Но с другой стороны, он редко был так откровенен, как его жена. Его деяния по большей части совершались не в обществе.

Он отошел от колонны, стараясь прийти в себя. Неужели она никогда не думает, что говорит? Как смеет она критиковать его приятелей? Как смеет предлагать себя ему в друзья? В любовницы?

Он почувствовал, что распаляется под улыбающимся взглядом Эдриана.

— Полагаю, Джеред, маленькая герцогиня находится под влиянием иллюзий. Мне рассказать ей, сколько у тебя было любовниц за все эти годы? Или скольких мы делили? — добавил тот шепотом.

— Семь, — произнесла Тесса.

Взгляд Джереда метнулся к жене. Она стояла улыбаясь, совершенно не осознавая, что является объектом внимания, что каждое ее слово повторяется тем, кто не смог расслышать ее.

— Разумеется, — продолжила она, слегка краснея, — сама я действительно считаю, что это внушительная цифра. Я могу только надеяться, что все они быстро надоедали вам, Джеред. Вам вообще быстро все наскучивает.

Кто-то засмеялся, и на него сразу же зашикали.

Ему нужно увести ее отсюда.

Джеред схватил Тессу за локоть и совсем не деликатно повел к двери. Ему показалось, что многие в зале вздохнули с облегчением.

— Джеред, постойте!

В этот момент он действительно потерял дар речи, иначе приказал бы ей замолчать. Однако он сомневался, что это принесет какую-то пользу.

— Куда мы идем?

— Куда-нибудь. Прочь отсюда.

— Вы, Джеред, вечно уводите меня откуда-то и крайне редко приводите куда-то.

Он бросил на нее мрачный взгляд; это не заставило ее замолчать.

— Почему это так, как вы думаете? Я чувствую себя как свет, который прячут под колпаком.

Он остановился на лестнице, повернулся и посмотрел на нее.

— Возможно, это потому, Тесса, что вы всегда оказываетесь там, где не должны быть. Мне ведь не нужно перечислять эти случаи, правда? Места, в которые большинство жен никогда бы и не подумали явиться.

На ее лице вспыхнул румянец, вид слишком девственный для женщины, которая стонала в его объятиях, которая кричала, когда он овладевал ею и восторженно повторяла его имя.

— Вы не должны осуждать меня, Джеред. Вы ведь и сами не являетесь идеальным мужем.

— Будь я на вашем месте, мадам, я бы поостерегся с такими выводами.

— Тогда, может быть, мы поменяемся местами. Возможно, из меня получился бы неплохой муж, — беззаботно ответила она. — Жена, — приказала она, тыча пальцем ему в лицо, — помоги мне снять сапоги.

Он едва удержал рвущийся наружу смех.

— Вашим родителям надо было зашить вам рот еще при рождении.

Взгляд, который она бросила на него, был дразнящим. Все-таки его Тесса весьма изобретательна.

Джеред запрыгнул в карету, отдал приказания кучеру, понимая, что каждый из собравшихся возле двери зрителей мог легко услышать адрес. Своим поступком он только что послал к черту репутации их обоих. У него было несколько мгновений, чтобы передумать, развернуть карету и отвезти свою жену туда, где полагается быть всем женам, — домой. Пусть читает роман. Еще лучше, вышивает что-нибудь. Герб на наволочке. Его инициалы на рубашке.

— Вам нехорошо? — Он бы совсем не удивился, если бы это было так. Даже если она говорила, что неплохо переносит закрытые экипажи, он был готов к противоположному. Если уж на то пошло, ею жена любила во всем ему противоречить.

— Со мной все в порядке, благодарю вас.

Как вежливо! Как сдержанно. Поведение настоящей леди. Как раздражающе, черт побери!

Может, это потому, что он знал, что не собирается поворачивать карету?

Он откинулся на мягкое сиденье, глядя на нее в слабом свете кареты и гадая, не вернуть ли ее наконец в деревню. Она должна понять, что его поступки не подлежат насмешкам или одобрению. В конце концов, он герцог Киттридж, а она его жена. Это не был брак по любви, он не отдавал ей свое сердце вместе с ключами от Киттридж-Хауса. К ее обручальному кольцу не прилагалось ничего, что делало бы ее выше других знакомых ему женщин. Ее целью было обеспечить ему наследников, а не разъяснять ему понятия о чести. И не обсуждать его друзей. Или его занятия.

Чем скорее она выучит этот урок, тем лучше. Чем быстрее она займет свое место в его жизни, тем лучше они поладят между собой.

И в этом была причина того, что он не развернул карету.