Невеста Коупленда

Глава 9

Со дня приезда Ноэль в Сассекс прошло шесть недель, когда она, проснувшись, обнаружила, что ее тело отвергло горькое семя, которое Ноэль силой заставили принять в себя. Ликуя, она закружилась в танце по голубой спальне и, под конец, обхватив рукой один из столбиков кровати, радостно изогнулась в дуге.

Затем, застегнув юбки вокруг талии, она постаралась осознать, что, наконец, была свободна. Ее кошмар закончился. Она могла вернуться к жизни, которую понимала, вернуться, наконец туда, где ее уважали.

Усевшись на пол и подняв колени к подбородку, Ноэль обдумала возвращение к своей прежней жизни. Голые пальцы ее ног зарылись в ковер, и она рассеянно протянула руку, чтобы погладить мягкий ворс. Такая милая комната, в голубых и белых тонах, такая умиротворяющая и чистая. Она будет скучать по этой спальне.

Отдернув руку от ковра, Ноэль произнесла особо грязное ругательство и заставила себя подняться с пола. Позднее, закончив одеваться, она попыталась вернуть себе утерянное ощущение радости, но так и не смогла. Облегчение, которое она испытывала при мысли о том, что не беременна, все еще присутствовало, но вместе с тем ей было грустно от того, что придется покинуть этот красивый дом.

Слишком поздно Ноэль поняла, что для нее было бы намного лучше никогда не жить здесь. Только теперь она осознала, насколько жалкой и безрадостной казалась ее старая жизнь, по сравнению с этой.

Задрапировав на плечах шаль серовато-коричневого цвета и подобрав свой экземпляр Робинзона Крузо, она решила посидеть в саду до начала уроков. Ей необходимо было разобраться в мыслях.

В утреннем воздухе все еще ощущалась легкая прохлада, когда она вышла из дома. Пристально оглядевшись, она постаралась запечатлеть в памяти кирпичную стену, покрытую ароматной жимолостью, фонтан с его каменным купидоном, и, наконец, неизбежно призналась себе, что не хотела уезжать. Она оказалась пойманной в ловушку этим домом и способом существования, который он олицетворял. Как будто дала согласие набросить на себя сети в ночь приезда сюда. Тогда эта сеть казалась едва заметной — тонкая, хрупкая вещица, которую можно будет легко сбросить. Теперь было слишком поздно. Ноэль наконец осознала, что избавиться от этих пут будет непросто. Это паутинное плетение оказалось намного прочнее и запутаннее, чем представлялось на первый взгляд.

Ноэль, присев на край фонтана, погрузила руку в холодную воду и попыталась проанализировать изменения, произошедшие с ней за прошедшие недели. Она вспомнила ту поездку в экипаже, который привез ее сюда, вспомнила и ту торжественную клятву, которую она дала, пообещав отомстить за себя Куину Коупленду. Что же случилось с этой клятвой? Неужели она забыла о ней, смягчившись от этой новой жизни? Не притупила ли роскошная жизнь силу ее воли, сделав мягкой и уязвимой, неспособной бороться с тем, что ее не устраивает?

Нет! Каждая клетка ее тела запротестовала. Возможно, теперь она стала более уязвимой, но ее ненависть к Куину Коупленду горела в ней так же сильно, как и в ту ночь, когда он ее изнасиловал. Несмотря на то, что сейчас Ноэль была не ближе к мести, чем той ночью, она знала с пугающей уверенностью, что наступит день, когда она выполнит свое обещание.

Чувствуя себя несколько лучше, она встала и пошла бродить по саду, наслаждаясь прогулкой, возможно, в последний раз. От земли исходил насыщенный, сладковатый запах, поскольку с каждым днем она все больше прогревалась. Ноэль повернула лицо к солнцу.

— О, вот ты где, — в сад примчалась Констанс. — Утро сегодня просто замечательное, так что давай побалуем себя и проведем наш урок здесь. Видит Бог, мы должны воспользоваться моментом и насладиться сполна, поскольку к вечеру почти наверняка пойдет дождь.

Присев на каменную скамью, она протянула несколько листков бумаги Ноэль.

— Почему бы тебе сразу не начать со списка вверху страницы? Ты так быстро учишься, что я не вижу причины останавливаться на простых словах.

Ноэль посмотрела на бумаги в протянутой руке Констанс, но вместо того, чтобы взять их, она подошла к фонтану и, наклонившись, подобрала свой экземпляр Робинзона Крузо с места, где ранее оставила его на гравии.

— Если Вы не возражаете, миссис Пэйл, вместо этого я бы хотела прочитать вам это.

Констанс слегка повернула голову.

— Значит, — спокойно произнесла она, — это все-таки случилось.

Ноэль улыбнулась, и, горделиво выпрямив спину, присела возле Констанс. Она открыла книжный том и начала нерешительно читать.

— «Я родился в 1632 году в городе Йорке в зажиточной семье иностранного происхождения: мой отец был родом из Бремена, и основался сначала в Гулле…»

Она обретала уверенность с каждым новым прочитанным абзацем, и слова давались ей все легче и легче. Иногда она спотыкалась, иногда задерживалась на гласной дольше, чем требовалось, или упускала согласную, но к концу первой главы стало очевидно, что Ноэль умела читать.

Закончив, она подняла глаза и смело встретила взгляд своего учителя. Широко улыбаясь, Констанс смотрела на нее с нескрываемой гордостью.

— Ноэль, ты — удивительная девушка. Ты должна гордиться собой.

— Так же как и ты, Констанс.

Ноэль вскочила, услышав прервавший их голос. Повернувшись, она наблюдала, как Саймон Коупленд выступает из глубоких теней рядом с домом. Он шел к ним легким шагом. Его внушительная фигура была одета хорошо подогнанным темным сюртуком, брюками цвета буйволовой кожи и горчичным жилетом.

— Саймон! — воскликнула Констанс, вскочив со своего места. — Ты не говорил мне, что собираешься приехать, — два едва заметных розовых пятна расцвели на ее скулах.

— Я был неподалеку, — проговорил он, и его американский акцент показался неуместным в английском саду. — Этой ночью мы с Ллойдом Грэмом были в Хайтауерс, и я подумал, что было бы неплохо заглянуть к вам и проверить, как вы здесь, прежде, чем я вернусь в Лондон. И, как я вижу, все очень хорошо.

Он медленно отметил все изменения во внешности Ноэль, которые произошли благодаря отдыху и хорошему питанию. Ее тело все еще казалось слишком худым, особенно в отвратительном платье огромного размера, которое было на ней, но ее лицо потеряло то изголодавшееся, замученное выражение.

— Я приношу свои извинения за то, что не сказал тебе, что приеду, но я все решил в последнюю минуту. У меня не было времени послать тебе весточку. Вообще-то, я надеялся сделать сюрприз.

И вновь его пристальный взгляд скользнул к Ноэль.

— Но, как оказалось, сюрприз приготовили для меня. Так значит, ты теперь можешь читать.

— Миссис Пэйл была так добра, что согласилась быть моим наставником, — она проговорила это спокойно и четко, как и учила ее Констанс.

Саймон послал своему партнеру восхищенную усмешку.

— Конни, ты и вправду образец совершенства. Существует ли такое дело, с которым ты бы не справились?

— Я вовсе не образец, Саймон, — едко ответила Констанс. — Я уже умела читать. В данном случае, это успехами Ноэль нужно восхищаться. Она необыкновенно решительная девушка.

— Я уже заметил. Ну, Ноэль, теперь, когда ты научилась читать, что станет следующим предметом изучения? Живопись? Музыка? — затем, с неприязнью взглянув на ее платье, он добавил. — Мода?

Покорно поднявшись со своего места, Ноэль взглянула на них обоих.

— Продолжения не будет. Я возвращаюсь в Лондон.

Слова Саймона потонули в громких протестах Констанс.

— Как же так, Ноэль, я думала, у нас уговор.

— Да, так и было. И я выполнила свою часть соглашения, — решительно отрезала она, сдерживая свои противоречивые эмоции под контролем.

Внезапно на лице Констанс отразилось понимание.

— Ты обнаружила, что не беременна.

Ноэль кивнула головой, не доверяя себе. Она никогда бы не позволила ни одному из них увидеть, как решение уехать терзало ей душу.

— Когда ты узнала?

— Этим утром.

Даже страдая, Ноэль пришлось подавить улыбку, когда она увидела, что от такой интимной темы разговора Саймон покраснел и опустил глаза к земле.

— И ты выбрала сегодняшний день, чтобы прочитать мне отрывок из «Робинзона Крузо», потому что предполагала, что это будет твой последний урок.

— Не «предполагала» миссис Пэйл. Это БЫЛ мой последний урок.

— Это нелепо! — взорвался Саймон. — Я не вижу ни одной причины, которая может помешать тебе продолжить уроки. Я хочу, чтобы ты осталась здесь.

— Нет! — Ноэль возразила резче, чем намеревалась. — Я согласилась остаться до тех пор, пока не узнаю, ношу ли я ребенка. Теперь я знаю, что это не так, и на этом все.

Брови Констанс взлетели вверх в ответ на эмоции, прозвучавшие в голосе Ноэль.

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь.

— Нет! — подобрав свою шаль, она повернулась к Саймону. — Мистер Коупленд, я бы хотела уехать сегодня днем, если это возможно. Не могли бы вы выполнить свою часть соглашения и проследить за тем, чтобы я вернулась в Лондон?

И повернувшись спиной к ним обоим, она целеустремленно зашагала к дому, когда вдруг Саймон схватил ее за плечо, и развернул навстречу своему гневу.

— Черт возьми, Ноэль, ты не сделаешь ни шагу отсюда, пока я не услышу от тебя, в чем дело. Что, во имя всего святого, такого особенного в твоей жалкой ничтожной жизни в Лондоне, что ты готова бросить все это?

Разъяренная его прикосновением и своим желанием наплевать на гордость и согласиться остаться, Ноэль стряхнула его руку и обрушила на него свою ярость.

— Это не ваше дело, почему я хочу вернуться к моей жалкой ничтожной жизни. Это — моя жизнь, и она не имеет никакого отношения к вам — или к вам, — она ткнула пальцем в сторону Констанс.

На сей раз Саймон обратил свой гнев на Констанс.

— Что, черт возьми, она имеет в виду?

На мгновение Констанс потеряла дар речи. Сначала Ноэль тыкает в нее пальцем, теперь Саймон кричит на нее. Это было уже слишком! Сдавленным от ярости голосом, она, наконец, дала выход своему негодованию, так долго сдерживаемому доселе.

— Ах ты, противная наглая девчонка! Как ты смеешь разговаривать так грубо. Я буду рада, когда ты наконец покинешь мой дом. С того самого момента, как ты прибыла сюда, ты была невыносима. Ты отвергала любые мои попытки завязать дружбу своей дерзостью и враждебностью. И это при том, что я не давала тебе ни малейшего повода так себя вести.

— О, у меня было предостаточно поводов. Почему бы вам не признать это? — и затем слова, которые она никогда не намеревалась произнести, вырвались наружу. — Вы порхаете по этому дому, такая уверенная в себе. Ваши деньги, ваше воспитание, ваше образование — все именно так, как и должно быть. И это слишком — ожидать, что вы возьмете воришку в свой дом, не так ли? О, но я совсем забыла, ведь женщина вашего происхождения должна испытывать жалость к тем, кому повезло гораздо меньше, — эмоции захлестнули ее, не дав сказать больше ничего.

На лице Ноэль была такая мука, что Констанс почувствовала, как ее собственный гнев утихает, и начала говорить более спокойно.

— Ноэль, ты ошибаешься. Я часто думала, как несправедливо, что ты была лишена тех преимуществ, которыми, безусловно, должна была обладать. Но жалость? Никто не может жалеть тебя. Ты — умная девушка с сильным характером, и так случилось, что я ценю эти качества намного выше, чем воспитание и семейные традиции. Я не из тех аристократичных снобов, к которым ты меня, кажется, причислила.

Отказываясь слушать ту часть разговора, которая подсказывала, что Констанс говорила от чистого сердца, Ноэль предпочла истолковать ее слова как проявление снисхождения.

— «Аристократичные снобы», — ее голос был пропитан презрением. — Какими громкими словами вы бросаетесь в глупую мелкую воришку. Бедное, неотесанное создание, такое беззащитное… такая обуза. Она бросила свирепый взгляд в сторону Констанс. — Ну, что ж, вы выполнили свой долг. Вы занялись своей проклятой христианской благотворительностью, так что теперь ваша драгоценная совесть может остаться чистой.

— Довольно! — голос Саймона прорезал ароматный утренний воздух сада, как свист кнута. — Я больше не позволю тебе оскорблять Констанс.

В нетерпении он провел рукой по своим густым, темным волосам. Что такого могло случиться между этими двумя решительными женщинами и нарушить все его планы?

— Вы не обязаны защищать меня, Саймон. А теперь, прошу меня извинить.

Даже не удостоив Ноэль взглядом, Констанс направилась к дому, ее крошечные вышитые шлепанцы, с мягким, хрустящим звуком ступали по дорожке из гравия. Малиновка, пригревшись на солнышке прямо около дома, встревожено взлетела от звука закрывшейся позади нее двери дома.

Внезапно Ноэль охватил стыд. Она превратила свою собственную боль от мысли об отъезде в гнев на Констанс. Независимо от ее побуждений, Констанс сделала ей самый драгоценный подарок, который она когда-либо получала, и Ноэль была в большом долгу перед ней.

— Миссис Пэйл! — собрав свои юбки, она побежала к дому. Проклиная их обоих, Саймон последовал за ней.

Констанс как раз достигла основания лестницы, когда Ноэль догнала ее.

— Миссис Пэйл, мне так жаль. Мне не следовало говорить вам то, что я сказала. Я многим обязана вам, и никогда не смогу отплатить, но я вам очень признательна.

Констанс медленно повернулась, понимая, что Ноэль поступилась гордостью, признав, что она была неправа.

— Я принимаю твои извинения, — она слабо улыбнулась. — Теперь ты должна рассказать мне, почему ты была так враждебно настроена по отношению ко мне. Этому есть объяснение, не так ли?

Затаив дыхание, Саймон смотрел, как в ответ Ноэль медленно кивнула головой. Она сделала паузу, чтобы собраться с мыслями и, наконец, начала.

— Я подслушала ваш разговор с миссис Финч обо мне в первое утро моего пребывания здесь.

— С миссис Финч? И что же, спрашивается…?

Наконец понимание отразилось на лице Констанс и, вместе с ним, испуг. Обвинения миссис Финч… ее собственные попытки успокоить оскорбленное достоинство женщины…

— О, моя дорогая, — воскликнула она, накрыв ладонью руку Ноэль. — Что за путаница. Неудивительно, что ты обозлилась на меня.

— Я терпеливо ждал, надеясь, что, если я буду хранить молчание достаточно долго, то смогу понять что, черт возьми, происходит, — прервал их Саймон. — Однако, как мне кажется, ни одна из вас не собирается объяснять мне в чем дело. Сейчас, ей-Богу, я получу ответы на свои вопросы, — его глаза были цвета олова, когда он придвинулся к женщинам.

— Не ворчи так, Саймон. Все это — ужасное недоразумение. Теперь давайте пойдем в гостиную, там мы сможем распутать все это без лишнего шума.

Она подтолкнула их вперед себя в великолепную комнату цвета золота и слоновой кости и, заперев двери, начала.

— В то утро, после прибытия Ноэль, Вайолет Финч приехала ко мне, встревоженная известиями о том, во что Ноэль была одета в Лондоне, полученными ею от Летти, и миссис Финч пришла к выводу, что я приютила проститутку. Саймон, ты знаешь, какой ханжой она всегда была. Ты так же в курсе, что она, вероятно, лучший повар в Англии, и что практически все члены высшего общества неоднократно пытались украсть ее у меня. Когда Бенджамин был жив, я не волновалась о том, что могу ее потерять. Она была полностью предана ему, что, могу добавить, часто причиняло ему множество неприятностей, — она мягко улыбнулась воспоминаниям.

— Может ты продолжишь? — нетерпеливо рявкнул Саймон.

Констанс укоризненно посмотрела на него, но все же продолжила свою историю.

— Начиная со дня смерти Бенджамина, несколько знатных дам возобновили преследование моего повара, и среди них герцогиня Альсворс, противная старая карга и, по моему мнению, худшая из возможных вариантов. И, кроме всего прочего, но что не менее ужасно, она бы настаивала на том, чтоб миссис Финч носила одежду красновато-коричневого цвета.

Саймон прочистил горло, и Констанс уловила в этом звуке зловещее предупреждение.

— Во всяком случае, — поспешила она. — У меня не было желания уступить ее кому бы то ни было, так что, когда миссис Финч посчитала оскорбительным для себя находиться в одном доме с Ноэль, я подумала, что будет разумно сыграть на ее сочувствии.

Повернувшись к Ноэль, она внезапно стала серьезной. Ей была глубоко небезразлична эта девочка, и она сожалела, что причинила ей такую боль.

— Я сожалею, дитя мое. С моей стороны это было, по меньшей мере, неблагородно, но я признаю, что у меня ужасная слабость к хорошо приготовленной пище. Если уж на то пошло, я абсолютно не придала значения этому разговору. Будь это не так, я, конечно же, обсудила бы это с тобой.

Ноэль знала, что Констанс говорила правду. Ее личные предубеждения против аристократов были ее злейшим врагом, но не эта женщина.

— Мне так стыдно, — пробормотала она. — Вы должны были выгнать меня еще несколько недель назад.

Констанс облегченно засмеялась.

— Ни за что на свете! Впервые за долгие месяцы я не просыпалась утром с мыслью, чем бы занять себя. Одного желания узнать, что еще за трюк ты выкинешь за обеденным столом, было достаточно для того, чтобы занять меня на полдня.

Ноэль изумленно посмотрела на нее.

— Как вы можете улыбаться? То, что я делала, было ужасно.

— Абсолютно, — бодро согласилась Констанс, ее зеленые глаза смеялись. — Несколько раз я бы с радостью придушила тебя. В первый раз, когда ты подняла свою суповую тарелку и начала пить из нее, я боялась, что у меня случится сердечный приступ.

При виде того, как черты лица Констанс озарились удовольствием, восхищение ею расцвело в душе Ноэль в полную силу.

— Вы — замечательная женщина, миссис Пэйл. Я предвзято относилась к вам.

Констанс замахала рукой, изящным жестом запрещая Ноэль продолжить.

— Не хочу больше ничего слышать. Мы обе заблуждались. А сейчас, не знаю как вы, но я ужасно хочу выпить чашечку чая.

Она позвонила в маленький серебряный звонок, затем устроилась на диване, притянув Ноэль к себе.

— Теперь, скажи мне, Ноэль, что бы ты хотела почитать после того, как закончишь «Робинзона Крузо"?

Хотя Ноэль знала, что вряд ли у нее будет доступ к книгам, которые она очень хотела бы прочитать, она серьезно обдумала вопрос Констанс.

— Пьесы Мольера, я думаю.

Вскоре обе женщины оказались поглощены беседой. Приход служанки заставил их притормозить, но когда чашки были наполнены, они продолжили. Ноэль забрасывала Констанс вопросами о книгах в библиотеке Бенджамина, а Констанс перескакивала от одного ответа к следующему.

Саймон остался стоять в углу комнаты, забытый дамами. И хотя все еще было утро, он налил себе большую порцию бренди и сел в ожидании, изучая этих двух женщин и покуривая свою трубку. Тщательно уложенные темно-рыжие завитки Констанс лежали подле остриженных волос Ноэль. Такая гордая и надменная, она напоминала ему молодую львицу. Возможно, только возможно, его авантюра могла бы оправдать себя. Если бы только она не была настолько непривлекательна, поскольку силы духа, для того чтобы поймать в ловушку его необузданного сына, ей не занимать.

«Остановись, Саймон», — предупредил он себя. Все еще надо убедить ее остаться. Его трубка потухла. Он вновь зажег ее, и дым заклубился вокруг его красивой головы, когда он заговорил.

— Ноэль, твоя упрямая гордость почти разрушила единственный шанс на хорошую жизнь. Ты позволишь этому снова произойти?

Хотя Ноэль была поглощена беседой с Констанс, она сразу же поняла, что он имел в виду.

— Мистер Коупленд, я не могу принять милостыню ни от одного из Вас. Вы должны понять, что все, что мне действительно когда-либо принадлежало, это моя гордость.

— Вздор! Как это может быть милостыней? На прошлой неделе я поговорил с этим дураком, Томом Салли, и проконсультировался с несколькими адвокатами. Я ничего не смогу сделать для того, чтобы положить конец вашему браку, — невысказанным осталось то, что он бы и не стал ничего делать, даже если бы мог. — Нравится это тебе или нет, но ты законная жена моего сына, так что это едва ли можно назвать милостыней.

Ноэль упрямо покачала головой.

— Я сама забочусь о себе с тех пор, как мне исполнилось десять лет, и не собираюсь что-то менять, — она попыталась заставить их понять. — Когда у вас нет еды или одежды, или даже возможности помыться, другие вещи становятся важными, такие как храбрость, гордость.

— Ты говоришь о гордости, — возразил Саймон, придвигаясь к ней. — А как насчет моей гордости? Разве мне нельзя взять на себя заботу о жене моего собственного сына?

Это был аргумент, которому Ноэль не могла ничего противопоставить. Такой человек, как Саймон, ни за что на свете не отступится от того, что он считает своей обязанностью. Его гордость была такой же непоколебимой, как и ее.

Поднимаясь со своего места возле Констанс, она решительно вздернула подбородок.

— Есть кое-что, что вы должны знать, мистер Коупленд. Мои чувства к вашему сыну не изменились. Если уж на то пошло, они стали еще сильнее. Я ненавижу его и собираюсь заставить его заплатить за то, что он сделал со мной. Я пока не знаю, каким образом, но я заставлю его заплатить.

— Честное предупреждение, — непринужденно сказал Саймон. — Но это, ни в коем случае, не заставит меня передумать. Ты теперь под моей ответственностью, и я присмотрю за тобой, — он начал преодолевать расстояние между ними.

Рефлекторно быстрым движением руки Ноэль достала из-под кромки своей юбки нож, направив лезвие в сторону груди Саймона, в пределах нескольких дюймов. Позади нее Констанс ахнула в испуге. Лицо Саймона побледнело.

— Это то, какая я есть, мистер Коупленд. Та женщина, которую вы хотите, чтобы миссис Пэйл взяла в свой дом. С тех пор как я приехала, я носила это с собой. Я украла этот нож у вас на кухне, потому что ваш сын взял мой. Эта кража не беспокоила меня, так как я знала, что он должен принадлежать мне, — она опустила оружие. — Но то, что вы предлагаете, я не заработала, а я не беру то, что не заработала.

— Так тому и быть! Ты, черт возьми, отработаешь каждый пенни, — взревел Саймон в ярости. — Ты останешься здесь с миссис Пэйл на год. Или дольше, если потребуется. Затем ты займешь свое место в Лондоне как моя племянница и моя распорядительница. Я буду щедро платить тебе, но из своей зарплаты ты ежемесячно будешь отдавать миссис Пэйл сумму, необходимую для покрытия ее расходов на тебя. Ты должна будешь также платить за свою одежду, и, предупреждаю, я ожидаю, что ты будешь одета не хуже любой другой женщины в Лондоне. К концу этого года ты должна будешь хорошо разбираться в литературе, истории, и текущих событиях. Ты должна знать, как подать, разлить чай и участвовать в вежливой беседе. И, ей-богу, если ты не будешь в состоянии делать все эти вещи к концу этого года, я выброшу тебя назад на улицы и сделаю так, что каждый констебль в Лондоне будет следить за тобой в ожидании, когда ты запустишь свои руки в чужой карман! Ну как, это удовлетворит твою чертову гордость?

Все звуки в комнате затихли, пока эти двое впивались взглядом друг в друга, Констанс затаила дыхание. Ноэль выглядела настолько разгневанной, что Констанс с ужасающей уверенностью ожидала, что девушка вот-вот снова поднимет нож, зажатый в ее руке, и направит в ее сторону.

Откуда-то далеко внизу послышался приглушенный стук горшка… шорох ветки, задевающей оконное стекло… и вдруг Ноэль откинула назад голову и засмеялась настолько весело, что Констанс закрыла глаза и продолжительно вздохнула.

— Это действительно удовлетворяет мою гордость, мистер Коупленд. Я рада принять ваше предложение.

Повернувшись спиной к Саймону, она подошла к Констанс и встала на колени на полу перед ней.

— Согласны ли вы терпеть мое присутствие рядом с вами в течение года, миссис Пэйл, и продолжить мое обучение?

— С радостью, моя дорогая, — Констанс протянула ухоженную руку и ласково отвела в сторону прядь волос, упавшую на тонкое лицо Ноэль. — При условии, что ты будешь называть меня Констанс и прекратишь носить то злодейское оружие на своем теле. Клянусь, Ноэль, ты укоротила мою жизнь, по крайней мере, на год, когда направила это на Саймона. — Констанс вздрогнула от воспоминания.

Ноэль озорно улыбнулась.

— Очень разумное предложение. Ты ведь знаешь, какой раздражительной я становлюсь, когда ты ворчишь на меня по поводу моего почерка. Я ведь могу забыться и направить этот нож на тебя.

Выражение неодобрения на лице Констанс немного не соответствовало блеску ее зеленых глаз.

— Я прощу тебя на этот раз, если ты сейчас же пойдешь в свою комнату и спрячешь это. Иначе я буду не в состоянии съесть ни кусочка за обедом, а ведь миссис Финч приготовила пирог с грецкими орехами.

Ноэль кивнула и, улыбнувшись им обоим, выбежала из комнаты.

Саймон торжествующе хлопнул кулаком по ладони.

— Что за жена для Куина из нее выйдет! Сразу же найми для нее учителя. И проследи, чтобы твоя портниха приехала как можно быстрее, Конни. Я не хочу больше видеть Ноэль в этих тряпках. Я думаю, ей подойдут мягкие цвета, и не слишком много рюшей. Она в них не нуждается. И, ради всего святого, сделай что-нибудь с ее волосами!

Констанс подскочила со своего места.

— Ты переходишь границы, Саймон. Не диктуй мне, что делать. Когда я согласилась взять Ноэль, мы четко обозначили, что ты не будешь вмешиваться.

— Вмешиваться? Так вот как ты это называешь?

На его лице была написана такая оскорбленная невинность, что Констанс рассмеялась бы, не будь она так раздражена его властной манерой.

— Ты должен был дать мне свободу, — холодно напомнила она ему, — а не вмешиваться в мои решения. И вот ты здесь, диктуешь мне, что надо делать с ее гардеробом и ее обучением…

— Черт возьми, Констанс!

— И следи за своим вульгарным языком в моем присутствии, — огрызнулась она.

— Это я вульгарный?

Припомнив в это мгновение все старые обиды между ними, он стремительно направился к ней через комнату. На долю секунды она подумала, что он собирается толкнуть ее, но он остановился в нескольких дюймах от нее.

— Как мне кажется, тебе чертовски повезло, что я появился в тот момент. Мы могли потерять ее после той глупости с Финч. Знаешь, понаблюдав за Ноэль и тобой, я начинаю задаваться вопросом, кому ты на самом деле преданна. Я попросил тебя удержать Ноэль здесь для того, чтобы она и Куинн смогли однажды воссоединиться, но исходя из того, что я только что видел, мне интересно, не Ноэль ли у тебя на первом месте, а только потом Куин. Или, может быть, ты просто хочешь, чтобы она разогнала твою скуку.

— Это не так, и ты знаешь это. Я была бы очень рада увидеть Куина и Ноэль вместе, но я не хочу, чтобы это происходило на твоих условиях, без ее ведома. Она — человек, и заслуживает право выбора.

— Ты хочешь сказать, что собираешься нарушить свое обещание и сообщить ей о моем плане? — его голос прозвучал низко и угрожающе. — Поскольку, если это именно то, что ты хочешь сделать, то будущее этой девочки будет на твоей совести до конца жизни. Ты думаешь, что она осталась бы здесь хоть на минуту при этих обстоятельствах?

Констанс почувствовала, как ее гнев остывает. Она устало опустилась на маленький стул у окна.

— Нет, — она покачала головой, — конечно, она не осталась бы.

В комнате стало очень тихо. Что-то внутри Саймона сжалось. Она выглядела такой хрупкой и несчастной, ничем не напоминая ту самостоятельную женщина, к которой он привык. Внезапно он ощутил себя властным хулиганом.

— Что ты планируешь делать, Констанс? — наконец спросил он мягко. — Карты подтасованы в твою пользу. Похоже, это твоя игра.

Затем Саймон подошел к ней, и мягко взял ее за подбородок. Наклонившись, он посмотрел на нее почти нежно.

— Не отступай сейчас, Конни.

Констанс почувствовала, как дрожь прошла по ее телу. Его губы были так близко. Будут ли они сладкими на вкус? Желание ощутить более интимное прикосновение наполнило ее тело. Ей захотелось обнаженной прижаться к его гибкому, стройному телу. Она представила, как он ласкает ее, зарывшись губами в ее шею, спускаясь к груди. Представила исступленность его прикосновения, когда она откроется ему…

— Конни, с тобой все в порядке?

Она резко вернулась к реальности и увидела обеспокоенность на лице Саймона. О, Господи! Что это с ней?

— Конечно, со мной все в порядке, — она сердито оттолкнула его руку и протиснулась мимо него по направлению к двери. — Я не хочу, чтобы Ноэль догадалась, что что-то не так, так что я приглашаю тебя отобедать с нами в час дня, но я хочу, чтобы сразу после этого ты покинул этот дом. Я сообщу тебе перед отъездом, что планирую сделать.

Положив руку на ручку двери, она услышала его насмешливый голос.

— А ты довольно хладнокровна, Конни.

Придя в свою комнату, Ноэль спрятала нож под несколькими юбками в комоде. Когда она закрывала ящик, ее мысли беспорядочно кружились в голове, представляя собой путаницу идей, чувств и предчувствий. Это было необыкновенное утро.

Упав на кровать, она положила локоть на гладкий цилиндр красного дерева, бывший спинкой ее кровати, и попыталась представить себе, что ей принесет следующий год. Сомнения беспокоили ее. Будет ли она в состоянии изучить все то, что Саймон ожидал от нее, за столь короткое время? Хотя она не принимала всерьез его угрозу выбросить ее назад на улицы, Ноэль знала, что не позволит себе потерпеть неудачу. Она заработает каждый пенни из зарплаты, которую он собирается платить ей. Если ей суждено стать его домоправительницей, она станет лучшей домоправительницей в Лондоне!

Впервые с той ночи, когда ее изнасиловали, ее мечта о мести больше не казалась призрачной. Шансы резко изменились, и то, что мелкая оборванка-карманница сможет противостоять богатому и влиятельному человеку, больше не казалось таким откровенным абсурдом.

Кроме всего прочего, она перестанет быть мелкой карманницей! Вместо этого утонченная, образованная женщина, но при этом обладающая теми опасными знаниями, позволившими ей так долго выживать на жестоких улицах Лондона, сровняет счет!

Она подпрыгнула с кровати. До обеда осталось совсем немного, а ее платье было безнадежно помято. Конечно же, она не могла появиться в столовой в таком виде.

Часы в прихожей пробили час, когда она, умыв лицо и расчесав волосы, достигла основания лестницы. Констанс говорила с Саймоном возле дверей в столовую.

— …для меня, мне тоже это не нравиться, но я не вижу другого пути.

Ноэль отметила, что Саймон был настойчив.

— Ты не пожалеешь об этом, Конни. Я обещаю.

— Не давай обещания, над которыми не властен, Саймон.

Казалось, она собиралась добавить что-то, но потом заметила Ноэль.

— Привет, дорогая. Этим днем миссис Финч действительно превзошла себя, — сцепив с Ноэль руки, она завязала беседу, настолько занимательную, что Ноэль вскоре позабыла озадачивший ее обмен фразами, который она подслушала.