Невеста Коупленда

Глава 27

Ноэль попыталась успокоиться, застегнула свою сорочку и скользнула в нижнюю юбку, которую подала ей Алиса. Менее чем через час им с Куином предстояло без приглашения заявиться в бальный зал леди Аттербери. У Ноэль не было ни малейших иллюзий о том, во что это выльется.

Ярость, которая пустила в ней корни с момента поездки к мадам Лэблэнк, грозила прорваться наружу, и она сделала глубокий успокаивающий вдох. Этим утром она избежала встречи с Куином, уединившись с миссис Дебс и погрузившись в домашние дела. После ланча, растревоженная и раздраженная собственным затворничеством, она решила прикупить пару бальных нарядов у мадам Лэблэнк и заодно заказать костюм для верховой езды, чтобы быть должным образом экипированной к прибытию Каштановой Леди. Мысль о поездках в дамском седле не прельщала Ноэль, но ей придется смириться. К тому же она закажет самые элегантные и дорогие наряды из тех, что может предложить мадам Лэблэнк, и как можно скорее отправит мужу счета для оплаты. Куин должен сразу понять, что не все в этом фарсе с женитьбой будет так, как ему хочется.

Когда Ноэль вышла из экипажа, из магазина мадам Лэблэнк вышли две девушки, с которыми Ноэль была поверхностно знакома. Ее приветствие застыло в горле, когда они посмотрели ей в лицо, а затем демонстративно отвернулись, не произнеся ни слова.

Подтекст происходящего был очевиден. Лондонское высшее общество не признавало миссис Куин Коупленд.

Взбешенная таким пренебрежением, она подробно обсудила с мадам Лэблэнк детали ее костюма для верховой езды. Побранив ее за поведение, которое только усугубит скандал, модистка рассмеялась и пообещала, что наряды, с учетом предложенных изменений, будут скоро готовы.

Громкое чихание оторвало Ноэль от ее мыслей.

— Я закончу одеваться сама, Алиса. После того, как ты хорошенько выспишься, тебе должно стать лучше.

— Вы уверены, что справитесь, мэ-эм? — вопрос Алисы прерывался шмыганьем.

— Уверена, — улыбнулась Ноэль. — А теперь иди, пока снова не чихнула на меня.

Когда благодарная служанка выскользнула из комнаты, Ноэль присела за туалетный столик и проверила прическу. Алиса в точности следовала ее указаниям, и результат был именно таким, как она и хотела. Наплевав на диктат моды, ее волосы были затянуты в узел, и только несколько медовых кудряшек у нее на висках и сзади на шее отвлекали от строгих линий. Такой стиль давно вышел из моды, но Ноэль это не заботило — он соответствовал ее бунтарскому настроению быть не такой, как все. С другой стороны, такая укладка выгодно подчеркивала ее достоинства. Когда она нанесла тонкий слой румян на скулы, изумительное топазовое кольцо поймало свет лампы и одобрительно замерцало.

Ноэль тщательно оглядела новое платье из бронзового шелка, разложенное на тахте. Оно было простым, но благодаря необычному цвету и вырезу, смотрелось восхитительно. Единственная отделка была по кромке, украшенной аппликацией из бархатных цветов того же рыжеватого оттенка, что и ткань платья. Платье было с корсажем, который, тем не менее, придавал платью очарование. Вырез был широкий, V-образный, от середины плеч до линии талии. Пространство выреза заполняли несколько слоев легкого бронзового газа.

Девушка задумчиво поднялась из-за туалетного столика, прошла к платью и коснулась пальцами гладкого шелка. Воспоминания о сегодняшнем оскорблении были еще свежи в памяти, и, поддавшись импульсу, она расстегнула нижнюю юбку, и сняла сорочку, которую мадам Лэблэнк сделала под этот наряд. Затем она снова надела нижнюю юбку, оказавшись нагой выше пояса. И только после этого она через голову надела платье. Придержав его пальцами на спине, Ноэль улыбнулась эффекту. Никто не смог бы разглядеть ее сквозь газ, но этот поступок заставил ее почувствовать себя лучше.

— Помочь? — растягивая звуки, произнес Куин, с привычной заносчивостью прислонившийся к дверному косяку. Его пиратская бородка и взъерошенные иссиня-черные волосы очаровательно контрастировали с белоснежной рубашкой и ладно скроенным жилетом из марсельского полотна

— Будьте добры, — сухо ответила Ноэль. — Алиса простыла, и я отправила ее спать.

Куин подошел к ней сзади.

— К моему удовольствию.

Указательный палец Куина медленно проскользил вниз по ее обнаженной спине. С легким трепетом Ноэль прижала руки к бокам и заставила сойтись ткань на спине. Куин, не торопясь, поднимался вверх, заключая каждый маленький крючок в его крохотную бархатную петельку.

— Ты держишься? Сегодня будет нелегко, как ты догадываешься.

— Уже знаю, — и она рассказала Куину об инциденте у мадам Лэблэнк.

— Для тебя так много значит их мнение?

— Ведь ты же совсем меня не знаешь? — она невольно повторила слова, сказанные Куину Саймоном прошлой ночью. — Я гроша ломанного не дам за их мнение, но я не успокоюсь до тех пор, пока не буду уверена, что до них это дошло.

— Разумеется, Ваше Высочество. Если ты хочешь шокировать их, ты можешь сделать вот это.

Прежде чем она успела его остановить, Куин протянул руку и сорвал газовую вставку на ее платье.

— Куин!

— Замолчи и посмотри на себя! — он грубо повернул ее лицом к зеркалу. — Ты самая красивая женщина в Лондоне. И никто не сможет отнять у тебя этого.

Он был прав. Она никогда не выглядела лучше, хоть сейчас ее платье и было скандально обнажающим. V-образный вырез лифа был столь широк, что совершенно не скрывал округлости обеих ее грудей. Пока она смотрела на себя в зеркало, что-то тяжелое и холодное скользнуло в теплую ложбинку меж ее грудей. Это был плоский топаз квадратной формы, подвешенный на длинной золотой цепочке.

Застегивая замочек украшения, Куин усмехнулся.

— Если они настолько слепы, что пропустили твои достоинства, это вернет их внимание.

Ноэль открыла, было, рот, чтобы возразить, но слова Куина заставили ее замолчать.

— Выше нос, Ваше Высочество. Ты в этом платье и я рядом — и все, определенно, поймут, что нам обоим плевать на то, что они думают!

Бал в честь двадцатилетия женитьбы Леоры и Дебни Аттербери шел полным ходом, когда Саймон сумел получить танец у Констанс. С момента прибытия он подвергся пренеприятнейшей комбинации тонких завуалированных насмешек и непрошенных советов, и его терпение было уже на исходе. Констанс, между тем, держалась значительно лучше — говорила всем в зоне слышимости, какой счастливой сделала ее эта пара, и как доволен Саймон тем, что Куин выбрал свою дорогую кузину в качестве жены, напоминая, что молодожены не являются родственниками по крови — одним словом, придавая этому скандальному событию хотя бы видимость благополучия.

— Не понимаю, как тебе удается так хорошо с этим управляться, Конни, — проворчал он, когда она скользнула в изгиб его руки. — Все, что мне хочется, это засветить кулаком в их самодовольные лица.

— Это естественно, дорогой. Но лишь потому, что ты чуть более цивилизован, чем горный козел.

Саймон нежно улыбнулся ей.

— За вечер я не услышал от тебя ни одного комплимента.

— Когда я без одежды, мои стандарты снижаются, — прошептала она в ответ.

Какое-то время они с огромным удовольствием танцевали, втайне празднуя то, что нашли друг друга. Хотя ни один из них не облек это в слова, и он, и она старательно избегали обсуждения планов на будущее. Когда-нибудь потом болтливые языки получат свое, развешивая новости, как белье на всеобщее обозрение. Сплетничая. «Представляете, ее муж умер всего-то два года назад». А пока это принадлежит лишь им двоим.

Они покинули бальный зал в один из тех кратких моментов тишины, которые иногда необъяснимо опускаются на большие сборища людей. Звучный голос дворецкого прервал молчание объявлением:

— Мистер и миссис Куин Коупленд.

Все гости, как один, обратили свои взгляды ко входу. Ни один не произнес ни звука. Ни один не шевельнулся.

Пара стояла на верхней из трех ступеней мраморной лестницы, Ноэль сбоку и чуть спереди от Куина. Горделиво и даже высокомерно смотрели они на высшее общество, и никто не посмел сказать ни слова порицания. Свет люстр обволакивал наряд Ноэль, облекая ее в расплавленную бронзу, затем коснулся топазовой подвески, искрящейся на ее обнаженной плоти. Приглушенные возгласы стали реакцией собравшихся, когда они заметили платье Ноэль с вырезом, врезающимся в талию и открывающим впадину между грудями, внимание к которым безошибочно привлекал золотистый камень.

Затем Куин небрежным, собственническим жестом положил руку на плечи своей жене, и этот жест не оставлял шансов для неверного токования. Она принадлежала ему.

Ноэль показалось, что они простояли там целую вечность. Ни один из наблюдавших не мог заметить, как рвалось ее сердце, как сильно она жаждала оказаться где угодно, только не здесь.

Над потрясенным молчанием зала раздался голос Констанс:

— Леора Аттербери, а вы воистину коварны, раз вам удалось заманить к себе этих капризных молодоженов. И ведь никто из гостей даже не догадывался. Готова поспорить, это сделает ваш бал ярчайшим событием. Ну, конечно, кто же станет вас винить за ваше желание первыми заполучить их? Дебни, как вам повезло жениться на такой мудрой женщине! Я просто вся зеленею от зависти, что не додумалась до этого первой!

Оставив хозяев смущенными, но довольными, она подошла к Ноэль:

— Моя дорогая, в этом восхитительном платье ты задашь новую моду! Держу пари, что на следующей неделе появится дюжина таких же. А теперь вам двоим нужно пойти со мной. Уверена, что Леора и Дебни будут настаивать, чтобы вы открыли следующий танец.

Дерзость Констанс на деле оказалась даже еще успешнее, чем она смела надеяться. В закрытом обществе нет большего врага скуки, чем скандал, и вскоре гости соперничали друг с другом за внимание пресловутой парочки. Позднее женщины шепотом делились друг с другом:

— Возмутительно, конечно. Но на самом деле, ничего особенного. В конце концов, Аттербери их пригласили.

И только один гость держался в стороне. Он тоскливо взирал на новобрачных и подошел только тогда, когда Куин остался в одиночестве. Они тихо говорили несколько минут. Куин засмеялся. Поведение гостя стало нервным. Наконец он резко отвернулся от Куина и целеустремленно двинулся к невесте.

— Мисс Поуп… то есть, миссис Коупленд, могу ли я рассчитывать на следующий танец?

— Ну, конечно, мистер Салли! — улыбнулась Ноэль. — Какой приятный сюрприз. Как приятно видеть искреннего друга, — затем, присмотревшись, спросила: — Что-то случилось?

— Я… Пожалуйста, — выпалил он. — Мы можем где-нибудь поговорить?

— Боже, разумеется, можем.

Когда он вывел ее через боковую дверь в небольшую гостиную, Ноэль задалась вопросом, что могло так смутить Тома Салли. Она знала, что он к ней не равнодушен, но его чувства были далеки от одержимости, так что вряд ли он мог быть настолько огорчен их браком. Тогда чем?

Он присела в виндзорское кресло с выгнутой спинкой.

— Полагаю, вы расскажете мне, в чем проблема.

Он прошелся по маленькой комнате, остановился, посмотрел на нее, и его взгляд упал ей на грудь. Он вспыхнул и перевел взгляд на ее лицо, старательно удерживаясь от того, чтобы не опустить глаза ниже.

— Это так сложно. Я… я не могу поверить в это. Он поставил вас в ужасное положение.

— Кто?

— Ваш муж, — он выплюнул последнее слово с презрением, и его пухленькие щечки задрожали от гнева. — Я попытался с ним поговорить, но он сказал, что это не моего ума дело. Сказал, что знает, что делает. Тогда я пригрозил, что сам все вам расскажу, но он только рассмеялся. Дориан, пожалуйста, поверьте мне. Мне было бы легче вонзить нож себе в сердце, чем говорить вам эти неприятные вещи.

Ноэль всерьез обеспокоилась.

— Так о чем идет речь? Чем больше предисловий, тем сильнее я тревожусь.

— Все верно, хватит тянуть, — заговорил он, нервно покручивая мощную серебряную печатку. — Почти два года назад мы с Куином шли к Саймону. Было уже поздно. Мы оба набрались сильнее обычного, сбились с дороги к Хеймаркету и оказались на какой-то улочке — на самом деле, чуть больше переулка — где к нам пристала карманница..

Ноэль слушала его историю в смятении. Глупо с ее стороны было не предвидеть этого. Разумеется, Томас был смущен. Он думал, что Куин одновременно женат на двух женщинах!

Заканчивая повествование, Томас опустился перед ней на колени и взял ее руку.

— Дориан, я не хотел быть тем, кто скажет вам это, но ваш брак незаконен и недействителен.

— Томас, боюсь, что вы ошибаетесь. К сожалению, этот брак и законен, и действителен.

— Чушь! — воскликнул он. — Я же все вам рассказал. Вы должны мне поверить. Это правда.

Разрываясь между смехом и слезами от иронии происходящего, Ноэль подняла свободную руку и положила ее поверх его кисти.

— Я в курсях, шо так и былО, братан. Я видала усё своими хлазами.

У Томаса упала челюсть. Он уставился на нее, не мигая, потрясенный ее признанием. Наконец, он закрыл свой рот, открыл его, чтобы что-то сказать, но забыл, что именно, и закрыл его снова.

— Бог мой, Салли, ты выглядишь, как рыба на блюде.

В ярости Томас сбросил ее руку и вскочил на ноги.

— Черт побери! Я должен был догадаться! Почему вы не сказали мне правду, прежде чем я выставил себя полным ослом? Вы же знали, что я сохранил бы тайну!

Куин прошествовал в комнату с кривой усмешкой.

— Прости, Том, но я не смог устоять. Моя маленькая карманница слегка изменилась, не находишь?

Это было уже слишком для Ноэль.

— Я не твоя маленькая карманница, и я думаю, что ты ведешь себя по отношению к мистеру Салли непозволительно!

Когда она мчалась из комнаты, топаз скользил туда-сюда по ее обнаженной коже, как обезумевший маятник. Маленькая карманница, ну надо же! Она ворвалась в бальный зал под слишком острым углом и врезалась сзади в бледно-розовое платье.

— Простите, пожалуйста. Я так неуклюжа.

— О, Дориан! Вот так сюрприз! — улыбка развернувшаяся Кэтрин Уэлби была сладкой, но взгляд оставался холодным. — Вы сегодня просто нарасхват, вот не думала, что мне представится случай передать вам наилучшие пожелания.

— Благодарю вас, мисс Уэлби, — вежливо ответила Ноэль, пока оглядывалась в поисках способа сбежать.

— Я уже поздравила вашего мужа, но, возможно, поздравлять нужно вас. Умудрились украсть своего кузена из-под наших носов.

— Фактически мы не настоящие кузены, — решительно уклоняясь от встречи, которая обещала нести одни неприятности, Ноэль начала разворачиваться, но Кэтрин не собиралась отпустить ее так легко.

— Должна сказать, что я восхищаюсь силой вашего характера. Клянусь, я не знаю ни одной другой женщины, которая смогла бы так спокойно вынести осуждение общества.

— Мнение других очень мало значит для меня.

— Ну, хватит, Дориан, не нужно передо мной притворяться. Мы же подруги, и как подруга я должна вам сказать, что здесь ходят очень неприятные слухи.

— Да?

— Боюсь, самые ужасные! — она приставила ко рту пухлую белую ручку, чтобы приглушить мстительный шепот. — Болтают, что вы так быстро поженились, потому что вы… беременны! — ее глаза скользнули к тонкой талии Ноэль. — Чудовищно, согласитесь? Разумеется, я должна убедить всех, что они заблуждаются.

— Как это мило с вашей стороны, — произнесла Ноэль с угрозой.

— Ну, вы же знаете, какие сплетники жестокие.

— Да, мисс Уэлби, и кто они, я тоже знаю.

Заявление Ноэль было недвусмысленным, и приклеенная улыбочка увяла на лице Кэтрин. Куин Коупленд был самым очаровательным мужчиной из всех, кого она встречала. Уже одного того, что он не ответил на ее интерес, было достаточно для бешенства, но то, что он женился на полном ничтожестве, было просто свыше ее сил.

— Просто помните, миссис Коупленд, одно дело — заполучить мужа, и совершенно другое — его удержать.

Она самодовольно кивнула в сторону танцующих.

Проследив за ней взглядом, Ноэль увидела, как Куин предлагает даме руку и ведет ее на вальс. Это была черноволосая Анна фон Фёст, высокая, бледная и сверхъестественно красивая. Они не улыбнулись, когда их глаза встретились, а затем Куин и баронесса начали безмолвное движение в совершенном ритме мужчины и женщины, тела которых отлично знают друг друга.

Постепенно Ноэль осознала, что и другие смотрят на нее в ожидании, как она отреагирует на подобное пренебрежение. Приклеив сияющую улыбку на уста, она, извинившись, отошла от Кэтрин и приняла приглашение на танец от симпатичного молоденького виконта со слегка подмоченной репутацией. Если Квину все равно, с кем его видят, то ей тем более.

Чуть позже баронесса фон Фёст покинула бал. И даже несмотря на это Ноэль не видела мужа до полуночи, когда он появился рядом, чтобы проводить ее на ужин, и тут же вернул свое внимание рыжеволосой производительнице шерсти из Лидса. Столы ломились от всевозможных деликатесов, но Ноэль ела мало: немного салата из лобстера и еще один бокал шампанского.

— Ты оставила танец для меня?

Это был Саймон, чем-то смущенный, но все еще решительный.

Когда Ноэль взглянула на него, то поняла, что ее горечь сменилась чувством еще более болезненным — ноющим чувством предательства.

— Прошу прощения, но все танцы на сегодня уже обещаны.

Саймон, казалось, ожидал ее отказ. Он сказал так тихо, что никто из стоявших рядом не мог услышать:

— Забавно, не правда ли, как люди могут обманываться. Я думал, что смогу отдать тебя своему сыну, не потеряв для себя.

Необъяснимо глаза Ноэль наполнились слезами.

— Я не принадлежу тебе, чтобы меня отдавать, Саймон.

Он кивнул, и прежде чем уйти, поклонился и мягко пожал руку.

Этот жест наполнил ее безграничной печалью. Он словно сказал ей: «Ты мое дитя, и я всегда буду заботиться о тебе, независимо от того, что между нами происходит».

Оставшаяся часть бала для Ноэль прошла бурно. Она перелетала из одних рук в другие, выпивала один бокал шампанского за другим и флиртовала напропалую. Не важно, кто был ее партнером, лишь бы она могла танцевать.

Куин ушел из бального зала, чтобы занять место за столом для игры в фараона в библиотеке, где пробыл до тех пор, пока не выиграл три сотни фунтов, а затем пошел за женой.

Она выглядела, словно кто-то только что занимался с нею любовью. Ее смеющееся лицо раскраснелось от танцев, волосы высыпались из узла и вились за ее ушками, ложбинка меж грудей блестела от пота. Как видел Куин, усатый офицер, который вел ее, позволил своей руке скользнуть ниже талии и склонился, шепча ей что-то на ухо.

Куин пересек бальный зал.

— Теперь с моей женой танцую я.

— Послушайте-ка, Коупленд… — офицер воинственно вздернул подбородок, но его слова иссякли под опасным блеском в глазах Куина, и он поспешно отошел.

Куин сгреб свою жену в объятия, прижав так сильно, что мог почувствовать стук ее сердца. В ответ на то, что для красивой пары освободили центр танцевальной площадки, скучающие музыканты заговорщицки закивали друг другу и намеренно начали ускорять темп музыки. Вначале это было так постепенно, что никто не заметил, но затем одна пара за другой стала чувствовать ускорение ритма и покидать площадку для танцев. Наконец темп стал настолько бешенным, что Куин и Ноэль остались танцевать вдвоем.

Они кружились по полу, их одежда сияла бронзой и чернотой. Ее пьяный от шампанского смех разъярил его. Глаза пылали самоуверенностью, и Ноэль рискнула выдержать его взгляд, в этом она стала мастером. В ответ на ее вызов его губы растянулись в ухмылке.

Она тряхнула головой, и ее волосы вырвались из заточения, рассыпаясь по плечам. Пока пара стремительно кружилась, они безудержно вились вокруг нее, ударяясь о щеки Куина и обжигая их, как крошечные плети. Его тело захлестнуло желание. Когда музыканты выдали финальное крещендо, он скрутил непокорную гриву в кулак, притянул голову Ноэль к себе и накрыл своими твердыми губами ее рот.

Ноэль поцелуй показался частью танца. На самом деле он оказался столь же горячим, как музыка, и столь же неистово возбуждающим. Он был несдержанным и настолько откровенно эротичным, что зрители были потрясены.

Только Куин услышал слабый стон, когда с неохотой отрывал свои уста от нее. Она вздрогнула, когда какие-то остатки самоконтроля вернулись к ней. С изящным поклоном он подхватил ее руку и учтиво поднес к своим губам, а затем увел жену из бального зала.

В экипаже по пути домой Ноэль пала жертвой раннего утра и выпитого шампанского, затуманивших ее рассудок, и уснула прежде, чем они достигли площади Нортридж. Куин внес ее в дом, и, стиснув зубы, уложил на узкую кушетку. Затем вышел из гардеробной и плотно закрыл дверь между их комнатами.

На следующий день весь Лондон судачил о Куине и Ноэль и их страсти, которая неистово вспыхнула между ними. Все только и разговаривали о том, что они чуть было не изнасиловали друг друга посреди бального зала Аттербери. Ноэль на публике сплетни игнорировала, а про себя клялась больше никогда не пить шампанское. Между тем они с Куином стали последним писком Лондона. Вечеринка не могла считаться успешной, если на ней было Коуплендов.

Светская элита никогда не уставала сплетничать о них. Чей-то острый глаз заметил, что румянец вернулся на очаровательные щечки баронессы фон Фёст. Другие говорили, что несмотря на то, что Коуплендов повсюду видели вместе, они редко разговаривали друг с другом. Эта загадка была просто восхитительна.

Как и предсказывала Констанс, Ноэль стала законодательницей мод. После инцидента у Аттербери этот факт стал очевиден, когда ее и Куина пригласили на бал в резиденцию лорда и леди Уитни на площади Беркли. Леди Уитни приветствовала их фиолетовом платье с вырезом до линии талии. Когда Ноэль вошла в бальный зал, то насчитала еще несколько нарядов разного цвета и материала, но со столь же обнаженным лифом.

Модницы, в свою очередь, разглядывали новое платье Ноэль — образец изящества. Сшитое из простого черного крепа, оно полностью скрывало ее от шеи до ног. Раздались злорадные шепотки. Наряд определенно был хорошо пошит. Маленький воротничок из жемчуга под горлышко был выше всяких похвал. Но на самом деле оно было незамысловатым и банальным.

И только когда Ноэль прошествовала мимо них, гости увидели, что у платья не было спинки. Изящная линия ее позвоночника, контуры лопаток, сияющая кожа цвета слоновой кости — всё это дерзко обнажалось до точки на несколько дюймов ниже соблазнительно тонкой талии.

С этого дня у дома мадам Лэблэнк образовалась очередь экипажей. Новые покупатели покорно довольствовались ассистентками, число которых неуклонно возрастало, пока хитрая француженка сосредоточила все свои силы на клиентке, которая сделала ее главной модисткой Лондона. У Ноэль Коупленд был нестандартный характер и стиль, и Рени Лэблэнк определенно намеревалась сделать так, чтобы ее клиентка была недосягаема.

Ноэль была не единственным объектом для подражания. Юные щеголи отращивали бороды и сжимали тонкие сигары меж зубов. Конечно, это было жалкое подобие, ибо как бы они ни старались, ни один не смог уподобиться самоуверенному апломбу Куина Коупленда. И все они выглядели несколько по-дурацки, когда, дождавшись, пока их бороды достигнут положенной длины, Куин просто сбрил свою. Как-то после обеда пара появилась в Гайд Парке. Ноэль вела очаровательную каштановую кобылу, Куин — вороного жеребца. И только когда она стала садиться в седло, наблюдатели заметили, что широкая юбка ее ярко-синего костюма для верховой езды искусно разделена посередине, охватывая ноги с двух сторон. С этого дня Ноэль Коупленд стала ездить в седле по-мужски.

Проходили недели. Как только шумиха по поводу очередного случая стихала, как слухи по поводу следующего поднимали свои любопытные головы. Поговаривали даже, что Куин Коупленд поддерживает кучку беспризорников в самых бедных трущобах Лондона. Гостиные гудели, за обеденными столами царило оживление. Никогда еще за последнее время сезон не был столь занимательным.

На площади Нортридж, между тем, было не столь весело. За исключением выходов в свет, Куин и Ноэль мало виделись. Большую часть вечеров он сопровождал ее до дома и оставлял у дверей. По утрам Ноэль могла проснуться и обнаружить, что покрывало на его постели не тронуто. Он не считал нужным объяснять свои отлучки, а Ноэль не задавала вопросов.

Но, тем не менее, был один вопрос, который она задавала, и это был вопрос о будущем. Ведь Куин определенно не планировал, что их фиктивный брак продлится так долго? Но как бы сильно Ноэль не давила, Куин отказывался говорить об этом. Она не могла понять его упрямства, особенно, когда она убедилась, что он ненавидит выезды из дома на площади Нортридж, и жизнь, которая такие поездки сопровождала.

Ее озадачивало и еще кое-что. В конце октября, вскоре после того, как Куин вновь появился в ее жизни, Саймон сказал ей, что его сын согласился занять должность в судостроительной компании из Нью-Йорка. Если это так, то что его теперь здесь держит? И почему Куин и Саймон, несмотря на вражду, закрываются в библиотеке с бухгалтерскими книгами и кипами папок?

Она все еще не восстановила разорванные отношения со своим свекром, так что не могла спросить у него о планах Куина. Всегда можно было поинтересоваться у Констанс, но Ноэль находила один повод за другим, чтобы отложить разговор. В конце концов, она призналась себе, что боится того, что может услышать, ибо всегда была пугающая вероятность, что Куин на самом деле планирует взять ее с собой.

В декабре Саймон уехал на континент, и Ноэль обнаружила, что скучает по его громогласным приказам слугам, по смеху, который наполнял дом, когда приходили в гости его друзья, и, хоть это и было необъяснимо, по чувству безопасности, которое, кажется, она испытывала в его присутствии. Даже Констанс не могла помочь ей развеять одиночество, поскольку она тоже покинула город.

Произошло и еще одно событие, которое, между тем, оказало еще более серьезное влияние на жизнь Ноэль. Анну фон Фёст с ее холеной фигуркой, закутанной в черный шелк, как-то утром видели спешно покидающей Лондон. На следующий день газеты сообщили, что барон Отто фон Фёст погиб в Баварии в результате несчастного случая на охоте.

Теперь после званых ужинов, балов и собраний все чаще Куин и Ноэль вместе поднимались в свои спальни. Всякий раз, когда это случалось, сердце Ноэль неистово заходилось. Что, если ночью Куин решит открыть дверь, разделяющую их комнаты?

Становилось все труднее и труднее прятать воспоминания о том, как он занимался с нею любовью в Йоркшире. Словно читая ее мысли, он следил за ней мрачным взглядом, но не предпринимал попыток прикоснуться. Они задирали друг друга по пустякам. Ноэль стала резка со слугами. Куин уходил в карточные сражения за столами для «фараона». Так не могло долго продолжаться.