Невезуха

Глава двадцатая

Мы вышли с завода и потопали к ближайшему туннелю. Вопросов от увиденного у меня только прибавилось. Зачем понадобилось это все делать под землей? Кому это потребовалось? Стоило ли вооружать аборигенов, пусть примитивным, но хорошо убивающим оружием? В нашей истории был пример, когда винтовками англичане и американцы вооружили японцев, так те всех соседей под себя подмяли, потому что ни у кого ничего похожего не имелось. А им поставили пушки, винтовки, и даже пулеметы.

Помню, читал, как восемьсот монахов из монастыря Шао-линь вышли на поле боя, чтобы укрепить в храбрости китайское войско, как они побежали вперед на японцев, размахивая нун-чаками, мечами и бамбуковыми шестами, окованными железом. Расстояние до врага было всего пятьсот метров, они пробежали двести пятьдесят и полегли от плотного ружейного огня, после чего все остальное китайское войско просто разбежалось. Технологии убийства тогда быстро развивались, американцы называли это цивилизацией, и говорили, что миром владеет тот, кто может его разрушить.

Они и сейчас так думают. И разрушают все, до чего могут только дотянуться. Не зря у нас вся планета пылает и на все войны идут полным ходом поставки американского оружия. Нравится американцам всех стравливать. Они и вторую мировую войну также устроили, дав Гитлеру оружие и технологии, а потом поставляли оружие обоим сторонам. Известно, что редкоземельные металлы поступали в Германию до конца войны, и не только их поставляли, но и двигатели для танков, и даже порох.

Похоже, здесь обосновалась такая же цивилизация, и пытается добиться того же, разрушить как можно больше и убить несметное количество коренного населения. Возможно, в этом есть какая-то непонятная мне логика, может разрушать это хорошо, я просто не понимаю, какой это кайф, придти и все уничтожить, оставив после себя только горящие дома и горы трупов.

Мы прошли метров пятьсот по туннелю и остановились перед первой преградой, туннель был перегорожен мощной железной стеной, причем двери в ней не было. Мия даже бровью не повела, подошла, приложила свою руку к матовому квадрату, от ее пальцев проскочила небольшая искра, и стена начала опускаться.

— Это защита от аборигенов, если они как-то смогут пробраться вниз, — сказала девушка. — Дальше начинаются владения тех инопланетян, которые все это построили, соответственно дальше туннели и помещения будут защищены тем или иным способом, и соответственно станет осуществляться проверка на право находиться здесь.

— И мы конечно же все проверки пройдем? — поинтересовался я. — Быстро и без проблем, так?

— Поживем-увидим, — пожала плечами Мия. — Я принадлежу к более высокоразвитой цивилизации, пока все технические устройства, что здесь видела, это для нерков далекое прошлое, поэтому я знаю, что и как сделать, чтобы они нам не мешали.

— А известны ли тебе еще более развитые цивилизации, чем нерков? — задал я давно мучавший меня вопрос. — А если известны, то чем они отличаются от вашей? Ты что-то знаешь об этом?

— Более развитых цивилизаций неркам известно немало, — ответила девушка. Туннель сразу за металлической стеной стал намного шире и выше, на стенах появились орнаменты, и это был уже не только голый камень, но и имелись какие-то вкрапления неизвестных мне материалов, вероятнее всего пластика. Все это блестело и переливалось, так что выглядело красиво, конечно, не московское метро, но тоже неплохо. — От них осталось немного, в большинстве своем все они исчезли, наиболее известна цивилизация древних. Существует даже гипотеза, что именно они создали все последующие цивилизации. Предания и легенды о древних есть у всех существ в этой вселенной. Во многих местах считают, что именно древние принесли те или иные технологии, и именно с прихода древнего начиналось активное развитие. Причем все говорят, что древний всегда приходит один, и как он появляется на той или иной планете, никому не известно. А вот дальше начинается всплеск науки, появляются новые знания и технологии, которые быстро выводят цивилизацию в космос.

— Любопытно, — пробормотал я. — Приходит всего одно существо и в скором времени мир становится другим.

— Именно так, — согласилась Мия. — Причем знания даются такие, до которых этой цивилизации, где появился древний, не то, что неизвестны, до них они и не смогут добраться при своем развитии. То есть имелось одно мировоззрение, и вдруг оно кардинально меняется, и начинается бум технологий, которые появляются именно из нового знания. Причем эти знания настолько парадоксальны, что добраться до них не может ни одна цивилизация. Например, нерки были абсолютно уверены, что они и близко не подходят к тем технологиям, которыми владели древние. Для нас, последующих поколений, знание этой исчезнувшей цивилизации больше напоминает волшебство и магию, хоть известно точно, что этим они владели и на самом деле.

— И что же они умели? — спросил я с интересом. — Летать на ступах, колдовать над котлом с кипящей водой или что-то еще?

— Древние умели не только летать, причем известно, что они передвигались в космосе без космических кораблей, — сказала девушка. — А вообще, если судить по дошедшим до нас легендам, древние умели все. Вот сам подумай, они умели создавать предметы из ничего, точнее они их воплощали из энергии, которой разлито всегда много вокруг. Возможно, ты не знаешь, что материя только частный вид энергии?

— Чего? — я недоуменно поморгал глазами. — Ты вообще сейчас о чем? Что я тупой, да?

— Ты не тупой, ты мой любимый, — Мия обняла меня и поцеловала. — Кстати, ты очень странный. Если посмотреть на твое тело с помощью разных энергий, то можно увидеть, что ты весь в целом представляешь собой переливающийся энергией источник. Все твои органы светятся разным цветом, и это очень красиво, только мозг почему-то темный.

— Мозг у меня темный, — буркнул я, высвобождаясь. — Потому что я сам темный и тупой.

На самом деле я не обиделся, просто хотел, чтобы она меня еще раз поцеловала. Она это сделала, я снова повеселел и приготовился слушать ее дальше. Тема для меня была мне очень интересна. Зря, что ли, меня называют древним все, кого я встречаю из высших цивилизаций, теперь хоть понятно, как они меня отличают от других, оказывается, я свечусь в невидимых диапазонах энергий. Девушка еще раз меня чмокнула в нос и продолжила:

— Древние умели создавать предметы из ничего и превращать в ничего все, что видели. Они даже умели превращать свои тела в энергию, и тем самым приобретали бессмертие и возможность передвигаться во вселенным. Что с ними происходило дальше, никому неизвестно. Одни говорят, что древние давным-давно ушли из нашей вселенной, отправились путешествовать по другим пространствам, и больше никогда не вернутся назад, так как у нас им стало слишком скучно. Другие говорят, что ушли не все, и в нашей вселенной остался сторож, один из древних, который следит за тем, чтобы все развивалось правильно, в соответствии с придуманным планом. Но, если говорить честно, то на самом деле никому доподлинно ничего не известно.

— Ясно, — покивал я в задумчивости, думая о том, что за энергия находится внутри меня. Может, действительно, я древний? — Я все понял, ты очень хорошо мне все рассказала и объяснила.

Неужели действительно последний из древних вселился в меня? Но зачем? С какой целью? Или это он так просто развлекается? Оседлал, так сказать, меня, и теперь катается по миру, наблюдая за тем, что происходит вокруг, в какое дерьмо потомки превращают вселенную. Конечно, можно бы этим возгордиться и возрадоваться своей исключительности, хотя гордиться тут на самом деле нечем особо нечем, я ничего не сделал, чтобы это произошло, как всегда всему виной его величество случай. И если бы у меня был выбор, я бы отказался от такого подарка, хоть, вероятнее всего, без древнего в моем теле я бы давно умер. Он меня уже не раз спасал и не раз оживлял, за что я ему, конечно же, благодарен. Я правда, не понимаю, куда он исчез, когда в меня вложили артефакт, который был так нужен Рою. Что произошло, почему я перестал его видеть и ощущать. То ли древний и артефакт взаимно друг друга уничтожили, то ли наоборот превратились во что-то единое, то ли теперь я сам и есть тот самый древний. Но если это так, то почему я такой тупой и почему все время попадаю в какие-то неприятные ситуации? Увы, нет у меня на это ответа. Имеются только странные ощущения, что живу я в странном мире и сам такой же странный.

А мы за этими разговорами продолжали топать все дальше по этому туннелю. Стены в нем все больше менялись, появились большие белые полосы, которые излучали мягкий теплый свет, отчего и нам стало теплее и приятнее идти. Через километр, может чуть больше, нам встретилась еще одна железная стена, которая снова перегородила нам путь. Мия привычно приложила руку и тут же испуганно отдернула:

— Сюда движется охранный робот, надо бежать, так передает охранная система. Наше передвижение по этому туннелю отследили. Требуется идентификация, а я, получается, ее не прошла.

— И куда мы с тобой побежим? — мрачно спросил я, доставая оба пистолета, один тот, что снял с мумии пришельца, другой, что дала мне девушка, похожий на дуэльный пистоль. Настроение у меня от моих размышлений испортилось, может поэтому я и повел себя так решительно. Но с другой стороны, действительно, куда нам бежать? Наша задача найти звездолет, а если верить девушке, то он находится именно в этом отрезке туннеля, значит, рано или поздно, нам все равно встретятся эти роботы-терминаторы, и придется сражаться, так почему бы не сейчас? Впрочем, давно известно, что о правильности того или иного решения можно рассуждать потом, если выжил. А если не выживешь, то рассуждать не о чем. В жизни вообще в серьезных ситуация всего три оценки: выжил, не выжил, или выжил, но стал инвалидом, что совсем не сахар. — Думаешь, у нас есть куда? Просто меня, милая, но от судьбы не убежишь. Нам все равно нужно идти дальше, наверху нам делать нечего, да и прятаться здесь негде.

— Ты прав, — грустно проговорила Мия. — Но мне так страшно.

— Ничего, — фыркнул я. — Страх — это нормально, не боятся только кретины, у них мозгов не хватает понять, что их жизни что-то угрожает.

А потом железная стена дрогнула от удара, причем от такого, что она даже прогнулась. Я даже заржал от неожиданности.

— Ты меня пугаешь безмозглым роботом, который даже не может понять, что перед ним стена? Он же дебил, какой из него терминатор?

Но тут стена опустилась, и я увидел перед собой трехметровую махину со множеством башенок, из которых торчали разнообразные стволы различных диаметров, и все они были направлены на нас с девушкой. Все эти башенки находилась на платформе, которая висела в метре от пола, явно антиграв. Я не знаю, что за инженер эту железную дуру создавал, но у него явно не все были дома. Зачем столько стволов, когда, чтобы убить кого-то, достаточно одного?

Еще до конца не сообразив, что произошло, я начал стрелять из обоих пистолетов. Тот, который я снял с мумии, оказался на самом деле бесполезен против этой железно-пластиковой махины, он выбросил шар плазмы, которая растеклась бессильной кляксой на броне робота, второй пистолет тоже меня не впечатлил, из него вырвался синий луч, уперся в броню, и тут же потух. Вот и все наше оружие.

А вот из какого ствола в нас долбанул проклятый робот, я так и не понял, сообразил только, что лечу куда-то спиной назад. И по дороге подумал как нам повезло, что туннель прямой как стрела, иначе, если бы на пути нам встретился поворот, то нас бы размазало по стене. А так мы пролетели метров двадцать и, немного покувыркавшись, успокоились на твердом полу.

Пару минут я лежал, не имея силы подняться. Да и не только приподняться, я двинуться не мог. Лежал и думал о том, что мне в очередной раз пришел капец, поскольку я явно сломал шею, раздробил позвоночник и превратил в кучу ливера все свои внутренние органы. Ко мне пришла окончательная хана. Какой из парализованного герой? Из него получается только долго умирающий инвалид в кресле-каталке. Что случилось с Мией я не знал, поскольку даже голову повернуть не мог, хоть и ощущал, что она где-то со мной рядом. Да и стоило ли вертеть головой? В таких моментах герой прощается с жизнью, вспоминает все дерьмо, которое произошло за всего молодые и не очень годы, окончательно убеждается, что он настоящий кретин, и с этой благостной мыслью умирает.

Боль внутри была тупой и надоедливой, понятно, позвоночник задет, по нему же проходит спинной мозг, а именно он проводит сигналы боли от тела к мозгу. Я еще полежал немного, думая о том, что через пару секунд к нам подкатится боевой робот и упокоит нас, пульнув из какого-нибудь большого ствола, и на этом все, довыеживался. Единственное, что меня беспокоило и тревожило, так это то, что из-за меня пострадала Мия. Поэтому я закусил губу до крови, и медленно, миллиметр за миллиметром, начал голову поворачивать в ту сторону, откуда слышалось ее тяжелое дыхание.

Через пару минут я ее увидел. Она лежала переломанной куклой, одна нога направо, другая налево, руки раскинуты в сторону, но к своему удивлению я понял, что на самом деле ничего страшного с ней не произошло, с ней, по большому счету, все в порядке. Да, получила сильный удар, да, ей потребуется какое-то время на то, чтобы придти в себя, но ничего у нее не повреждено. Как я это понял, объяснить не могу, но сомнений у меня в увиденном не было. А еще через пару минут я понял, почему она так легко отделалась в отличие от меня, ее спас инопланетный скафандр. Слышал я про такие технологии, это когда в такую ткань закачивается гель, который при ударе становится твердым, превращаясь в своего рода броню, которая защищает владельца от пули, меча и удара дубиной.

Ее чудесные глаза, наполненные слезами, смотрели на меня с любовью и надеждой на то, что я снова все исправлю. Я попробовал улыбнуться, но непослушные губы никак не хотели раскрываться в ободряющей улыбке. Ну и ладно, представляю, какая бы гримаса у меня получилась от боли, да если к ней добавить кровь, бегущую по подбородку, ну, точно картина маслом, вампир на последнем издыхании. Помучавшись пару минут, я все-таки смог прохрипеть:

— Все будет хорошо. Держись.

— Правда? — спросила она.

Что, блин, за дурацкий вопрос? И как на него отвечать? Что все будет хреново, как всегда, так это и так ясно из подтекста. Что все станет чудесно, у нас отрастут крылья, и мы полетим за голубым светилом в небеса, так это глупость. И вообще все это не важно. Главное, чтобы все-таки что-то еще было.

— Да, — промычал я и отвернулся от нее. — Правда.

Стал глядеть в потолок, мысленно настраивая себя на скорую смерть. Но потом вспомнил про робота и неимоверным усилием приподнялся на десяток сантиметров и посмотрел вдоль туннеля. Робот находился на том же месте, где я в него стрелял. Он не шевелился, платформа опустилась на пол, и это было хорошо. Правда, пока непонятно, почему он не пошел дальше, то ли терминатор охранял определенную территорию и поэтому за нами не погнался, то ли вырубил нас одним выстрелом и посчитал дело законченным, а после этого занял сторожевую позицию на границе, чтобы нарушитель не прошел, то ли все-таки последним выстрелом я у него что-то повредил. В любом случае, у нас появился шанс. Нет, не у нас, у Мии, я-то уже списанный материал, со сломанным позвоночником мне куда? Правильно, только в морг.

Девушка закашлялась и долго выкашливала из себя то ли обед, то ли свои внутренности, потом подползла ко мне и положила свою голову мне на живот. Блин, тяжело-то как, но я потерплю, недолго мне осталось.

— Я думала, что умру, — сказала Мия. — Со мной еще никогда такого не происходило. Я полетела, и мне это даже немного понравилось, но потом очень больно было приземляться. Кстати, этот скафандр меня спас, он словно надулся и принял большую часть удара на себя, а еще он меня подлечил, оказывается, в нем есть встроенная аптечка, именно поэтому я с тобой сейчас могу разговаривать. А как ты?

— Никак, — ответил я. Кашлять и мне хотелось, но я боялся, что сразу сдохну, если хотя бы чихну, порвется позвоночник и все, именно поэтому я говорил тихо, едва слышно, кое-как раздвигая губы. — Я даже пошевелиться не могу, у меня, похоже, позвоночник сломан.

— Но ты же шевелился, — поправила она меня. — Ты поднимал голову, ты поворачивал ее, может на самом деле все не так уж плохо?

— Может и неплохо, — выдохнул я тяжело застоявшийся в груди воздух. — Может действительно отлежусь и пойду своими ногами. Надо в это верить, иначе как-то совсем плохо получается. Но лучше всего тебе все-таки признать, что могу умереть, и ты останешься одна.

Именно после этих слов я вдруг почувствовал жжение в животе, там, где раньше прятался древний. А вот что произошло после этого, я не могу объяснить. Мое тело неожиданно разогрелось, волна тепла пронеслась по мне снизу доверху и спустилась обратно до живота, прошла по ногам, вновь поднялась вверх, долбанула по моим многострадальным мозгам, и я вдруг почувствовал, что боль ушла. Совсем. Я даже дышать полной грудью смог. А еще мне стало легко как никогда. Я готов был взлететь к потолку и оттуда смотреть печально и снисходительно на этот мир.

— Если ты умрешь, умру и я, — печально произнесла девушка, она взяла мою безвольную руку, положила на свое лицо, и я почувствовал ее горячие слезы. — С тобой мне умирать не страшно, просто как-то жалко, что мало пожила, и почему-то очень грустно. Но с другой стороны, все же умирают рано или поздно, никто не живет вечно, мои мама и папа умерли, их убили, мой маленький братик тоже погиб, он не смог стать искином, в его мозге что-то сломалось, а теперь пришла и моя очередь. Мне хорошо было с тобой, Макс. Ты добрый и сильный. Спасибо тебе за все. Нас так и найдут вместе.

— Ага, — сказал я и погладил ее по голове. — Так и будет. Так нас и найдут, ты на мне, я под тобой, маленький, беззащитный, хрупкий…

— Это кто у нас маленький, беззащитный и хрупкий? — с подозрением в голосе спросила Мия. — Это ты сейчас о ком?

— Это я, маленький и хрупкий, — печально ответил я, слезы душили меня, впрочем, вру, мне смеяться хотелось. — Меня каждый робот обидеть может. А вот ты не такая, ты смелая, ловкая, быстрая и сильная…

— Я тебя на себе не потащу, — неожиданно заявила девушка. — Неужели ты думаешь, я не поняла, к чему ты клонишь? Ты вон какой тяжелый. — Правда, потом добавила со смирением. — Но я попробую.

— Не надо меня никуда тащить, — ответил я, чуть улыбнувшись. — У меня уже все прошло. Похоже, этот искин в научно-исследовательском комплексе поставил мне программу ускоренной регенерации.

— Ну да, — согласилась Мия. — Он и мне такую же поставил, только тебе от рбота-терминатора досталось гораздо больше, чем мне, и какая бы ни была быстрая регенерация, она все равно идет не один день просто потому, что телу нужно перестроиться на излечение, а это быстро не происходит. Ты правда сможешь встать?

— Если ты с моего нежного животика уберешь свою голову, то могу попробовать, — сказал я. — Ну и, конечно, если ты мне немножко поможешь.

— Я не помогу, — ответила печально девушка, убирая свою голову. — Мне самой очень плохо. Прости меня, пожалуйста.

— Ладно, прощу, но потом, — ответил я и с каким-то скрипом в суставах и позвоночнике начал приподниматься. — Если встану, конечно, и смогу двигаться.

С первого раза я встать не смог, не хватило сил, да и боль прокатилась по всему телу. Это была не настолько сильная боль, чтобы нельзя было терпеть, я бы встал, но тело мне не подчинялось, оно словно разучилось двигаться. Может это и на самом деле было так. Если был поврежден спинной мозг, а потом тело заново срастило нервные волокна, то такое вполне могло быть. Это как с телефонным кабелем, если порвут его, то потом после соединения нужно прозванивать каждый проводок, иначе связи не будет. Все мышцы покалывало так, как после долгой неподвижности в неудобной позе, точно также по телу кололо тонкими острыми иголочками. Я опустился на каменный пол, застонал и скрючился, как зародыш, потому что вдруг стало нечем дышать.

— Тебе больно? — встревоженно спросила Мия. — Может не надо тебе пока двигаться? Врачи обычно не советуют после таких ударов шевелиться. Если позвонки сместятся еще больше, то может наступить окончательный паралич.

— И не такую боль испытывал, — сквозь зубы прошипел я, кое-как вогнав в легкие воздух. — Лучше помоги встать.

— Я не могу, — грустно произнесла девушка. — Мне самой больно двигаться, руки онемели, ноги не держат.

— Ну и ладно, тогда я сам, — я рывком сел и тут же завалился набок, не держали меня мышцы. — Понемногу разберемся и с твоим телом.

Все тело было чужим, но постепенно оно стало мне подчиняться. Я снова со стоном сел и прислонился спиной к туннелю. Выдохнул застоявшийся в легких воздух и снова посмотрел на робота, лежит, скотина, не шевелится. То ли в засаде находится, то ли просто ждет, когда я поближе к нему подберусь. Вялыми руками я достал из заплечного мешка пару кубиков и съел их, запивая водой. Мне определённо становилось легче с каждой минутой.

А значит, что? Правильно, будем жить! А еще это значило, что древний остался во мне, никуда он не ушел, так и живет во мне и по-прежнему наблюдает за окружающим, делая свои непонятные для меня выводы. А с артефактом он стал еще сильнее, вон как всего за пару минут меня на ноги поставил со сломанным позвоночником. Уважуха, брат, и респект!

Немного отдышавшись, я взглянул на Мию, ей тоже приходилось несладко, но лицо у нее уже порозовело, морщинки разгладились, руки и ноги перестали дрожать. Ну и хорошо, ну и ладненько. Все живы, значит, еще поборемся. Я часто задышал, насыщая мышцы кислородом, потом одним быстрым движением встал и тут же завалился набок, ударившись башкой о стенку туннеля. Ничего, главное, что сумел подняться в первый раз, во второй раз получится лучше. Я снова почувствовал себя маленьким ребенком, который ничего не может и не умеет. Любой малыш первые месяцы учится держать голову, потом подниматься на руках, затем ползать, подтягивая непослушные ноги, и только после этого начинает садиться, и лишь затем пытается встать. Только у ребенка на это обучение уходит год, а мне надо пройти весь этот путь минут за пятнадцать, максимум за полчаса. Кто его знает, как поведет дальше этот робот. А то, не дай бог, появится второй, и как с ним воевать буду? Лежа?

Кое-как я снова поднялся и, держась за стенку, побрел к роботу, держа в руках тот невероятно тяжелый дуэльный пистолет.

— А я? — сзади проговорила девушка. — Ты бросаешь меня?

Самое время для разборок. Женщины любят такое. В самый неподходящий момент, например, в драке, когда тебе в лицо летит чужой волосатый кулак, спросить, а ты меня любишь? И ведь надо отвечать.

— Я вернусь, — буркнул я. — Мне просто надо кое-что выяснить.

Последние метры я едва доковылял, слабость была такая во всем теле такая, что хотелось просто упасть и умереть. Но это потом, сейчас не до смерти, на нее у меня времени нет, да и планы у меня другие. Я буквально рухнул на этого паршивого робота. Как-то из головы по дороге вылетело, что он может быть целым и невредимым, а значит, готов меня подстрелить. Не знаю, в какой момент я понял, что он вышел из строя, что передо мной просто груда металла. Может быть сразу, а может чуть позже.

Минут пять мне понадобилось только на то, чтобы понемногу придти в себя и отдышаться, потом я, ковыляя и прихрамывая на обе ноги, обошел эту махину, практически перегородившую туннель. Сдох, сволочь. Нигде в нем ничего не жужжит, ничего не светится.

Хороший, однако, пистолет мне Мия выбрала. Наверняка стреляет электромагнитным импульсом. Есть такое оружие на земле, один выстрел, и вся электроника выходит из строя. Так что нам повезло, что я успел на курок нажать прежде, чем отправился в полет, должно быть именно поэтому мы еще живы. Охая и ахая, я вернулся к девушке, чтобы сообщить об этой радостной новости. Знаете, что она ответила? Что, мол, мог бы сразу меня спросить, я бы тебе ответила, что не чувствую от терминатора никаких излучений, говорящих о его целости. Робот погиб, потому что его искин ты уничтожил первым своим выстрелом, а без электронных мозгов терминатор не может действовать.

Ясно. Понятно. Я взял девушку под мышки и попробовал поставить на ноги. Ох и тяжелая она. С меня семь потов сошло, пока я ее поставил, потом пришлось подставлять плечо, чтобы она не упала. Ну а дальше шаг за шагом мы поплелись вперед. На дохлом роботе сделали передышку, посидели на теплом металлопластике, попили водички, я съел еще один пищевой кубик. Почему всегда после ран и прочих неприятностей во мне жор открывается? То ли так у меня тело реагирует на известие, что он все еще живо, то ли просто любит пожрать.

— Меня аптечка колет, — пожаловалась девушка. — У меня уже все болит от ее уколов, а она колет и колет.

— Ну, давай ее уберем, — предложил я. — Снимай скафандр.

— Не буду, — покачала головой Мия. — А вдруг и на самом деле мне нужны ее лекарства?

— Сие не факт, — вздохнул я. — Скафандр не предназначен для особей нашего вида, возможно, что чужие лекарства тебе вредят, но вероятнее всего просто не действуют, потому что у них срок действия истек. Автоматика видит, что твое состояние не улучшается, вот и продолжает колоть.

— Тогда убирай эту чертову аптечку, — девушка разделась, я взял скафандр, нащупал место, где аптечка крепилась, и вытащил ее из захватов, а потом перевел взгляд на Мию и вдруг почувствовал шевеленье в нижнем отделе своего многострадального тела. О-па-на, а я, оказывается, еще не импотент. Правда, никаких действий я предпринимать не стал, Мию пожалел, настолько усталой и больной она выглядела. — Я хочу спать.

— Давай поспим, — согласился я, вспомнив о том, что во сне любой организм себя лечит. А раз так, то почему бы и нет? Спешить нам уже некуда. Конечно, хочется быстрее убраться с этой планеты, но в таком состоянии ни она, ни я далеко не уйдем. — Все равно сил нет куда-то идти.

Так мы и уснули прямо на полу рядом с этой металлопластиковой махиной, согревая друг друга телами.