Невезуха

Глава двадцать четвертая

— Не переживай, — Мия направила в сторону боевых дроидов свою руку и на ее ладони стали собираться в шарик светлые искорки. Где-то я это все уже читал. Магия? — С этими я разберусь сама. Главное, что мне удалось понять, на какой логике здесь все построено. А сейчас просто стой и не пытайся нападать на этих железных терминаторов, у этих дроидов сложная программа, она учитывает агрессивность нападающих и еще много чего. Сейчас я все изменю, не тронут они нас. Я уже почти поняла как это сделать.

Я стоял и смотрел прямо в дуло одного из терминаторов, которое тот направил на меня и гадал, какая птичка оттуда вылетит, то ли воздушная пробка, то ли заряд дроби в виде маленьких, но очень острых иголочек. Часть из них до сих пор в моей ноге живет, и кстати, иногда бывает больно. Конечно, если вылетит дробь, то мне вероятнее всего просто голову оторвет. Как там древний сказал? Бессмертное тело отрастит себе новую голову, только это будешь уже не ты. Не я, хотя выглядеть будет как я. Интересно, а что же такое я?

Внутри робота что-то лязгнуло. Понятно, снаряд вставил в ствол. Так дробь или воздушная пробка?

И когда я уже окончательно решил, что моя девушка будет счастлива с Максом, у которого появится другая башка, поскольку он будет умнее и проще чем я в силу более короткой биографии, дроид вдруг развернул свои башенки и покатился к стене. Когда перед ним открылся коридор, он выкатился туда и остановился. Второй отправился следом за ним.

— Идем за этим дроидом, — сказала Мия. — Терминатор отведет нас в командную рубку. Я перехватила управление.

— Что, звездолёт теперь полностью наш? — удивленно спросил я. — Так просто? А я думал, что будет как всегда

— Если бы весь звездолёт оказался наш, увы, наши всего лишь дроиды, и то продлится это недолго, — девушка вздохнула. — Эти роботы предназначены для абордажа, а значит должны взаимодействовать с командой, вот в эту щелку я и влезла. К корабельному искину же так просто не подберешься, у него стоит многослойная защита. Как только его мозг поймет, что посланные нас убить дроиды не откликаются и ведут себя непонятно, он просто отключит их от питания. Это тоже возможно. Поэтому у нас с тобой есть минут пятнадцать на то, чтобы заблокировать искин или договориться с ним. Если сможем, то все будет нормально, если же нет, то он нас уничтожит, у него для этого имеется все, что необходимо.

— А я почти все понял, что ты сказала, — проговорил я. — Правда. Мы почти победили. Так?

— Ты опять прикидываешься дурачком? — хмуро поинтересовалась Мия. — Я же знаю, что ты специально это говоришь, чтобы казаться глупым, а на самом деле, когда происходит что-то серьезное, ты мгновенно меняешься и выдаешь такие решения, до которых мне пару лет потребуется, чтобы додумываться. Так мы идем в рубку разбираться с корабельным искином, или у тебя есть другой план?

— Плана у меня нет, так что, наверное, идем, — я на мгновение задумался, пытаясь понять, что говорит моя интуиция, впрочем, больше я надеялся, что древний у меня в животе как-то прореагирует, но тот опять делал вид, что его не существует. — За роботом, так за роботом, они хоть нас от разных вражин защищать станут?

— Я не знаю, — честно ответила девушка. — Если искин не перехватит управление, то будут, а если захватит, то наоборот, на нас нападут.

— Да уж, предательства в самый неожиданный момент нам только нам и не хватало, — недовольно буркнул я и с опаской поглядел на первого дроида, который уже откатился от нас метров на десять. Второй шел за нами, крутя башенками. Они хоть и были небольшими, и выглядели как изобретения сумасшедшего изобретателя, а все равно внутри холодело. — Двинулись, но осторожно, корабль чужой.

— Я нашла в системе план помещений звездолета, — улыбнулась Мия. — Не заблудимся.

И мы пошли. Внутри звездолет казался гораздо больше, чем снаружи, множество разных помещений, туннелей, коридоров, и все они вели в разные места, только нам туда было не надо. И чем дальше мы шли, тем больше я настораживался. Не бывает такого, чтобы кто-то чужой мог шастать по помещениям и коридорам звездолета, от этого всегда предусматривается защита, и если мы спокойно идем, и нас никто не трогает, это говорит только об одном, что где-то впереди приготовлена засада, а мы туда шли как бараны.

Вот какой уже раз ловлю себя на мысли, что не надо этого делать, а делаю. И все почему? Да потому что других вариантов нет. Нет, конечно, они есть, но только такие, которые нам совсем не нужны. Вот честно говорю, хрен бы я родился, если бы знал, что меня ждет, так бы и сидел внутри мамки, но ведь родился же, теперь маюсь.

К моему удивлению мы без особых проблем дошли до рубки, благо корабль был не настолько большой. А вот здесь пришлось остановиться, дверь была закрыта. Пока Мия мудрила с управляющей панелью, я пытался разобраться с роботом-терминатором. Если честно, то искал ручной привод, ну, как-то вот привык, что вся техника может и должна управляться людьми, а не только оператором, как все беспилотники, но, увы, ничего не нашел.

Правда, внутрь дроида я так и не смог влезть, поскольку туда вел настолько маленький лючок, что сразу становилось понятно, человек туда не пролезет. Значит, этот люк оставлен для обслуживания ремонтными роботами. Ну и ладно, выяснил, хоть на будущее знать буду. Конечно, где-то должна быть панель, через которую можно проводить диагностику, только я не нашел, даже не знаю как Мия этими железными дураками управляет, неужели с помощью этих своих искорок. Кстати, откуда это электричество в ней берется? Она же вполне земная девушка, по крайней мере с первого взгляда.

А потом дверь отползла в сторону и мы вошли в рубку. Большое помещение метров так на сто квадратов, кто-нибудь скажет, что я больших помещений не видел, но это же звездолет, здесь каждый квадратный метр на учете, обычно запихнуть в космический корабль требуется оборудования много, а места всегда мало. Но зачем такая огромная рубка? Я, правда, не понял. Не делается так. Нет в этом никакой логики.

По всему помещению разбросаны кресла с пультами, я насчитал аж пятнадцать. Это что же получается, что весь звездолет управляется отсюда? По-моему, еще одна глупость, обычно в военных кораблях в рубке находится только командир, пилот, ну, иногда штурман, а вся остальная шатия-братия разбросана по кораблю, чтобы одним выстрелом всех не прихлопнули. Те, кто управляют оружейными системами, находятся отдельно, ракетчики в другом месте, механики в третьем, в основном рядом с реактором. Правда, если принять то, что сказала Мия о силовом защитном поле, то это становится логичным. Если это поле никто и ничто не может пробить, то логично всех держать в одном месте, где всех защищает это поле.

Зал был пуст, я прошел по нему, попробовал присесть на кресло и понял, что анатомически создано оно явно не для меня, мало того, что я ногами не доставал до пола, так еще и ширины оно было таким, что таких, как я, двое поместятся. Мия прошла к креслу, которое стояло в центре зала, это было явно капитанское. Присев на край в позе воробья на ветке, она начала что-то вводить на пульте, и, похоже, все-таки что-то сделала не так, поскольку тут же что-то зашумело, зашелестело, и зал стал наполняться иррами. Они выходили из открывавшихся в рубку непонятным образом коридоров и расходились по своим местам, не обращая нас никакого внимания. Один из них даже оттолкнул меня от кресла, при этом криво усмехнувшись и что-то пробормотав, типа, ходють тут всякие, а потом девственность теряется.

Последним появился капитан, огромный ирр в золотистом одеянии, он недоуменно посмотрел на Мию, которая все еще пыталась ввести на его пульте какие-то данные, он что-то недовольно рыкнул, и девушка, испуганно отскочив от кресла, понеслась ко мне. Я обнял ее и с вызовом посмотрел на капитана, тот ответил мне мрачным взглядом, что-то скомандовал, садясь в свое кресло, и звездолет затрясся, потом сначала медленно, затем все быстрее начал подниматься вверх. Нас с Мией прижало к полу ускорением, да таким, что у меня помутилось сознание. Думаю, что и я ей пришлось несладко, все-таки одно дело сидеть в противоперегрузочном кресле и совсем другое лежать на полу.

А когда я пришел в себя, то обнаружил себя находящимся в каком-то странном прозрачном цилиндре, девушка находилась рядом в таком же цилиндре и смотрела на меня заплаканными глазами. Причем мы с ней были абсолютно голыми. Ни одежды, ни оружия, ничего. Это называется попали. Комната была незнакомой и довольно большой, повсюду стояли странные аппараты, знакомым из всего, что здесь находилось, мне показался только ряд медицинских капсул. Явно медицинская лаборатория. А вот это уже хреново. Надоело мне быть подопытной крысой. Явно опять меня переделывать в супермена будут, а оно мне надо?

И надо же было попасть в такое дурацкое положение? Впрочем, рано или поздно что-то подобное все равно бы произошло, и без того везло долго. Надо было быть совсем идиотом, чтобы угнать чужой звездолет без последствий, не умея ни управлять им, ни даже не понимая как он устроен. И с чего я решил, что тот ирр внизу был единственным, что звездолет пуст, и нам с Мией можно в нем делать все, что захотим? Глупо же. Но увы, из таких глупостей и состоит жизнь. Там ошибся, тут ошибся, и оказался в бог знает где и черт те знает в каком положении, да еще голый, в наглухо закрытом цилиндре. И что тут можно сделать? Да тут любой супергерой заработает медвежью болезнь.

Я ободряюще подмигнул Мие, мол, прорвемся, а внутри меня аж что-то заскулило от страха. Капец же, по-любому. То, что мы все еще живы, совсем не потому, что мы такие крутые, а потому что от нас что-то кому-то надо, теперь вполне могут нас исследовать, разобраться, что мы такое, если уж сами к ним на звездолет залезли. Не зря же тот ирр, которому моя девушка срубила голову, сказал, что он в первый раз встречает мою расу. Кстати, больше ее не буду злить, а то могу тоже без башки остаться, она, оказывается, девушка крутая.

Дверь открылась и вошел ирр в каком-то непонятном одеянии. Впрочем, все их одеяния, это свободные шарфы, наброшенные на тело, да широкие ремни наперекрест со множеством кармашков. А этот по всем повадкам походил на местного медика. Уж больно он неприятно сморщился, когда на меня посмотрел. Как-то вот очень многообещающе.

Док подошел ко мне и какое-то время молча меня рассматривал, особенно его привлекли мои гениталии, но это понятно, у нас, предков обезьян, они другие чем у ампов, нерков, троллей и кучи других разумных существ. Это только мы мучаемся проблемами эрекции, у всех нормальных животных внутри находится косточка, поэтому они этим не страдают и виагру не жрут. Медик что-то понажимал на матовой пластине возле моего цилиндра и спросил:

— Ты меня слышишь, придурок?

— Если слышу, тогда что? — поинтересовался я. — Скажешь что-то умное? Надеешься, что я что-то пойму?

— Значит, всеобщий язык понимаешь, — уточнил для себя док. — Это хорошо. Теперь рассказывай, кто ты такой и что ты делаешь на нашем звездолёте? Только без вранья, не сработает это здесь.

— Отвечаю, дяденька, — я обнял себя за плечи, в этой стекляшке мне было холодно. Интересно, какая здесь температура? — Я тут случайно проходил мимо по подземным туннелям. Смотрю, стоит бесхозный космический корабль, никому не нужный. А я никогда такого раньше не видел, чтобы звездолеты под землей прятали, поэтому решил залезть внутрь, посмотреть, что это за агрегат такой здесь бросили, а вдруг пригодится. Только зашел в рубку, как вдруг открываются коридоры и является куча разного инопланетного народа. Что происходило дальше плохо помню, ускорение распластало меня на полу, сознание потерял, думал, вообще помру, ан нет, смотрю живой, только кто-то меня в стеклянную колбу запихнул. Это вы меня сюда засунули, дяденька? Зачем вы это сделали? Отпустите меня, пожалуйста, я никому про ваш брошенный звездолёт не расскажу.

— Ну, эта глупая версия понятна, шел, нашел, залез, — покивал медик. — Только вот незадача, вокруг корабля имелась охрана в виде боевых дроидов и одного воина. Кстати, кто-то его убил. Не знаешь кто? Голову ему отрубили его же мечом. Это случайно не ты? Это я к тому, что у тебя такой же меч нашли.

— Нет, не я, — покачал я головой. — Ей богу, дяденька, не вру. Я вообще ни разу не убийца. Украсть что-нибудь, это я, конечно, могу, а убивать нет, не умею, не обучен.

— И правда не врешь, — медик взглянул на матовую пластину. — Что, однако, странно. Но это ладно, потом разберемся. Теперь рассказывай, кто ты такой и что делаешь на этой планете? На аборигена ты не похож, так что можешь не врать, что здесь живешь.

— Это долгая песня, — буркнул я. — У меня голоса не хватит ее спеть с начала до конца. А если коротко, попал на планету случайно, вместе с нерками, изображал десант, всех нерков покрошили, а я чудом выжил вместе со своей девушкой, начал искать способ покинуть планету, забрался в туннель, нашел звездолет, ну а дальше я уже рассказывал. Вошел в рубку, а тут засада.

— Тоже понятно излагаешь, — покивал док. — Только как ты в туннели попал, там же защита стоит? Чужой не пройдет, да и в звездолёт случайно не попадешь. Что-то ты не договариваешь, придурок.

— Повезло, наверное, — ответил я. — Несчастливая случайность.

— Ты принадлежишь империи нерков? — спросил мед. — За тебя можно получить выкуп? Или тебя можно обменять на что-то нам нужное? Может быть твой ходячий искин удастся продать? Кстати, где такие делают? Нам бы пригодился один такой. Конечно, я сейчас проведу анализ, полностью сниму геном, определю имплантаты, номера чипов, но все равно собрать все вместе, чтобы работало, невероятно трудно.

Я задумался. Ирры догадались насчет того, что представляет собой Мия, интересно как? Или этот док уже сделал предварительное обследование? Я смотрел на него и думал. А как долго он собираются нас здесь держать? А если я, к примеру, захочу есть или наоборот избавиться от того, что попало мне в рот, путем испражнения. И что мне делать? Ходить под себя? А потом как? И главное, непонятно, что будет дальше

— Отвечаю по порядку. — Я почесал в затылке, благо цилиндр позволял это делать. Стоял на твёрдой платформе, диаметр метр, так что нормально, над головой тоже метр с кепкой. — Меня и девушку отправили на эту планету, чтобы от нас избавиться, поэтому вряд ли нерки согласятся за нас заплатить хоть что-то. Я в империю нерков попал случайно, гражданином ее пока не являюсь, обещали, что после десанта на эту планету, если буду вести себя героически, то у меня появится шанс на приобретение гражданства.

— Вполне понятно, — проговорил мед. — Значит, ты из диких и никому не нужен?

— Получается так, — вздохнул я. — Дикие мы.

А вот еще вопрос, который у меня возник. Если док провел предварительное обследование, то это значит, он увидел артефакт в моем животе, а то и самого древнего. Тогда снова вопрос, почему древний меду позволил себя увидеть? И вообще, как он из этого цилиндра спасать будет? Сейчас же только на него надежда осталась. Я-то что могу сделать изнутри этой стеклянной банки, да еще голый и без оружия?

— Ну что ж, — покивал сам себе док. — В принципе, этого я и ожидал. То, что дикий, это хорошо, это значит, что ты остаешься в моем полном распоряжении, потому что кроме меня ты никому и не нужен. А мне до ужаса хочется на тебе кое-какие опыты поделать. Ты уж извини, но редко попадают в руки такие здоровые экземпляры, а изучать таких, как ты, нужно, ибо война идет между моим народом и Содружеством. Понятно, что ты вроде как к этой войне никакого отношения не имеешь, поскольку дикий, но на любой войне бывают жертвы, и война все спишет, а вот знания, которые можно получить исследуя таких как ты, бесценны. Так что, готовься.

— А девушку может не будешь трогать, док? — попросил я, глядя на Мию. — Она-то вам зачем?

— Глупое ты существо, одно слово — дикарь, — усмехнулся медик. — Это же редкая удача получить пару, а не одного представителя расы, можно многое попробовать, например, получить, потомство с измененными характеристиками. А еще интересно, что вы оба уже были не раз изменены, думаю, это мои коллеги разных рас постарались. К тому же ты не рассказал, как у тебя появился этот ходячий искин.

— Ну, с этим все просто, — ответил я. — Девушку мне поручили охранять и защищать нерки. Откуда она взялась такая красивая, мне неизвестно, как и то, что она искин.

— Ну, это ты, предположим, врешь, — док глянул на то, что ему показывала панель. — Ты знаешь, что она искин и откуда взялась, но это пока неважно, с этим потом разберемся. Хочешь еще что-то спросить?

— А почему мы в этих стеклянных банках, а не в медкапсуле? — поинтересовался я. — Там же удобнее.

— Ты ошибаешься, дикарь, — улыбнулся док, подходя к моему цилиндру и вытаскивая снизу матовую пластинку с непонятными для меня символами. — Мед капсула не позволяет делать хирургические операции, в отличие от этого цилиндра, а мне очень интересно заменить твои ноги на другие, да и другие конечности тоже неплохо бы поменять.

— Ничего не получится, — покачал я головой. — Геном не даст, сделанные по разным программам органы не приживутся, они не могут существовать вместе, давно проверено, так что делать это не стоит.

— В чем-то ты прав, дикарь, — покивал док, нажимая на символы на матовой пластинке. В цилиндр стала поступать снизу непонятная голубоватая жидкость, и это мне очень не понравилось. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, а кому суждено быть утопленным, тот что? Судьбы-то я своей не знаю. — Но это все давно нашими учеными исследовано и найден простой выход — сделать общую программу для тела и внедрить ее, вот здесь этот цилиндр и незаменим, потому что он делает это легко. Спи спокойно, придурок, проснешься ты уже другим.

И голубая вода хлынула мне в рот, я даже сопротивляться не стал. А смысл? Все равно же она там окажется. Я умирал как подводники, у них же такая же история, пробоина, вода поднимается все выше и выше, и шанса на выживание нет. И каждый из них что-то думает в этот момент, с чем-то или кем-то прощается. Эх, не так я хотел умереть, но и так неплохо. Напоследок я взглянул на медика, тот стоял и задумчиво меня разглядывал, наверное, придумывал, что мне и как прирастить. А рядом умирала Мия, и также тихо, спокойно, как я. Мы с ней смотрели друг на друга и улыбались, в конце концов мы любим друг друга, значит, имеем право умереть в один день и час. И, возможно, это правильно так умереть. Накосорезил я в этой жизни достаточно, наверное, и хватит. Всему есть начало и всему есть конец. Пройдет и это, так говорил Соломон, пусть с жизнью, главное, что все-таки пройдет…

С этой глупой последней мыслью я и потерял сознание.

А очнулся… Не знаю, что док в эту голубую воду подмешал, возможно, снотворное, поэтому и выжил, хлебнув этой водички. Конечно, мне давно известно, что существуют такие жидкости, которыми человек может дышать, они используются в аппаратах для глубоководного погружения. Гадость, говорят, еще та, в нее закачивают кислород, и вроде никаких отрицательных процессов не наблюдается. Правда, неприятно, но что тут поделаешь?

В общем, я не умер. У меня было ощущение, что я проснулся после глубокого похмелья, во рту противно, руки, ноги дрожат, а в голове словно поселились с десяток кузнецов и теперь долбят по стенкам черепа. Блин, как же мне хреново-то было. Веки тяжелые, будто под них кто-то песка сыпанул без меры, так что они открываться не хотят. Ну, может, это и правильно, что я в этом мире не видел, что в нем интересного? Вот тут я вспомнил о Мие и, сделав титаническое усилие, открыл глаза.

Сначала не понял ничего. Головой я уткнулся в непонятную прозрачную поверхность, сквозь которую почему-то ничего не видно. Минуты через две я вспомнил о стеклянном цилиндре, в который меня поместили, а потом уже догадался, что этот стакан лежит на боку, а не стоит, и я пытаюсь рассмотреть во всех подробностях пол. Я кое-как перевернулся и увидел…

Впрочем, ничего я не увидел, в лаборатории оказалось полно синеватого дыма, который появляется от сгоревшей проводки. Не знаю, что горело, но запах был точно таким же, как от сгоревшего трансформатора. Еще я понял, что мой цилиндр слетел с пьедестала и из него можно выползти через то место, где крепилось днище. Я попытался, и у меня получилось. Кое-как встав на ноги, я вспомнил слова меда, и начал себя ощупывать, пытаясь найти другие ноги и руки. Но вроде все свое, руки, ноги и даже он родимый на месте, и вроде даже как не очень пострадал, вполне готов к труду и обороне. Непонятно. Ладно, потом разберемся. Сейчас это не самое важное.

Я с трудом выпрямился и заковылял дальше. Тело хоть мне и подчинялось, но с трудом, и вообще ощущение было такое, что руки и ноги у меня, да и все тело, болят от какой-то тяжелой физической нагрузки. У меня такое было, когда мы вдвоем с приятелем разгрузили вагон с сахаром, потом ни он, ни я дня три не могли ходить нормально, охали и ахали при каждом наклоне.

Мне надо было найти Мию. В конце концов, ничего более ценного у меня в этой жизни нет, да и более родного тоже. Люблю я ее, мне без нее этот мир не мил. Не хочу без нее жить, просто не хочу и все.

Нашел я свою любимую, правда, не сразу, сначала в этом синем тумане от сгоревшей проводки обнаружил дохлого дока с оторванной головой, не знаю, кто на него так осерчал, но этот кто-то обладал неимоверной силой, так оторвать башку не каждый сможет. А уже потом в двух шагах нашлась и Мия.

Девушка так и находилась в цилиндре, полностью погруженная в голубую жидкость. Столкнуть с пьедестала я ее цилиндр не смог, не хватило сил, пробить прозрачный пластик тоже не получилось, достав матовую пластинку и понажимав подряд на все символы, также ничего не добился. Мне было плохо, дым так и полз туманом по лаборатории, от него я кашлял и плевался, в моей голове кузнецы лупили по стенкам черепа, хотелось пить, а еще больше сдохнуть.

Теорема вероятности утверждает, что абстрактная обезьяна, ударяя случайным образом по клавишам пишущей машинки в течение неограниченно долгого времени, рано или поздно напечатает любой придуманный кем-то текст. Кто-то сказал, что если шестерых обезьян посадить за пишущую машинку, то за свою недолгую жизнь они напечатают все великие литературные произведения мира. Кстати, насколько я помню, в 2003 году эксперимент по проверке теоремы был проведён в реальности, в нём участвовало шесть макак. Однако их литературный вклад составил лишь пять страниц текста, содержащего по большей части букву «S», даже ни одного слова не получилось.

Так вот, я нажимал все эти символы на матовой платине у цилиндра, в котором находилась Мия, и у меня не получилось ничего, ровно как у тех макак. Вот так на практике я в очередной раз осознал, что не работает теория вероятности в реальной жизни. Минут через десять я понял, что простым подбором у меня также ничего не получится, да и невозможно это сделать не зная языка, не понимая значения, даже не догадываясь, какого размера должна быть команда на открытие и не зная, состоит она из одного слова, трех или четырех. Я выругался, еще раз взглянул с грустной улыбкой на девушку, которая плавала в этой голубой жидкости. Как же она была красива и беззащитна! Голубоватая субстанция только подчеркивала ее идеальные формы лица и тела. В груди у меня что-то в очередной раз екнуло, болезненно сжалось, я снова выругался и пошел по лаборатории, чтобы найти что-то, чем можно пробить прозрачный пластик. Сдаваться я не собирался. За свою любимую я был готов бороться до конца.

О том, что произошло на корабле, я не хотел пока думать. Не до того мне было, мне нужно было спасать мою девушку. А ведь что-то произошло и, возможно, все еще происходит. Совсем не факт, что те ребята, которые устроили погром в лаборатории, уже ушли, вероятнее всего они все еще здесь, и очень может быть, что они еще опаснее ирров. Я вообще давно понял, что космос совсем не безопасное месте, в нем борются за свое место под звездами множество рас и разумных существ, и все они обладают невероятными технологиями, до которых нам, землянам, не додуматься еще не одну тысячу лет, если вообще удастся.

Обходя лабораторию и пытаясь хоть что-то разглядеть в синем тумане, я в очередной раз споткнулся об тело мертвого медика. Немного подумав, я решил его обыскать на предмет чего-то полезного, может удастся найти оружие или пусть не меч, но хотя бы кинжал, которые разрежет прозрачный пластик. После короткого обыска я обнаружил под его шарфом перевязь с множеством карманов, а вот в одном из них нашел странной формы ключ. Оружия я не отыскал, а большинство предметов, которые были вставлены в перевязь, даже не смог идентифицировать. Какие-то цилиндрики, шайбы, кусочки пластика. Я представляю, что будет, если какой-нибудь туземец из каменного века найдет тело современного спецназовца, тоже ведь ничего не поймет.

Сделав полный круг, я снова вернулся к цилиндру. Сразу говорю, вел себя как обезьяна, сначала постучал по цилиндру, потом по матовой пластине, хотел даже на зуб ее попробовать, но в последний момент передумал. Затем стал всюду совать ключ, который взял с тела дока, и даже сам не понял как он вошел в матовую пластину сбоку. И вот тут-то и случилось самое настоящее чудо, голубая жидкость ушла вниз, стеклянный цилиндр поднялся вверх и отошел в сторону, а мокрая голая девушка свалилась прямо мне в руки.

Невероятно обрадовшись, я сел на пол и попытался удалить жидкость из ее легких, положив ее животом на свое колено. Вылилось из нее ее немало, после чего Мия задышала лабораторным воздухом, но глаза все еще не открывала. Я проверил, сердце билось, пусть слабо, но ровно, грудь, приятной формы и размера, поднималась, так что все в порядке, но просыпаться она пока не собиралась, что мне показалось немного грустным. Я понимал, что она все равно очнется, просто чуть позже. Да, может быть, и хорошо, что пока не просыпается. Мне тут надо бы самому сначала разобраться в происходящем, прежде чем ее будить. Вряд ли все закончилось. Так не бывает. Как там в русской пословице, пришла беда, открывай ворота? Беды по одиночке не ходят.

Я задумался. Итак, звездолет ирров был кем-то атакован. Кем? Непонятно. Еще вопрос, как? Вероятнее всего абордаж, иначе как бы нападающие проникли в медотсек. Кто напал? Неизвестно. То ли какие-нибудь существа огромной физической силы, то ли запустили штурмовых, абордажных роботов, что тоже было вполне вероятно. Но роботы не отрывают голов, это нерационально, они убивают плазмой, лазерами, в крайнем случае огнестрелом.

В принципе, выводы мне показались логичными. Осталось только как-то их по-умному использовать, а не как всегда. Мия спит, тащить ее на себе удовольствие ниже среднего, да и непонятно куда. Впрочем, тут я снова задумался. При абордаже, если захвачена рубка, весь экипаж дружно бросается к спасательным капсулам и сматывается. Обычно автоматика капсул настроена на возвращение к базе или к родной планете. Отсюда следует, что и мне следует искать спасательную капсулу, потом как-то ее надо перепрограммировать, чтобы летела на ближайшую планету, либо… дальше у меня фантазия не работала. Но одно я понимал точно, что с этого звездолёта надо сваливать. Те, кто его захватили, уж слишком крутые парни. Если они иррам голову отрывают, то мне они вообще все выдерут. Но хватит сидеть, надо что-то делать, иначе захватчики вернутся и к нам с Мией придет пушистый северный лис.

Я встал и пошел к выходу. Любое поле боя, это лакомый кусок для мародеров, на нем всегда можно найти оружие, еду, одежду и прочее, а я, между прочим голый, и есть хочу. Тут главное все сделать правильно и своевременно. Первое правило мародера — убедиться в том, что бой уже прошел, и все, кому надо, умерли. Второе правило — не попасться на глаза тыловым интендантским службам, которые занимаются тем же, собирают трофеи. Дверь из лаборатории не открывалась, автоматика не работала, зато поднапрягшись, я сумел ее приоткрыть сначала на ладонь, а потом и полностью. Тоже понятно, такое бывает, когда электричество отключается.

В коридоре было пусто и все также воняло горелой изоляцией. Я пошел вперед, не очень хорошо представляя, куда мне идти. Метров через двадцать я уперся в очередную дверь, а когда ее открыл, то оказался в командной рубке. Ирры были здесь, причем все в наличии, и все дохлые. Так и остались на своих рабочих местах с выпученными глазами, причем у многих были разорваны глотки, у остальных были просто и незамысловато проломлены головы. Интересно, кто же все-таки это сотворил?

Оружия я не нашел, ни мечей, ни пистолетов, ничего. А все эти коробочки, шарики, кубики были для меня непонятны. Может среди этого всего была и еда, только как до этого догадаться? Я же перед этой цивилизацией как та макака, которая может только все ломать, да пробовать на зуб. Не солоно хлебавши, я вернулся к Мие. Она уже открыла глаза, долго смотрела на меня сначала мутным, потом понемногу светлеющим взором. Я гладил ее по мокрым волосам и глупо улыбался. Радовался, что она жива, и мы снова вместе, а она хмурилась и все больше мрачнела.

— Кто ты, Макс? — наконец произнесла она глухим, севшим голосом.

— Я твой любимый, — мягко улыбнулся я. — Ты забыла?

— Любимый? — девушка задумалась. — Я не знаю. Нет, я по-прежнему хочу тебя и твоей ласки, но мне страшно…

— Страшно? — удивился я. — Почему? Что случилось? Все же закончилось хорошо, милая. Док, этот сумасшедший, умер, как и все остальные ирры. Правда, я не знаю, кто их убил…

— Не знаешь? — Мия как-то странно посмотрела на меня. — Правда?

— Правда, — ответил я. — Откуда мне знать? Я же как только наглотался этой голубой водички, так сразу и заснул, а что происходило дальше, откуда мне знать? Я спал…

— Спал? — девушка вздохнула, вырвалась из моих объятий, встала и подошла к стене, там она вытащила матовую пластину, что-то на ней нажала, и одна из стен превратилась в большой экран, а вот то, что происходило на этом экране, меня чрезвычайно заинтересовало. Сначала этот сумасшедший док притащил два наших тела, мой и Мии, причем ирр даже не напрягался, он нес нас на руках как вязанку хвороста. Принес, бросил и стала настраивать эти цилиндры, в один из них он запихнул меня, в другой девушку, что-то нажал, и мы очнулись.

Звук не воспроизводился, но итак было понятно о чем медик разговаривал со мной, это я еще помнил. А вот дальше стало интересно, он нажал что-то на матовой пластине, предварительно вставив ключ, и голубая жидкость стала подниматься вверх. Через минуту я ее вдохнул и неподвижно завис в этой голубой водичке, закрыв глаза. Док перешел к Мие, открыл матовую панель, вставил ключ, и вот тут начали происходить странные вещи.

Неожиданно я открыл глаза, зачем-то потрогал пальцами поверхность цилиндра, а потом ударил плечом. Не знаю, откуда у меня взялась эта гигантская сила, но цилиндр качнулся и рухнул на пол. Медик ошарашенно оглянулся, при этом продолжая что-то нажимать на матовой пластине. Голубая жидкость стала подниматься, обволакивая Мию. И тут я встал, одним небрежным движением отбросив тяжеленный цилиндр в сторону. Потом незаметным прыжком оказался рядом с доком, протянул руки к его голове, крутанул ее, быстрым движением оторвал ее и отбросил в сторону.

Если честно, на это я уже не смотрел, я видел только побледневшее, испуганное лицо Мии, ее нежные губы, которые что-то шептали. Оторвав голову медику, я подошел к цилиндру, что-то произнес моей любимой, нежно погладил гладкую поверхность и пошел к двери. А дальше запись пошла из рубки. Дверь открылась, я пронесся по рядам кресел, разбивая кулаками головы и разрывая глотки, потом убедившись, что все мертвы, удовлетворенно хмыкнул и ушел. Вернулся в лабораторию, залез зачем-то в цилиндр и закрыл глаза. Через пару минут я проснулся. Все, что дальше происходило, я уже помнил.

Ну и как к этому относиться? И главное, как моей любимой после этого относиться ко мне? Девушка стояла у матовой панели и смотрела на меня. Много чего было в этом взгляде, и настороженность, и страх, и недоумение.

— Иди ко мне, моя хорошая, — я грустно улыбнулся. — Дай я тебя обниму.

— Я тебя боюсь, — Мия вздрогнула, на ее глазах появились слезы. — Я думала, что хорошо знаю тебя, оказывается, нет. Ты чужой.

— Я чем-то обидел тебя? — спросил я. — Ударил, сделал тебе больно?

— Нет, но… — она вздохнула, — мне все равно страшно.

— Когда ты отрубала голову ирру, я тебя боялся? — поинтересовался я. — Я бегал от тебя, крича, что ты убийца, вздрагивал, глядя на тебя?

— Нет, но… — она опустила голову. — Но то было совсем другое дело.

— Дело одно, она на нас нападают, мы защищаемся, — мрачно проговорил я. — Мы пытаемся выжить, а они хотят нас убить. Я спас нас обоих от этого сумасшедшего медика, разве нет?

— Да, — Мия вздохнула и сделала шаг мне навстречу. — Ты нас спас, но я не понимаю, как ты это сделал? Откуда в тебе появилась такая сила?

— А разве это важно? — я тоже сделал шаг навстречу. — Важно только одно, я люблю тебя, и в каком бы ни был состоянии, я никогда не обижу тебя. И, наверное, очень хорошо, что я могу становиться таким сильным и ловким, иначе мы бы с тобой уже умерли. Разве нет?

— Наверное, — девушка уткнулась мне в грудь. — Я люблю тебя. Я понимаю, что с тобой что-то не так, но мне все равно поцелуй меня.

Я ее целовал, гладил по волосам и ждал, когда у нее закончатся слезы. А потом мы с ней пошли в рубку, я таскал трупы в лабораторию, она пыталась научиться управлять кораблем. В конец концов это у нее получилось, и мы полетели. Куда? Конечно, на мою звездную станцию. Моя любимая показал мне звёздные карты, и на одной из них я нашел маленькую звездочку моего дома. Теперь мы летим туда. Искин звездолета нам не мешает, наоборот помогает, он как-то очень легко смирился со смертью своих прежних хозяев, и это, наверное, хорошо. А, впрочем, все это не так важно.

Вот прилетим на станцию и тогда…

А что тогда? Если честно, то я не знаю. Мне известно только то, что жизнь постоянно меняется. Как там говорится? Хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах? Я не буду ничего ему рассказывать. Все решится само. Как всегда. Огромная вселенная, в которой находится 1,000,000,000,000,000,000,000,000 звезд, ждет меня. А если учесть, что рядом с ними находятся планеты, и на многих из них есть жизнь, и где-то там в черном пространстве космоса находится солнечная звездная система. А в ней Земля, место, где я родился…