Ни единого шанса

Глава 14

Подготовка к свиданию с Картером оказалась более изнурительной, чем я ожидала. Он попросил меня приодеться, и я несколько часов рылась в своем шкафу, пытаясь найти что-нибудь подходящее. Но все, что у меня было, казалось мне либо слишком повседневным, либо слишком… бедным.

Когда я разочарованно вздохнула, раздался звонок. Прежде чем я успела подойти и открыть дверь, Кэрри сама открыла её и вошла, держа в руках сумку с одеждой.

— Настолько не терпится? — поддразнила я.

— Ты меня знаешь, — сказала она, подмигнув. Ее глаза озорно заблестели, когда ее рука протянула мне пакет. — Я тебе кое-что принесла.

— Но сегодня даже не мой день рождения, — пошутила я, между нами была небольшая шутка, потому что Кэрри любила дарить и получать подарки.

Даже если это был не день рождения.

Я расстегнула молнию на сумке, чтобы достать потрясающее огненно-красное платье. Оно было… сексуальным. Это платье, которым я всегда восхищалась на других, но никогда не осмеливалась бы надеть сама. Ткань была шелковистой и элегантно драпировалась, с глубоким вырезом и смелым разрезом до бедра.

— Я не могу это надеть, — запротестовала я, проводя пальцами по гладкой ткани. — Это слишком… слишком сексуально для меня. Я буду выглядеть нелепо.

Кэрри приподняла бровь и скрестила руки на груди.

— Кеннеди, когда ты наконец поймешь, насколько ты чертовски великолепна? — спросила она, и в ее голосе прозвучало неподдельное беспокойство. — Мы не можем пройти и пяти шагов без того, чтобы какой-нибудь парень не попытался тебя трахнуть. Это платье было сшито специально под твою фигуру.

Я прикусила губу, испытывая смесь неуверенности и благодарности. Кэрри была такой подругой, которую все искали. И я не понимала, как мне так повезло, что я проснулась в самый мрачный момент своей жизни и обнаружила ее рядом. Она всегда была моей опорой, и я бы сделала для нее все, что угодно.

Она подошла ближе и нежно положила руки мне на плечи.

— Кеннеди, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — сказала она, и ее голос смягчился. — Картер, очевидно, видит то, что каждый, кто встречает тебя, видит. Ты — нечто особенное.

Слезы навернулись мне на глаза, когда я посмотрела на свою лучшую подругу, мое сердце переполняли любовь и признательность. Я всхлипнула и обняла ее.

— Да, да. И знаю, что я лучшая, — пробормотала она, но ее голос тоже звучал немного сдавленно.

Я отпустила ее и глубоко вздохнула.

— Я надену это чертово платье, — сказала я, теперь мой голос звучал увереннее.

Она сжала кулаки.

— Вот это настрой. Моя девочка собирается потрахаться!

— Эм…

— Это тебя вчера вечером трахнули языком в раздевалке или нет?! — прокричала она.

— Ну…

— А на днях не ты ли подрочила другому горячему хоккеисту?

Я кивнула.

— И то, и другое действительно сделала я.

— Тогда сегодняшний вечер — следующий шаг. Шаг, где тебя хорошенько оттрахают.

— Хорошо оттрахают?

— Я просто предполагаю, раз уж ты сказала, что прошлой ночью он был великолепен своим языком и пальцами… уверена, этот малец знает, как пользоваться своим членом, — объяснила она.

— Это… ты, наверное, права.

— Конечно, я права, — усмехнулась она. — А потом ты должна рассказать мне все.

— Тебе не хватает члена Кита?

Ее взгляд стал немного мечтательным, и я была уверена, что о какой бы сексуальной возне она не думала, я, вероятно, не хотела этого слышать.

Мне постоянно приходится видеть Кита. И я бы предпочла не представлять его голым.

— У моего реально классный член, — наконец сказала она, прежде чем вытащить щипцы для завивки волос из другой сумки, которую я ранее у нее не замечала. — А теперь давай подготовим тебя к свиданию.

Час спустя, стоя перед зеркалом в красном платье, я не могла отделаться от ощущения, что смотрю на незнакомку. Преображение было поразительным, и я с трудом узнавала женщину, смотревшую на меня в ответ.

Платье облегало мои изгибы во всех нужных местах, подчеркивая мою фигуру гораздо сексуальнее, чем облегающее платье прошлой ночью. Глубокий вырез выделял как раз то, что нужно, а смелый разрез до бедра был достаточно глубоким, чтобы не выставлять напоказ все мои достоинства, но, безусловно, привлекал внимание. Шелковистая ткань роскошно смотрелась на моей коже, а огненно-красный оттенок идеально сочетался с моим цветом лица.

Кэрри уложила мои волосы распущенными каскадными волнами, обрамлявшими лицо, а легкий дымчатый макияж глаз и красная помада придали моему образу знойное очарование. Я никогда не видела себя такой.

Впервые в жизни я посмотрела на свое отражение и почувствовала себя… великолепной.

Стук в дверь, раздавшийся секундой позже, заставил меня вздрогнуть от предвкушения, и я не могла не почувствовать нервозный трепет в животе. Кэрри взвизгнула, исполняя какой-то странный танец.

— И это мой сигнал уходить.

Я перевела дыхание, чувствуя, как нервная энергия струится по моим венам.

— У тебя получится. Ты выглядишь идеально! — прошептала Кэрри.

Я сжала ее руку и направилась к двери, мое сердце бешено колотилось в груди, когда я повернула ручку.

И там стоял он.

Картер.

В черном костюме без галстука он выглядел достаточно привлекательно, чтобы его можно было съесть. Меня никогда раньше не привлекали ключицы… но голая загорелая кожа, выглядывающая из-под его рубашки, сделала это за меня.

Его присутствие заполнило комнату, отчего у меня перехватило дыхание.

Я всегда считала Картера одним из самых красивых людей, которых когда-либо видела, но сегодня вечером он был на совершенно новом уровне привлекательности. Костюм идеально облегал его широкие плечи и худощавую фигуру, подчеркивая каждую жилку его мощного телосложения. Темные волосы были уложены, он держался с непринужденной элегантностью, а ямочка на подбородке только добавляла ему сурового шарма.

В руке он держал букет тигровых лилий, яркие оранжевые лепестки, которые составляли разительный контраст с его темным нарядом.

Мои глаза остановились на цветах, и я на мгновение замерла.

Тигровые лилии — это не какой-то случайный цветок. Не каждый парень заходит в цветочный магазин, указывает на них и говорит: «Я возьму эти».

Розы — да.

Тигровые лилии — нет.

То, что Грейсон и Картер решили купить их для меня, никак не могло быть совпадением. Если это действительно было случайностью, мне нужно было разобраться, что во мне делает меня похожей на девушку, которой нравятся тигровые лилии.

Хотя мне действительно нравились эти цветы.

Взгляд Картера переместился с букета на меня, и он, казалось, не заметил моего беспокойства, потому что во взгляде был благоговейный трепет, и он, не торопясь, осматривал меня, его рот несколько раз открывался и закрывался, как будто он не мог придумать, что сказать.

— Ты сногсшибательна, — сказал он хриплым голосом, как будто ему было трудно подбирать слова. — Самое красивое создание, что я когда-либо видел в своей жизни.

Кэрри протиснулась мимо меня, бросив «Я же говорила» через плечо с самодовольной улыбкой, когда направилась к двери. Она остановилась перед Картером, указав двумя пальцами на свои глаза, а затем на него. Я уверена, что она пыталась выглядеть суровой и защищающей. Но на самом деле это было забавно.

Картер слегка поклонился ей, а она притворилась, что падает в обморок.

— Не делай ничего такого, чего бы я не сделала, — крикнула она, выходя из квартиры.

— Почему у меня такое чувство, что это на самом деле не предостережение? — подумал Картер.

Прежде чем я успела что-либо сказать, Кэрри просунула голову обратно в дверной проем.

— Потому что это не так, — пропела она. — А теперь постарайся хорошенько оттрахать мою лучшую подругу.

С этим веселым заявлением она исчезла из виду, оставив меня в замешательстве и жалея, что нет камня, за которым можно было бы спрятаться, потому что…

МОГЛА ЛИ ОНА БЫТЬ ЕЩЕ БОЛЕЕ НЕЛОВКОЙ?!

Картер фыркнул, на его лице отразилось легкое потрясение, как и у большинства людей после встречи с моей лучшей подругой.

— Ну что, на этой ноте, может, пойдем? — спросил он, протягивая мне руку, чтобы я взяла ее.

— Знаешь, в течение пяти лет моя жизнь была довольно скучной. А теперь…

— И что теперь? — спросил он, притягивая меня к себе, пока я не прижалась к его твердой груди.

— Теперь у меня такое чувство, что я превратилась в Золушку и жду, когда упадет туфелька.

— Золушка жила долго и счастливо, — пробормотал он самым сексуальным голосом, который я когда-либо слышала.

Нужно будет попросить Джека, Себастьяна и Грейсона повторить эту фразу, просто чтобы проверить.

В исследовательских целях, конечно.

Картер поцеловал меня резко, его язык пробовал меня на вкус долгими, томными движениями. Он целовал меня так, словно никогда не хотел останавливаться, словно не мог насытиться. Как прошлой ночью, когда он сводил меня с ума в раздевалке.

Я была почти уверена, что у меня заклинило мозги, когда он, наконец, отстранился, и я сделала шаг в сторону, пытаясь собраться с мыслями.

Они все были такими… большими. Было трудно думать, когда они были рядом. Как будто от них исходила какая-то аура, которая будоражила мои чувства каждый раз, когда я оказывалась рядом с ними.

Это объяснило бы, почему я продолжала позволять им приближаться, хотя знала, что они что-то скрывают от меня.

— Готова идти? — он спросил.

— Да, дай-ка я возьму свою сумочку и поставлю эти цветы в вазу, — сказала я, подходя к прилавку, чтобы взять черный клатч, который Кэрри принесла мне, чтобы я могла им воспользоваться.

Моя выцветшая коричневая сумочка от Kohls точно не подошла бы к этому наряду.

Я почувствовала его вопросительный взгляд на своей спине, когда опускала букет вместе с цветами, которые Грейсон подарил мне на днях.

— Спасибо за цветы, — пробормотала я, поворачиваясь.

Взгляд Картера на мгновение задержался на вазе, но он ничего не сказал. Он просто взял меня за руку и вывел из квартиры. Они все так делали, держа меня за руку, как будто это ничего не значило. И учитывая, что их было четверо…

Их руки, казалось, идеально подходили друг другу, учитывая, какими разными они все были.

Он отпустил меня ровно настолько, чтобы закрыть дверь, но когда я взглянула на него, то съежилась, увидев, как сердито он смотрит в том направлении.

— Все в порядке? — спросила я, и в моем голосе послышалась нотка стыда за то, в какой дыре я живу по сравнению с их квартирой.

— Я мог бы вскрыть этот замок зубочисткой, детка. Мы должны купить тебе дверь получше.

Гнев рассеялся, когда он посмотрел на меня сверху вниз и его голос стал мягким.

— Я не уверена, что домовладелец одобрит новую дверь. Мы уже много лет требуем повышения безопасности, но он знает, что у него лучшая цена в городе, так что так оно и есть, — объяснила я и схватила его за руку, чтобы вывести на улицу.

Мне показалось, я услышала, как он сказал что-то вроде «посмотрим», но я решила не продолжать.

Как только мы вышли на тротуар, я оглянулась в поисках серебристого седана, на котором он отвез меня домой прошлой ночью. Вместо этого Картер повел меня к черному «Мазерати», который торчал как бельмо на глазу в моем дерьмовом районе. Обтекаемый спортивный автомобиль с низкой посадкой блестел в мягком свете уличных фонарей, и я с облегчением увидела, что у него все колеса на месте.

В этом районе ни за что не угадаешь. Они с Грейсоном проявили смелость, пригнав сюда свои машины.

Кузов автомобиля был глубокого глянцево-черного цвета, а полированные хромированные детали отражали свет и создавали ослепительный эффект.

— Я люблю эту машину, — прошептала я, и Картер сжал мою руку. Когда я взглянула на него, он выглядел расстроенным. — Что такое?

Он покачал головой.

— Ничего, — пробормотал он.

Я продолжала закатывать глаза. Когда-нибудь я узнаю все их секреты.

Когда-нибудь.

Картер придержал для меня дверцу, и я скользнула на мягкие кожаные сиденья, чувствуя, что вот-вот кончу. Это было так чертовски приятно.

Картер сел за руль, и двигатель с мощным ревом ожил, вызывая трепет во всем теле. С моих губ сорвался неловкий смешок, который больше походил на стон.

Я была в замешательстве, но в этой машине было очень, очень жарко.

— Что-то подсказывало мне, что ты любишь «Мазерати», — задумчиво произнес он, взял меня за руку и положил ее на рычаг переключения передач, положив свою ладонь поверх моей.

О… Мне это понравилось.

Существовал универсальный кодекс поведения для горячих парней и каким-то образом все четверо мужчин, которые появились в моей жизни, казалось, знали его. Судя по рассказам Кэрри и нескольким неудачным свиданиям, на которых я побывала за последние пять лет, они были теми немногими счастливчиками, которые знали.

Или, надо сказать, это мне повезло?…

— Куда мы направляемся? — спросила я, когда он помчался по улицам.

— Скоро увидишь, — сказал Картер, подмигнув, отчего мои трусики стали немного влажными.

Честно говоря, подайте на меня в суд за грубость, но я не была уверена, что какая-нибудь девушка сможет устоять перед очарованием, которым Картер одаривал меня сегодня вечером.

— Вы, ребята, возвращаетесь в турне через две недели, верно? — спросила я, чувствуя себя до смешного несчастной из-за этого. В их отсутствие на арене будет тихо.

Он взглянул на меня, нахмурившись.

— Да, к сожалению, так и есть.

— К сожалению?

— Через неделю нас не будет дома. Я не очень рад, что упускаю это время, которое могу провести с тобой.

Серьезно, неужели так бывает с каждой девушкой, когда они встречают того «единственного»? Или, может быть, мне следует сказать тех «четверых»?

Я прекрасно понимала, что вокруг этих парней развевается множество тревожных флажков, но мне было трудно вспомнить все эти предупреждающие знаки, когда они заставляли меня краснеть от каждой сладости, слетавшей с их губ.

Я была уверена, что это универсальное проклятие для всех женщин.

Картер умело довез нас до центра города. Высокие небоскребы тянулись к ночному небу, их горящие огни создавали завораживающий контраст на фоне темноты.

Казалось, он улыбался мне каждую минуту, не выпуская моей руки все время, пока мы ехали.

Наконец, мы подъехали к парадному входу в самый престижный отель города — «Гранд Астория Плаза». Мы с Кэрри как-то говорили о том, что хотели бы приехать сюда выпить, когда накопим побольше денег. Коктейль стоил около пятидесяти долларов.

Мои глаза расширились, когда я посмотрела в окно на покрытую малиновыми украшениями лестницу, которая вела к отелю. Служащие, одетые в элегантную униформу, бросились к нашей машине. Картер открыл дверцу и передал ключи одному из них с непринужденностью, которая показывала, насколько он привык ко всей этой роскоши.

Один из парковщиков потянулся к моей дверце, когда Картер обошел машину. Я услышала приглушенный голос своего мужчины, и парень отступил, давая возможность открыть дверь.

— Черт, детка. Я не знаю, хочу ли я спрятать тебя от посторонних глаз, потому что каждый мудак в этом месте захочет тебя… или я хочу выставить тебя напоказ, — прорычал он, его взгляд скользнул по тому, сколько кожи было видно через разрез моего платья.

Я улыбнулась ему, и он покачал головой, как будто это он был ошеломлен.

— Конечно, я могу похвастаться тобой. Потому что я самый счастливый человек на свете.

Это было преувеличение. Огромное преувеличение. Но в кои-то веки я почувствовала себя красивой, как будто, может быть, я смогу зайти в это шикарное место и не прослыть какой-то самозванкой.

Он провел меня внутрь, и я ахнула, когда мы вошли в вестибюль отеля. С потолка свисали хрустальные люстры, мерцая на белых и черных мраморных полах и роскошной бархатной мебели. Воздух был наполнен нежным ароматом свежих цветов, насыщенным ароматом человека, от которого у меня потекли слюнки. Персонал отеля встретил нас вежливыми улыбками, тихий звук пианино играл на заднем плане.

Ранее я шутила, что чувствую себя Золушкой, но на самом деле это была не шутка. Нисколько.

Сначала Грейсон увозит меня в Париж… на целый день.

А теперь это.

И мой момент с Себастьяном, хотя и не был необычным, был, безусловно, не менее запоминающимся. Даже Джек, ворвавшийся в тот вечер в бар. Я чувствовала, что вот-вот ущипну себя и пойму, что все это время мне снился сон.

Что было бы в высшей степени паршиво.

Мы направились через вестибюль к золотым дверям лифта и вошли внутрь, когда они открылись с мягким, элегантным шелестом. Картер одарил меня очаровательной улыбкой, от которой мое сердце учащенно забилось.

Он нажал кнопку пятидесятого этажа, и по моему телу пробежала нервная дрожь. На самом верху отеля располагался ресторан, который считался лучшим в городе, но в него можно было попасть только по приглашениям.

Очевидно, звездные спортсмены были одними из тех, кто значился в их списке.

— Лучше перестань так улыбаться, детка, — внезапно прорычал он скрипучим, грубым голосом.

— Почему?

Внезапно я оказалась прижатой к зеркальной стене, с моих губ сорвался стон, когда отчаянное, нуждающееся чувство захлестнуло меня. Его губы ласкали мои, мягкие и нетерпеливые. Я застыла на месте, не отвечая сначала. Картер нежно сжал мои волосы в кулаке.

— Поцелуй меня, — приказал он. А затем его рот снова приник к моему.

Грубее.

Его язык проник в меня, трахая мой рот. Всхлипы вырывались из меня непрерывным потоком, когда мои губы сомкнулись вокруг его языка, жадно посасывая.

К черту ресторан. Я хотела, чтобы он делал все, что захочет, лишь бы его член был внутри меня. Сейчас же.

Я уже собиралась предложить ему сбежать из ресторана и заняться этим, когда он резко отстранился со словами «черт», пригладил мои волосы и стер красную помаду со своего рта… как раз в тот момент, когда двери лифта открылись.

— Надеюсь, тебе нравится французская кухня, — сказал он слегка запыхавшимся голосом.

Его глаза горели от голода, и я знала, что в моих глазах отражался такой же безумный взгляд.

Учитывая, каким изысканным должен был быть этот ужин, он обещал быть мучительным.

— Да, — ответила я нейтральным голосом, учитывая, что последний раз… и первый раз я ела французскую кухню во Франции… с Грейсоном.

Именно тогда я, наконец, обратила внимание на ресторан. Может быть, ужин не будет таким мучительным.

Секс может подождать.

Может быть.

Потому что это место было великолепным. Стены были сверкающего цвета слоновой кости, через каждые два фута висели картины с золотыми очертаниями женских фигур. С потолка свисали хрустальные люстры, отбрасывая мягкий, теплый свет, который танцевал по комнате. Столы были накрыты белоснежными скатертями и сверкали столовым серебром, на каждом стояла изящная ваза с красной розой. На заднем плане играла негромкая джазовая музыка, я… Я никогда не была в таком романтичном месте.

Даже в Париже.

Мы вышли из лифта, и перед нами, словно из воздуха, возникла хостес. Как только она увидела Картера, ее щеки вспыхнули, и она выпрямилась, выпятив грудь вперед. Она была полностью поглощена им, но Картер не обращал на нее внимания…он смотрел на меня.

— Добрый вечер, мистер Хейз, — произнесла хостес высоким, с придыханием голосом.

Картер сжал мою руку и взглянул на нее, маска вежливости и безразличия вернулась на свое место.

Она быстро поняла, что его это не интересует и взяла себя в руки.

— Спасибо, что присоединились к нам сегодня вечером. Ваш столик здесь, — она подвела нас к уединенному столику в углу, откуда открывался панорамный вид на город.

Горизонт сверкал морем огней, и я пожалела, что мой телефон не умеет делать снимки получше.

Это было захватывающе.

Мы расселись по своим местам, и хостес сообщила нам, что официантка подойдет через минуту, прежде чем уйти.

— Это потрясающее место, — прошептала я, наблюдая за Картером, который развалился на своем стуле.

Ему было комфортно в собственной шкуре, он был так уверен в себе, что чувствовал себя своим.

Каково это — чувствовать себя так же?

Испытывала ли я когда-нибудь подобное?

— Только приятные мысли, детка, — пробормотал он, наклоняясь вперед и хватая меня за руку, которую держал через стол.

— Сэр, мне очень жаль, но вам звонят из приемной, — девушка хостес вернулась, выглядя гораздо более раздраженной и смущенной, чем несколько минут назад.

— Что? Кто это? — спросил Картер, наморщив лоб в замешательстве.

— Я не уверена, сэр. Но они сказали, что это важно.

— Хорошо, — медленно произнес он, вставая со своего места. — Я сейчас вернусь, — пробормотал он.

Я смотрела, как Картер уходит, и в моем взгляде промелькнуло беспокойство без всякой видимой причины.

Это просто показалось странным.

На столе лежал французский батон, и я решила взять кусочек… потому что хлеб — это жизнь.

Но потом я доела его.

А он все еще не вернулся.

Еще один кусочек…

А он все не возвращался.

И не успел я опомниться, как прошло двадцать минут, и я уже начала беспокоиться.

Как только я встала, из-за угла появился разъяренный Грейсон, на лице которого отразилось облегчение, когда он увидел меня.

— Кеннеди! — пробормотал он, направляясь ко мне.

— Что ты здесь делаешь? — медленно произнесла я.

Он закрыл глаза, как будто мой вопрос причинил ему физическую боль.

— Мне так жаль, детка. Картер ушел.

— Что? — недоверчиво спросила я, заглядывая ему через плечо, как будто Картер мог появиться в любую минуту.

— Все это, — он обвел пальцем помещение, — было шуткой. Они хотели смутить тебя и оставить с огромным счетом. Но потом Картер увидел эту хостес… и… — он вздохнул и отвел взгляд, как будто ему было невыносимо произносить эти слова.

— Он увидел хостес и…?

— Тот телефонный звонок… это было оправдание, чтобы уйти, чтобы он мог трахнуть официантку в туалете.

Каким словом можно было описать то, что я тогда чувствовала?

Опустошение.

Унижение.

Жгучий стыд и отвращение.

— Но зачем ему это делать? — прошептала я, с тревогой одергивая юбку своего платья. — Я не понимаю.

Грейсон мягко взял меня за руку и повел обратно к лифту, на котором я приехала.

— Он и его друзья такие же придурки, как и я. Они подумали, что это будет забавная шутка. Они постоянно делают такие вещи.

Я охотно шла с ним, но по моим венам разливалось оцепенение, как будто меня окунули в ведро с холодной водой, мое тело медленно умирало.

Я остановилась, не дойдя до лифта.

— Все еще не понимаю, — тупо сказала я. — Он казался таким…

— Ты когда-нибудь смотрела фильм «Это всё она»? — спросил Грейсон, снова подталкивая меня вперед.

— Да, — медленно ответила я.

— Это то, что они любят делать. Заставлять девушек влюбляться в них… а потом они ставят их в неловкое положение. Они наихудшие придурки, Кеннеди. Мне чертовски жаль.

Мы добрались до стойки хостел… но ее нигде не было видно.

— Наверное, приводит себя в порядок, — пробормотал он, ведя меня к лифту и нажимая кнопку, его поза была напряженной.

— Он все еще здесь? — спросила я высоким голосом. — Он все еще трахает ее в ванной?

Мой голос звучал пронзительно и пугающе в моих ушах. Вполне возможно, у меня был нервный срыв. Я просто не могла понять, как кто-то может быть таким фальшивым. Как он может так себя вести. Говорить все эти комплименты.

И быть таким ужасным человеком.

Грейсон уставился на меня с почти жалостливым выражением на лице, от которого мне захотелось съежиться и заплакать.

— Он ушел, милая.

Верно. Он уже говорил это.

Двери лифта открылись, и я вошла внутрь, невидящим взглядом уставившись на свое отражение в зеркале, когда лифт за мной закрылся.

— Как ты узнал об этом? — прошептала я, внезапно возненавидев платье, которое было на мне надето.

После сегодняшнего вечера я собиралась сжечь его. Кэрри бы поняла. Я бы вернула ей деньги за него.

— Я всегда держу ухо востро. В газетных сплетнях говорилось, что парни были заинтересованы в ком — то и я, очевидно, знал, что это относится к тебе. Мне не потребовалось много времени, чтобы узнать их планы.

— Но как? Типо, ты прослушивал их телефон? Я не понимаю?

Я была простой девушкой. Пять лет назад я проснулась без воспоминаний, а значит, и без багажа. Я пошла на работу, выполняла свою работу, старалась быть милой с людьми, старалась быть хорошим другом…такого рода вещи были за гранью моего понимания. В моем простом маленьком мире такого не случалось.

Но, думаю, поездки в Париж и модные рестораны, а также безумно горячие хоккеисты, предлагающие мне полмиллиона гребаных долларов за свидание — этого тоже не было.

— Ты действительно хочешь знать, как я узнал? — мягко спросил он, приподнимая мой подбородок, чтобы я посмотрела на него, так как я, по-видимому, уставилась вниз.

— Одна из сопровождающих, которых они регулярно используют. Я плачу ей за информацию, так как она обслуживает большинство важных персон в штате. Удивительно, что люди говорят в присутствии людей, которые, по их мнению, ничего не значат.

Эскорт?

Все становилось только лучше, мать твою.

— Я такая глупая, — прошептала я.

Я не была склонна к приступам депрессии, но это была настоящая мука. Чистая, неподдельная мука.

— Мне так жаль, детка, — сказал он с болью в голосе. — Мне чертовски жаль.

Я сделала глубокий вдох, не желая быть той девушкой, которой не наплевать на мудака.

Но это, конечно, было непросто.

— Ты можешь подбросить меня домой? — попросила я, мечтая свернуться калачиком на диване в спортивных штанах и с ведерком мороженого.

А потом мне нужно было найти другую работу.

Событие обещало быть веселым.

Но если бы они были настолько придурками, чтобы провернуть что-то подобное, об этом довольно скоро поползли бы слухи, а я не была заинтересована в том, чтобы мои коллеги смеялись надо мной — ни в лицо, ни за моей спиной.

— Я не думаю, что тебе стоит сейчас оставаться одной, — сказал Грейсон, успокаивающе поглаживая меня по спине.

— Думаю, это именно то, что мне нужно.

Грейсон нахмурился, в его взгляде читалось разочарование.

— Почему бы тебе не позволить мне отвлечь тебя от этих мыслей? Как насчет Лондона на этот раз? На самом деле, мне там нравится больше, чем в Париже.

Как бы удивительно это ни звучало, возможно, мне нужно было держаться подальше от парней, которые делали такие вещи, как полет в Париж…который казался слишком хорошим, чтобы быть правдой. Но потом он притянул меня к себе и заставил все переосмыслить.

Возможно, я была жалкой. Но находиться в его объятиях было чертовски приятно.

— Позволь мне отвлечь тебя. Чтобы ты поняла, какие они, черт возьми, идиоты, — прошептал он, убирая волосы с моего лица и нежно поглаживая мою голову.

— Хорошо, — сказала я, хотя и знала, что не должна этого делать.

Но Грейсон не был таким уж хорошим парнем.… Я начала влюбляться в него первой.

Разве не так?

Двери лифта открылись, и он повел меня через вестибюль к главному входу, как человека, выполняющего задание. Мне приходилось практически бежать трусцой, чтобы не отстать.

Я хочу сказать, что мне определенно хотелось уйти отсюда, но я также не хотела сломать каблук. Туфли Кэрри были действительно классными.

— Грейсон, притормози, — крикнула я, когда чуть не споткнулась на лестнице.

Он остановился и провел рукой по волосам.

— Прости, детка. Просто мне не терпится увести тебя отсюда. Я чертовски зол прямо сейчас.

Я прижалась к нему, и мое беспокойство немного улеглось.

Водитель Грейсона уже ждал, и я глубоко выдохнула от того, что была так близка к побегу из этого места. Грейсон открыл передо мной дверь, и я уже проскользнула внутрь, когда услышала, как очень знакомый голос внезапно окликнул меня по имени.

Я оглянулась, широко раскрыв глаза, когда Картер появился у входа в отель, пошатываясь, пытаясь спуститься по лестнице.

— Пора ехать, милая, — спокойно сказал Грейсон, вталкивая меня в машину и запрыгивая сам. Дверца машины захлопнулась. — Поехали! — рявкнул он водителю.

Шины взвизгнули, когда он тронулся с места… Как раз в тот момент, когда Картер спустился по лестнице, его кулак ударил в окно, прежде чем мы оказались вне досягаемости.

— Грейсон, — сказала я в панике. — Что это было? Он выглядел… он выглядел так, будто с ним что-то не так!

— Это называется неудобством, — ответил Грейсон, поприветствовав Картера недовольным взглядом через окно, прежде чем что-то напечатать в своем телефоне. — Большое неудобство.

— Он ведь не бросал меня ради секса с хостес, правда? — тихо спросила я.

— Нет, Кеннеди, он этого не делал, — я никогда не видела, чтобы мужчина выглядел таким довольным, как Грейсон в тот момент.

— И куда ты меня везёшь? — спросила я, готовясь к тому, что он скажет мне, что именно здесь я умру или что-то в этом роде.

— Домой, — просто ответил он, когда вокруг нас вдруг защелкнулись замки на дверях.

И каким-то образом мне стало совершенно ясно, что «дом», о котором говорил Грейсон, не был моим домом.

Я была почти уверена, что прямо сейчас он меня похищает.