Ни единого шанса

Глава 16

Прошло много времени с тех пор, как мне в последний раз снилось, что я снова впала в кому.

Но, хотя я знала, что это сон, не могла подняться на поверхность. Я застряла, застряла в глубокой тьме. Мои руки и ноги отяжелели, как будто их тянуло сквозь матрас подо мной. Выхода не было.

Я пыталась пошевелиться, но была словно погребена под землей. Я слышала звуки вокруг себя, но не могла открыть глаза, а может, и открывала, но все еще была на глубине и ничего не видела. Но эти звуки — тихий треск, внезапный стремительный звук — вызвали у меня приступ паники. В моей комнате было так тепло, и мое дыхание было поверхностным и учащенным, как будто я не могла надышаться. Почувствовала, что моя кожа покраснела и мне стало жарко, как будто я вся горела.

Вдалеке услышала звук хлопающей двери.

— Кеннеди!

Я хотела крикнуть в ответ: «Я здесь. Не оставляй меня одну». Но я не могла говорить, и когда мне, наконец, удалось разлепить губы, мой голос прозвучал хрипло и слабо, точно так же, как тогда, когда я впервые вышла из комы.

— Кеннеди! — этот глубокий, хриплый, полный отчаяния голос принадлежал Себастьяну.

Страх, сквозивший в его голосе, вызвал у меня прилив адреналина.

Я, наконец, смогла открыть глаза.

В комнате была почти кромешная тьма. Но сквозь окно проникал кусочек сюрреалистического света, ярко-оранжевого. Помещение очень быстро наполнялось дымом, отчего я чуть не задохнулась.

Моя комната была в огне.

А я не могла пошевелиться.

Наконец, я услышала звук захлопнувшейся двери. Через несколько секунд Себастьян был в моей комнате, его глаза были широко раскрыты. За его спиной я услышала, как сработала пожарная сигнализация и воздух пронзил вой сирен.

— Что ты делаешь? — потребовал он прямо перед тем, как подхватить меня на руки и прижать к своей груди.

— Это реально? — спросила я.

Умоляла дать мне ответ, впиваясь пальцами в толстые мышцы его плеча, пытаясь обрести уверенность во что-то реальное. Я прижалась лицом к его футболке и твердой линии груди, но не почувствовала запаха лосьона после бритья. Все, что я почувствовала — только запах дыма.

Я все еще была заперта в своей постели? Во сне? Приснился ли он мне в качестве утешения для себя же, пока мои легкие горели от дыма?

— Это реально, Кеннеди, — сказал он, бросив на меня обеспокоенный взгляд, когда нес меня через гостиную и через выломанную дверь.

Затем мы оказались в коридоре. Все остальные, казалось, эвакуировались или уже были на улице. Когда он нес меня через парковку к своей машине, вбежали пожарные.

Он открыл заднее сиденье и усадил меня внутрь, а затем встал, опершись руками о дверной косяк, изучая мое лицо.

— Что случилось?

— Я не могла пошевелиться, — прошептала я. — Я почувствовала, что вернулась в свой кошмар… И часть меня все еще задается вопросом, может, это сон, может, я действительно все еще в коме, и это нереально, но я вот-вот погибну в огне…

— Я настоящий, — сказал он, взяв мою руку и прижав ее к своей щеке. Его колючая щетина касалась моей ладони. — И ты жива, принцесса. Ты не погибнешь в огне. Ты со мной, и точка. Позволь мне показать тебе, насколько ты жива.

Он сел на заднее сиденье рядом со мной. Затем закрыл дверь, и через окна было видно, как ярко-оранжевое пламя охватывает здание.

— Смотри на меня, принцесса, — тихо сказал он.

С усилием я отвернулась от разрушений снаружи и встретилась взглядом с его темно-синими глазами.

— Так-то лучше, — пробормотал он. Мужчина обнял меня и нежно поцеловал в лоб. — Я просто хочу заботиться о тебе, — прошептал он.

— Почему…?

— А разве должна быть какая-то причина? — его дыхание мягко касалось моих волос. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили. Ты заслуживаешь, чтобы о тебе заботились. И я не думаю, что кто-то заботился о тебе уже долгое время.

Языки пламени плясали вдалеке, отбрасывая на красивое лицо Себастьяна резкие, мерцающие блики, когда мы сидели на заднем сиденье его машины.

— Жаль, что меня не было рядом, чтобы позаботиться о тебе, — прошептал он, — но я собираюсь это сделать сейчас.

Мой взгляд был прикован к пламени, охватывающему здание снаружи. Мое сердце бешено колотилось, дыхание стало прерывистым, паника угрожала захлестнуть меня, когда я увидела, как горит моя квартира.

— Хэй, — тихо сказал Себастьян, потянувшись и положив свою руку на мою. Его прикосновение было теплым, успокаивающим, и мое дыхание начало замедляться. — Я хочу тебе кое о чем рассказать, Кеннеди. О том, когда мы… когда я был подростком.

— Я слушаю.

— У меня было странное увлечение огнем, — его губы растянулись в игривой улыбке. — Ну, я был немного поджигателем. Я любил разводить костры, смотреть, как языки пламени лижут поленья и танцуют в ночи.

Его слова нарисовали в моем воображении картины, на мгновение отвлекшие меня от хаоса снаружи. На секунду я смогла представить, что пламя — это костер, что-то веселое и продуманное, а не тот хаос, который творится снаружи.

— Если бы мы знали друг друга тогда, я бы развел для тебя самый красивый костер, Кеннеди, — продолжил он. — Мы бы завернулись в одеяла, и нам было бы тепло и уютно зимней ночью. И я бы поцеловал тебя вот так.

Он наклонился вперед, и я уже начала улыбаться от этой мысли, когда его губы коснулись моих. Когда он поцеловал меня, медленно и нежно, я почувствовала, как напряжение в моем теле начало спадать.

— Могу я напомнить тебе, насколько ты живая? — прошептал он. — Насколько ты привязана к этому телу… что ты здесь, со мной.

— Да, — прошептала я, удивленная тем, что мой голос прозвучал хрипло.

Себастьян встретился со мной взглядом, полным беспокойства и желания. Он медленно провел рукой по моим пижамным штанам, касаясь кончиками пальцев моей талии, прежде чем скользнуть внутрь.

— Это нормально? — мягко спросил он, и в его голосе прозвучала неподдельная забота.

— Да, — ответила я, и теперь мое сердце колотилось по другой причине.

Он дразняще провел пальцами по моему холмику, задевая трусики, пока его пальцы не обхватили мой ноющий клитор. Было что-то в том, что он прикасался ко мне через трусики, которые начали прилипать к телу, когда я стала влажной, и чувствовала себя неотразимой, зная, как медленно он собирается действовать. Мои бедра дернулись под его рукой, и он улыбнулся. В его глазах заплясали огоньки, отражаясь снаружи, и я снова начала смотреть на огонь, бушующий в доме.

— Посмотри на меня, — прошептал он, прежде чем я успела отвернуться.

Другой рукой он взял меня за подбородок и удерживал мое лицо неподвижно, заставляя меня смотреть ему в глаза. Затем он наклонился вперед и впился в мои губы в крепком, страстном поцелуе.

Его пальцы скользнули под ткань, интимно касаясь меня. Мир вокруг нас, казалось, исчез, когда он играл с моим клитором, обводя мои складочки, дразня внутри меня двумя пальцами.

Я начала извиваться на сиденье, а он одной рукой стянул с меня штаны и трусики, подставляя мои бедра и теперь уже влажную киску прохладному воздуху своей машины. Я была слишком жадной, чтобы обращать на это внимание, и мои бедра упирались в его руку, когда он ввел в меня два пальца, его большой палец обводил мой клитор. По моей коже пробежала волна возбуждения, из-за чего мне пришлось запрокинуть голову.

— Себастьян, — простонала я, и он накрыл мои губы своими, как будто хотел проглотить мои стоны.

Себастьян доводил меня до оргазма, пока мои бедра не задрожали. Когда я застонала, он завладел моим ртом, его язык скользнул внутрь, а пальцы неистово трахали меня.

Когда наши языки сплелись, я испытала мощный оргазм. Волны удовольствия захлестнули меня. Моя сердцевина сжалась вокруг его пальцев, жадно пульсируя. Он наблюдал за мной с выражением удовольствия на лице, как будто заставить меня кончить было самым приятным опытом.

Постепенно, возвращаясь на землю, я поняла, что на мгновение забыла о горящих руинах своей жизни за пределами машины.

Несмотря на утешение, которое я находила в прикосновениях Себастьяна, слезы навернулись на глаза, когда реальность вернулась ко мне. Мой дом исчез, поглощенный пламенем.

Я рыдала на плече Себастьяна, чувствуя, как его сильные руки обнимают меня. Я все еще не могла уловить его запах из-за дыма, который окутывал нас обоих, и это заставляло меня чувствовать, что я снова погрузилась в сон. Мне нужна была каждая частичка Себастьяна прямо сейчас — его тело, прижатое к моему, его глубокий, успокаивающий голос, его приятный запах.

— Шшш, — прошептал он. — Давай заберем тебя отсюда. Я собираюсь отвезти тебя домой.

Я молча кивнула, слезы все еще текли по моему лицу.

— У меня нет дома.

— У тебя всегда буду я, Кеннеди. А это значит, что у тебя всегда будет дом.

Себастьян завел машину и поехал прочь от обломков моей жизни. Путешествие было как в тумане, мой разум погрузился в воспоминания о доме, который я потеряла, и о страхе, который охватил меня, когда я впервые увидела пламя. Конечно, моя квартира была маленькой и неряшливой; по меньшей мере раз в месяц надоедливые подростки бросали меня на произвол судьбы, а одна из моих соседок позволила своей собаке помочиться на мою машину. Бигль Бакстер предпочитал переднее колесо со стороны водителя.

Но все же. Я заплакала, подумав, что никогда больше туда не вернусь.

Машина остановилась, и я поняла, что мы заехали в гараж под их многоквартирным домом. Себастьян вышел из машины и, обойдя ее, подошел ко мне, открыл дверцу и подхватил меня на руки.

Я слабо запротестовала.

— Я могу идти сама.

— Я знаю, — ответил он мягким, но твердым голосом. — Но мне нравится заботиться о тебе.

Он пронес меня через вестибюль мимо швейцара, который кивнул нам, после мы вошли в лифт. Пентхаус был так высоко, что у меня заложило уши. Я положила голову ему на плечо, расслабившись в его прикосновениях. Меня поразило, с какой легкостью он нес меня, как будто я ничего не весила.

Когда мы вошли, у меня перехватило дыхание от открывшегося передо мной зрелища. Я все еще не могла прийти в себя от того, насколько красивой была их квартира. Она была обставлена по-мужски, но роскошно, с мебелью из темного дерева и дорогими тканями, украшающими пространство. Из окон от пола до потолка открывался потрясающий вид на раскинувшийся далеко внизу город. Здесь даже пахло приятно.

Себастьян отнес меня в свою комнату и поставил на ноги. В помещении, отделанном темным деревом цвета эспрессо, стояла кровать королевских размеров с белоснежными простынями и пуховым одеялом. На стене висело несколько картин, в длинном зеркале на дальней стене отражалась постель.

Я немедленно подошла к огромным окнам от пола до потолка, высматривая хоть какие-нибудь признаки моего старого жилого дома или дыма, все еще поднимающегося в воздух. Ребята жили так близко от моей старой квартиры — и от больницы, где я когда-то лежала в коме, — и было странно думать, что все это время я могла случайно наткнуться на них.

— Ты что-нибудь видишь? — тихо спросил Себастьян, стоя у меня за спиной.

— Ничего, — пробормотала я, на сердце у меня было тяжело от потери.

Он успокаивающе положил руку мне на плечо, и хотя это не избавило меня от боли, но помогло вернуться в настоящее, напомнив, что не одинока.

Я повернулась к нему, но, конечно же, оказалась лицом к лицу с его рельефными грудными мышцами, футболка прилипла к телу.

— Ты поможешь мне… снова прийти в себя? — прошептала я. — Здесь, с тобой?

Уголки его губ слегка изогнулись.

— Конечно.

Я почувствовала холод стекла на своей спине и ахнула, когда Себастьян прижал меня к окну, его губы нашли мои в страстном поцелуе. Его руки блуждали по моему телу, медленно стаскивая с меня пропитанную дымом рубашку.

Когда он стягивал ее с меня через голову, то застонал, не сводя благоговейного взгляда с моего тела.

— Боже, ты такая красивая.

Дрожащими пальцами я потянулась вниз и обхватила его, вызвав у него низкий стон.

— Как ты узнал, что ты мне нужен? — прошептала я между поцелуями, мое дыхание было прерывистым от желания.

Себастьян неотрывно смотрел мне в глаза.

— Я всегда знаю, — пробормотал он. — Мне жаль, что ты потратила так много времени на одиночество… но ты больше никогда не будешь одна. Я всегда буду рядом.

Мое сердце забилось сильнее от его слов, но, поскольку мы продолжали прижиматься друг к другу, я не могла не вспомнить едкий запах дыма, который пропитал мои волосы и одежду. Воспоминания о пожаре угрожали захлестнуть меня, дыхание перехватило от паники. Почувствовав мое смятение, Себастьян отстранился, на его лице появились озабоченные морщинки.

— Кеннеди? Что случилось?

— Дым, — выдавила я, и в уголках моих глаз появились слезы. — Я все еще чувствую его запах, и это меня пугает.

— Эй, эй, — голос Себастьяна был успокаивающим и действовал как бальзам. — Давай приведем тебя в порядок, хорошо?

Не дожидаясь моего ответа, он снова подхватил меня на руки и понес в ванную, где стояла огромная ванна. Он опустил меня на прохладный кафельный пол и начал наполнять ванну теплой водой. Щедро плеснув пены в ванну, он разделся и шагнул в воду, жестом приглашая меня присоединиться к нему.

— Давай, — настаивал он, протягивая мне руку. — Мы вместе смоем воспоминания о пожаре.

Поколебавшись, я взяла его за руку и шагнула в ванну, погружаясь в успокаивающую теплую воду. Когда Себастьян начал мыть мне голову, я закрыла глаза, позволяя ощущению его сильных пальцев, массирующих кожу головы, прогнать давний страх.

— Спасибо, — прошептала я, прижимаясь к нему спиной и чувствуя, как бьется его сердце у меня за спиной.

— Всегда, Кеннеди. Всегда.

Себастьян убрал руки с моих волос, оставляя мыльную пену на шее и груди. Его прикосновения были нежными и в то же время осторожными, когда он мыл мою грудь, время от времени касаясь пальцами чувствительных сосков, отчего по мне пробегали искры удовольствия. Я не смогла сдержать тихого стона, мое тело откликнулось на его интимные ласки.

— Себастьян, — прошептала я, откидывая голову назад и кладя ее ему на плечо, мои глаза все еще были закрыты.

— Ш-ш-ш, просто позволь мне позаботиться о тебе, Кеннеди, — пробормотал он в ответ, его теплое дыхание коснулось моего уха.

Его руки спустились ниже, продолжая свое нежное исследование и поглаживая изгибы моих бедер. С каждой секундой я чувствовала, что возбуждаюсь все больше, мое тело жаждало его прикосновений. Когда он, наконец, достиг вершины между моих ног, я ахнула, по мне пробежала невольная дрожь, когда он начал целенаправленно поглаживать меня.

— Себастьян, — захныкала, хватаясь за его предплечье, когда волны удовольствия нарастали во мне. — Я…я…

— Отпусти, Кеннеди, — настаивал он низким и повелительным голосом. — Со мной ты в безопасности.

И с этими словами я отдалась ощущениям. Мое тело трепетало в его объятиях. Стоны эхом отражались от кафельных стен, смешиваясь со звуком льющейся воды.

Когда мое дыхание выровнялось, Себастьян осторожно приподнял меня и закрыл кран. Он схватил махровое полотенце, обернул его вокруг меня, прежде чем вытащить из ванны и взять на руки.

— Себастьян, — сонно пробормотала я, прижимаясь к нему, когда он отнес меня в свою спальню и уложил на мягкие роскошные простыни. — Пообещай, что останешься со мной на ночь. Мне нужно знать, что я снова не впаду в кому.

— Конечно, Кеннеди. Ты больше никогда не будешь одна. Я обещаю, — заверил он меня, подтыкая одеяло вокруг моего тела и забираясь в постель рядом со мной.

— Твоя комната… я чувствую себя как дома, — пробормотала я, мои веки отяжелели от усталости.

— Так будет лучше, принцесса, — пробормотал Себастьян, нежно целуя меня в лоб. — Это твой дом. Это то место, где ты всегда должна была быть.

В дверях моей комнаты стояла темная фигура. Я знал, что это не угроза, но придурок все равно действовал на нервы.

— Уходи, — прошептал я Картеру.

Ее дыхание было тихим и ровным, когда она лежала, свернувшись калачиком, положив голову мне на плечо. Я чувствовал себя так уютно, как никогда за последние пять лет. Как будто это место было просто местом для сна, пока я не внес ее в дом. Но с ней в моей постели…мы оба были дома.

— Ни за что, — сказал Картер.

— Ты ее разбудишь, придурок.

— Ты не имеешь права принимать самостоятельные решения. Тащи свою задницу отсюда. Или я разбужу ее.

Я бы, черт возьми, умер за Картера, но время от времени я бы всерьез задумался о том, чтобы убить его самого.

Я поцеловал ее в лоб, и она издала тихий счастливый вздох, от которого мое сердце растаяло.

— Я сейчас вернусь, принцесса, — прошептал я, чувствуя, как сжимается мое сердце от необходимости вставать с постели.

Я высвободил руку из-под ее головы и прокрался через комнату.

Я был в таком хорошем настроении, когда она была рядом, но с каждым шагом, отдалявшимся от нее, мне становилось все хуже. Я был очень зол, когда тихо закрыл за собой дверь и встретил Картера и Джека в нашей гостиной.

— Какого хрена? Ты не мог подождать? — фыркнул я.

— Ты не заслуживаешь того, чтобы обниматься с ней, как будто ты спас ее от всех проблем, хотя именно ты доставил ей половину этих проблем. Ты сжег ее гребаный дом дотла, придурок.

— Мы все согласились, что это место было дерьмовой дырой, и ей нужно было переехать к нам, — сказал я.

— Она выявляет в тебе абсолютного психа, — в голосе Джека сквозило недоверие.

— Она делает то же самое с тобой, если ты вспомнишь, — сухо ответил я. — В любом случае, теперь она останется с нами. Проблема решена.

Картер выругался.

— Нам лучше обсудить все и обеспечить себе алиби, на случай, если ты уже не такой ловкий, каким себя считаешь, поджигатель. У нас хорошая жизнь, чистая, жизнь, которая нужна ей, если мы хотим быть достаточно хорошими для нее. Больше никаких гребаных преступлений.

— Больше никаких гребаных необдуманных преступлений, — поправил Джек, и мы оба посмотрели на него. Он пожал плечами. — Я ничего не планирую. Но я не хочу давать обещаний, которые не смогу сдержать.

— Я не справлюсь с вами обоими, — сказал Картер.

Он ушел от нас на кухню. Но мы последовали за ним.

Картер повернулся ко мне лицом.

— Грейсон узнает, что это ты. Когда мы вчетвером пытались расправиться с бандой Муэртеса, чтобы показать себя его отцу, ты был тем, кто сжег их штаб-квартиру и все их запасы. Он знает, кто ты такой.

— И что он собирается делать?

— Ты же знаешь, что он попытается отобрать у нас Кеннеди.

— Мне неприятно это говорить, — тихо сказал Картер. — Но, возможно, нам нужно позаботиться о Грейсоне. Навсегда.

Я выругался.

Джек покачал головой.

— Да ладно тебе, — раздраженно сказал Картер. — Из-за того, что вы были лучшими друзьями в детском саду, ты испытываешь к нему своего рода вечную преданность?

— Я имею в виду, что это довольно низкая планка лояльности. Я просто не стану его убивать, — сухо сказал я. — И вообще, ты только что говорил о том, чтобы оставаться чистыми и не совершать преступлений, не быть недостойными Кеннеди. Неважно, как мы относимся к этому засранцу в данный момент, Кеннеди любила его. Она любит его и сейчас. Мы не можем отнять это у нее. Не навсегда. Что, если она узнает?

— Ну, я не думаю, что она очень хорошо воспримет это, если когда-нибудь узнает, что Себастьян сжег ее многоквартирный дом, — Картер схватил распылитель и начал чистить огромный, гранитный кухонный остров, хотя на нем и так не было ни пятнышка.

Обычно мне нравилось, когда мой сосед по комнате Рэдж убирал.

Зазвонил сотовый Картера. Он вытащил его из кармана и взглянул, затем сказал.

— Это для тебя.

Он бросил его мне, и я поймал его.

Грейсон: Скажи Себастьяну, что в наши дни на карту поставлено гораздо больше, чем тюрьма для несовершеннолетних.

— Итак, он знает, — сказал Картер.

— Я бы с удовольствием отправил ему ответное сообщение с фотографией Кеннеди в моей постели, — сказал я. — Но мне нужно, чтобы она продолжала спать.

Телефон зазвонил снова.

Грейсон: Можете притворяться, но вы трое никогда не меняли своих корней.

— Вполне справедливо, — сказал я, перекидывая сотовый телефон обратно через весь остров к Картеру. — Я никогда не изменял своим корням. Я был одержим Кеннеди, когда мы были детьми, и я одержим ею сейчас.

— Я не мог вынести, что она была с Грейсоном, — признался Джек. — Это к лучшему. Она будет здесь, с нами, где мы сможем обеспечить ее безопасность.

— Он попытается вернуть ее, — напомнил нам Картер.

— Итак, это война, — сказал я. — Все в порядке. Я готов бороться за нее… так, как мы должны были бороться пять лет назад.

— Драматичный ублюдок, — пробормотал Картер, как будто он не был готов убить кого-нибудь сегодня вечером.

Все мы были в шоке от того, что Грейсон забрал Кеннеди. Я только что немного отомстил ему.

А теперь поговорим о военных трофеях…

Я скользнул в постель рядом с ней, аккуратно подоткнув одеяло вокруг ее неподвижного тела. Она счастливо вздохнула и прижалась ко мне.

Я бы сжег весь мир дотла ради этой девушки.