Ничего хорошего

9

Мерсер аккуратно объезжал на служебной машине трактора и экскаваторы, стоявшие около строительной площадки на Первой авеню. Мы были в квартале к югу от серо-голубого здания, где находился офис патологоанатома. Мерсер припарковался у счетчика и высадил меня. Мне пришлось перелезать через сугроб, чтобы попасть на тротуар.

— Посмотри на этого придурка. — Мерсер показывал на другую сторону дороги, где стоял Чэпмен. — Он так и не купил зимнюю куртку.

Майк выходил из магазина напротив, и ему явно было холодно на таком ветру в блейзере и хлопчатобумажной рубашке с расстегнутым воротом.

Я помахала ему рукой, в ответ он поднял большой пакет с покупками и крикнул нам:

— Это обед!

Мерсер посмотрел на меня и покачал головой. Из нас троих только Чэпмен чувствовал себя в морге как дома. Детективы из убойного часто присутствовали на вскрытии, а те, кто работал в отделе по расследованию сексуальных преступлений, имели счастье работать с выжившими — ранеными, но все еще живыми.

— В парадный вход не пойдем, — крикнул нам Чэпмен, когда я начала подниматься по ступенькам. — Давайте за мной. Киршнер еще в подвале.

Я никогда не входила в морг с 30-й улицы, поэтому послушно следовала за Майком и Мерсером. Мы свернули за угол и прошли до парковки, где стояли машины «Скорой помощи» и «труповозки», привозившие тела. Полицейский проверил наши удостоверения, пропустил нас внутрь через широкие двери, и мы начали спускаться по пандусу в кабинеты, где проводилось вскрытие.

Майк заметил, что я старательно разглядываю зеленые стены, выщербленные примерно на уровне пояса — там были выбиты большие куски. Особенно сильно пострадал угол в конце пандуса, где мы повернули направо и прошли еще двадцать футов.

— Знаю, знаю. Ты бы с удовольствием сделала здесь ремонт и перекрасила стены. Забудь об этом! Здесь так будет всегда, блондиночка. Они грузят тело на каталку наверху пандуса, а затем толкают ее вниз. И она несколько раз ударяется о стены, пока едет, потом бьется об угол, заворачивает и доезжает до места. Поверь, клиент ничего не чувствует. И не надо держать штат медбратьев, отвечающих за доставку нового гостя на место.

— Сострадание из тебя так и прет, да? — пробормотал Уоллес.

Майк привел нас в конференц-зал в конце коридора. Там стоял стол восьми футов в длину, дюжина стульев и доска, а на стенах висели зажимы для демонстрации рентгеновских снимков и фотографий.

Мы с Мерсером еще не успели снять верхнюю одежду и сесть, а Чет Киршнер был уже тут как тут.

Я работала с ним несколько раз за те пять лет, что он был главным патологоанатомом, и мне всегда нравились его спокойные, полные достоинства манеры, к тому же я очень ценила его профессиональное мнение. Чет был высоким и худым, как палка, у него были темные волосы, тихий голос и обворожительная улыбка, хотя ему редко выпадала возможность продемонстрировать ее при исполнении обязанностей.

Мы поздоровались и расселись за столом, а Майк достал из пакета бутерброды и банки.

— То, что я вам скажу, Александра, это только предварительные результаты. Я получу лабораторные анализы по токсикологии лишь некоторое время спустя, равно как и результаты серологического исследования. Сейчас я могу только обрисовать — не для протокола — самую общую картину.

— Разумеется.

— Я взял четыре бутерброда с индейкой на ржаном хлебе, с русским соусом, никто не против?

— Не сейчас, Майк, — попросила я. Атмосфера стерильности, слабый запах формальдегида и мрачные подробности, которые нам предстояло выслушать, напрочь отбили у меня аппетит.

Мерсер и Чет тоже отказались. Майк развернул бутерброд и открыл банку рутбира, а доктор Киршнер достал пачку поляроидных снимков окровавленного тела Джеммы Доген и разложил их на столе.

Он посмотрел на Майка, который ел бутерброд и хрустел чипсами, криво улыбнулся и пробормотал:

— Bon appetit[14].

— Нет никакой загадки в том, от чего она умерла. Как вам известно, она получила множественные ножевые ранения — семнадцать, если быть точным. Несколько ударов затронули жизненно важные органы, включая и рану, которая, очевидно, оказалась смертельной — после этого ранения у нее полностью отказало одно легкое. Второе легкое тоже было задето. Убийца наносил удар за ударом, некоторые были достаточно глубокими, они вызвали интенсивное внутреннее кровотечение. Внутрибрюшное и интраторакальное. Также имелось несколько небольших порезов на спине, но большинство ударов попали в цель. Иными словами, ей были нанесены удары и спереди, и сзади. Несомненно, это нападение в приступе ярости — там гораздо больше ран, чем требовалось для причинения смерти. Она могла умереть практически от любого из повреждений.

— А есть раны, полученные оттого, что она защищалась? — спросил Мерсер.

Я взяла несколько снимков, чтобы проще было следить за комментариями Киршнера. Я видела лицо Джеммы Доген, освещенное вспышками камер, когда ее фотографировали на разных мероприятиях, — эти фото стояли на полках у нее в кабинете. Теперь я видела те же самые черты — бесцветные, пустые, безжизненные — на фотографиях, сделанных на столе в морге.

— Таких ран нет. Но если вы посмотрите внимательно на снимки запястий, то увидите слабые следы. Они заметнее на обычных снимках, которые мы сделали.

Я нашла те карточки, где руки Доген были сняты крупным планом, и заметила красные полоски на запястьях.

— Очевидно, нападавший связал ее и вставил кляп, обнаруженный в комнате. И произошло это до того, как он нанес ей раны. Думаю, она просто не могла защищаться, когда он напал на нее с ножом. Возможно, она была связана тем же материалом, который нападавший использовал для кляпа. Смотал в тонкие полоски и связал ей запястья, от этого и остались следы, но кожа не была повреждена.

— А вы успели взглянуть на кляп, док? — Чэпмен отхлебнул из банки.

— Кляп исследуют в лаборатории, но я видел его, когда принесли тело. Я дам окончательный ответ позже, но мне показалось, что это кусок обычной больничной простыни, порезанный на длинные полосы. Такой можно было взять в любой палате, на складе, в службе доставки или в прачечной.

— Мерсер, пожалуйста, запиши это для меня. Кажется, лейтенант отправил кого-то проверять работников прачечной наряду с остальным персоналом, но мне и в голову не пришло, что надо еще потрясти поставщиков, которые снуют туда-сюда целыми днями.

— Я продиктую, Куп. Прачечная, а еще доставка пиши, медицинских товаров, цветов, корзин с подарками, шариков — этот список бесконечен. Мы говорим о тысячах людей.

Чэпмен вытер руки и встал у меня за плечом, рассматривая снимок запястий Доген, а я продолжила перебирать фото.

— Если бы вам предложили восстановить события, исходя из уже известных фактов, то, по вашему мнению, что там произошло? — спросил он Киршнера.

— Сейчас можно только строить предположения, Майк. И вы это знаете. Думаю, кто бы это ни совершил и было ли это изначально ограблением или преступник искал жертву, но он пришел подготовленным. У него было оружие, у него была порезанная на ленты тряпка и, очевидно, цель. Полагаю, он застал Доген врасплох и мгновенно лишил ее возможности сопротивляться. У нее были потрясающие мускулы на ногах и руках, такие бывают у женщин вдвое моложе ее. Тот факт, что нет ран, полученных в процессе сопротивления, говорит нам, что у нее не было возможности защищаться.

— А когда могло произойти нападение?

— В этом случае определить очень трудно. Естественно, мы знаем точное время смерти, поскольку она умерла уже после того, как ее обнаружил охранник. Любой врач скажет вам, что при таких ранениях выжить невозможно. Я уверен, что она была без сознания, когда убийца наносил последние удары, и готов поспорить, что, уходя, он не сомневался, что она мертва. Это один из тех необъяснимых медицинских случаев, когда нельзя сказать, почему она так долго продержалась и сколько это длилось — тридцать минут или тридцать часов. Поврежденное легкое отказало быстро и окончательно. Второе работало еле-еле. Майк сказал, что на месте преступления вам показалось, будто она пришла в себя на короткое время и на последнем дыхании попыталась куда-то доползти. Что ж, вполне возможно.

— То есть у нее могли остаться силы проползти через всю комнату до двери?

— Если вы хотите услышать мое мнение как врача, то я скажу «нет». Но мы каждый день сталкиваемся с необъяснимыми вещами, которые может совершать человеческое тело в экстремальных ситуациях. Да, Джемма Доген могла собрать последние силы в отчаянной попытке спастись. Этому нет медицинского объяснения. Никакого.

— Чет, а Майк говорил тебе про нечто вроде загогулины на полу рядом с телом? Я хочу сказать, среди лужи крови.

Майк все еще стоял у меня за спиной и взъерошил мне волосы в знак того, что не верит в мою идею.

— Купер думает, что покойная пыталась с нами поговорить.

Киршнер посмотрел мне в глаза и слегка кивнул, чтобы показать, что он обдумает мою мысль.

— Полагаю, у вас есть фотографии того, о чем вы говорите?

— Да. Их напечатают к вечеру, док. Я вам их передам.

— Позвольте, — сказал Киршнер и взял один из снимков. Он поднес его близко к глазам, изучая детали, чтобы освежить память. — Я, разумеется, смогу вам показать все это более наглядно, когда будут готовы наши фотографии. Сегодня вечером. Но кровь на указательном пальце правой руки подтверждает эту теорию. Но не забывайте, там было море крови повсюду, у нее все руки перепачканы. И я еще скажу об этом, когда мы будем обсуждать, почему она не была связана. Но на этом указательном пальце след немного другой, или оттого, что она ползла по крови, или — и признаюсь, мне это не приходило в голову — она специально обмакнула палец в кровь, например, чтобы что-то нарисовать. Я бы хотел ознакомиться с вашими фотографиями прежде, чем сделаю окончательный вывод о том, писала она что-либо или нет. И я удивлен, что вы такой недоверчивый, Чэпмен. Разве мы с вами не работали по тому делу несколько месяцев назад? Когда парню шесть раз выстрелили в спину на станции подземки, а он еще пробежал два пролета лестницы, выскочил на улицу, нашел телефонную будку и позвонил. А уже затем упал и умер.

— Да, Счастливчик Луи Барски, ростовщик. Истратил последний вздох на звонок матери, чтобы сказать ей, что она может спокойно жить на все, что найдет в коробке из-под обуви с этикеткой «12 Д, мокасины, цвет „черный крокодил“, третья полка в шкафу в его спальне». К несчастью для его мамаши, я явился туда с ордером на обыск раньше, чем она нашла стремянку. Бывшая подружка донесла на него, она знала, где он прячет заначку. Думаю, чудеса случаются, док.

Мерсер вернул нас к обсуждению убийства Доген.

— Так вы думаете, что ее развязали после того, как нанесли ранения?

— На месте преступления не были найдены путы, только кляп, так? Выходит, после того, как ее связали — после первого удара ножом или в конце, — нападавший снял веревки и перенес тело на пол.

Майк снова сел за стол и покачал головой.

— Значит, он изнасиловал ее, пока она была без сознания и истекала кровью из одной или нескольких ран, как освежеванная свинья. — Он покачался на задних ножках стула, затем с громким стуком вернул его в нормальное положение, ударив при этом по столу кулаками. — Вы можете поверить, что какой-то псих-извращенец сексуально возбуждается при виде истекающего кровью трупа? Я никогда не понимал специфику вашей работы, Мерсер, клянусь. Как может у мужика встать после того, как он искалечил и изуродовал женское тело? Господи, да за такое преступление надо ввести смертную казнь, я сам могу приводить приговор в исполнение. Черт!

— То, что я собираюсь сказать, Майк, не улучшит ваше впечатление от этого преступления, но вполне возможно, что убийца не был так возбужден, как он надеялся, — спокойно продолжил Киршнер. — По тем деталям, которые мне описали — положение тела, отсутствие нижнего белья, задранная юбка, обнаженные гениталии, — совершенно ясно, что преступник планировал и даже пытался совершить изнасилование. Но он его не завершил. Нет и следа семенной жидкости, ни на теле, ни внутри влагалища. Никакой спермы. Я взял мазки из влагалища и анального отверстия, вы получите результаты позже, но я уверен, что они будут отрицательными.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — поморщившись, спросил меня Мерсер.

Я была так же огорчена этим, как и он. За последние несколько лет мы с Мерсером привыкли полагаться на такую улику, как ДНК, и на прекрасный метод «генетических отпечатков пальцев», благодаря которому было раскрыто не одно дело об изнасиловании. Даже когда жертва оставалась в живых после нападения, как было в большинстве случаев, а после описывала приметы нападавшего и опознавала его, анализ ДНК позволял подтвердить ее показания и резко увеличить число обвинительных приговоров по всей стране.

— Думаю, я слишком рассчитывала на улику, которой у нас нет, — сказала я, и, боюсь, в моем голосе было слышно разочарование. — Я просто надеялась, что обнаружатся следы семенной жидкости и мы получим «слепок ДНК», с которым можно будет сравнивать анализы, когда у нас появится подозреваемый.

— Думаю, в этом деле у нас не будет такой роскоши, Алекс.

— А есть ли вероятность, что преступник пользовался презервативом, док? Может, поэтому нет следов спермы?

— Не похоже, Майк. Я хочу сказать, нет ничего невозможного. Но большинство презервативов оставляют на жертве следы, которые легко найти во время вскрытия или в процессе лабораторных анализов. И не важно, что это, лубрикант или спермицид, в любом случае...

— Я хочу сказать, вы можете установить, проникал он в нее или нет?

— Травм нет ни во влагалище, ни в анальном проходе. Хотя это само по себе ни о чем не говорит, если имел место вагинальный секс.

У Майка не было такого опыта в расследовании изнасилований, как у нас с Мерсером, поэтому я немного пояснила ему слова Киршнера:

— Больше двух третей изнасилованных женщин не получили каких-либо физических травм, Майк. Живущая половой жизнью женщина обычно не получает внутренних повреждений. Влагалище достаточно эластично, и если она была без сознания, когда преступник над ней надругался, то велика вероятность, что он не встретил сопротивления мышц.

— Но что мне кажется наиболее странным, — подхватил Киршнер, — так это отсутствие каких-либо иных улик, указывающих на сексуальное насилие в этом деле. Если он действительно пытался проникнуть в нее, то я бы нашел хоть один его лобковый волос на ее теле.

Стандартная процедура собирания улик в делах об изнасиловании, равно как и при проведении вскрытия, — это расчесывание лобковых волос жертвы. Очень часто лобковые волосы насильника застревают в волосах жертвы и остаются на теле, это еще одно доказательство, связывающее преступника и жертву.

— Когда я расследую дело об изнасиловании, то место преступления — это тело жертвы. Это единственное преступление, для которого подобный подход является правильным. И я убежден, что в данном случае слишком мало доказательств того, что нападавший совершил изнасилование.

— Значит, теперь нам надо понять, что ему помешало, — сказал Мерсер. — Это могло быть что угодно, начиная от спугнувшего его шума в коридоре до потери эрекции. Может, Майк был прав. Если преступник собирался изнасиловать Доген, то он перестарался, пытаясь усмирить ее. Искромсанное тело стало вызывать у него отвращение, и в результате пропала эрекция.

— И не забывайте, — вмешалась я, — что в Медицинском центре и его подвалах живет множество самых разных психов. Надо начинать с тех, у кого наблюдаются половые дисфункции. Хотя наш нападавший и планировал довести изнасилование до конца. Ну что, парни, мы опять в начале пути?

— Не хочется разочаровывать тебя, Александра, но я полагаю, что ключ к раскрытию данного преступления ты получишь не от меня и не из моей лаборатории. Чэпмену было известно о смерти Джеммы Доген столько же, сколько и сейчас, после нашего разговора. Он только не знал — до вскрытия, — каким из ударов был поврежден тот или иной внутренний орган. Мне жаль, но сейчас я больше ничем не могу вам помочь. Ваш убийца не оставил тех изобличающих его улик, на которые мы все надеялись. — Киршнер помолчал и добавил, обращаясь к детективам: — Если вы найдете его быстро, то его одежда и тело смогут рассказать нам куда больше, чем останки Доген. Я не знаю, удалось ли ей оцарапать или укусить его. Но в одном уверен — из ее кабинета он вышел в таком виде, будто побывал на бойне. Мало кто бывает так испачкан кровью, разве что хирург, выходящий из операционной.

Чет напомнил, чтобы мы прислали ему полицейские фотографии, как только они будут готовы, собрал свои снимки и попросил его извинить, сославшись на следующее вскрытие, назначенное на три часа.

Мы с Майком и Мерсером собрали свои вещи и вышли из комнаты.

— Я бутерброды не буду, Купер, — сказал Мерсер. — Хочешь кофе? Там через дорогу есть одна забегаловка. А потом двинемся дальше.

У меня тоже не было аппетита.

— Буду, может, хоть согреюсь.

Мы снова оказались перед пандусом и по нему вышли на улицу.

— Везешь Купер на квартиру Доген?

— Угу.

— А я в больницу, вести допросы. Детка, я тебя сегодня увижу в полицейском участке?

— А чем я могу вам помочь? Я никак не отойду от рассказа Чета. Я рассчитывала, что мы получим данные из лаборатории и у нас наметится прорыв уже до конца недели. Сегодня мне еще выступать с речью в школе имени Джулии Рикман.

Мерсер уже ступил на мостовую, собираясь перейти Первую авеню. А я обернулась к Чэпмену и улыбнулась ему:

— А почему ты спросил? Я нужна тебе, Майк?

— Это все твои мечты, блондиночка. Пустые мечты.