Ничего хорошего

25

Пока Майк принимал душ и одевался, готовясь к банкету в честь конференции, я завернулась в халат с гербом, взяла телефон в постель, задрала ноги на спинку кровати и позвонила в Вашингтон Джоан Стаффорд. Я назвала оператору номер Джима Хэджвилла и не поверила своим ушам, когда наконец услышала в трубке голос подруги.

— Я ненавижу мелодрамы, но где ты пропадала в мой трудный час?

— Я перезвонила, как только получила твое сообщение. Дрю тоже пытался до тебя дозвониться, но...

— Думаю, больше он не будет даже пытаться. Когда он все-таки дозвонился, трубку снял Майк, и он наверняка решил, что я тут кручу роман с другим мужчиной. Джоан, ты должна мне помочь. Ты можешь точно вспомнить, когда Дрю сказал тебе, что хочет со мной познакомиться?

— Зачем ты вмешиваешь его в это дело об убийстве той женщины, Алекс? Ты просто слишком остро на все реагируешь. Ты должна раз и навсегда забыть, что тебе пришлось пережить с Джедом и его...

— Одно с другим никак не связано. Просто странно, сначала Дрю знакомится со мной, а через неделю я узнаю, что врач, чье убийство я расследую, оперировала его жену, которая скончалась на операционном столе. Как все это началось? Вот что я хочу выяснить.

Джоан помолчала, обдумывая ответ. Сейчас я ощущала себя скорее прокурором, ведущим допрос, нежели подругой, и мне очень не хватало возможности посмотреть ей прямо в глаза, чтобы решить, правду ли она говорит.

— Джоан?

— Я не пытаюсь юлить. Я просто смотрю в свой календарь. Помнишь благотворительный прием в храме Дендур в начале марта? Мы с Джимом как раз уходили, когда ты пришла. Ты стояла прямо перед саркофагом с мумией, которую привезли на выставку из Британского музея...

— И кто из нас выглядел лучше?

— Лично мне показалось, что мумия, но именно в этот момент Дрю сказал Джиму, что знает, кто ты и хочет поближе с тобой познакомиться. Так как мы уходили, я просила его позвонить нам и сообщить, когда свободен, чтобы я могла пригласить вас обоих к себе на вечеринку.

— И когда он тебе позвонил? Это тоже записано у тебя в календаре?

Снова молчание.

— Он не звонил тебе, пока не прочитал в газете объявление о смерти Джеммы Доген, да? И о том, что я веду это дело? За день или за два до той вечеринки, которую ты назначила независимо от него? И ты просто поставила еще один стул?

— Какая разница? Я-то уж точно ничего не знала об этом, Алекс. Но я не могу его винить за то, что ему стало любопытно узнать о враче, которая нанесла такой удар по его личной жизни. Я с тех пор много говорила с ним, и ты действительно ему очень нравишься.

— Очень странно крутить роман с человеком, который, возможно, хочет установить контакт с покойной женой через прокурора, расследующего смерть врача, отправившего эту жену на тот свет...

— Ладно-ладно, сбавь обороты. Мне пора бежать. Ребенок плачет и...

— У тебя нет детей.

— Ну работает же эта отмазка для Нины, когда ты достаешь ее своими телефонными звонками. Я подумала, что и мне стоит ею воспользоваться, чтобы переждать, пока ты немного успокоишься.

— Извини.

— Послушай, ты с ним встречалась всего дважды. А Джим знает его целую вечность. Заканчивай это расследование и дай Дрю второй шанс.

Я устроилась в кровати, подперев голову рукой и прижав трубку к правому уху. Мы еще немного поболтали, пока я опять не вернулась к интересующей меня теме:

— Майк думает, что я все притянула за уши, но не кажется ли Джиму, что Дрю переживал достаточно сильно для того, чтобы затаить зло на доктора Доген, и... Я не хочу сказать, будто он сам напал, но вдруг он нанял кого-нибудь...

Джоан закричала на меня с того берега Атлантики:

— Помнишь, как ты мне рассказывала о том, что делала в первый год в офисе окружного прокурора? Когда работала в отделе, куда звонили всякие психи с жалобами? Помнишь, что ты делала, когда какая-нибудь липучка начинала тебя доставать? Ты говорила:

«Извините, мадам, но, кажется, нас сейчас разъединят». Будешь вести себя в том же духе, у меня телефон сломается на неопределенное время, — Джоан перевела дух. — Прислушайся к Майку. У него нюх на такие вещи. Я вернусь в Нью-Йорк во вторник, и мы сможем где-нибудь поужинать вместе. Позвони мне в воскресенье, когда прилетишь обратно.

Пока я звонила, Майк принял душ, побрился и вышел из ванны, одетый в темно-синий костюм. Он был почти готов спуститься вниз на коктейль, и на ходу завязывал и расправлял галстук.

Разговор с Джоан дал мне пищу для размышлений, и я приободрилась, как всегда после общения с ней. Нет причины ставить крест на Дрю, тем более что расследование набирает обороты и мы вряд сможем часто встречаться. Так что я смогу позволить себе проводить свободное время как захочу и решить наконец, что я чувствую к Дрю, когда дело будет закрыто.

— Ну что, затворница, собираешься провести еще один вечер в этой комнате или позволишь мне насладиться твоим присутствием?

— Дай мне полчаса. Я оденусь и спущусь вниз...

— То же самое ты сказала мне вчера.

Я махнула рукой, велев ему убираться из номера, и пошла в душ. Мой наряд для коктейлей представлял собой черное шелковое платье с юбкой в складку, которая развевалась при ходьбе. Когда я надела вечерние туфли на каблуках, то почувствовала себя гораздо лучше, чем в последние несколько дней. Я покрутилась перед зеркалом, чтобы еще раз полюбоваться на юбку.

Когда я спустилась, было уже около семи. Среди седин почтенных профессоров я сразу отыскала черную шевелюру Чэпмена и направилась к нему. По пути я попросила официанта принести мне «Девар» со льдом, но он ответил, что тут подают только односолодовый виски. И что он с удовольствием принесет мне «Гленротс».

Когда я подошла к Майку, он стоял ко мне спиной и разглядывал три огромных гобелена, закрывавшие почти всю южную стену зала. Рядом с ним стояла дама в платье без бретелек, ее кожа светилась, будто фарфоровая, а короткие платиновые волосы были красиво убраны под бриллиантовую тиару. Она кивала, соглашаясь с тем, что говорил мой коллега.

Я остановилась в двух шагах от них, не желая прерывать разговор и надеясь, что меня заметят.

— Я и не представлял, что Оркни имел хоть какое-то отношение к Кливдену, зато знаю историю этих гобеленов, — рукой с «Джеймесоном» Майк указал на стену. Он рассказал женщине о том, что граф Оркнейский был первым английским фельдмаршалом и вторым после герцога Мальборо в битве при Бленеме. На гобеленах была показана победа английского оружия и, по словам Майка, аллегорически изображены военные искусства.

Любопытство взяло верх над хорошими манерами, и как только мне подали напиток, я обошла Майка, чтобы встрять в разговор.

— Твое здоровье! Рад, что ты выбралась к нам, детка. Позволь представить тебя герцогине.

Элегантная дама взяла бокал с шампанским в левую руку, а правой пожала мою. Когда Майк представил ее как Дженнифер, леди Тернбул, она запрокинула голову и расхохоталась. Но я достаточно часто читала модные журналы, сидя в джакузи, поэтому узнала бы ее даже без помощи Майка. Ее смазливое личико и стройная фигура часто украшали обложки или красовались под статьями наравне со снимками профессиональных моделей. А история об американской студентке, которая вышла замуж за престарелого лорда Тернбула и вскоре унаследовала его миллионы, не сходила с первых полос желтой прессы еще в мою бытность подростком.

— Жених Дженни каждый год выступает гарантом этой конференции со стороны британцев. Вот почему они здесь. Это вон тот парень, что разговаривает с твоим суженым.

Майк предложил леди Тернбул взять его под руку, и она обвила его локоть своей тонкой длинной лапкой, после чего повернулась и посмотрела на толпу. Я заметила лорда Уинделторна, он разговаривал с человеком, которого я тоже узнала благодаря журналам. Это был Бернард Карл, промышленный магнат, мужчина за пятьдесят, но выглядящий очень молодо.

— Мы с вашим детективом прекрасно проводим время, Александра. Он так много рассказал мне о вас, что я просто умирала от желания познакомиться.

— А ты не поверила, когда я рассказал, что мы с Криви объездили все ночные заведения в компании герцогини, да, Алекс?

Не успела я ответить, как Дженнифер протестующе подняла палец:

— Я все время говорю Майку, что я не герцогиня, но он упорно продолжает величать меня этим титулом. Мы обошли вчера всю округу, и он обещал оказать мне ответную услугу, когда я буду в Нью-Йорке.

Я не смогла представить леди Тернбул в платье без бретелек и бриллиантовой тиаре, сидящую на барном стуле в «Рао» и в окружении детективов из убойного отдела. Но я видела в этом баре достаточно политиков, звезд кино и важных шишек, чтобы понять, что для Майка нет ничего невозможного.

— В этом зале я чувствую себя нищенкой...

— Не говорите глупостей. Просто мы с Берни вынуждены быть при всем параде как хозяева этой вечеринки. И это так подходит к декорациям, правда?

Я побыла третьей лишней в компании герцогини и полицейского еще около получаса и выпила второй «Гленротс». Я все пыталась понять, присматривает ли мистер Карл за невестой, но он либо уже привык к ее поведению, либо был очень самоуверенным.

Незадолго до восьми Грэм начал ходить среди гостей и объявлять, что ужин подадут во Французской столовой. Леди Тернбул взяла Майка за руку и повела его по коридору, я же поплелась в хвосте, в компании занудного датского криминалиста, разглагольствующего о подростковой преступности. К сожалению, мне не удалось вовремя от него отделаться. Леди Тернбул заняла место во главе длинного банкетного стола. Она была ослепительна на фоне позолоченных стен и потолка, с которого свисало множество люстр разной величины, и в свете сотен свечей в оправе настольных канделябров.

Я прошла мимо нее, разыскивая таблички с нашими именами, но она указала Майку на стул подле себя:

— Раз уж это Французская столовая, то я чувствую себя вправе оставить рядом Эркюля Пуаро. На этой конференции так много говорят о преступлениях, что я смогу чувствовать себя в безопасности только в его присутствии.

— Пуаро был из Бельгии. Он не был французом, равно как и ты, Майк. Не забудь рассказать ей о своих корнях в Бей-Ридже, и, возможно, тогда она с радостью вернет тебя мне, — прошептала я ему на ухо, ужасаясь при мысли, что мне придется сидеть между австралийской специалисткой по пенитенциарной системе и немецким этнологом.

Когда я проходила мимо, Майк поймал меня за руку:

— Не оскорбляй мою герцогиню, блондиночка. И если у тебя плохое настроение, то закажи обслуживание в номер.

И подмигнул.

Я прошла уже две трети стола, когда заметила свое имя на карточке, между лордом Уинделторном — наверняка тут не обошлось без Майка — и послом Ричардом Фейрбэнксом, американским делегатом на Тихоокеанской экономической конференции. Официант отодвинул для меня стул.

Уинделторн появился почти сразу после меня и тут же принялся читать мне лекцию о новом британском законе о диффамации и его трактовке при рассмотрении последних дел в суде. Под это звуковое оформление я сумела проглотить закуску — крабов по-корнуэльски под соусом из красного перца. Когда подали второе — тушеные трюфели с салатом-латуком, Уинделторн отвлекся на даму слева, — я испытала сильное желание расцеловать ее из чувства благодарности — а я представилась Фейрбэнксу, с которым не была знакома.

Посол оказался очень милым человеком, остроумным и симпатичным, и мне удалось поддерживать с ним разговор в течение трех перемен блюд. К этому времени я уже потеряла счет красному и белому вину, которое нам предлагали под каждое блюдо.

Когда с шампанским и десертом было покончено и старинные часы пробили полночь, Бернард пригласил дорогих участников пройти в библиотеку, куда подадут сигары и портвейн. Европейцы, у которых вылет был рано утром, стали потихоньку расходиться, прощаясь перед уходом. Так же поступила добрая половина жен, сославшись на то, что не переносят сигарного дыма.

Я бы тоже с удовольствием закончила вечер на этой ноте, если бы не мой интерес к тому, как сложатся отношения Майка и Дженнифер. Она буквально вцепилась в него, когда они выходили из столовой, поэтому я напомнила себе, как мне нравился запах сигар, которые курил отец, и направилась в библиотеку, где стены были обиты деревянными панелями и где был самый большой камин в Кливдене. Я держалась неподалеку от посла Фейрбэнкса и его жены, Шеннон, и Майк с Дженнифер сами протолкались через толпу к нам. Чэпмен принес портвейн и для меня.

— У него, пожалуй, самый мягкий вкус из всех, что я пробовал. Попробуй и ты.

Грэм подошел к дивану, на котором мы расположились, прямо у потрескивающего огня.

— Извините, сэр, — он наклонился к Чэпмену. — Во время обеда звонила ваша матушка и просила не беспокоить вас. Она сказала, что звонит передать информацию, которая вам требуется, чтобы я сообщил вам о звонке, и что вы сами поймете, о чем речь. Миссис Чэпмен сказала, что сегодняшняя категория была «география» и что я должен сообщить вам ответ.

— Подожди-ка секунду, Грэм, — слегка захмелевший Майк с зажатой в зубах сигарой, разгоряченный флиртующей с ним Дженнифер, обрадовался ее реакции на зашифрованное послание, переданное Грэмом.

Он начал объяснять герцогине, что такое шоу «Последний раунд», но она перебила его:

— Я знаю эту игру! Я всегда смотрю ее, когда приезжаю в Штаты.

— Ставлю десять долларов, герцогиня. Рискнете?

— Пятьдесят долларов, детектив. А вы? — Она повернулась ко мне, интересуясь, стану ли я участвовать.

Зная, что в этой области мои шансы немного выше, чем в темах «Библия» или «Физика», я сказала, что поддерживаю ставку в пятьдесят долларов.

— Давай дальше, Грэм.

— Мадам велела вам передать, что вопрос звучал так... — он заглянул в свои записи, сделанные на обороте открытки с видом Кливдена. — Ранее известная, как гора Мак-Кинли, эта самая высокая вершина Северной Америки теперь носит свое исконное индейское название, которое в переводе означает «Великан».

— А я знаю! — воскликнула Дженнифер, хлопая рукой по дивану.

Грэм поинтересовался, понял ли Майк его сообщение.

— А вы, вы знаете? — спросила меня Дженнифер.

Я криво улыбнулась и предложила свой вариант:

— "Что такое Рейнир?"

Она поджала ноги, покачала головой и сообщила, что я ошибаюсь. Затем посмотрела на сидящего рядом Майка.

— Я понятия не имею, миледи, — пожал он плечами, улыбаясь ей широкой белозубой улыбкой.

— "Что такое Денали?" Вот как она теперь называется. Прошлым летом Берни финансировал экспедицию на ее вершину. Какую-то группу охраны природы или что-то в этом роде. Разве это не замечательно?

Действительно замечательно. Но еще сильнее поразило меня то, что Майк полез в карман, чтобы отдать ей выигрыш. За все десять лет знакомства, когда мы играли в эту игру, он ни разу не сделал этого столь же оперативно. В основном он писал мне долговые расписки. Этой даме нужны были его полсотни, как мне еще один стакан выпивки.

— Извините, Грэм. Не могли бы вы принести мне еще одну порцию... Еще немного портвейна?

Он принес мне бокал, как раз когда Бернард подошел к нам, чтобы забрать свое сокровище и отвести ее наверх спать. Майк поднялся, чтобы запечатлеть на обеих щеках герцогини прощальные поцелуи и услышать заверения, что очень-очень скоро она приедет к нему в Нью-Йорк. Мы поблагодарили мистера Карла за щедрость и снова сели на диван напротив камина. Участники конференции постепенно расходились из библиотеки.

Кто-то включил магнитофон, стоявший на маленьком столике в углу. Он запел голосом Бетт Мидлер, интересующейся, не хочу ли я потанцевать в лунном свете. Я подошла к двойным дверям, ведущим на террасу. Несколько человек уже вышли на улицу, подышать свежим ночным воздухом после сигарного дыма. Или побыть подальше от разогревшегося камина.

Я подошла к краю балкона и поставила хрустальный бокал на широкие каменные перила, за которыми простирались залитые лунным светом сады. Ночной воздух освежил мне голову.

Майк тоже вышел и встал рядом со мной.

— Засыпаешь?

— Засыпала час назад, а теперь совсем бодренькая.

— На то есть особая причина?

— Думаю, все дело в этом расследовании. Как странно находиться среди такой роскоши, где на каждом шагу сталкиваешься с прошлым, в то время как где-то люди расследуют убийство. С одной стороны, это, конечно, их работа. Но, с другой стороны, мне очень хочется узнать, до чего они докопались. Думаешь, это Дюпре?

— Ты же меня знаешь. Я подозреваю всех и каждого, пока мы не докажем вину кого-то одного.

Теперь до нас доносилась песня в исполнении мужчины. Между фразами Майка мне даже удалось разобрать слова: «Когда день...» Затем Чэпмена заглушил голос певца «И ночь придет...». На самом деле, сейчас я смотрела только на луну.

— Потанцуешь со мной? — спросила я Майка. И сама заскользила под музыку по неровной поверхности векового каменного пола, представляя, как титулованные особы танцевали на этой террасе до меня.

Я подпевала Бену Кингу, надеясь, что мой друг присоединится ко мне. Майк же просто смотрел на меня, зажав в пальцах сигару и не скрывая улыбки, которую вызывали мои пьяные танцы.

Я повторила просьбу, на этот раз настойчивее:

— Потанцуй со мной! Пожалуйста. — Он все еще сомневался. — Я же приглашаю тебя на танец, а не в...

— Хорошо, хорошо.

Он положил сигару, поставил бокал рядом с моим, и мы стали танцевать под чарующий голос Кинга.

— И с кем я танцую сегодня, с виллисой или с герцогиней?

Я не поняла его вопрос:

— Что?

— Ты собираешься затанцевать меня до смерти, как царица виллис, или такой мужлан, как я, вдруг стал тебе симпатичен, потому что на меня положила глаз леди Тернбул?

— Так нечестно. Я...

— Ш-ш-ш. — Он приложил мне палец к губам. — Молчи. Я все думаю, как бы раздобыть для тебя такую тиару. Если бы ее дружок дал нам с леди пообщаться еще часик, я бы уговорил ее отдать тебе свою. Представляешь, как умопомрачительно ты смотрелась бы перед присяжными с бриллиантовой тиарой на голове? Ты бы не проиграла ни одного дела.

Начался новый диск. Теперь это были «Смоки» с ритмичной композицией. Майк в одиночку дотанцевал до перил, чтобы взять сигару. Я осталась кружиться в одиночестве, глядя, как развевается моя юбка, и стараясь не ударить в грязь лицом. Я крикнула Чэпмену, чтобы он нашел мой бокал с портвейном и наполнил его.

— Халява закончилась, блондиночка. Бар закрыт.

— Я просто хочу...

— Пошли наверх. Завтра нам предстоит долгий день, а по возвращении нас поджидают горы нерешенных дел, — он взял меня под локоть и через библиотеку привел холл.

— Могу поспорить, что Дженнифер ты не отшил вчера ночью.

— Она держится куда лучше тебя, детка. По лестнице или на лифте?

Я посмотрела на ступеньки, и мне показалось, что они уезжают вдаль, как эскалатор.

— Лучше уж на лифте, спасибо.

Кабинка доползла до нашего этажа, и Майк снова напомнил мне, что надо говорить потише, пока мы шли по коридору к люксу. Он повернул ручку и открыл дверь, я вошла в номер следом за ним. Он дал мне рубашку, которую носил утром, и всучил халат, оставленный мной на кровати:

— Иди умойся, почисти зубы, прими пару аспирин, короче, подготовься ко сну.

Когда я через минут вышла из ванны, он протянул мне свернутый листок бумаги с моим именем — оказывается, его подсунули нам под дверь, пока мы были на приеме.

Я развернула записку, посмотрела на строчки, затем на Майка, чтобы понять по его лицу, читал он или нет. «Звонил мистер Рено. Пожалуйста, перезвоните ему, когда вернетесь в номер, в любое время». Наверное, Джоан поспешила объяснить ему, что связывает нас с Майком.

— Хочешь, чтобы я вышел?

Я покачала головой:

— Это подождет до возвращения домой.

Ноги у меня подкашивались.

— Тогда давай, блондиночка. Ложись спать.

Горничные оставили отвернутыми уголки одеял. Я взяла шоколадную конфету с подушки, положила ее в рот и скользнула под одеяло. Потом протянула руку, чтобы выключить свет, а Майк подошел и поцеловал меня в макушку:

— Ты напилась как свинья, Куп. Это не опасно, но по-свински.

Видимо, я уснула мгновенно, потому что ничего не помню до восьми утра, когда позвонил портье, чтобы разбудить нас. Я услышала какой-то шум с пола, возле кровати Майка. Села на постели и посмотрела в ту сторону, но там ничего не было, кроме брюк от его костюма. Они прыгали и жужжали, как будто в карман залетел крупный шмель и пытался выбраться наружу.

— Доброе утро. Я понимаю, что это не мое дело, но что у тебя в штанах?

— Что ты имеешь в виду? — Майк повернул голову в мою сторону. Он выглядел так же отвратительно, как я себя чувствовала.

— У тебя в штанах что-то прыгает, — я показала на беспокойную одежду на полу.

— А, так это мой пейджер, — рассмеялся он. — Он был у меня в кармане весь прошлый вечер. Но я поставил его на бесшумный режим, чтобы он не зазвонил посреди банкета. Вот почему он так надрывается.

Майк вылез из постели, подобрал вибрирующие брюки и достал из кармана маленькое устройство.

— Это номер Джона Криви. Он позвонил на стойку администрации и попросил соединить его с коммандером.

Разговор не занял много времени, и Майк повернулся ко мне:

— Мерсер позвонил Криви, потому что пейджеры не берут на таком расстоянии, а местные операторы отказались вызывать меня к телефону во время обеда. Джон Дюпре сбежал. Исчез из города за последние сутки. Мерсер забрал кое-что из его офиса, дом тоже обыскали. Его жена в истерике. Заявляет, что живет в этом доме одна с двумя детьми и понятия не имеет, где ее муж. Давай-ка собираться. Мерсер расскажет нам подробности, когда встретит в аэропорту.

— Так он невролог или нет?

— Ты что, издеваешься? Мерсер даже не знает его настоящее имя. Он не Джон Дюпре, он не врач, он, кажется, даже никогда не учился в медицинском колледже. Он мошенник и плут. И когда мы поймем, кто он, возможно, мы поймем, и где его искать.