Ничего хорошего

15

Впервые за много дней мою спальню осветили солнечные лучи. Вчерашний случай стал казаться обычным ночным кошмаром. Наверняка у меня просто разыгралось воображение.

Мы с Закой пошли гулять в сторону, противоположную вчерашней, чтобы не выходить на улицу, где меня так напугала мчащаяся на сумасшедшей скорости машина. Я держала собаку подальше от дороги, и мы шли навстречу потоку автомобилей, чтобы я могла видеть, как они к нам приближаются.

Вернувшись домой, я переоделась в спортивное трико и пошла в гараж, чтобы забрать свой джип и поехать в Вест-Сайд. Я припарковалась перед зданием, где располагалась балетная студия.

Там уже были пять или шесть завсегдатаев, которые разминались на гладком деревянном полу. Пришел Уильям, и мы заняли свои места у станков, которые тянулись вдоль трех стен комнаты.

Зазвучала «Шестая симфония си-минор» Чайковского. Уильям обожал волнующую музыку. Стоя в центре комнаты, расправив плечи и держа голову по-королевски высоко, он сделал плие и релеве в первой позиции, мы последовали его примеру.

Как и всегда, растворившись в музыке, я почувствовала себя прекрасно. Я старалась сосредоточиться на счете, который Уильям выкрикивал для нас, перекрывая крешендо оркестра. Мать отдала меня в балет, когда мне было четыре года, и я ни разу не пожалела об этом.

Перед тем как открыть свою студию, Уильям несколько лет выступал с Американским театром балета. Строгая дисциплина и жесткие требования к физической форме на тот волшебный час, что я находилась под его влиянием, позволяли мне отвлечься от дел, над которыми я работала. Он прошелся вдоль ряда танцоров, чтобы посмотреть, правильно ли мы держим руки в нижней позиции.

— Подтяни живот, подбери зад, Джудит, — рявкнул он на худую молодую женщину, стоявшую за мной. — Расправь плечи, Алекс. Покажи-ка нам красивую линию своими красивыми длинными ножками, леди. — Я соединила пятки и развернула носки так сильно, как только позволяли мягкие кожаные тапочки.

По команде Уильяма мы становились во вторую, четвертую и пятую позиции, а затем по очереди повторяли одни и те же махи, держась правой рукой за станок. Поворачиваясь другим боком, я бросила взгляд в зеркало, стараясь понять, кто из этих разочарованных балерин и прекрасных принцев — профессиональные танцоры. В детстве я ходила на балет рано утром в субботу вместе со сверстницами, а затем оставалась на остальные уроки и смотрела, как занимаются старшие, зачастую пытаясь повторить те сложные па, что выполняли они. Я мечтала однажды выйти на сцену как Одетта или Одилия, как Жизель или Коппелия, мне и в голову не приходило, что выступать придется перед присяжными. Уильям велел нам встать в центре зала и отрабатывать пируэты и фуэте буквально до седьмого пота, волосы, выбившиеся из хвоста, прилипли к взмокшему лбу и шее. Мне так хотелось, чтобы занятие никогда не заканчивалось, чтобы не возвращаться из этой сказки в реальный мир. Но когда смолкли последние аккорды adagio lamentoso[19], Уильям поклонился классу, мы повторили его поклон и зааплодировали по студенческой традиции, введенной еще старыми мастерами.

Я ополоснулась под душем в раздевалке и переоделась в «форму выходного дня» — брюки и длинную рубашку. Следующей остановкой стала подземная парковка в Ист-Сайде, так как мне нужно было в салон Луи на 57-й улице. Я собиралась подстричься и добавить немного цвета своим светлым волосам, унаследованным от финских предков матери. Я прицепила к поясу пейджер и села к Эльзе, которая накрыла меня защитным фартуком.

— Спорю, что эта штука запищит именно тогда, когда ты начнешь мыть мне голову, — я постучала по черной коробочке, которая связывала меня с полицейским управлением.

— Да, ты не на шутку напугаешь своих детективов, если явишься в участок в таком виде.

Я слушала болтовню Эльзы о последних фильмах и бродвейских мюзиклах, которые она каким-то образом успевала посмотреть задолго до того, как я узнавала, что они идут. Как на конвейере она передала меня Луи, который отстриг около дюйма моих заново окрашенных прядей и при этом довольно профессионально допросил меня о личной жизни. Как и положено настоящему французу, он очень переживал, что у меня нет постоянного приятеля, и всегда старался дать мне совет, как подцепить парня. Как только он закончил стрижку, Нана сделала мне стильную укладку, поскольку я сказала, что вечером приглашена на ужин к друзьям.

Так прошло полдня. Я вернулась домой и поставила джип на парковку. Войдя в квартиру, я заметила, что на автоответчике мигает огонек. Перезванивала Нина, спрашивала, что нового в расследовании. Еще было сообщение от Морин, она скучала и звонила просто так. А Чэпмен звонил, чтобы сообщить последние новости, которых не было.

Я перезвонила в Медицинский центр и попросила соединить меня с палатой миссис Форестер.

— Пока только мелкая кража, — отчиталась она после того, как я рассказала ей, как провела утро. — Я ходила на веранду. Вот где вам, ребята, надо побывать. Там все шепчутся о том, что их врач думал о Джемме Доген — кто ее любил, кто нет. Я уже завела для вас дневник наблюдений.

— А что за кража? — уточнила я.

— Расслабься. Просто, пока я была на веранде, одна из сиделок пришла забрать мой поднос с едой. Она встала за занавеской, которая висит над кроватью, как полог, и доела остатки завтрака. Кусок тоста, самый безвкусный ванильный пудинг, какой только можно вообразить, и кусок индейки. Она и не знала, что все записывается на скрытую камеру. А затем открыла тумбочку и залезла в мою косметичку. Но, очевидно, цвет моей помады ей не понравился, уж очень подозрительно она ее разглядывала, прежде чем вернуть в сумочку. Интересно, сколько раз в день происходит подобное, а?

— Уже скучаешь, Мо?

— Мне грех жаловаться. Ни постель не надо заправлять, ни посуду мыть. А попозже меня придут навестить. Повеселись сегодня вечером, а потом позвони мне.

Я скинула Чэпмену сообщение на пейджер и пошла на кухню, где успела съесть йогурт, пока Майк перезвонил.

— Я все еще в больнице, — сказал он, едва я сняла трубку. — Мы повторно допрашиваем сотрудников колледжа, в этот раз больше спрашиваем о самой Доген. Думаю, тебе стоит лично поговорить с доктором Спектором. Он, наверное, знал ее лучше, чем кто-либо. Я видел его сегодня утром, он осматривал прооперированного пациента. Он сказал, что сможет встретиться с нами в понедельник в два часа дня. Ты сможешь прийти?

— Конечно.

— Еще одна новость — парень из 17-го участка нашел какие-то папки в мусорном баке на парковке. Уоллес считает, что это папки из офиса Доген. На них есть кровь. Но, с другой стороны, почти на всем больничном мусоре есть кровь.

— А что за папки?

— Пустые. Три или четыре. Кажется, в них было что-то про спорт. Не медицинское. На них наклейки вроде «Мет», «Брейв», «Каб». Я понимаю, что Доген любила бегать, но, похоже, она была также фанаткой бейсбола. Ее бывший муж приезжает в Лондон в понедельник, так что мы сможем узнать от него ее подноготную.

— Хорошо. Я буду в разъездах вторую половину дня. Завтра-то ты выходной, надеюсь?

— Ага. Встречаюсь сегодня с одной журналисткой из итальянского журнала, которая писала о нашем отделе в прошлом месяце. Я решил, что поведу ее в твой любимый ресторан — «Примолу». Между Джулиано и Адольфо. Может, она будет очарована и забудет о том, что я ирландец.

Я постаралась пожелать ему хорошего вечера таким тоном, чтобы он поверил в мою искренность.

Потом я собрала одежду, чтобы отнести в прачечную, и отдельно сложила три юбки, которые хотела отдать укоротить. Сдав одежду, я зашла в магазинчик поблизости, чтобы купить десятка два колготок. Продавщица уговорила меня приобрести еще и голубое кружевное белье — в знак приближающейся весны, — и я пошла к банкомату на углу, чтобы снять наличность.

К тому моменту как я добралась до маникюрного салона, уже перевалило за три часа дня. Я опоздала на маникюр, и мне пришлось выслушать неприятные высказывания от посетительниц салона, но ничего не оставалось, как стерпеть — я не могла появиться на ужине у Джоан с необрезанными кутикулами и тусклыми ногтями.

Я вернулась домой, покормила проголодавшуюся собаку и вывела ее еще раз. Я была слишком взволнована, чтобы вздремнуть, поэтому просто прилегла, прихватив в кровать «Санди таймс» с кроссвордом — особенно пришлось поломать голову над словом в нижнем левом углу. Я подставляла все буквы по очереди, пока не получила «Галле» — имя немецкого астронома, открывшего Нептун.

Субботние вечеринки у Джоан проходили весело, и я очень ждала их, чтобы провести время в кругу друзей. Это всегда был повод элегантно одеться, повесить на себя какие-нибудь украшения из тех, что мать собирала годами, но оставила мне, потому что сама уехала на Карибы, а я осталась в Нью-Йорке. Я с удовольствием принарядилась и вызвала такси на семь сорок пять.

Домработница Джоан открыла дверь и взяла мою дубленку, а также спросила, что я буду пить. В коридоре и в гостиной стояли вазы, наполненные французскими тюльпанами и розами цвета бледного коралла. Сама Джоан была в библиотеке с уже пришедшими гостями и развлекала их рассказом о том, как несколько лет назад ставили ее пьесу в театре за пределами Бродвея. Джоан перешла от пьес, которые ставили и у нас, и за границей, к романам, последний из которых переиздавался уже четыре раза.

Мне навстречу вышел Джим Хэджвилл, в которого Джоан отчаянно влюбилась этой зимой. Он был экспертом в области внешней политики и вел международную синдицированную колонку[20], и первые три месяца им с Джоан пришлось тратить время на переезды, чтобы видеться. Эта вечеринка затевалась, в частности, и ради того, чтобы Джоан могла познакомить его с некоторыми друзьями.

Мы обменялись приветственными поцелуями, и Джоан подвела меня к людям и познакомила с теми, кого я не знала. Потом я поздоровалась со знакомыми. Коктейли здесь подавали раз в час, и я включилась в милую беседу, стараясь уводить разговор от тем, связанных с расследованием, если кто-то их затрагивал.

Вскоре после девяти Джоан пригласила нас в столовую, где нам предстояло рассесться за тремя круглыми столиками.

— И не говори, что я никогда тебе не помогаю, — прошептала она мне на ухо, вид у нее при этом был, как у кошки, проглотившей канарейку. — Тот милый молодой человек, с которым вы обсуждали статью о твоем боссе в «Нью-Йоркере», сидит за одним столиком с тобой. Его зовут Дрю Рено.

Чтобы задержать меня в дверях, Джоан несколько раз перекалывала с места на место мою старинную брошь.

— А куда ты посадила его жену? Я помню его и также хорошо помню, что у него на пальце было кольцо, — сказала я, посмеиваясь над ее манипуляциями.

— Алекс, он вдовец.

Я прикусила язык.

— Ой, черт. Хорошо, что я узнала это от тебя, иначе вышло бы неловко. Только не говори мне, что хочешь стать сводней. Я тебя убью. Ты же отлично знаешь, я терпеть не могу, когда меня вынуждают...

— Алекс, прекрати. Это просто ужин. Он старый приятель Джима, еще из Принстона. Партнер в «Милбанке», Твид. У его жены была опухоль мозга, она умерла два года назад, ей было тридцать семь. Ужасная история. Дрю только несколько месяцев как оправился от потери. Так что расслабься. Не будь брюзгой, Алекс. И не красней. Кроме того, здесь полно твоих знакомых, это не свидание вслепую. Он очень хотел познакомиться с тобой. Говорит, вы пересекались на заседании коллегии адвокатов в прошлом году, но тогда ты встречалась с каким-то уро... Я хочу сказать, с кем-то еще. Выключи свой чертов пейджер и получи удовольствие от вечера, договорились?

— Не могу поверить, что ты устроила подобную встречу, даже не предупредив меня, Джоан, — упрекнула я, смеясь над собственным волнением и пытаясь в зеркале за ее спиной разглядеть, не растрепалась ли прическа и не потек ли макияж. У меня появилось непреодолимое желание еще раз подкрасить губы.

— Вот так-то лучше, дорогая. Я посадила его между нами и завтра буду ждать цветов в знак благодарности и признательности. Выглядишь ты отлично, так что можешь смело занимать свое место.

Гости ходили вокруг столиков, отыскивая на карточках свои имена. Дрю стоял рядом со своим стулом и, когда мы с Джоан подошли, помог нам сесть.

Он легко продолжил разговор, который мы начали в библиотеке, и напомнил о нашей встрече прошлым летом. Я потягивала вино, заедая его вкуснейшей гусиной печенью, которую приготовил повар Джоан, и была очарована умом и искренностью собеседника.

Когда подали медальоны из телятины с великолепным «Шато-Марго», я поняла, что напропалую флиртую с Дрю и не знаю, что тому причиной — вино или искренний интерес. Мне было приятно вспомнить, как это бывает, и не менее приятна была опьяняющая атмосфера этого вечера.

Мы говорили об общих знакомых, о моем прошлогоднем отпуске, который я провела на любимом Мар-тас-Виньярде, о Джоан, о том, что делает ее прекрасной хозяйкой, и о книгах, которые мы оба прочитали. Мы немного поговорили о собаках, фильмах, ресторанах, баскетболе, и мне ни разу не показалось — как это часто бывает, когда я встречаюсь с мужчинами не по работе, — что он переносит мой профессиональный интерес к преступлениям на сексуальной почве на мою личную жизнь. Я почти забыла, что с другой стороны от меня сидит Хью Гейнер, и с головой погрузилась в общение с Дрю.

— Ты ведь была во дворце Субиз, Алекс? — поинтересовалась Джоан. У нее была потрясающая память на забавные ситуации. — Мне кажется, что это самый красивый фасад во всем Париже. Людовик Четырнадцатый построил дворец для принцессы де Субиз. И каждый раз, когда ее супруг уезжал по делам, она надевала при дворе изумрудные серьги. Так Людовик понимал, что путь свободен, et voila![21] He такая уж большая цена за дом в городе, вы не находите? В любом случае, Хью, когда поедете в Париж, непременно сходите посмотреть на этот дворец. Он восхитителен. Кофе и бренди подадут в гостиную.

Все дружно встали, и Дрю легко коснулся меня, проходя мимо. Я как раз держала одной рукой стул, задвигая его на место. Он накрыл мою руку своей и спросил:

— Хочешь бренди или...

— Да, с удовольствием.

— Ты не дала мне договорить, Алекс, — прошептал он мне на ухо. — Или лучше выпьем по стаканчику у меня дома?

— Я... не знаю, получится ли. Мне вроде как надо быть дома, потому что... у меня там... — замялась я, потому что мне действительно надо было вернуться домой, чтобы выгулять собаку, только я еще не привыкла приводить это в качестве оправдания.

— Извини. И не нужно ничего объяснять, — холодно сказал Дрю. Он наверняка решил, что я играю с ним в какую-то игру и что дома меня кто-то ждет, пока я флиртую и развлекаюсь тут.

Я покачала головой:

— Нет, нет. Собака.

Он посмотрел на меня и рассмеялся.

— Это собака моего соседа, — продолжила я. — Просто я не привыкла еще к ее расписанию и к тому, что она от меня зависит.

— Значит, мой соперник — собака? Этого я не переживу. Давай тогда выпьем у тебя, а потом вместе выгуляем собаку, все-таки уже поздно.

— От такого предложения сложно отказаться. Давай найдем хозяйку.

Джоан как раз обходила гостей, попивающих кофе в гостиной. Она обняла меня на прощание, а Дрю пошел за нашими вещами.

— На этот раз я прощаю тебе ранний уход. Ну, не зря я это устроила?

— Вроде не зря. Я позвоню тебе завтра.

— Пойдешь завтра в «Бранч и Мортимер» со мной и Джимом?

— Вряд ли. У меня полно работы, надо отредактировать бумаги по расследованию и обвинительные заключения по семи делам. Я буду работать дома, но это займет большую часть дня. Так что меня ждет день в моем обычном окружении.

— Алекс, не веди себя сегодня вечером как прокурор по преступлениям на сексуальной почве, ладно? Будь просто женщиной.

— Возвращайся к гостям, Джоан.

Дрю помог мне надеть дубленку, и мы вышли на улицу, где довольно быстро поймали такси.

Зака очень обрадовалась нашему приходу и не отходила от меня, пока я включала свет в коридоре и комнатах. Пока я разливала бренди, Дрю прошелся по гостиной, рассматривая фотографии в рамках, стоявшие повсюду, и спрашивая, кто на них. Я включила музыкальный центр, и комнату наполнил бархатный голос Сэма Кука, завораживая нас песней «Твое письмо». Мысль, что его сумасшедший роман тоже начался с простого увлечения, успокаивала меня.

Мы устроились на диване с бокалами в руках, Зака — у моих ног, и я сбросила туфли, чтобы отдохнули ноги. Мы болтали с Дрю о моих подругах, его детстве, моей карьере, его родителях, и все это время мне очень хотелось, чтобы он наклонился и закрыл мне рот поцелуем.

Это случилось где-то между рассказом о моем первом романе в колледже и отчетом о его последней поездке на рыбалку в Шотландию. Я ответила на его поцелуй, его язык оказался у меня во рту, я не возражала, мне хотелось, чтобы он проник как можно глубже.

Я погладила его мягкие каштановые волосы, которые немного вились у шеи.

Дрю откинулся назад, увлекая меня за собой, я оказалась на нем, а он все шептал и шептал мое имя, уткнувшись мне в волосы. Я развязала его галстук, расстегнула верхние пуговицы рубашки и стала целовать его шею и грудь. Он взял мое лицо в ладони, посмотрел на меня долгим взглядом и одобрительно улыбнулся. Я тряхнула головой, освобождаясь, и снова впилась поцелуем в его губы.

Мне показалось, что эта прелюдия продолжалась бесконечно, но уже через три или четыре песни Дрю шутливо чмокнул меня в нос и сказал, что перед тем, как он уйдет, надо бы вывести Заку погулять.

Да, разумное предложение, подумала я, вставая с софы, надела свою юбку и пригладила волосы.

Мне понравилось то, что происходило между нами, поэтому я не возражала против того, чтобы немного попридержать лошадей. У меня горело лицо, а тело трепетало от возбуждения — ощущения, которых я слишком давно не испытывала. Я хотела распробовать его как следует, хотела, чтобы эти чувства длились подольше, хотела, чтобы Дрю желал меня так же отчаянно, как я его. Мысленно я уже представила, как мы занимаемся любовью, и знала, что для этого нам не понадобится никаких стимуляторов вроде алкоголя.

Я прицепила поводок к ошейнику Заки, мы с Дрю оделись и сели в лифт. На улице мы прошли несколько кварталов, Дрю одной рукой вел собаку, а другой держал за руку меня. Возможно, дело было в том, что заканчивался март, или меня согревало его присутствие, но сегодня я совсем не обращала внимания на холод, и мне хотелось, чтобы наша прогулка длилась вечно.

Мы вернулись к дому, Дрю поцеловал меня еще раз, прижав к одной из колонн, стоявших по бокам от въезда во двор.

— Я позвоню завтра. На этой неделе мне надо будет поехать по делам в Сан-Франциско. Оставь для меня денек в своем ежедневнике, ладно?

— Денек или, может, недельку? — переспросила я, мне совсем не хотелось идти домой.

— С моей стороны будет наглостью потребовать много-много месяцев? — ответил он, и я рассмеялась его уверенности. — Дела вроде нынешнего отнимают все твое время? Или я смогу тебя застать, когда позвоню?

Он впервые упомянул расследование убийства, и внезапное упоминание о Джемме Доген тут же развеяло мою легкомысленность.

— Не думаю, что тебе будет трудно найти меня, если захочешь, Дрю.

Он отступил на шаг, развернулся и ушел.

Я смотрела ему вслед, пока он не поймал такси, а потом повела свою четвероногую подругу домой, спать.

Мне редко выпадает удовольствие поваляться в постели воскресным утром, читая «Таймс». Я вывела Заку, по дороге домой взяла свежую газету, с удовольствием прочитала каждую статью и заметку, а уже затем приняла душ и оделась, готовая начать новый день.

Джоан позвонила в одиннадцать:

— Ты можешь говорить?

— Ты хочешь узнать, не здесь ли Дрю?

— Ну, да, такая мысль приходила мне в голову.

— Он ушел, но должна сказать, что очень благодарна тебе за это знакомство. Да, мы провели вместе отличный вечер. Да, твой ужин был великолепен. И — да, мы с ним собираемся встретиться снова. Подожди секунду! У меня звонок по другой линии.

Я нажала кнопку на телефоне и услышала голос Чэпмена:

— У меня есть для тебя новости, блондиночка...

— Я перезвоню, Майк. Я говорю по другой линии.

— Хорошо, но я не дома. Пиши номер.

Он назвал мне цифры и велел спросить добавочный 638.

Я заставила свое любопытство умолкнуть, снова переключилась на Джоан и объяснила ей, что меня призывают дела.

Затем я набрала номер, оставленный Майком, мне ответил оператор:

— Отель «Сент-Регис». Чем могу помочь?

Я назвала добавочный и подождала, пока знойный голос с сильным акцентом не ответил:

— Алло!

— Майка Чэпмена, пожалуйста.

— Конечно, — пропела женщина, и через несколько секунд мне ответил уже сам Майк.

— Ну и кто из вас платил за номер, она или ты? — поинтересовалась я.

— Последний раз, когда я платил за номер, туалет был в конце коридора, и моя подружка ушла раньше, чем я сумел найти выключатель на обогревателе. А в этом номере такой мини-бар, что на его содержимом можно продержаться дольше, чем на продуктах из твоего холодильника.

— Это та репортерша из Милана, что писала про участок?

— Это деловое свидание, блондиночка. Сугубо деловое. Не надо меня ревновать. Сегодня утром мне звонил Петерсон, и я подумал, что ты должна узнать эту информацию как можно скорее. Один из полицейских, просматривавших архив, нашел код 61.

Код «61» — это отчеты, которые составляют полицейские, когда граждане сообщают им о преступлениях по Нью-Йорку.

— О преступлении заявила Джемма Доген, — продолжил Майк. — Звонок поступил в участок чуть больше месяца назад, в конце февраля. В отчете сказано, что имело место причинение беспокойства и назойливое преследование.

Иными словами, кто-то настойчиво звонил ей по телефону, хулиганил или пугал.

— Что еще говорится в отчете? Кто принял ее звонок?

— Спокойней, спокойней. Отчет не у меня. Я могу только пересказать тебе его содержание. Кто-то хотел запугать Доген телефонными сообщениями, их оставляли на автоответчике. Мужской голос. Она его не узнала, но подумала, что звонивший специально изменил его. Завуалированные угрозы...

— Что за угрозы?

— По словам Петерсона, она не говорила, что ей угрожали смертью. Скорее просто ругались, велели убираться из города, потому что так будет лучше для нее же. Лейтенант хочет, чтобы я поговорил с копом, принявшим звонок, может, он вспомнит что-нибудь еще. Пока это все, что мне известно.

— А что было предпринято? Кто-нибудь направлял к Доген детективов?

— Ага. Там есть два пустых РД-5С. — Так мы называет бланки рапорта детективов. — Первый парень звонил ей всю неделю каждый день, но ее не было в стране. А из ее офиса ему не перезвонили. Второй хотел прийти побеседовать с ней, но Доген отказалась. Сказала ему, что звонки прекратились и она не собирается давать делу ход. Сказала, что проблема разрешилась сама собой.

— Надо же! Ты только представь себе, если тут есть связь. Мы должны узнать, с кем у нее был конфликт, на работе или в личной жизни.

— Сейчас я поеду в Квинс. Тот парень, что принял ее звонок и составил отчет 61, теперь приписан к складу. — Майк имел в виду большое учреждение, где хранились найденные машины, которые были угнаны или конфискованы таможней как контрабанда.

— Мне показалось, ты сказал, что звонок поступил в 17-й участок?

— Да, он работал там, пока твоя заместительница не наложила на него лапку.

— Сара?

— Да, ее стараниями его вышибли дней десять назад. Думаю, она не хотела беспокоить тебя по таким пустякам. Стоматолог привела домой парня с вечеринки. Они занимались сексом на заднем сиденье его машины, припаркованной на Первой авеню. Затем она заявила, что у нее дома он стал вести себя агрессивно и изнасиловал ее. Она позвонила в участок на следующее утро, заявила, что он спит в ее постели, и попросила прислать кого-нибудь, потому что она боится будить его, мало ли, что еще он устроит.

— Только не говори мне...

— Ага, а этот придурок полицейский в ответ: "Дамочка, мы не оказываем услуги по побудке". Врачиха настрочила жалобу, Сара обратилась за советом к сержанту, и на следующий день парень уже заполнял бесконечные бумажки по угнанным «таурусам» и «новам». Было решено, что некоторое время ему не следует работать с людьми. И еще его обязали пройти курсы для повышения сочувственности.

Я слышала, как рядом с Майком хихикает мисс Милан.

— Возможно, тебе, Майк, стоит походить на эти курсы вместе с ним.

— В любом случае надо учесть эту информацию. Ты заказывала распечатку звонков Доген?

— Да, большое жюри утвердило повестки, Лора отпечатала и разослала их еще в пятницу. Скоро у нас будет информация о звонках на ее телефон. Если ты назовешь мне дни, когда поступили угрозы, то именно этим я и займусь в понедельник с утра.

Проверка телефонных звонков на самом деле сможет показать, с какого номера звонили, особенно если мы определимся со временем и датой. Это очень дорогостоящая процедура для телефонных компаний — пять сотен долларов за список звонков только за три дня, — поэтому обычно на нее не дают санкции. Но в случае такого громкого убийства, как это, ставки слишком высоки, и обычные правила тут не работают.

— Значит, ты все поняла? Но в любом случае нам дадут результаты только через неделю, да?

— Да, и это не радует. Но, по крайней мере, начало будет положено.

— Хорошо, тогда я поехал на окраину. Позвоню тебе позже.

Мы разъединились, и я пошла во вторую спальню, которую уже давно — с тех пор как переехала сюда — превратила в кабинет. Стол был завален бумагами. Я нашла папку с именем Доген. Села за стол и открыла ее, чтобы добавить туда информацию о телефонном звонке в полицию в прошлом месяце.

Я достала одну из фотографий, сделанных на месте преступления, и стала рассматривать запечатленную на ней кошмарную картину. Старая лупа в оправе из слоновой кости, купленная на барахолке в Чилмарке в качестве пресс-папье, сейчас лежала на пачке счетов. Я взяла ее, чтобы получше рассмотреть труп Джеммы. Вдруг удастся найти на снимке то, что до сих пор никто не заметил.

Я начала новый блокнот, озаглавив его «Кровь», и поставила вопросительный знак около этого слова. Пыталась ли она нарисовать что-либо или хотела указать нам убийцу? Была ли это начальная буква какого-то слова или имени? Я написала в столбик те буквы алфавита, прописные и строчные, одну из которых, предположительно, вывела бы Джемма Доген, будь у нее на это силы. Завтра, когда мы попытаемся оставить в прошлом Остина Бейли и определить новый круг подозреваемых, я принесу это фото и мой список, а там посмотрим, не совпадут ли кровавые каракули на ковре с чьими-нибудь инициалами.

Какие демоны преследовали этого известного доктора, думала я, глядя на ее обезображенное тело. Что было в ее папках такого, чего не было в кошельке? Почему преступник стал их искать?

Я занималась бумагами практически весь день и вместо любимого мотауна слушала сонату для фортепьяно Шумана.

В пять позвонил Дрю. Он тоже работал в воскресенье.

— Не знаю, насколько продуктивным был твой день, но мой пошел псу под хвост. Я думал о вчерашнем вечере, но так и не понял, почему ушел. Поужинаем сегодня? Мне придется вернуться в офис, чтобы подготовить документы к распечатке, но я с удовольствием проведу хоть немного времени с тобой.

— Согласна.

— Выбери любой ресторан недалеко от твоего дома — без претензий, но хороший. Я в джинсах.

— Баттерфильд, 81. Это сразу после поворота с Третьей авеню. Там подают отличные стейки и салат.

— Отлично. Я закажу столик. Жду тебя в семь.

Я покормила Заку и вывела ее побегать, а затем прошлась пешком до ресторана — десять кварталов. Дрю ждал меня за столиком. Я села напротив, а Дрю отложил меню, взял мои руки и прижал их к губам.

Мы сделали заказ и разговаривали, ели и разговаривали, пили мелкими глотками кофе без кофеина и разговаривали.

— Завтра ночью я улетаю на Западное побережье. Может, сумеешь выкроить следующие выходные и прилететь ко мне? Закажем номер в гостинице с видом на море и...

— Я бы с удовольствием, Дрю, но на такой стадии расследования это просто нереально. Если полицейские не сдвинутся с мертвой точки, мы все равно будем допрашивать людей и на этой неделе, и на выходных. А если наметится сдвиг — я хочу сказать, положительный, — то дело перейдет под мою полную ответственность. И тогда я просто не смогу никуда отлучаться из города.

— Тогда придется поторопить моего клиента и вернуться сюда как можно скорее. В конце концов, какая нам разница, что видно из окна, да?

Я кивнула, и он улыбнулся:

— Пошли, поймаем такси, и я тебе подвезу. Или мне можно зайти?

— Мне завтра рано вставать, — ответила я. Не хотелось, чтобы нашу первую ночь прервал трезвон будильника.

Мы вышли из ресторана, держась за руки, и всю короткую дорогу до дома целовались. Я нехотя вышла из такси, а Дрю поехал на работу.

Швейцар распахнул передо мной дверь:

— Я не заметил, как вы уходили, мисс Купер. Должно быть, отошел на обед. Я отправил посыльного из ресторана к вам в квартиру на служебном лифте. Я хотел вам позвонить, но не успел, потому что в 24С прорвало трубу на террасе и мне пришлось срочно вызывать ремонтников.

— Но я ничего не заказывала. Меня не было около двух часов. Наверное, ошиблись квартирой.

Большинство молодых ребят, которые разносят еду из ресторанов, — иммигранты, и лишь немногие из них хорошо говорят по-английски. И мне, и моим соседям часто звонили в неурочное время — приносили еду кому-нибудь, кто жил этажом ниже или выше. Мистеру Хуперу из семнадцатой квартиры приносили пиццу, заказанную мисс Купер, намного чаще, чем ему хотелось бы, а меня саму часто путали с мисс Куп-лер из двадцать третьей.

Размышляя об этом, я достала ключи из кармана пиджака и открыла дверь. Зака сидела прямо, как будто ждала моего появления. Ее левая лапа лежала на листе бумаги, который, очевидно, подсунули мне под дверь.

Я подняла белый листок, на котором огромными красными буквами детским почерком было написано: «ОСТОРОЖНО. МИР НЕ ДЕЛИТСЯ НА ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ. ЭТО ЗАБЛУЖДЕНИЕ МОЖЕТ СТОИТЬ ЖИЗНИ». Мое сердце отчаянно билось, пока я тщательно запирала дверь. Зака не отставала от меня, когда я побежала к телефону и позвонила лейтенанту Петерсону в 17-й участок. В трубке раздались длинные гудки. Никого. На часах была половина двенадцатого. Я вызвала по интеркому Виктора, портье:

— Парень, которого вы впустили сюда, посыльный, вы видели, как он ушел?

— Да, он вышел из служебного лифта, вы, наверное, в это время поднимались наверх. У него в руках все еще была сумка. Сказал, что ошибся зданием — на квартал. Я должен был проверить его, извините, мисс Купер.

Я бросила трубку и села на диван. Не стоит в такой час отрывать Чэпмена от налаживания международных отношений, равно как не надо беспокоить до утра Батталью. Я каждый месяц платила баснословные деньги за эту квартиру, в том числе — за высокий уровень безопасности этого роскошного здания. Очевидно, кто-то пытается меня напугать. И ему неплохо это удается.