Ничейная пешка (СИ)

Глава 27. Серая пастораль

Много лет назад, в другом мире и другой жизни Соу учился в школе и читал произведения классиков русской литературы. В тех книгах, кроме самой истории и героев, нередко описывалась природа, быт и материальная культура того времени.

Николай особо не вчитывался и не запоминал описание ни лесов с полями, ни крестьянских хижин, ни помещичьих усадеб. Хватало фантазии и жизненного опыта, чтобы худо-бедно понимать замысел автора. Природа, там, где она сохранилась, поменялась не сильно. Отдалённые деревни, куда не дотянулась цивилизация, также несли на себе изрядную долю старинного колорита. И лишь в случае с дворянскими имениями он рисовал в голове некое абстрактное здание, с вычурной архитектурой и дорогим убранством, резко выделяющееся на фоне всех прочих окрестных строений. Сейчас, этот собирательный образ обрёл плоть и кровь, точнее доски и камень.

Массивный деревянный двухэтажный дом с огромной мансардой, претендующей на статус третьего этажа. Невероятно широкое крыльцо с тремя пятиметровыми колоннами (ассоциирующимися у Соу с дворцом пионеров), и две симметричные террасы: над левым и правым крылом здания.

Из-за наличия колонн, весь первый этаж центрального корпуса сильно вытянулся вверх. Ставни на двухметровых окнах, напоминали створы ворот и выглядели едва ли не больше дверей. Видимо, такие высокие потолки требовались для бального зала или столовой, где не стыдно демонстрировать богатое богатство уважаемым соседям. Второй этаж, судя по занавескам, был отведён под спальни. По крайней мере со стороны, эти комнаты в светло-розовых тонах (узнавался вкус Мираи) смотрелись очень уютно и по-домашнему. О функционале прочих частей дома Соу не догадывался и, даже, не пытался.

Однако, от былой роскоши мало что осталось. Всё выглядело хоть ещё красиво, но уже изношено. Дом явно нуждался в ремонте, как минимум в обновлении фасада. Но сильнее всего об упадке говорило не отсутствие денег, а антураж: корова, привязанная к крыльцу и меланхолично жующая сено; стайка маленьких гусят, под предводительством мамаши, гордо марширующие вдоль стен; семейство хрюшек, принимающее грязевую ванну под окнами. Абсурдность пейзажа довершала каменная арка во дворе. Одинокая и ненужная: без стен, ворот или решётки. Ведущая из ниоткуда в никуда. Видимо предыдущий хозяин (отец Мираи) планировал обнести дом высоким забором, но успел сделать только вход, который теперь смотрелся сиротливо, глупо и неуместно.

После того как Мирая стала учиться в столице, она была дома лишь два раза. Одиннадцать лет назад, когда готовилась к экзамену на звание магистра, и два года назад, из-за похорон отца. Альберт, до того, как дедушка погиб на охоте, часто и подолгу гостил у него, но под присмотром гувернантки.

Всё имущество почившего барона перешло родной дочери — единственной прямой родственнице. Разумеется, у старика существовали и другие родные: разные двоюродные-троюродные братья и сёстры со своими детьми и внуками. Но без специального волеизъявления покойного и уплаты налога, по законам Керрии, дальние родственники ничего не наследовали, а имущество отходило сюзерену: королю или герцогу.

Да и делить особо было нечего: три деревни, около пяти-шести сотен крепостных, несколько ремесленных мастерских со свободными работниками, восемь квадратных километров пахотных земель, чуть заболоченный маленький прудик и сильно заболоченный огромный кусок леса. Там-то и встретил свою смерть прошлый барон Квиллис.

Во время отсутствия хозяйки всем этим “богатством” управлял приказчик — верный Пёс магистра Квиллис — Квент Бор.

*

Родился и вырос Квент в одной из окрестных деревень. Крепкий, здоровый, достаточно сообразительный. Прекрасные качества для дворянина, бастарда или хотя бы свободного человека. Но очень опасные для подневольного простолюдина. Юноша вырос слишком дерзким и заносчивым. Не грубить своему барону и его дружине Квенту ума хватало, а вот со старостой деревни юноша не сошёлся характерами. При очередном наборе рекрутов холостой двадцатилетний Квент Бор угодил в список на воинскую повинность.

Поначалу служба складывалась неплохо. Крупная война с Каландом давно закончилась, случались приграничные конфликты, но это местные дворяне отстаивали свои личные феодальные интересы, без привлечения мощи целого государства. Кочевники беспокоили восточные области, но это были скорее бандитские налёты, чем полноценное вторжение орды. Ди и южные княжества-королевства давно не нападали на крупного соседа, тихонько воюя друг с другом. Мест, где можно сложить голову простому солдату, всё ещё хватало, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось во времена развала Старой Империи.

Спустя шесть лет Квент был уже опытным ветераном, участником не одного сражения. Всё это время везение сопутствовало ему — несколько раз он получал ранения, но оставался жив. Командиры заметили смелого, дерзкого, умелого и удачливого воина; так рядовой Бор стал десятником. Выросло денежное довольствие, а часть привилегий свободного человека получили и престарелые родители в деревне.

Примерно на восьмой год службы десятник Бор побывал в родных краях. Оказалось, что его отец уже давно умер, а мать, так как она перестала быть крепостной, в город забрала дальняя родня. Что за родственники и куда увезли мать, в деревне никто не знал…

А ещё через два года Квент вернулся “домой” насовсем. Точнее его выкинули со службы за ненадобностью. В одном из сражений десятник Бор потерял ногу выше колена.

Восстановить её с помощью магии было возможно, но стоило немалых денег, даже по меркам знати, да ещё и не каждый магистр возьмётся за такую работу. Считай несколько месяцев ману придётся тратить только на одно заклинание: ни исследований, ни другой работы.

Для простолюдина такие услуги не доступны. Но корона не бросила своего верного защитника. Бывшему десятнику назначили пенсию две серебрушки в год. В городе, особенно в столице, на эти деньги можно было разве что упиться насмерть какой-нибудь брагой. На неделю должно было хватить…

За годы службы характер Квента не стал лучше — скорее он выкристаллизовался. Среди товарищей по оружию близких друзей у него так и не появилось. Жены, по понятным причинам, тоже. Вот и пришлось ему возвращаться туда, где он хоть кого-то знал, где его если и не ждут, то хоть не придушат ночью за несколько монет. И где он не подохнет с голоду на эти самые монеты.

Барон Квиллис к ветерану отнёсся весьма благосклонно. Не только не стал прогонять, но и приказал найти калеке подходящую работу при доме.

Несколько месяцев Квент из кожи вон лез, помогая всем, кому мог: пастуху, прачкам, кузнецу, плотнику, повару и, даже, приказчику. Брался за любую работу: носил воду, чистил рыбу, перебирал старую репу, кормил цыплят… Изо всех сил он доказывал (в первую очередь самому себе) свою полезность и полноценность.

В это время барона навещала дочь — выпускница Керрийской Академии Магии фэа’ Мирая Квиллис. Девушка приезжала даже скорее не к отцу, а к своей первой наставнице, которая много лет назад помогала тогда ещё маленькой девочке постигать основы магии.

Именно старуха и подсказала Мирае тему для квалификационного экзамена — восстановление утраченной конечности. Работа долгая, трудная, но зато комиссия, наверняка, её утвердит и не будет придираться по мелочам. Так оно и случилось.

Через полгода Мирая Квиллис не только стала магистром факультета оздоравливающей, защитной и вспомогательной магии, но и получила в довесок самого преданного слугу в мире. Квент Бор ради молодой госпожи, вернувшей ему смысл и жажду жизни, готов был с голыми руками броситься хоть на орка, хоть на демона.

Личный телохранитель в то время Мирае был не нужен — с этими задачами прекрасно справлялись гвардейцы. А вот решительный, опытный и преданный человек всегда пригодится, тем более грамотный.

Десятник, хоть и самая младшая, но командная ступень. Поэтому он должен уметь худо-бедно писать, читать и считать. А Квент, пока шло лечение, все три месяца непрерывно учился (силу грамотности ветеран-инвалид смог оценить в полной мере, когда стал калекой).

Не найдя применение своему верному Псу в столице, Мирая отправила его обратно в имение — помогать отцу. Уже через два года бывший десятник стал приказчиком при старом бароне. А ещё через два родился Альберт, и магистр Квиллис купила дом в столице. Именно из-за этих огромных трат землю пришлось заложить, что Бор не одобрял, но его мнение никто не спрашивал.

Через три года во время охоты утонул в трясине старый барон, и всё хозяйство свалилось на Квента. До этого он неплохо справлялся со своими обязанностями (как минимум за все девять лет приказчик Бор не украл ни медяшки, даже не попытался и не подумал об этом), но земли Квиллис никогда не приносили большой доход, а после смерти барона стали терпеть убытки. Причём не по вине Бора

Будто над ними навис злой рок: сгорела мельница, паводком разбило плотину и подтопило поля, завились лихие люди (которых в этой глуши никогда не было). У Квента были подозрения, что у этого “рока” фамилия как у графа по соседству. Но сделать он ничего не мог, поэтому и без того сварливый, вздорный, старый солдафон был постоянно не в духе.

*

- *Ну и какого хера этот нелюдь сюда пришкандыбал?* — Всадники подъехали ближе. Квент рассмотрел китель магистра-мозгодёра и одёрнул себя. С этими нужно не только следить за языком, но и мыслями. — Приветствую уважаемого инквизитора на землях магистра Квиллис[41]. Что привело вас в наши края?

Соу видел, как Хмурый приказчик тщетно пытается натянуть на лицо некое подобие улыбки. На контрасте с Лингом это выглядело очень смешно.

— Квент Бор, я полагаю? — Инквизитор подался чуть вперёд, а лейтенант Данн отстал на пол корпуса. Бесстрашный не стал утруждать себя правилами этикета или протокола, а просто спешился. — Вы не получали приказ из академии о нашем прибытии?

Вроде бы инквизитор задал простой вопрос, но Соу почувствовал легкую щекотку на барабанных перепонках. Мрант скривился от боли и сдал ещё чуть назад, а лицо приказчика превратилось в безэмоциональную маску, со стеклянными глазами.

— Да, инквизитор. Да, инквизитор. — Голос Квента стал спокойным как у загипнотизированного. А два одинаковых ответа, подтверждали предположение о невменяемом состоянии.

— Странно… Почему? — Магистр с удивлением посмотрел на приказчика.

— Кто-то перехватывает послания. Мы уже четвёртый месяц не получаем письма. Пропал человек, которого я посылал в Лаад. Я подозреваю бандитов…

Видимо Линг развеял чары, так как Квент замолчал и начал часто моргать и трясти головой. С каждой секундой его взгляд становился осмысленней, причём глаза наливались ненавистью, кулаки сжимались, а ноздри раздувались как меха.

— Успокойся… На, можешь ознакомиться. Если умеешь читать. — Маг достал из внутреннего кармана несколько бумаг с характерными печатями и небрежно отдал их приказчику. Сам Линг с улыбкой повернулся к Бесстрашному. — Ну что ж, этим я завтра и займусь. Может перехвачу своих людей по дороге. Лейтенант Данн, отправитесь со мной, до Лаада. Оставьте Соу для охраны… не надо смеяться, так положено… столько людей, сколько он попросит, но не меньше двух.

*

Пока незваные гости обустраивались в выделенных комнатах Квент читал бумаги. Первая оказалось копией приказа Верховного Инквизитора. Старая ведьма за каким-то лешим отправляла некоего Бесстрашного в имение его хозяйки и запрещала тому покидать баронство Квиллис до решения Большого Круга. Вторая была копией письма самой Мираи лично ему.

Магистр Квиллис ссылалась на этот самый приказ и просила принять того самого Соу Бесстрашного со всем почтением и уважением. Просьбы и пожелания гостя воспринимать как её собственные, в пределах разумного. Кто это, почему так, и где эти пределы она, к сожалению, не разъяснила. Видимо это было в других письмах, которые до него не дошли. Единственное, что Квент понял из контекста, что этот Соу сильный маг и отец второго ребёнка его хозяйки.

Но, даже эти бумаги были лишь копиями, которые ушлый инквизитор Флаттер сделал в Керрии. Оригиналы, передали через оракула в Лаад и он должен был получить их ещё две недели назад.

В целом, как бы бывший десятник Бор не относился к магам вообще (Мираю он исключал из списка нелюдей) и инквизиторам в частности, следовало признать, что вмешательства магистра Флаттер, как минимум, поубавит аппетиты графа Ситиса, а как максимум, вообще отобьёт всё желание протягивать жадные лапы к владениям его хозяйки. Ради такого можно и потерпеть. Тем более, утром он уедет ко всем чертям.

*

Линг с гвардейцами убыл на следующий день, сразу после завтрака. Лейтенант Данн оставил Бесстрашному трёх человек для охраны и тренировок.

Когда командир скрылся за горизонтом, первое что сделали молодые ребята, попросили разрешение снять доспехи и “познакомиться” с местными, так сказать, поближе. Соу не возражал — сам был таким-же. Две вещи, о которых он попросил — никого не обижать и держать язык за зубами, иначе он оторвёт им головы. Судя по выражениям лиц, после хромого дома, его слова восприняли буквально.

Сам Бесстрашный тоже отправился изучать окрестности. Сперва он хотел найти приказчика, чтобы просто поговорить: узнать где библиотека и лаборатория Мираи, где ему можно попрактиковаться в магии или с кем (кроме гвардейцев) погреметь железом. Но не тут-то было. Квент Бор в отсутствии хозяйки отвечал в баронстве за всё, — как говорится и за купорос, и за опорос. Свободное время у приказчика появлялось только во время сна.

Пришлось Соу послоняться по дому и изрядно поболтать с прислугой. Люди хоть и были заняты, но сделать перерыв и почесать языками с новым человеком никто не возражал. Причём разговаривали с ним довольно открыто, и на то были свои причины.

Люди видели в Соу здоровенного мужика и не больше. Его титул вчера никто не называл; уважаемые господа, включая Хромого, обращались к нему только по имени; гость никого не поправил… Значит так и надо. Тем более ведёт он себя спокойно: регалиями не кичится, барина не корчит, через губу не общается… Почему бы не перекинуться словечком с хорошим человеком?

Вот только информация, полученная от людей, оказалась не самой хорошей. Дело в том, что Мирая здесь жила только когда была маленькой девочкой. Из-за этого в имении не было ничего магического: ни библиотеки, ни лаборатории, ни полигона, — вообще ничего.

Единственное, что, точнее кто, имел хоть какое-то отношение к магии, была знахарка, живущая на краю болот за озером. Гория, вернее почтенная Гория. Так к ней следовало обращаться. И беспокоить её можно только по большой нужде.

Старуха она весьма склочная и вредная. Даже больного облает так, что жить не захочется, но от хвори поможет — совсем сгинуть не даст. Но не дай Аллида из любопытства или озорства ради к ней зайти — сглазит, порчу наведёт, а то и вовсе проклянёт — ведьма, одним словом. Старый барон, добрейшей души человек, терпел её на своих землях и не прогонял. Да и за лекарством к ней ходили не только с его деревень, но и из соседних… Лишь к молодой хозяйке знахарка всегда относится хорошо, но госпожа-то магичка — нам, человечкам простым, не чета…

Бесстрашный сделал однозначный вывод — навестить старуху. Не зря же почтенную Горию побаиваются все местные. Говорить о ведьме долго никто не хотел. Все тут же меняли тему. Зато каждый второй слуга в доме посылал в зал с охотничьими трофеями покойного барона. Причём рассказывал об этом с такой гордостью, будто лично их добывал.

По началу Бесстрашный скептически отнёсся к идее, но ради приличия всё же зашёл. И не пожалел.

Помимо привычных кабанов, медведей, волков, оленей и лосей в зале нашлись и представители фауны, не имеющей аналогов на земле: обезьяна с лисьим хвостом и кошачьими когтями; огромный мохнатый ящер, напоминающий варана; чешуйчатая жаба размером с собаку и таких же габаритов то ли сухопутный осьминог, то ли паук-амфибия.

Но больше всего Бесстрашного заинтересовали чучела человекоподобных трофеев барона. Классический орк в грубо выделанной шкуре медведя с массивным каменным топором и низкорослый гоблин в костюме папуаса или индейца. По развитию гоблины, судя по экипировке, немного опережали орков. У них уже был не каменный век, а, примерно, бронзовый.

Ещё два вида нечеловеческих рас были представлены ростовыми манекенами в “национальных” костюмах. Один не уступал широтой плеч Соу, но был раза в два ниже. В старых, весьма потрепанных доспехах и рогатом шлеме. Второй — высокий, худощавый как фотомодель, был обёрнут какими-то лоскутами, наподобие простого маскхалата. Зато в руках условный эльф держал оригинальный, красивый посох. Хотя, судя по изгибу и симметричным отметинам на концах — это был лук без тетивы.

Вдоволь налюбовавшись на представителей иных видов, Соу отправился изучать окрестности. На подходе к местному озеру дорога раздваивалась. Правая шла к облагороженной части, где имелся пирс, а чуть подальше и мостки для стирки. Левая уходила в сторону к заболоченным местам. Причём парень, который указывал дорогу, когда советовал пойти налево, отчего-то странно улыбался.

Обойдя едва ли не половину озера, Соу заметил несколько едва различимых тропинок идущих к воде, но они утыкались в густые заросли кустарника, переходящего в камыши. Зачем сюда ходить кому-либо он не понял. Зато на противоположном берегу Соу заметил весьма симпатичную заводь для купания. С чистым берегом, удобным подходом к воде и укрытую от посторонних глаз. В разгар рабочего дня, разумеется, она пустовала.

***

Раз уж он оказался недалеко (относительно) от жилища знахарки, Соу решил не откладывать визит к колдунье. Бесстрашный мало знал о прошлом Мираи, но всё равно был сильно удивлён, узнав, что, пока её не перевели в столицу, она много времени проводила у Гории. Честно говоря, Соу даже не помнил, а упоминала ли Мирая вообще, что первые три курса училась в Бриате… Там же, где сейчас Сольди.

Воспоминания о девочке с матерью выбили его из реальности, поэтому он просто шёл по тропинке, пока не уткнулся в старый, жиденький заборчик из тоненьких веточек. Бесстрашный ожидал увидеть избушку на курьих ножках, но не маленький хуторок посреди чащи. Хозяйство у знахарки оказалось весьма добротным: кроме самого пятистенка имелся сарай с увесистым замком, курятник (судя по звуку), домик для сушки трав и ещё какая-то небольшая постройка непонятного назначения. Во дворе всё свободное пространство занимали аккуратные грядки с разнообразными растениями. Судя по виду лекарственными, а не съедобными.

В огороде ковырялась девочка лет десяти, а в овине орудовала её напарница года на два помладше. Из главной избушки доносились странные звуки похожие на писк котёнка.

*

Занятые своим делом, дети даже не заметили гостя.

— Привет! Я ищу уважаемую Горию. Она здесь живёт?

Сперва обе девочки замерли и уставились на незнакомца, но уже через секунду они громко позвали знахарку.

— Ба-бу-шка-а!

Младшая после этого так и осталась стоять с пучками травы в руках, старшая же быстро потеряла к Соу всякий интерес и вернулась к прополке.

Странные звуки в доме стихли, вместо них отчётливо стала слышна возня очень недовольного человека, неохотно идущего открывать дверь. Секунд через десять на пороге появилась старуха не на много моложе верховного инквизитора.

Старый выцветший платок на голове, старое штопаное перештопанное платье до самого пола и старая шаль-накидка на плечах. Бабка сжимала в руке то ли прут, то ли волшебную палочку и слеповато щурилась, переводя взгляд с одной девочки на другую.

— Ирда! Чтоб тебя, ленивая застранка! Хоть одна травинка сгниёт — шкуру с тебя спущу.

Знахарка угрожающе трясла своим оружием, но девочки уже не было. Она скрылась в сушилке как только услышала свое имя и сейчас очень громко изображала там работу. Соу подумал, что слепая старуха его вообще не заметила, но это было не так.

— А ты, лось здоровый, кто такой и откуда? Что препёрся, хворь какая или бездельничаешь? — старуха подошла к калитке, чтобы рассмотреть гостя, но открывать дверь и впускать его не торопилась. — Что молчишь, немой или на голову пришибленный? Одет вроде прилично…

— Доброе утро, почтенная Гория, меня зовут Соу Бесстрашный…

— Ну точно, блаженный на голову. На дворе день давно, а у него утро всё ещё.

Нападки мелкой тощей бабульки нисколько не задевали его. Наоборот, он находил их забавными.

— Я друг Мираи. Вот пришёл познакомиться…

— Молодец — познакомился. А теперь проваливай откуда пришёл и не мешай работать добрым людям.

Соу чуть не заржал в голос, а знахарка развернулась и поковыляла обратно в сторону избушки.

— Я, вроде как, маг. Могу помочь…

Ведьма остановилась, повернулась и уже по-новому взглянула на гостя.

— Ну пошли, вродекакмаг.

*

Внутри дома не было никакой ведьмовской атрибутики. Ни банок с маринованными глазами лягушки, ни крыльев летучей мыши на верёвке, ни вязанки крысиных хвостов на подоконнике. Обычные деревенские сени: лавка, небольшой запас дров и разные садовые инструменты вдоль стен. Не останавливаясь и не оборачиваясь, старуха прошла дальше.

Треть свободного пространства горницы занимал огромный стол с лежащей на нём массивной старой книгой. Располагался он у стены прямо под окнами, так как это был единственный источник света в комнате. У стола стояла девочка лет двенадцати с пунцовым лицом и заплаканными глазами. Одного взгляда на открытую страницу хватило Соу, чтобы понять — третья ученица (или помощница) знахарки учит староимперский (будь он неладен) алфавит. И, по-видимому, не очень успешно…

Завидев гостя, девочка попыталась улыбнуться, но заметив суровый взгляд наставницы уткнулась обратно в книгу.

— Опять ветер в голове? Толку с тебя как от пчелы навоза. — Знахарка в сердцах замахнулась на девочку, но передумала и отшвырнула прут подальше. — Я из тебя женихов выбью, погоди у меня… Брысь, дурында!

Молодая пигалица мгновенно выскочила из комнаты, оставив наставницу наедине с гостем.

— Ну и чем же уважаемый фэй хочет помочь простой старой женщине?