Никакой настоящей причины для этого нет

Интерлюдия одинокой девушки в темноте

Школа и так не нее уже давно навевала тоску, а в последнее время так и совсем не приносила былой радости. Как она радовалась, когда в этом году у нее получилось не только стать старостой, но и присоединиться к группе подружек Гилы Терикото, пусть и не из близких, но все равно. Но потом ей постоянно приходилось выбирать: исполнять как следует обязанности старости или быть подружкой Гилы. Как подружкой?.. На подхвате… Ее долг и кое-какие убеждения о правильных поступках, постоянно противоречил с тем, что ей надо было делать, чтоб оставаться подружкой, и она уже задумывалась, не сделала ли она уже слишком серьезную ошибку. Все-таки далеко ей до людей, которых и с рычагом не передвинуть. Ямагава поежилась. Холодно. Темно и тускло. И погода сумрачная, и на душе тускло.

Если летом, весной и ранней осенью в школе до вечера оставалось не так мало народу, то поздней осенью и зимой ученики предпочитали не задерживаться. Нацуки Ямагава и сама очень не хотела тут сидеть, но делать было нечего. Как бы она ни относилась к Аме, по вине которой на нее сегодня свалили дополнительную работу, работу надо было доделать, все же она была старостой и была ответственной за определенные вещи. И даже если она по «просьбе» Гилы попыталась навесить еще работы на Аме, против Кенты-сенсея не попрешь, а то что именно он стоял за «разносом» от Мизури-сенсей она не сомневалась. Ямагава уже была близка к финалу, она переделала почти все, что собиралась, как вдруг на всем этаже погас свет…

Ямагаве тут же вспомнились все не так давно повторенные во внеплановой поездке школьные легенды. Немного подрагивающими руками она зажгла на смартфоне фонарик и решила выйти в коридор, сидеть в темном классе темной школы было еще страшнее. Сегодняшний вечер, уже почти ставший ночью, вдобавок ко всему был безлунным и пусть снаружи, во дворе школы, горели фонари и было относительно светло, здесь, в одиночку в пустом классе было холодно, темно и очень страшно.

Ямагава вышла в коридор и включила смартфон, чтоб хоть что-то разглядеть. Немного в отдалении от себя она услышала тихие шаги, и в дрожащем свете света смартфона показалась фигура невысокой миниатюрной девушки с распущенными волосами. Смартфон тут же выпал из дрожащих рук Ямагавы и светя лучом запущенного фонарика во все стороны, улетел куда-то к приближающейся фигуре. Фигура была темной, и Ямагаву пробила дрожь. Та сделала еще несколько шагов, на секунду остановилась, явно разглядывая Ямагаву, и легкий смешок разнесся по коридору. У Ямагавы подкосились ноги и она упала на колени.

— Красное или синее, Ямагава-сан, — Подошедшую девушку свет смартфона немного подсветил, и она выглядела уж совсем страшно. Ямагава, и так перепуганная, после этих слов побелела так, что сама уже стала походить на призрака. От испуга она не могла сказать ни слова. История о Ханако-сан спрашивающей о цвете и по итогам ответа либо добывавшую из жертвы красную кровь либо душившую ради синего лица не так давно в их классе пересказывали заново. Но время шло, она молчала и все еще была жива, поэтому через какое-то время Ямагава все же немного пришла в себя. Ямагава даже в таком подавленном состоянии кое-что сумела осознать. Голос спрашивающий ее, не был потусторонним и даже был ей немного знакомым. Фигура повела рукой, запуская руку в потайной карман юбки.

И через мгновение в тишине пустого темного коридора раздался еще один звук. Четкий звук. Звук этот не был потусторонним, но в классе 3–2 после яркого «танца с канцелярскими ножами» звук этот четко запомнил каждый из одноклассников Хидеки и Кеко. Звук выдвижения лезвия канцелярского ножа.

— Ямагава-сан, — Ямагава наконец-то опознала собеседницу. Кеко Аме, ну конечно. Та совсем не была потусторонним призраком или злым мстительным духом. Но для самой Ямагавы уже не было особой разницы. Злая мстительная одноклассница лично для нее была ненамного лучше злого духа. — Я расскажу тебе историю, Ямагава-сан.

В тишине школы раздавался тихий голос:

— Жила-была девушка, которая решила, что в третьем классе средней школы у нее появился шанс завести друзей, — Слушавшая историю Ямагава-сан, тут же подумала, что это начало могло бы быть и ее историей, — И жил-был парень, который давно не только друзей в школе завести отчаялся, но и вообще не рассчитывал, что близкие люди у него будут. И девушку ее «подруги» шантажом заставили признаться парню, чтоб он ее отшил. Как ведь, Ямагава-сан? А потом заставили ее с ним порвать. А когда они снова начали сходиться… Ты знаешь, Ямагава-сан, что Хидеки чуть без рук не остался? Я уже молчу обо всем остальном. Связывать тоже надо уметь, но трое суперхрабрых парней так его боялись, что связали так, что ему пришлось бы отрезать руки… Хочешь узнать, как это жить без кистей рук, Ямагава-сан? Ну или не иметь возможности ими пользоваться, а, Ямагава-сан? — Темная фигура повела рукой, в которой был зажат канцелярский нож и раздался еще один щелчок.

Тихий спокойный даже где-то нежный голос и раздавшийся щелчок напугал Ямагаву-сан так, что если бы она незадолго до погасшего света не была в туалете, то под ней уже расплылась бы лужа.

— Не… Нет… Не надо, Аме — сама… Я не…

— Не надо? Ты «не» что? Не виновата? Не знала? Не участвовала? Не поддерживала?

Староста Ямагава опустила голову. Она ничего не могла сказать против. Она знала. Отлично знала. То, что издеваются на Казуми Хидеки. То что издеваются над самой Кеко Аме. Она отлично все знала и пусть даже прямо не участвовала, то как минимум не останавливала, а значит, молчаливо поддерживала. Да у нее были причины. Да, она от своих действий чувствовала себя плохо, но она не останавливалась сама, и даже не думала остановить других. Ей было страшно, она боялась остаться одной. И она не делала ничего. Она не могла ничего сделать. Не могла… Или не хотела?

— Ямагава-сан, я даю тебе шанс. Шанс не чувствовать себя виноватой всю оставшуюся жизнь. Ты инициировала ситуацию, по которой я и Хидеки оказались в комитете по организации праздника. Значит, тебя кто-то об этом попросил. — Раздалась серия щелчков, но Ямагава поняла, что это был шум от закрытия лезвия, после чего Кеко убрала нож в карман. — Расскажи мне хоть в общих чертах, что они задумали, и я постараюсь, чтоб ты не особо пострадала. Мой Хидеки-кун очень умный, и если я догадалась, что ты замешана, то и он догадается. Возможно, после того, что случится, но догадается точно. Я, возможно, сейчас тоже не особо милая, но по сравнению с Хидеки, если он разозлится… Потом, наверное, пожалеет… Или нет… Но тебе это уже будет не особо важно…

— Я не знаю… — Ямагава слегка дрожала, но было это от холода, от страха или еще от чего, она не знала сама. — На празднике… Вы должны оказаться на сцене в самом конце праздника…

— Понятно… — Протянула Кеко. Этот кусок информации уже был важным и позволял хоть что-то планировать. — Ну хорошо. Я пока не буду делиться сомнениями с Хидеки, но если ты мне не позже расскажешь новой полезной информации, мне тебя будет тяжело защитить. Но сейчас мне хватит этого. Ладно. — Кеко Аме усмехнулась, и Ямагава ото всей души пожалела, что соблазнилась легким путем и не попыталась стать подругой Аме. Если она хоть вполовину была за нее, как за своего Хидеки, то ее школьная жизнь дала бы ей настоящую подругу. Но сожаления сейчас были бессмысленны. Аме же решила заканчивать. — Пока-пока, Ямагава-сан. До завтра. — Кеко пнула поближе к Ямагаве ее смартфон все еще включенный в режим фонарика и исчезла в темноте. Вскоре зажегся свет, но прошло не менее десяти минут, до того как Ямагава смогла подняться на ноги. К концу этих десяти минут она сделала свой выбор.

Если вы равнодушно смотрите на мучения кого-то другого, значит, однажды кто-то так же равнодушно будет смотреть на ваши. Истина, которую Ямагава, наконец, осознала в полной мере, возможно, когда-то определит и другие поступки в ее жизни.