Никакой настоящей причины для этого нет

Глава четвертая. Статус неодиночки и настойчивые расспросы

Анпан-кун не очень часто болел в последнее время, поэтому уже почти забыл, как это ощущается. Полночи после их с Аме-сан своеобразного свидания он не мог заснуть и, поэтому когда наутро он, наконец, встал, чувствовал весь как вареный, но не придал этому какого-то особого значения. В зеркале лицо его показалось немного красноватым, но он списал это на плохой сон и следы от подушки.

— Братец Хидеки, наконец-то ты встал! Ну, вперед, завтрак готов, — поприветствовала его младшая сестра.

— Топрое утро, — прохрипел Анпан-кун, усаживаясь на стул и в этот момент, он определенно понял, что что-то не так. И в тот же момент это поняла и его сестра.

— Братец Хидеки, ты как и когда это заболеть ухитрился? Давай ешь завтрак, потом снимай форму и ложись.

— Я ф порядке, — попытался было сказать Анпан-кун, и попытался взять еду, но палочки так дрожали у него в руке, что он не мог не то чтобы донести до рта, но и просто взять ими еду.

— Братец Хидеки, двигай-ка ты в постель. Вроде желе у нас еще было, я поставлю тебе рядом с кроватью. И воду поставлю. Льда, правда, у нас нету, поэтому сейчас дам тебе жаропонижающего, на сколько-то его хватит, а потом я уже и со школы приду.

Простужался Хидеки уже далеко не в первый раз, равно как и оставался на попечении сестры. Правда, как раз чаще было наоборот, сестра его часто простужалась, особенно весной и осенью. Аме-сан он написал, что заболел, получил ответ типа «Поняла» Почти весь день пролежал в постели, прерывая сон только на попить, взять еще жаропонижающие и что-то сделанное сестрой на ужин. Что именно он даже не разобрал, какая-то каша у которой он даже не почувствовал вкуса.

Надо сказать, такая тактика принесла свои плоды. И уже на второй день он был без температуры. И все-таки решил пойти в школу, хоть сестра и уговаривала его так не делать. Сердце его немного замирал, когда он видел невысоких девочек в форме его школы, но с облегчением и небольшим разочарованием отпускало, когда он понимал «Не она!». Таким образом, он с легким беспокойством зашел в класс, по его расчетам Аме-сан уже должна была прийти и будет либо сидеть на своем месте, либо в группе подружек. Анпан-кун почти всегда неосознанно, или скорее невольно, окидывал взглядом сидевшую немного ближе к доске него фигурку, поэтому о ее привычках имел неплохое представление.

Анпан-кун с легким беспокойством зашел в свой класс, ожидая насмешек, тяжелых вопросов, возможной негативной реакции Аме-сан, но тем, что его встретило в первый момент, была пустота.

Класс, как обычно, уже разбился на группки. Основная группа с ее центром — Гилой Терикото и ее лучшими подругами Рифу Маномото и Фуни Тонгари столпились вокруг сиденья Гилы в центральном ряду, поближе к доске. Было там еще несколько девушек, время от времени окружавших Гилу, именно там, справа, поближе к своей парте в правом ряду часто стояла и Аме-сан. Вот только сегодня ее там не было.

«Может, просто еще не пришла, — подумал Анпан-кун».

Но не успел он даже сделать пару шагов к своей парте, как был замечен остановлен на месте вопросом:

— О, Анпан-кун! Утра тебе! А вы не вместе с Аме-сан заболели, что ли? — Анпан резко обернулся, пытаясь понять, кто именно задал ему вопрос. И про себя скривился.

Задавал ему вопрос Кайзе Мотояма, парень из близкой к Гиле Террикото группы, вертевшийся вокруг Хаире Лина, богатенького красавчика и вроде бы какого дальнего родственника их директора. И если Хаире ему просто не особо не нравился, но тот хотя бы его лично не трогал, то Мотояма редко когда мог удержаться от едких и неприятных для Анпан-куна слов.

Анпан-кун мысленно отругал себя за невнимательность. Надо было, видимо, побольше поговорить с Аме-сан, а то он написал, что немного простудился, получил ответ «Я поняла». И этим ограничился. Сам и даже и не думал, что она сама заболела — она по этому поводу ему не сказала ни слова. Но, возможно, не хотела, или все еще недостаточно ему доверяет. За всеми этими мыслями он не сразу понял, что вот уже несколько секунд молчит в ответ на вопрос Мотоямы, но атмосфера в классе все еще не была плохой. Пока что не была.

Отношение к нему в классе немного изменилось. Если ты постоянно на грани издевательств — это очень сильно помогает чувствовать атмосферу, иногда имеет смысл ее разрядить и получить несколько мелких тычков, чем дать напряжению затянутся и отхватить уже по полной.

— Доброе утро. Нет, по отдельности. — Как можно спокойнее, скрывая нервозность, проговорил Анпан-кун. И про себя выдохнул. Насмешек не последовало.

Так вот, отношение к нему в школе изменилось, вместо презрительного высокомерия одноклассники выказывали в основном небольшое любопытство, легкую зависть и сдержанный интерес. Не все, как Анпан-кун и предполагал, часть была в курсе того, что они с Аме встречаются не совсем по их собственному желанию (ну, как минимум не по собственному желанию Аме). Возможно, будь Аме в классе, на вопросы одноклассников было бы отвечать сложнее и еще сильнее бы смущало. Но ее не было с тех самых пор, как она ему призналась (о признании знали только затеявшие ее наказание) и с тех пор как они ушли из школы вместе (о чем знало большинство одноклассников). Так что Анпан-куну пришлось отвечать самому.

Если бы все было по-настоящему, отвечать на шквал вопросов Анпан-куну было бы тяжело. Но те, кто собирался над ним поиздеваться со смущающими вопросами, просчитались. Стоило прозвучать первому вопросу, заданному с насмешкой:

— Анпан-кун, я видела, как вы с Кеко-чан шли домой вместе, вы, что встречаетесь?

Задала этот вопрос Гила Терикото, практически звезда класса, и Анпан-кун готов был поставить новенький Ягуар против ржавого разводного ключа, что уж кто-кто, а она точно была полностью в курсе, что и как. Поэтому не уверенный сам, не дрогнет ли у него голос, он движением головы выказал согласие.

— Да ладно, — Рифу Маномото, стоявшая слева от Гилы, всем своим видом выражала сомнение. Как подозревал, Анпан-кун, фальшивое, но играла она неплохо, голос звучал естественно.

Анпан-кун поежился, но все отрицать было бесполезно, да и конфронтация с подружками Гилы ему мало бы что дала, поэтому он просто подтвердил.

— Да, так и есть. Мы встречаемся.

— А кто из вас признался? — не отставала, желающая сделать дополнительный шум из ничего вредина гяру Фини Тонгари, стоявшая справа от Гилы. — Интересно же у кого хватило духу?

Учитывая, что Анпан-кун сильно подозревал, что все три были более чем в курсе, а возможно, даже присутствовали при сцене признания, вопросом тут задавались не для получения информации, а для создания нужной атмосферы, и для того, чтобы вывести его из равновесия, и еще каким способом позабавиться. А потом, можно также публично и Аме-сан опросить. И сверить результаты. Тоже публично. Еще один повод позабавиться.

Варианты, как именно ответить, у Анпан-куна были. Анпан-кун спокойно мог сказать, что Аме призналась, и что он принял признание — это выставляло его в достаточно благоприятном свете, но ставило в немного неудобное положение Аме. Он мог соврать, что признался сам — и это опять же показывало в довольно неплохом свете его самого. Признавшиеся в любви Аме Кеко были даже у них в классе, и то, что он получил положительный ответ, явно подняло бы его в чужих глазах, но Анпан-кун считал это неправильным. Правильным ответом, по его мнению, был другой.

— Это наше с Аме-сан дело. — Спокойно, но твердо заявил он. Это было немного грубовато и еще могло ему аукнуться, но он не желал ни затягивать разговор, ни быть излишне вежливым. Такой ответ должен был, с одной стороны, раздразнить гусей, но с другой — не дать им в руки нового оружия для издевательств. Какие-то чувства к Аме все еще теплились в его сердце, несмотря на ее некрасивую игру, и ставить ее даже в немного унизительное положение он не хотел.

Гила нахмурилась. Как ее комичные копии, ее подруги тоже немного посуровели. Этого варианта в ее ответах не было. Но вообще много что пошло не по ее плану начиная с первоначального ответа Анпан-куна. Впрочем, она может просто устраниться. Пока что. Она же вроде и так ни при чем.

— Ну если ты так думаешь, то ладно, — угрожающе протянула она.

Львица со своими подругами сделала свое дело, пришло время шакалов, которые не замедлили появиться. Стайка прихлебательниц Гилы, часть которых из других классов, разговаривая как бы между собой, похихикивая, они начали обсуждать последние события.

— Ну, конечно, хи-хи…

— Это ж, Анпан-кун, хи-хи…

— Он такой… мужественный? Ну хотя бы большой, хи-хи.

— Да что ты говоришь? А ты видела? А кто видел? Хи-хи.

— Надо же! Хи-хи.

Это хихиканье било по нервам, как удар молотка по коленной чашечке: вроде и знаешь, что реагировать не надо, что вообще не факт, что смеются над тобой, да и вообще это как-то с тобой связано, но не можешь подавить дрожь от каждого прозвучавшего в воздухе «хи-хи». Несмотря на это, в данный момент Казуми Хидеки держался, пусть и из последних сил.

Впрочем, Анпан-кун знал из своего опыта, стоило ему попытаться несколько раз ответить, как накал снизится, пусть даже ценой того, что он сам отхватит. Но то, что он перестал поддаваться на провокации ему помогает больше, чем такая явная реакция. Хихиканье станет тише, и как будто бы не о нем. Резкая реакция, пусть даже оправданная — совсем не то, что ему нужно в этой ситуации.

В конце младшей школы его несдержанность стоила ему и визитов к директору и долгих нотаций от отца, доказательства о том, что он был спровоцирован, исчезали как пена на воде. Все свидетельства издевательств растворялись, от тех же, что оставались, просто отмахивались, аргументируя это тем, что он «слишком резко реагирует на безобидные шутки», «нельзя быть таким» и «надо научиться найти подход к одноклассникам».

Анпан-кун быстро пришел к тому, что пословица «Молчание — цветок», совсем не врала. И научился держать лицо и не реагировать, какими бы подлыми и обидными ни были поступки окружающих. Поверили ему только младшая сестренка и Мато-сан. Точнее, сестра никогда и не переставала в него верить, а Мато-сан был первым встреченным взрослым, кто не отмахнулся и не сказал, что «он слишком сильно переживает и это все ерунда».

В то время первых систематических насмешек и эпизодических издевательств он и пришел к выводу, что ему сочувствие и участие нужны, как кошке деньги. Издевательства ослабляются, если на них не реагировать, а систематически фотографировать, и, спустя некоторое время, угрожать переслать все эти свидетельства учителям. Насмешки при этом не прекращаются, но вот насмешки, их можно просто перетерпеть.

Анпан-кун наконец-то добрался до своего места и незаметно оглядел класс. Все те же две крупные группки Гилы и Хаире, с обширной свитой шакалов женского и мужского пола вокруг. Где-то среди них, не далеко и не близко к центру групп, там была даже их староста Ямагава, которая вроде как должна обладать самостоятельным авторитетом, а не использовать отраженный свет Гилы. На ближайшем к двери ряду сзади тусовались местные ботаники-геймеры-отаку. Последних использовали как ходячие энциклопедии, и особо не трогали. В том же ряду и в его ряду, ряду у окна сидело еще несколько одиночек, кто спал, кто читал, кто даже открыл какой-то учебник, делая вид, что читает.

После первоначального нападения Гили и ее приспешниц и вторичного подхихикивания, прошло совсем немного времени до того, как начался урок, и Анпан-кун вздохнул с облегчением. На уроках его особо не доставали, но вот на переменах начиналось:

— Анпан-кун, расскажи, как ты так начал встречаться?

— Что вы уже делали? Целоваться начали? Или только за руки держались?

— А на свидание вы уже были?

Можно было расслабиться, и начать считать себя популярным, но Анпан-кун знал, что все склонности к сплетням и любопытство, и надо принимать это интерес за чистую монету. Это был не интерес к нему, а интерес к новости. Но так или иначе, смотрели на него заинтересованными взглядами довольно много народу. Часть этих взглядов были нейтральными, не положительными и не отрицательным. Часть даже слегка дружелюбными, но все было много и других.

Анпан-кун собрал много недружелюбных взглядов от, тех, кому нравилась Аме, что его вообще никак не удивило. Очень мало из тех, кто сейчас злобно смотрел на него, вообще решились бы с ней заговорить и признаться — в их классе это был только Хаире Рин, пусть и обеспеченный, но вроде незаносчивый одноклассник, рубаха-парень и душа любой компании, которого сам Анпан-кун недолюбливал. Возможно, из зависти. А возможно, что ему чудилась фальшь в его поведении и скрытое в глазах чувство превосходства. Но тех, кто положил на нее глаз (как и сам Анпан-кун) было немало, и все они несколько злобно смотрели на Анпан-куна, как на того, кто решил признаться, и кому улыбнулась удача. Девочки, как минимум ближний круг Гилы, явно были в курсе реального положения вещей. Явно в курсе дел был и Хаире, в глазах которого Анпан-куну чудилась явная насмешка, в те моменты, когда Анпан-куну задавали вопросы о том, как же так вышло.

Эти довольно действующее на нервы расспросы хихиканье и шепотки продолжалось практически весь день, но Анпан-куна развести на видимую реакцию, такую как видимая нервозность или раздражение, в конце концов, так и не получилось. Анпан все держался, вспоминая такие необходимые и изрядно помогшие ему советы.

«Запомни, Казуми-кун, это парням можно дать в морду, и это решит почти все возможные проблемы. Терпеть тычки и удары, и игнорировать то, что тебя бьют — совсем не вариант, будет только хуже. Надо отвечать. Желательно сразу. Возможно, придется несколько раз отхватить и пообщаться с директором. Есть ненулевой шанс огрести репутацию хулигана, но это в твоем случае — нехудший вариант. В противостоянии с парнями насилие — вполне себе выход. Даже если ты раз за разом будешь отхватывать, но будешь достаточно сопротивляться, то рано или поздно оставят в покое, решат, что ветер дует, а горы не двигаются. А вот с женским полом такое уже не прокатит, женщина захочет — сквозь скалу пройдет. Сам отлично знаешь, что слова больнее тумаков. Только найдут больное место — так сразу начнут бить именно туда. Вот тут уже — единственный вариант — игнорировать. Или насмехаться над усилиями сделать тебе больно. Но это — сложно, требует практики, и крайне высокого уровня умения вести дискуссию и чувствовать атмосферу. Прости Казуми-кун, но это не твое. Поэтому игнорирование — это единственный доступный тебе путь. Ну или бери уроки клоунады или актерского мастерства. Не хочешь? Ну вот и я о чем. Тогда только игнорирование».

Предпоследним уроком был урок физкультуры, проведенный Кентой-сенсеем, который почти весь класс довел до изнеможения. Правда, к самому Анпан-куну, как только оправившемуся от болезни тот был более снисходительным. Легкий спорт немного разогнал кровь и прочистил голову, и Анпан-кун, наконец, смог более-менее трезво мыслить.

Когда же уроки наконец-то закончились и Анпан-кун колебался, не зная, зайти все-таки к Аме-сан и как вообще узнать ее адрес, его сомнения разрешились самым простым образом: его попросила зайти в учительскую их классный руководитель Мизури-сенсей.

— Казуми-сан, — обратилась она, — как я поняла, ты живешь недалеко от Аме-сан.

Анпан-кун кивнул:

— Да, Мизури-сенсей.

— Можешь ее проведать? И надо ей отнести кое-какие учебные материалы, она пропустила уже почти целую неделю.

— Да, Мизури-сенсей.

— А у тебя самого, — усталая женщина, сколько ей лет Анпан-кун, не знал, но на вид больше тридцати и меньше сорока, наконец подняла на него глаза, — все в порядке, Казуми-сан?

Анпан-кун только усмехнулся про себя. Когда учителей вообще интересовало, что с ним. Нет, он допускал, что на планете есть такие учителя, которым небезразлично, что творится с их учениками. Просто он лично таких не встречал. Как минимум таких учителей, которым было небезразлично до такой степени, чтобы вмешаться и хоть попытаться решить проблему. Поэтому его ответ был тривиальным.

— Все в порядке, Мизури-сенсей. Я все передам, Мизури-сенсей.

— Ну как знаешь, Казуми-сан.

Ответ учителя его не разочаровал потому как ничего другого он и не ожидал. Хотя бы она обращается вежливо, и на том спасибо. Уже неплохо.