Ночной рейтинг звезды

Глава двадцать четвертая

На другой день Ева позвонила Рите и сказала, что хочет рвануть за границу. Отдохнуть. Без подробностей сообщила ей, что рассталась с мужем. Услышав эту новость, Ритка воспряла духом. Снова восстановился статус-кво. Они обе не замужем.

— Возьми рекламные буклеты. Я выберу тур, — сказала Ева.

— Грушева! Давно пора. Я тебе еще в медовый месяц предлагала поехать и оторваться по полной.

— Замнем тему.

— Конечно. Понимаю. Не дрейфь! Я тебе такое подберу — закачаешься.

— Надеюсь.

— Где, Грушева? Где мы встречаемся и во сколько?

— Давай на «Третьяковке», в центре зала. Потом поднимемся наверх. Там много симпатичных кафе.

— Идет.

— В пять тебя устроит?

— К клиенту мы готовы ехать и ночью. Шутка! Хорошо, Грушева, договорились.

Ритка была пунктуальна, как часы. Когда Ева приехала на «Третьяковку», она была уже там. В черных шелковых брюках и ослепительно-белой блузке. Через плечо перевесилась вместительная сумка.

— Привет!

— Привет!

Рита отошла на два шага назад и оглядела Еву критическим взглядом.

— А ты похорошела! Замужество пошло тебе на пользу.

— Не думаю.

— А я это вижу. Ты стала другой. Просто ты себя, Грушева, со стороны не видишь.

— Смени пластинку.

— Куда идем?

— Наверх.

В одном из переулков, прилегающих к метро, они нашли симпатичное кафе и зашли туда.

— Что закажем? — спросила Рита, садясь за ярко-красный столик.

— Я хочу кофе и мороженое.

— Я что-нибудь поем. Ты не против?

— Ешь и поправляйся.

Рита заказала овощной салат и осетрину в тесте.

— Говори, я заинтригована. Столько лет ты сидела сиднем, несмотря на все мои попытки сдвинуть тебя с места.

— А теперь я решила развеяться.

— Отличная идея. И куда?

— Давай свою рекламу — я выберу. Ты ее принесла?

— Она всегда со мной. Я ловлю потенциальных клиентов, где только могу: в парикмахерских, фитнес-клубах, автостоянках. Как человек попадает в поле моего зрения, я сразу про себя думаю: может он стать моим клиентом или нет. Ты думаешь, это легко?

— Я ничего не думаю. У каждого в этой жизни свои сложности.

— Это точно, Грушева. Какая ты умная! Вот ты мне ответь на один вопрос: почему я до сих пор не замужем? Вроде все при мне. А не получается!

— Мужики не те пошли.

— Это точно, — оживилась Ритка. — Пугливые, как тараканы. Чуть проявить инициативу — испаряются в неизвестном направлении.

— Мы пришли тур выбирать или мужиков обсуждать? У тебя кто-то есть?

— Есть. Но он женатик. И здесь мне ничего не светит.

— Брось его. Ищи другого.

— Ты думаешь — легко? Я не могу быть долго одна. Темпера-мент не тот. Вот у тебя неужели не было так тянет низ живота, и все. Хоть выбегай на улицу и хватай первого встречного!

— Такого пока не было.

— Ничего, будет, — пообещала Ритка. — Через пару годиков на стенку полезешь от одиночества.

— Спасибо!

Ритка рассмеялась:

— Это я говорю так Предупреждаю на всякий случай. Грушева, ты не против, если я закурю?

— Кури… — Тут же Ева вспомнила о Еве-маленькой. Ребенку вреден табачный дым.

— Лучше не надо.

— А что?

— Голова болит.

— Ладно. Не буду.

— Где реклама?

— Вот! — Ритка расстегнула молнию сумки и достала оттуда толстую папку. — Смотри, изучай, выбирай.

Ева отодвинула выпитую чашку кофе и стала рассматривать материалы. Куча рекламных фоток На всех белоснежные отели с бассейнами. Ярко-голубая или зеленая вода. Загорелые белозубые мужчины с загорелыми белозубыми женщинами бегут по пляжу. Они весело смеются. Ветер треплет их волосы. Рай, да и только! Еве страстно захотелось туда. Но у нее нет спутника. А бежать одной по пляжу — тоскливо.

— Ну, как?

— Смотрю.

— Ты сформулируй, что тебе надо. Отдохнуть, набраться впечатлений. Или сделать шопинг. Шубу там, например, купить. Тогда надо ехать в Грецию или в Эмираты.

— Шуба в моих планах пока не стоит.

— А зря, Грушева! Ты так долго в жизни раскачиваешься! Шуба тебе не повредит.

Ева перевернула еще одну страницу рекламы, и тут ее сердце подпрыгнуло: Венеция! Каналы, дворцы, застывшие над водой, мосты…

— Вот! — выдохнула Ева и показала пальцем.

Ритка прищурилась.

— Венеция. Неплохой выбор. Ты хочешь поехать туда?

— Да.

— Надо посмотреть туры. Есть разные программы. Ты уже решила точно? Не будешь менять планы?

— Нет.

— Я позвоню тебе завтра.

— Можешь прислать мне конкретные предложения по электронной почте.

— Оставь e-mail.

Ева написала свой адрес на листе блокнота, который протянула Ритка.

— Только не затягивай.

— Да ты что, Грушева, разве это в моих интересах? Не затяну, не бойся. Завтра все и отправлю.

Назавтра Ева внимательно просмотрела материалы, присланные Ритой, и выбрала себе тур.

Накануне Ева была у матери, но так ничего ей и не сказала о своей беременности. Она понимала, что тогда ее никуда не пустят и запичкают своими советами. Поэтому она промолчала.

Публика в группе была очень разношерстной. Ева познакомилась с одной девушкой из МГУ. Она изучала итальянский и говорила свободно. Благодаря этому они могли самостоятельно ходить по Венеции. Без гида. А не плестись в хвосте со всеми.

Марина была маленькой худощавой брюнеткой. Без умолку тараторила и без конца щелкала цифровым фотоаппаратом.

Еву беспокоила проблема еды. Ей было все равно что есть. Но Еве-маленькой…

— Мы не останемся голодными?

— Ты что? Это же Италия. Тут любят вкусно поесть. Только надо учитывать сиесту, когда все закрыто.

— Как долго она длится?

— С пятнадцати до девятнадцати тридцати…

— Мы будем есть в ресторанах?

— Можно в заведениях рангом пониже. Так можно сэкономить. Самый оптимальный вариант — пиццерия. И порция приличная, и стоит недорого. От шести до двенадцати евро.

— Нормально. И куда еще можно пойти, кроме пиццерии?

— В кафе самообслуживания или кафе типа кулинарии. Здесь великолепные вина. Я помогу тебе выбрать.

— Я не пью.

Марина так удивилась, что сняла темные очки.

— Совсем?

— Да.

— И давно ты такая трезвенница?

— Недавно. Отравилась, — сочинила на ходу Ева.

Марина рассказала свою лав-стори. Он был иностранцем.

Они полтора года переписывались по Интернету. Полгода назад встретились. Понравились друг другу. С тех пор виделись еще несколько раз.

— Он такой сексуальный, — тараторила Марина. — Купил мне эротическое нижнее белье. С кружевными вставками.

— Кто он по национальности?

— Испанец. Хоакин.

— Из Мадрида?

— Нет. Из Севильи. Он там работает и учится. Его отец развелся с матерью, но оплачивает его учебу.

— Сколько ему лет?

— Двадцать пять.

— А на кого он учится?

— На врача. Это очень хорошая специальность. Он будет стоматологом.

— Моя мать тоже стоматолог.

— О! — оживилась Марина. — Это замечательно!

Марина без конца возвращалась к своему парню. В разговоре нет-нет да всплывали подробности его биографии или детали их встреч.

Ева слушала Марину вполуха. О себе рассказала мало. Была замужем, развелась, сейчас живет одна. О своей беременности — ноль информации. Ни к чему.

— Давно развелась? — спросила Марина, когда они сидели в знаменитом кафе «Флориан» на площади Сан-Марко. Этому заведению почти триста лет. Расписные стены, старинные стулья, уютные мраморные столики. Элегантные официанты во фраках.

Кафе притаилось в аркаде площади. Как театральная ложа.

— Полгода назад.

— Не скучаешь?

— Нет.

— Совсем?

— Совсем.

— Из-за чего развелись?

— Да так.

— Бойфрендом обзавелась?

— Не нужен мне никто.

Марина пила знаменитый коктейль, созданный на основе местного вина и персикового сока. От коктейля Ева отказалась. Из-за ребенка. Она заказала кофе. Официант, молодой черноволосый парень, напевая, лавировал между столиками. Он принес Еве кофе — крошечную чашечку, на дне которой дымилась густая черная жидкость. Кофе очень крепкий, горячий и сладкий. К нему Ева еще заказала мороженое. Интересно, Ева-маленькая будет любить сладкое?

— Нам нужно обязательно покататься на гондоле и посетить пару знаменитых церквей. Я тебе скажу, каких. И еще зайти в лавочку, где изготовляют маски. Это — фантастика. Волшебное зрелище.

Они вышли из кафе. Ева шла рядом с Мариной. Солнце порядком припекало. Ева была какая-то вяло-безразличная ко всему. Может, она зря сюда приехала? После всех встрясок ей нужно было отлежаться дома, а не тащиться в Венецию.

— У тебя как с деньгами? На гондолу потянешь?

— А сколько это?

— В среднем семьдесят пять евро за сорок минут.

— Едем!

— Вау! Это супер! Кажется, с виду лодка как лодка… А на самом деле ее очень трудно изготовить. Двести восемьдесят деталей, восемь сортов древесины. Шесть зубьев символизируют шесть районов Венеции. Седьмая полоса над зубьями — остров Джекку. Закругление сверху — шляпу дожа. И весит она, представляешь, шестьсот килограммов. Махина! А посмотришь: такая романтическая лодочка…

Прогулка по Венеции на гондоле Еве очень понравилась. Марина была классным гидом. Она только и успевала поворачивать голову, когда та рассказывала ей про местные достопримечательности…

На следующий день они посетили лавочку, где делают маски.

Марина уже была там в прошлом году.

— Хозяин меня знает, — щебетала она. — Я купила у него одну маску в подарок родителям.

Они ехали на водном трамвайчике — вапоретто. Ветер развевал Евины волосы.

Марина что-то сказала водителю, и трамвайчик остановился.

— Выходим.

Они вошли в лавочку.

Все пространство лавочки, от стен до потолка, занимали маски. У Евы разбежались глаза. Находившаяся в лавке смуглая черноволосая девушка приветливо улыбнулась им. Она была полной, в белом платье, перехваченном под грудью лентой.

— Новенькая, — сообщила Марина. — В прошлом году ее не было.

Марина о чем-то поговорила с девушкой.

— Пьетро будет через пятнадцать минут. Это хозяин.

— Я видела такие же маски в Москве. В универмаге.

Марина звонко расхохоталась.

— Это подделка. Сделано в Китае. На настоящей венецианской маске с обратной стороны обязательно есть наклейка или надпись с названием и адресом мастерской. Видишь? — Марина взяла одну маску в руки и показала надпись с обратной стороны. — Так что учись различать подделку и подлинную маску.

Сзади них раздалось восклицание. Вернулся хозяин. Это был высокий худощавый итальянец лет пятидесяти. С пышными усами, в черном бархатном берете, который придавал ему несколько театральный вид.

Он узнал Марину, и между ними завязалась оживленная беседа. Ева скромно стояла в стороне.

— Иди сюда! Я вас познакомлю. Он говорит, что всегда рад туристам из России. Они частые покупатели в его лавочке. Есть даже постоянные, которые каждый год делают тут покупки. Он разрешил тебе посмотреть, как делают маски. Пошли!

Они перешли в другое помещение, более просторное. Процесс был довольно трудоемким и требовал определенной сноровки. Во всяком случае, Еве показалось, что она бы не смогла сделать даже самую простенькую маску. Для каждого вида был свой трафарет. Отступать от классических канонов было нельзя. Искусство изготовления масок оттачивалось веками.

Самое интересное, что никаких специальных инструментов для изготовления масок не требуется. Самое главное — руки. Профессиональное умение.

Ева смотрела на ловкие пальцы Пьетро. Видно было, что весь процесс у него доведен до полного автоматизма. Никакой отсебятины. Все четко, строго, красиво.

— Маски самые разнообразные, — просвещала Еву Марина. — Арлекины, Коломбины, Пьеро, Панталоне.

— Сколько они стоят?

— По-разному. Начинаются от двенадцати евро и доходят до пятисот. Бывают цены и выше. Но это уже спецзаказы.

Взгляд Евы упал на необыкновенно красивую нежно-голу-бую маску, украшенную кусочками сусального золота, перьями и сверкающими кристаллами. Точно такую же она видела в доме Евангелины Христофоровны! Точно такую! Ева невольно протянула к ней руки.

Хозяин бросил на Еву предостерегающий взгляд и громко заговорил, отчаянно жестикулируя.

— Это дорогая маска. Она стоит семьсот евро. Он делает такие две штуки в год.

— Точно такая маска есть у моей тети.

— Она коллекционировала их? — перевела Еве Марина.

— Она очень любила Венецию. И часто приезжала сюда.

— Это прекрасно! Венеция — волшебный город. Кто приехал сюда хотя бы раз, обязательно вернется снова. Передавайте привет своей тете. Как ее зовут? — шпарила Марина.

— Евангелина Христофоровна.

Марина перевела.

Хозяин всплеснул руками.

— Энджелина Христо! — услышала Ева.

Он расплылся в улыбке и мгновенно исчез за маленькой дверью.

Хозяин возвратился с толстым альбомом под мышкой. Альбом, сделанный из темно-бордовой кожи, был похож на старинную книгу. От него пахло старой кожей и лавандой.

Итальянец открыл на столе альбом и жестом позвал Еву. Вдвоем с Мариной они подошли к нему.

— Это Энджелина! — ткнул он пальцем на фото. — Она?

И вопросительно посмотрел на Еву.

Она прищурилась и всмотрелась в снимок. Это — она! Точно! Молодая. Лет тридцати пяти. Длинные черные волосы до плеч. Большие темные глаза и красиво очерченные губы. Она сидит в гондоле в маскарадном костюме, в пышном платье с большим декольте, отороченном кружевами, и смотрит прямо в объектив. Легкая улыбка скользит по ее губам. Рядом с ней красивый черноволосый мужчина.

Пьетро показал пальцем сначала на него, потом на себя.

И громко вздохнул:

— Это — я. А это — Энджелина. Она?

Ева кивает головой:

— Да. Это она!

Евангелина Христофоровна — чокнутая нимфоманка, ведьма, прорицательница, любительница красивой жизни — отметилась и здесь. Итальянец перевернул страницу альбома. Евангелина в том же наряде. Но теперь она смеется, запрокинув голову! Итальянец обнимает ее за плечи.

— О! Энджелина! — услышала Ева глубокий вздох. — Белла! Белла!

Эти слова Ева поняла и без перевода.

— Это мы на карнавале. Как она? — переводит Марина. — Жива-здорова?

— Она умерла.

Итальянец качает головой. И говорит скороговоркой.

— Что он говорит?

— Он читает стихи итальянского поэта. Что молодость быстротечна и надо пользоваться каждым ее моментом. Не думать о смерти, а наслаждаться жизнью, пока она есть. Пьетро говорит, что ты можешь взять любую маску в подарок. В память об Энджелине. Бери не очень дорогую. Чтобы не ставить его в неловкое положение.

Ева выбрала симпатичную маску за тридцать два евро. Пьетро бережно завернул ее в пакет и поцеловал Еве руку.

— Он говорит, что счастлив познакомиться с племянницей прекрасной Энджелины. Он всегда помнит ее. И советует вам приехать сюда в период карнавала. Настоящую Венецию можно узнать только в это время.

Они вышли из лавки. И здесь Ева почувствовала, что ей — плохо. Подташнивает.

— Мне плохо.

— Солнце? Слишком печет.

— Да нет. Просто я… беременна.

— Беременна? Здорово! — Марина расплылась в улыбке. — Постой, ты же развелась полгода назад. Кто отец?

— Неважно.

— Как это неважно? Ты должна подумать о ребенке. Кто будет содержать его, помогать? Поддержка отца всегда важна. У меня одна родственница родила вне брака. Так сейчас живет без проблем. Отец полностью обеспечивает ее и малыша. Надо знать, от кого рожать. Пускать это дело на самотек не стоит.

— Какая ты умная!

— Практичная. Если у Хоакина — серьезные намерения, то я перееду к нему в Испанию и рожу ребенка. Я уже хожу на курсы испанского языка. Он нетрудный. Это не китайский или японский. Счастливая ты! Ребенок — это что-то твое. Мужики — народ приходящий. А ребенок остается с тобой. Навсегда.

— Поэтому я и не хочу пускать отца в свою жизнь.

— Насолил, козел?

— Вроде того!

— Ева! Ты смотри по ситуации, если мужик может чем помочь — не отталкивай. Пользуйся им, и все! Соси потихоньку. Будешь артачиться — одна останешься. Гордые женщины никому не нужны. Это раньше их добивались, ходили вокруг да около. Сейчас другие времена. Женщин — завались! На любой вкус. Выбирай — не хочу. А в России ситуация сама знаешь какая. Нормальных мужиков не хватает. Поэтому бери этого в оборот. Если он денежный. Богат?

— Не очень.

— Люли-малину не разводи. Веди себя четко: есть деньги, пусть ходит к ребенку. Нет — гуляй, Вася. На все четыре стороны. Сейчас не время для сантиментов. Иначе — пропадешь!

— Не нужны мне мужики.

— Это сейчас так говоришь. Ты еще встретишь своего мужчину. Вот увидишь. Знаешь, как после родов женщина расцветает! В ней появляется настоящая сексуальность. Ты и так красивая! А станешь еще красивее.

У Евы перехватило дух. Она — красивая? Ее так никто никогда не называл. Или все-таки было?.. Но в другой жизни? Прочь воспоминания! Она не должна думать о нем. Не должна!

— Правда, правда! У тебя красивые волосы. Хорошие черты лица. Клюнут на тебя, не волнуйся.

— Я и не волнуюсь.

— Ну и классно! Терпеть не могу баб, которые без мужиков раскисают. Кому это надо? Выше нос, и они все к тебе прибегут. Табунами.

Они сели в вапоретто.

— Едем в гостиницу? Или еще погуляем?

— Еще погуляем.

Гуляя по Венеции, Ева забывала обо всем. Все впечатление слились в одно празднично-веселое. Маринка фонтанирует, сыпет такими именами и терминами, что Евина голова пухнет.

— Марина! Пожалуйста, помедленнее…

— Ты приедешь сюда еще. В Венецию всегда возвращаются. Это — закон.

— Надеюсь, что твои слова окажутся правдой.

— Так и будет, — уверенно говорит Марина. — Вот увидишь.

Марина уезжает раньше времени. У нее встреча с Хоакином в Мадриде.

— Мы с ним оторвемся по полной. Устроим в Мадриде классный тусняк.

— Ну… удачи тебе. Счастливой встречи.

— О’кей. Ты о своем не вспоминаешь?

— Я? Конечно, нет.

— А мне кажется, ты себя обманываешь. У тебя, когда я о Хоакине рассказывала, лицо стало грустное-грустное.

— Да я его уже из головы выкинула.

— Ну смотри… не ошибись.

Марина уехала. Они обменялись телефонами и адресами и договорились созвониться в Москве.

Позвонила Ритка:

— Грушева, как ты там? Все нормально?

— Отлично. Так здорово.

— Ну, Грушева! — вопит Ритка в телефон. — Я так и знала, что тебе понравится. И чего ты раньше сиднем сидела? Сколько я тебе чего предлагала? А ты все физию воротила.

— Что было, то было. Что вспоминать старое?

— Как сервис?

— Нормально.

— Слава богу! А то до тебя одна семейная пара жаловалась. Мне начальство даже нагоняй влепило.

— Нет. Все в порядке. Я ни на что не жалуюсь. Наоборот, могу тебе благодарность накатать. Для начальства.

— Ладно, Грушева. Броди там, гуляй. Тащись от Венеции.

— Осталось два дня. Потом — отъезд. И все быстро забудется. Как будто бы и не было.

Ритка хмыкнула:

— Ты не депрессуй! А живи на полную катушку. Чего там париться, что будет дальше. Лови момент! Ладно, пока. Увидимся в Москве.

Оставшись одна, Ева бесцельно гуляла по Венеции. Строго по карте, чтобы не заблудиться. К концу второго дня она решила взять гондолу и прокатиться по вечернему городу. Наступали сумерки. И темные здания легко обрисовывались на фоне вечереющего неба.

Гондольер медленно греб веслом. Евина голова была бездумно-легкой. Через день она расстанется с Венецией. Внезапно Ева вспомнила о Евангелине Христофоровне. И в ее памяти всплыли странные слова: «Ты обретешь там утраченную любовь». Столько времени она не помнила этих слов. А сейчас — вспомнила.

Она подумала о том, что нужно выбрать больницу для Евы и записаться на курсы для беременных. И… вдруг… Ей показалось, что около одного из дворцов, впереди, стоит Антон.

Ева протерла глаза. Нет, это ей не показалось. Это не было видением-обманкой. Это был Антон.

Внутри Евы все сжалось. Захотелось плакать. Гондола плыла медленно, но неумолимо. Еще несколько секунд, и они поравняются. И в это мгновение перед ней промелькнула вся жизнь с ним. Как в кратком кино. Все кадры. Знакомство. Поцелуи и объятия. Обман и предательство.

За короткое время ей предстояло все взвесить и принять решение.

Ева закрыла глаза и вспомнила свою боль. Она никогда не сможет ему этого простить. Никогда. Ева открыла глаза. Она приняла решение. Их будет только двое.

Она и Ева-маленькая.

Без третьего лишнего.

Ева смотрела на Антона. Гондола приближалась.

И вдруг…

Она подняла руку. И обратилась к гондольеру:

— Остановите!

Он непонимающе уставился на нее.

— Остановите! — И Ева показала на Антона.

Гондола подъехала к нему.

— Садись.

Антон запрыгнул в гондолу.

Они молчали.

— Ты… — начал Антон. Но Ева приложила палец к губам.

— Смотри.

Они одновременно подняли голову вверх. Гондола проплывала в красивейшем месте в Венеции — под Мостом поцелуев.

— Я так скучал по тебе…

— А я по тебе…

— Я больше никогда…

Ева закрыла ему рот рукой.

— Не надо. Ничего не говори.

— Не буду.

— Как ты нашел меня?

— Твоя мать сказала мне, куда ты поехала…

Ева все поняла. Конечно, это могла сделать только ее мать, любившая фильмы со счастливым концом и обожавшая лав-стори. Она все-таки вмешалась. И теперь Ева была благодарна ей за это.

— Я позвонил ей и спросил, где ты. Я умирал от отчаянья. Я думал, что ты меня никогда не простишь…

— Простила. Уже простила.

— Наш дом сгорел.

— Как это случилось?

— Его подожгли. После нашей ссоры я остался жить там. Возвращаться в Москву не было никакого желания. Мне хотелось скрыться от всех. Забыться. Пить начал… Однажды пришел Василий Степанович. И сказал, что дом собираются поджечь. Раз ты не уступаешь, тебя решили наказать. Он сказал, чтобы я быстро собрал свои вещи и ушел отсюда. Немедленно. Я так и сделал. На другой день в районном центре услышал рассказ о поджоге дома. Он сгорел. Если бы меня не предупредили, я бы сгорел там заживо.

Ева передернула плечами. Ей оказалось страшно представить, что Ева-маленькая могла остаться без отца.

— Какое счастье, что ты спасся, — прошептала она и рассмеялась: — А драгоценности тети Евы никто и не нашел.

Какое-то время они молчали. Безмолвные дворцы вырастали прямо из воды. Было по-вечернему прохладно. Ева поежилась.

— Я хочу тебе кое-что сказать…

— Да? — Антон крепко обнял ее и прижал к себе.

— У меня для тебя есть хорошая новость.

— Какая?

— У меня будет ребенок. — Ева смотрела на Антона.

— Что?

— У меня будет ребенок.

— Неужели? Ева! Ты не разыгрываешь меня?

— Нет. — Она улыбнулась.

— Боже мой! — Антон запустил руку в волосы. — Как здорово! Ты правда не шутишь?

— Правда.

Он окинул ее взглядом с головы до ног.

— Скоро?

Она рассмеялась.

— Нет. Не скоро.

— А я уже жду не дождусь. Интересно, кто там? — Он положил руку на живот. — Мальчик или девочка?

— Девочка.

На его лице было написано удивление.

— Ты уже знаешь?

— Знаю.

— Проверялась у врача?

— Нет. Просто знаю.

— А вдруг ошибка?

— Ошибки быть не может. Это маленькая Ева.

— И у меня будут две Евы. Ева-большая и Ева-маленькая. Мне нужно устроиться на хорошую работу и зарабатывать деньги для своих любимых женщин.

Антон замолчал.

— Ты знаешь, я не хотел тебе говорить. Я встречался с Нечаевым.

— Зачем?

— Я… отдал ему те материалы.

— А..

— Они были нужны ему позарез. Из-за них он и приехал к нам в деревню.

Брови Евы взлетели вверх.

— Только ни о чем больше не спрашивай. Пусть прошлое катится ко всем чертям. Нас оно не касается.

— Ты думаешь, этот кошмар больше не вернется? — тихо спросила Ева и прижалась к мужу.

— Я тебе обещаю.