Ночь в башне ужаса

13

Я поднесла монеты к глазам. В темном салоне машины разглядеть их было трудно.

На ощупь монеты казались большими и тяжелыми, словно были сделаны из настоящего золота или серебра. Прочесть надписи на них в темноте не удавалось.

— С какой стати родители дали бы мне фальшивые деньги? — спросила я водителя.

Тот пожал плечами.

— Я с вашими родителями не знаком.

— Они заплатят вам пятнадцать фунтов, — заверила я, засовывая большие монеты обратно в карман.

— Пятнадцать фунтов шестьдесят пенсов плюс чаевые, — уточнил водитель. — Где ваши родители? В отеле?

Я кивнула:

— Да, на конференции. Но они, вероятно, уже вернулись в номер. Мы попросим их спуститься и заплатить вам.

— И, уж будьте любезны, настоящими деньгами, — издевательски напомнил водитель. — Если через пять минут вы не вернетесь, я сам поднимусь в номер.

— Мы сразу же вернемся, обещаю вам, — заверила я.

Открыв дверцу, я выбралась из машины. Эдди последовал за мной, качая головой.

— Что-то тут не так… — бормотал он.

Швейцар в красном мундире открыл перед нами дверь отеля, мы поспешили в огромный, ярко освещенный вестибюль. Большинство людей направлялось в противоположную сторону — должно быть, они шли ужинать.

У меня вдруг заурчало в животе. Только теперь я поняла, как проголодалась.

Мы с Эдди зашагали мимо длинной стойки администратора. Торопясь, мы чуть не столкнулись с посыльным, который катил большую тележку, нагруженную чемоданами.

Справа, из ресторана, доносился звон посуды. В воздухе витал аромат свежевыпеченного хлеба.

Двери лифта распахнулись, оттуда вышла рыжеволосая женщина в шубке и с белым карликовым пуделем. Эдди чуть не запутался в его поводке. Мне пришлось помочь ему, чтобы не пропустить лифт.

В лифт мы почти вбежали. Двери закрылись, я нажала кнопку с цифрой шесть.

— Так почему он не взял деньги? — спросил Эдди.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Должно быть, папа их перепутал.

Лифт остановился на шестом этаже, двери открылись, и мы пошли по длинному, устланному ковром коридору к своему номеру.

Я обошла стоящий возле одной из дверей поднос. Кто-то оставил на нем половину сандвича и почти полное блюдо фруктов. У меня вновь заурчало в животе, напоминая, как я голодна.

— Вот мы и дома! — Эдди бросился к двери номера шестьсот двадцать шесть. — Мама, папа, мы пришли!

— Открывайте! — нетерпеливо добавила я.

Эдди громко постучал, но нам никто не ответил. Прижавшись ухом к двери, мы прислушались.

Тишина — ни шагов, ни голосов.

— Вы дома? — крикнул Эдди и снова постучал. — Скорее открывайте, это мы! — Он растерянно обернулся ко мне. — Ничего не понимаю… Конференция давным-давно закончилась.

Я приставила ладони рупором ко рту.

— Мама, папа, вы здесь? — крикнула я. Тишина.

У Эдди поникли плечи, он вздохнул:

— Что же нам делать?

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил женский голос.

Обернувшись, я увидела горничную в сером форменном платье и белой наколке на черных, коротко подстриженных волосах. Она катила перед собой тележку с полотенцами.

— Наши родители еще не вернулись с конференции, — объяснила я. — А ключей у нас с братом нет…

Минуту горничная внимательно разглядывала нас, потом вышла из-за тележки и вынула из кармана большую связку ключей.

— Это нарушение правил, — заметила она, разыскивая среди них ключ от нашего номера, — но не стоять же вам в коридоре!

Она вставила ключ в замочную скважину, повернула и открыла перед нами дверь. Мы с Эдди хором поблагодарили ее. Горничная улыбнулась и двинулась дальше по коридору, катя тележку.

В комнате было темно. Я включила свет.

— Родителей здесь нет, — тихо сказала я.

— Наверное, они оставили нам записку, — предположил Эдди. — Может, они куда-нибудь ушли с новыми знакомыми? Или ждут нас в ресторане?

Мы с родителями занимали просторный номер с гостиной и двумя спальнями.

Я подошла к письменному столу, стоящему в углу комнаты. В центре стола лежали блокнот и ручка. Но записки не оказалось ни на столе, ни на тумбочке у кровати.

— Что за чертовщина! — пробормотал Эдди.

Я внимательно оглядела спальню родителей.

В комнате было убрано, на кровати, застланной свежим бельем, ни единой морщинки. И нигде никакой записки! На туалетном столике было пусто. Я не заметила ни одежды на стульях, ни обуви на полу. Исчезли даже чемоданы.

Судя по всему, в номере никто не жил.

Эдди бросился к стенному шкафу и распахнул дверцы.

— Сью, смотри! — воскликнул он. — Где же мамина и папина одежда? Наши вещи тоже исчезли!

Мое сердце сжалось от дурного предчувствия.

— В чем дело? — воскликнула я.