Новые территории

ДУЭЛЬ ВО ДВОРЕ (Мроган)

И опять ждала мама, только сегодня именно меня и не одна, все мои женщины табуном гуляли с малышами во дворе, но я видел: «ждали». И неважно, что о победе знал уже весь город, да и отец давно рассказал подробности, но женщины ждали своих мужчин, что может быть величественнее? Отец обниматься не пожелал, так и стоял в стороне…

Подбежал дежурный, получил распоряжение о подготовке второго отряда на завтра, завертелась круговерть докладов, поздравлений и завистливых взглядов тех, кто не получил сегодня нашивку… Смешные! Вы тоже успеете! Главное — Город победил! Пусть не прямой силой, но отстоял своё место на холме… Дежурный, брат, скажи, чтобы принесли один костюм для тренировок… Нет, не для полётов, а только обвязку, ну, ты же знаешь, только поновее, почище…

Сначала — мыться. Сменить одежду. Потом я выдал служанке один из не лучших камней, наколдованных на полёт и объяснил, что нужно делать, взял в охапку свою юную художницу и повёл смотреть карту, объясняя по ходу разговора степень опасности нового мероприятия, от чего она вздрагивала всем телом, но шла, пока что, не вырываясь. Держись, сестрёнка! А чтобы верила, на тебе кость. Настоящую, белую, великолепную спираль! Нет, не в руки, а в мешочке, на шею… И мысленно взлетай… Ну, всё уже… Не ломай головой потолок, не прыгай вниз, а плавно спускайся, смешно дрыгая ногами, от которых сейчас нет пользы…

Ты поняла, что ты летаешь? Пусть, как мешок с сеном, но ведь управляешь положением тела? Ты веришь мне? Лети ещё раз! Ещё!.. Что?… Глаза заблестели? Теперь будь особенно осторожна, а то, забыв об опасности, брякнешься!.. Что? Я противный?… Не дал раньше? А когда, милая моя? Вы всё в своих фантазиях витали… Перевернулась? Ну и что? Командуй телу, куда ему двигаться… Только не в окно!.. Пока что вверх — вниз… Что из тебя посыпалось, девочка моя? Обёртки от сладостей?!. Опять торговцы приходили?… Ну! Ты поняла как подниматься?… Тогда опускайся… Плавно… Ну, да, на спину, раз уж тебя так занесло и закрутило…

— Фарис!.. Не прыгай на меня!.. Кость разобьёшь!.. Отдай-ка её пока… Да угомонись ты!.. Не прыгай в моём кабинете, вон, во дворе с малышами пар спускай… Всё! Стоп! Всё-о-о! У-ти-хо мирь-ся!

— Я летаю… Я так мечтала… Мроган!

— Хочешь, чтобы мама пришла?… перестань шуметь, прыгай молча… Зря тебя кормят, столько энергии впустую… А почему руки влажные? Струсила сначала?…

— Ну, да, струсила… Я и в Дверь твою струсила, и от хассов струсила, а ты разве не боишься никогда?

— Боюсь, боюсь, только успокойся, утихомирь свои скачки'! Поняла, что мне нужно?

— Ни-че-го не поняла! А Кайтар тоже так летает?…

— Почти так. Сначала поднимается с костью, а потом на крыльях…

— Почему ты говоришь «кость»? Там же камень…

— Ты меня собираешься слушать?…

— Но если непонятно…

— Какая тебе разница? О, Сияющий! На… Смотри… Видишь, это кость, поэтому я и боюсь её разбить… хотя…

— Какая красивая… я слушаю… Что «хотя»?

— Только сейчас подумал, что если сломается на куски, она всё равно будет действовать?… Наверно будет… Нравится?… Давай уберу…

— Очень красивая… И шкурка тоже… Полосатая… Чем ты её красил?

— Фарис, замолчи! Слушай внимательно!.. Наконец-то. Вспомнила полёты сэндвичем? Свои страхи… Будет ещё хуже. Потому что надо быстро… И ты будешь кульком висеть на моей спине, привязанная ремнями, как драгоценный груз… Ты поняла, девочка? Ты хоть осознала, ребёнок, что это по следам твоих страхов прошли сегодня воины к месту боя. И хотя резни не было, они одним воинским видом подчинили себе обездвиженную толпу, две сотни одинаковых костюмов с луками, кинжалами на бёдрах и смелостью в глазах выглядят внушительно… Это наша победа… и твоя тоже… У тебя есть свой костюм?

— Ты что, Мроган?! До Посвящения?!

— Ах, да… Я и забыл… Фарис, запомни… Тебе и Фарлину полагается нашивка за бой…

— Мне?!.

— Тебе за сегодняшний… А Фарлину за ночной… С куришами…

— Но я же там даже… Ты же меня…

— Не взял!.. И правильно сделал… Но если бы ты не летала вчера…

— Нет, братец, так нечестно…

— Я тебя и не спрашиваю… Просто напомни… И меньше дуйся… Смотри… Сюда мы выйдем Дверью… ты рисовала… А вот гора Фалаперга…

— Чудовища?

— Помолчи пока… Может быть, я и на неё выйду, помню кое-что… Но нам надо гораздо дальше… Вот сюда… Видишь, река…

— Синяя?…

— А это дорога… большой тракт… Я помню выход… Болотина, глиняная лысина, небольшое понижение и дамба… Прямая как натянутая верёвка… Что?! Костюм принесли?… Давай сюда… Спасибо, брат, бросай на скамейку, свободен… О чём я говорил… Дамба… Можно случайно опять попасть прямо в центр войска, если они не догадаются сдвинуться… Ты испугаешься снова попасть к хассанам, Фарис? Ладно, пойдём учиться летать…

Вопросительный взгляд служанки… Сделала? Тащи с нами во двор. Я несу в охапке костюм для тренировок, это просто крепкий жилет со штанами, половинки которых скреплены. На плечах, поясе, пятках вшиты стальные кольца для защёлкивания в карабины, спереди карабины поменьше, на регулируемых по длине верёвках… Только сейчас надо надеть всё передом назад. Вместо троса сверху опорой буду я снизу, в своём лётном…

Надевай, сестра…..Помоги ей… Ой, всё время забываю, как зовут эту круглощёкую молодайку-служанку… Вот эти ленты подтяни, да покрепче, как седло на аралтане… Не бойся, скадрелла выдержит, она упёртая… А сам пока смотрю новое изобретение для малыша… Камень зашит в небольшой кожаный мешок, всё мягко, молодец, «как тебя там?», швы спрятаны, умница, монетку тебе в награду, вчерашнее скандальное седло привязано к мячу четырьмя лентами, молодец, девушка, да что ж с моей памятью-то?! Надо бы почаще бывать дома, может, запомню… Хотя, вряд ли, они же ещё и меняются… даю команду подняться и камень в мяче послушно взлетает, а за ним и привязанное седло, теперь это всё уже не перевернётся, хотя камнем по темечку садануть может… Оттяжка снизу… всё отлично, если привязать к полу, ребёнок будет летать на заданной высоте… вот только камень… Что-то я не домыслил… Так… А это что за лямки? А! Забыл… Это — ребёнка привязывать… Всё правильно…

— Лаина-Ка! Больно!

— Фарис, потерпи… Всё уже… Лаина-Ка! Всё хорошо сделала, держи монетки, заслужила… и не спорить с клароном!.. Вот здесь примотай четыре прута потолще, гладких, к лентам, а поверху их свяжи в пучок…

Что? Оплести корзинкой? Ну, конечно оплети… Давай, делай…

Не знаю, видит ли служанка и охрана, как мы, медленно перемахиваем забор и отходим, точнее, отлетаем подальше…

— Ну что, сестра? Побледнела?… Иди ко мне ближе… Ковыляй, ковыляй… Ложись на спину, куда крутишься? Лицом к спине… Обнимай, да покрепче… Соединяй петлю с кольцом, лямки я себе на плечи и тоже фиксирую на животе карабином… Ну… Не боишься? Я сам не знаю, что получится… Осторожно!.. Поднимаемся… Теперь я руки расставляю… Запомни главное: ни одного резкого движения… Даже если покажется, что вот-вот разобьёмся… Я всё равно снизу окажусь… Всё поняла?… Что?… Когда полетим?… Мы уже летим!

Напоминая «Конкорд» на посадке с высоко задранным вверх носом, мы скользим вдоль склона холма на самой малой скорости, ветер бьёт во все щели одежды, но крылья пока даже не оттягиваются, может быть в этом и есть решение проблемы? Пашка правильно сказал взять ещё камней, вес удерживается колдовством, но скорость намного выше, чем у бегущего ирита, чего мне ещё желать? Костлявое тело сестры, сначала причиняющее боль, вдруг мягко обтекает спину, она поверила в свою безопасность, и вслед за этой мыслью в уши мне врывается дикий визг счастья. Все так орали в первый раз, и я сам, и молчаливый Пашка, и Принц, и даже нелепо скроенный учитель чахта-джа… Полёт — это восторг!

Но земля встречает нас недружелюбно, роняет на траву, под которой ощутимо вбиваются в тело камни… В который раз уже в голову въезжает мысль — «надо для начинающих сделать посадочную площадку… чистую от камней, мягкую, песчаную»… Отгоняю прочь, давно поняв, что тот, кто научился, не станет прицеливаться на пятачок, а кто не умеет, тот просто никогда на него не попадёт…

Разъединяем костюмы… У сестры в глазах — счастье, а я думаю, что так летать всё же нельзя. Опасно, но при этом нет никакого смысла. Крылья не расправились, торможение шло за счёт двойной площади тел, а подъёмная сила — за счёт камней. Планирование не ощущалось вовсе. Надо брать два лётных костюма и срочно учить Фарис-Ту держать своё тело ровно, вот и всё… Через Дверь возвращаемся к воротам, там уже мама, доложили, значит…

— Мроган, я тебе запрещаю так летать!

— Ма, успокойся… Мы так больше не будем… Ну, не будем, я же обещаю…

— Что это с тобой, сынок? Не лезь целоваться, подумаешь, герой… И не ври матери! Что же я не понимаю, что ли? Раз обещаешь, значит уже придумал что-то другое…

— Мам… Я сегодня ещё не обедал…

Есть слова, которые на женщин действуют безотказно… Например, вот это: «Покормить»… Ей неважно кого, отца, мужа, ребёнка… Даже врага жалко, если он ранен и несчастен… Из детской доносятся радостные визги и мы, конечно же заглядываем туда. Мой малыш летает, наворачивая круги на достаточно короткой ленте, за ним, выставив руки, бегает служанка, готовая поймать кларонелла на лету, а сзади семенит малышка- сестра, держась за её длинную юбку, готовая немедленно сменить пилота…

Все остальные игрушки отброшены по углам, чтобы не мешались под ногами и очевидно, что для нормальной детской жизни нужен ещё один камень… Ну, что ж, вот он, висит на шее у Фарис-Та… Позвольте, девушка… Теперь хватаю в охапку маленькую «тётю» и начинаю догонялки по комнате, которая вдруг оказывается совсем маленькой, к тому же в полёте просто невозможно резко поворачивать, мне приходится включать пальцы…

Возмущённая старшая чуть не плачет, я совсем забыл, она ещё тоже ребёнок… Ладно, держи свою кость, только помни, плавно вверх — вниз, никаких поворотов! «Конечно же ДА!» кричат её глаза, начинается погоня, догонялки, визг, гам и как всегда в подвижных играх, процесс заканчивается тем, что самый неорганизованный участник (это не я), врезается в стену, что-то, вроде куска штукатурки, летит с грохотом на пол, сверху шмякается длинноногое тело с криками «Не разбила, не разбила!», а сбоку на этот шалман с осуждением смотрят родители. Можно подумать, что они никогда не падали и не набивали шишек на холмах в своих кланах… Наступает долгая осуждающая тишина.

Она длится бесконечно, туманом расстилается за столом, который должен быть праздничным, а не таким вот, поминальным… Попытки матери и хозяйки дома никак не могут расшевелить эту вязкую жижу кислого настроения, разговор гаснет, мрачной тучей сидит отец и я никак не могу понять, что случилось… Терпеть не могу таких ситуаций! Мать, чувствуя недовольство отца, тоже гасит не поддерживаемый им разговор, даже если сама и начинает… Когда вместе с напитком ставят на стол сладости, я вспоминаю фантики из кармана сестры…

— Канче, что за торговцы приходили?

— Я толком не поняла… Вроде, наши из Велиры, ириты, но товары хассанские… Сюда не пошли, на рынке встали, к ночлежке поближе… Фрукты сушеные, сладости… То ли варёные, то ли сироп как камень высушили, они же любят так, в жару…

— Дорого?

— Не знаю… Мама, почём это всё?…

— Ой, дочка, пока считала, помнила, а сейчас уж и не скажу, девять монет за всё… Мроган, что же дальше будет?

— В смысле? С кем будет, ма?

— Ну, с этими, с пленными…

— Я ж вчера рассказывал… Отведём назад, пусть Дворец строят кому-нибудь, всё пользы больше, чем здесь слоняться, по нашей земле… Их архаик ещё и заплатить обещал… Жулик, конечно, но если выполнит, то и нам можно ещё каменщиков нанять… Отец! Я что-то не так говорю?… Что ты всё молчишь, как будто я у тебя любимый кинжал украл? Сегодня такой день, а ты как на похоронах… Ну, не молчи! Что не так?

— Всё так, сынок! Всё отлично!.. Только делать мне тут больше нечего! Погостил и ладно…

— Ты чего, па? Скорпиона проглотил? И весь день дулся, да? Вчера было чего делать, а сегодня уже всё, да? Ты можешь толком объяснить? Тут все свои, стесняться некого. Помнишь, полгода назад вы меня перед Советником дубасили? А сейчас все родные сидят…

— А нечего и объяснять… У вас своё, у меня своё, я так не привык…

— Как ты не привык?

— Тут вошел, там вышел, козлов в стойло загнал, победитель хренов!

— Ма, погоди…Пусть скажет… А как надо побеждать, «Мудрый»? Научи! Камней набрать побольше и сверху из засады, да? Чтоб кровь ручьём, своих не жалей, в атаку марш! Так, что ли надо? А сколько тебе войска надо, о Мудрейший? На одну тысячу для атаки надо две, не меньше! У нас в клане во всём столько воинов не наберёшь… А половина калеками и убитыми останется… Так, что ли надо? Так нету у тебя двух тысяч, отец! Считай, сегодня твоего… нашего клана не стало… Ни тебя, ни их, вот, ни меня… Ну, чего молчишь?… Ладно, тебя жить оставим… Вот пришел ты домой, раненый весь, гордый… Девок нет, забрали… Дом пограбили, обосрали всё кругом, детей башкой об стенку… Ты этого…

— Да замолчи ты, Мроган!.. Да! Так и жили… И заново строили… Дед твой от гарпегов погиб, в клочья порезали! Но чтобы вот так, как я сегодня смотрел сверху, словно божок какой-то задрипанный, что одни других молча вяжут перед шкуродёрней, такого позора никогда не ждал…

— То есть ты думаешь, оно само в руки свалилось, что ли, счастье такое?… А беготня до истощения?! А тренировки постоянные?! Ты что же, решил, что мои мальчики этих не порежут, что ли? Они королевские войска били! Вы что сегодня все, будто мха обожрались? Хочешь героем быть? Пошли! Дерись один с пятерыми, такая сегодня пропорция! Тебе этого надо?

— Этого! Только не сейчас… Там надо было! Я здесь кто у тебя? Отставник — калека по хозяйству… Мать, погоди! Замутил он меня! Одни списки! Сколько штанов целых?… А? Сколько рваных?… Какой отряд сегодня моется? Куда копыта сложить, из скадрала притащили?… И так каждый день… Я воин!

— И чего ты можешь… воин? В пещере танцы водить?

— Ты, сопля, танец не трожь! Его твои прадеды…

— Отец! Мроган, сынок! Да вы что друг на друга!.. Как враги…

— Ма, погоди, не лезь пока… Дай ему высказаться…

— А я всё сказал!.. Хватит тут портки считать…

— Давай, давай… Как будто в клане ты чем-то другим занимался… Я же тебя, отец, за то и уважал, что ты успевал и учить, и хозяйством заниматься и всем отрядом управлять, и был ты вождём! А сейчас что?

— Я, сынок, за твоим уважением в грязь не полезу… Не хочешь, не уважай… Живи как живёшь… А я тоже себе место найду… Дом цел пока… И кого учить, и кому уважать, все найдутся… А ты, может, в гости прилетишь как-нибудь, когда надоест пленными торговать, через дверь свою, уж к тому времени и ходить разучишься, ну, так слуги занесут, только дверь пошире делай…

— Папа! Да что ты такое говоришь! Стыдно слушать!

— Фарис-Та, ты-то хоть помолчи!

— Нет, мам, ну что он говорит? И трезвый, вроде… Да что он видел? Мроган к хассанам один пришел, мы не в счёт… И победил их, а не просто так… Они на нас копья выставили, я думала — всё! Конец!.. А этот… такое говорит… Там толпа! Все с оружием! Пап, ты думай, наконец! Или меня тоже прогонишь?… Так и знай, я в клан не пойду!..

— Слыхала, мать?! Еще одна в бурдюке затычка!.. Кто тебя спросит-то? Смех один! Икра говорящая! Набралась тут вольности… Ничего, после Посвящения утихомиришься… Замуж выдадим…Что ты мне ремни швыряешь?!.

— А чтобы ты вязал всех! Давай, начинай, вождь! И мать вяжи, а лучше исхлестай, у нас ведь такой древний обычай, да?

— Тебя бы, сынок, с удовольствием!

— Ну, так давай… «Папочка!»… Избей! Если сможешь!

— Ну, уж, тебя-то, пацан!

— Ну, пошли, пошли, что ты всё шипишь? Пойдём, «воин»!

— До крови?

— До крови, конечно, не до соплей же!

— Отец!.. Мроган! Да опомнитесь вы оба!

— Уйди, мать, не лезь в мужское… Суслик ещё меня учить будет… До'жил! Убери руки, говорю, ничего с твоим сыночком не будет…

На какое-то мгновение я почувствовал, что готов убить этого придурка, не желающего никого слышать и ничего понимать, кроме своих замшелых принципов, но вскрик матери отрезвил и успокоил… Как это ни парадоксально, но сейчас от меня требовалось помочь отцу немного повзрослеть и вылезти из старой скорлупы, в которой ему стало тесно.

Под удивлённые взгляды охранника мы вышли на пустырь перед входом в дом, я расставил светильники, от которых вечерняя тьма вокруг только сгустилась, дрожащая служанка принесла отцу перевязь с кинжалами, по-прежнему торчащими из-за спины, а я надел куртку от своего костюма и перчатки с защитой. Вся сцена своей нелепостью остро напомнила схватку в шатре после «Игрушечной войны», когда драка была идиотизмом, но и не драться было нельзя. Но сейчас я уже протрезвел и понимал, что напротив стоит всё тот же любимый мною ирит и что на его кинжалах точно не будет яда.

Женщины столпились у входа, самой разумной из них была сейчас моя верная Канчен-Ка, уже пережившая подобную сцену со своими родителями и знающая, что кинжалы меня не испугают. Она и дала сигнал, ударив в крышку котла. Ничего нового не произошло. Мощными движениями своего танца отец разогнался и полетел ко мне, пришлось повторить всё тот же отработанный приём, после которого один кинжал улетел в сторону из подвывихнутой кисти, а тело отца взлетело вверх и рухнуло лицом в пыль, оставив сверху выкрученную вторую руку с кинжалом, которым я провёл по пальцам, имитируя порез…

Пару меток скандалист не шевелился, лёжа мешком и ничего не делал, застыло и окружение, а я, ослабив хватку, не выпускал руку, ожидая в неподвижности подвоха. Наконец, хрипло прокашлявшись, драчун потребовал показать ещё раз, но спокойно… Я показал… Получилось не так удачно, потому что не было разгона, но первый кинжал всё так же послушно покинул ладонь правой руки, а тело, нехотя покатавшись на моей спине, соскользнуло вниз, хоть и без эффектного полёта… Третий раз, ещё спокойнее… Отец, умница… Сняв ненужную перевязь, он оглядел родных и, как бы извиняясь, прохрипел: «Вот, ведь! Дурень! А умеет!»

С восторгом на эту сцену смотрел лишь один юный охранник, который, конечно же осваивал приёмы на тренировке, а тут увидел воочию, мне осталось только убрать светильники и вернуться за стол, куда вскоре привели и умытого отца, глядевшего теперь добродушно и сконфуженно прогудевшего:

— Ладно уж, рассказывай… Чего смотришь?… Рассказывай, что вы там задумали?…