Новые территории

УДАР НОЖОМ (Рассказчик)

— Скадресса, куда положить?… Да не плачьте Вы… Ничего серьёзного, в лоб получил, да руку пропороли, мерзавцы… Я убегу… только Вы сами ничего не трогайте, у меня в инструкции строго: осматривает доктор или его подмастерье… вон, их уже ведут…

Дежурный рванул бегом к новому входящему, не в силах видеть лицо матери Мрогана с неподвижным как маска выражением ужаса. Такое улыбчивое обычно, сейчас оно выглядело трагически, пока туман неизвестности застыл в огромном приёмном холле Дворца кларона. Как известно, груз неприятных сообщений труднее переносить, чем собственную боль…

Бывшая мэтресса никак не реагировала на свой новый титул, абсолютно ей пока ненужный и автоматически перетекающий от должности мужа, сейчас густо испачканного кровью.

— Большой стол нужен! Воду кипятить! Ставьте маленький котелок и одновременно большой… Скадресса, я прошу Вас, распорядитесь… Стол накройте чистой простынёй и всё… прошу Вас, успокойтесь, можно подумать, наш скадрон ни разу не был ранен…

Затопали ногами служанки, из кухни донёсся звонкий грохот котлов.

— Деж… Дежурный! Сюда, ко… ко мне… при… Приказываю!

— Простите, доктор… Я слушаю, командир…

— Слушай… Вни… Внимательно… Это не нападение… Ты, сынок запомни главное, прямо сейчас запиши… Это не… Не нападение… Это свои… Вернуть… Надо… вернуть все дальние дозоры, слухачей тоже… Оставить только ближнюю линию… всех перевести в казармы даже тех, кто по домам живёт, всех описать, кто сейчас, где, кого не хватает… Старшим все списки при себе держать, следить, чтобы никто не скрылся… Кларон на днях вернётся… Вот, позор-то!.. Этого мерзавца спрятать так, чтоб ни свои, ни чужие не добрались… Выполняй, сынок…

— Есть, выполнять, скадр… Всё сделаю…

Немолодой уже лекарь, привыкший после сражений скорее отрезать конечности, ставшие лишними, чем пришивать их, к начальнику гарнизона отнёсся более внимательно. Брезгливо вертя пальцами, он показывал служанкам, куда следует вертеть тело хозяина, где следует обмывать раны, разрезать швы на костюме, снимать кожу одежды, ставшую такой непослушной. Его помощница, недавно самостоятельно пришедшая из Прудков «за женихом», многословием не отличалась в вояки не лезла и должность свою ценила больше, чем отца с матерью.

— Вот, что, милые мои, раны не смертельные, нечего тоску наводить, дать согревающего, хорошенько обмыть порез, травы добавьте, настой, да не жалей воды-то, милочка!

— Да знаю…

— Кожаную прокладку дать в зубы и зашивать стягивающим швом, самой чистой ниткой, справишься?

— Да знаю…

— Как зашьёшь, сверху порошком присыпь и повязку по спирали…

— Да знаю…

— Скадресса, успокойтесь, кости и жилы целы, мясо нарастёт, ничего опасного… А я побегу к девочке…

Всех иллирийцев заперли, точнее, замуровали в одной из старых пещер, там же, отдельно и убийцу. Разумеется, спрятать никого не удалось, мальчишки знали свои укрытия наощупь и все рвались в бой, испепеляемые сжигающим чувством мести, но охрана крепко стояла на посту, выполняя приказ Кроригана.

Девочка умирала в женской казарме, и всё больше народа просачивалось вовнутрь, не стесняясь сейчас ни её оголённого тела, ни своих слёз. Такого ещё в Белом Городе не было. Разве можно сравнить мальчишеские потасовки, сопровождающиеся небольшими порезами и горлопанством, с откровенным убийством среди бела дня, причём не на войне, а в совершенно безобидное мирное время.

Кинжал затронул какие-то такие важные органы, что доктор, поглядев на них, обречённо и безнадёжно развёл руками, велел плотно обмотать худенькое тело чистой простынёй ниже живота и ушел, оставив раненую на попечение старой бабки, пережившей ещё одну молодую жизнь и причитающей теперь громко и тоскливо, как учили её в клане…

Кларону, однако, пришлось задержаться в гостях у Гирбата Богатого. Пока составили тексты договоров и сняли с них по нескольку копий, провели торжественное подписание, оформление шнурами и печатями, перемежая это балами и народными гуляньями, время шло.

Торопиться ему, правда, не было необходимости, кроме одной, у новоявленного главнокомандующего попросту зудели и чесались мозги и руки в желании скорее начать практическое выполнение дел. Их, с Кайтаром, комната во Дворце превратилась в копировальную мастерскую, четыре художника до поздней ночи рисовали карты, пытаясь сохранить одинаковый масштаб и ориентацию по сторонам света. Спали они тут же, в маленькой прихожей, на шкурах, брошенных на пол.

Правда, Пашка спать во Дворце не стал, несмотря на своё высокое звание, а воспользовавшись тем, что лагерь для его солдат с разрешения короля занял небольшой участок рыночной площади, ушел к ним. Его вымотали и церемониальные расшаркивания в коридорах Дворца, и необходимость носить непривычную расфуфыренную одежду, и, в завершение всего, взбесили бесконечные споры двух колдунов.

В первую же ночь (днём было некогда) Принц и Мроган, желая поменьше шуметь, шипели друг на друга. Долго слушая бесконечный диалог о том «как определять точно место для создания Дверей», вертевшийся в кровати, Пашка взорвался и заявил, что они «просто два дурака бестолковые… надо зарисовать эти места и всё!.. И не шипеть так громко, когда другим ужасно хочется спать!» Потом оделся в походную форму и пошёл к своим тележкам, милым сердцу вояки.

Колдуны не стали обижаться на резкость, тем более, что Пашка был прав и уже на следующий день появился первый художник. Поняв свою задачу, он очень быстро начертал кусок двора, где по-прежнему было достаточно интимно и оттуда Мроган несколько раз открывал Двери и переходил в хорошо знакомые ему места, которые также появились изображенными на кусках пергамента.

Перемещаться прямо с третьего этажа, из своей комнаты, он опасался, не понимая ещё природу волшебства и боясь вынырнуть где-нибудь над болотом или над дорогой на большой высоте и с неё шмякнуться в жижу или на камни.

Результат оказался прекрасным. Маленькие, с ладонь, рисунки помогли избавиться от нужды точно вспоминать местность, достаточно было лишь глядеть на кусок кожи и Дверь тут же появлялась. Это выглядело так убедительно, что в маленькие путешествия, преодолев свой страх, стали «летать» сразу по трое — два колдуна и художник.

Но домой в Белый Город Мроган, несмотря на соблазн, появиться не решился, сейчас главным в его жизни было подписание бумаг, а любая неполадка в опытах могла зашвырнуть на далёкое расстояние от Сара-Тона на неопределённое время. Зато художник, немолодой уже ирит, поверив в силу юного «выскочки», сразу, на следующий же день притащил своих подмастерьев, которых немедленно подключили к более важной работе — прорисовке карт.

Как ни странно, во Дворце не нашлось единого изображения Земель трёх королевств, Аэртан хорошо знал «свою» Дворцовую библиотеку и быстро остудил пустой пыл «Картографической Компании», выбрав из всех шкафов несколько талмудов.

Мишке пришлось опять открыть свою тайную волшебную карту и с неё была срисована единая схема рельефа. Эта схема простым масштабным способом растянута, увеличена в десять раз и разбита на сто клеток. Каждая клетка отыскивалась на волшебной карте и контурами переносилась на пергаменты одинакового размера, при этом проверялось совпадение линий на краях, ориентация на положение Сияющего, совпадение с картинками из книг и даже со словесным описанием местности.

Гигантская работа! Если ещё учесть, что на карте колдуна ни тропы, ни башни, ни пещерные поселения видны не были, их приходилось наносить значками по памяти, по старым картам, сверяясь с книгами или находить при максимально возможном увеличении, заставляя рисунки на коже то съёживаться, высвечивая целую горную гряду, то расширяться так, что угадывались серые дома на серой пестряди камней.

Увидев разложенные на полу чудовищные по размеру простыни карт, сшитые по стыкам горных хребтов, широкой дугой захватившей всю комнату, кларон впервые, пожалуй, ужаснулся огромным пространствам, переходившим в его подчинение. Часть армий, конечно же осталась у их Величеств для оперативных действий и парадов. Но и того, что осталось, хватило, чтобы почувствовать себя почти полубогом.

Он легко вообразил, как вскоре полетят по его приказу десятки гонцов во все части королевства, в сонном мире кланов и селений зашевелятся мэтры, снимая воинов с привычных, но уже ненужных маршрутов патрулирования, дозорных башен и кордонов, отряды мужиков направятся на стройки, не размеченные пока даже рёбрами аргаков.

Селяне получат выгодные заказы на поставку кожи и пошивку одежды. Дороги, точнее, тропы, заполнятся иритами, несущими в одну сторону материалы, а в другую — готовые костюмы и бахилы, а те, кто пошустрее — оружие, колёса, телеги, надо много дорог, по камням не натаскаешься, а это значит, одной бригадой камнебоев не обойдёшься, надо штук шесть!

Пока во Дворце шла тягомотина оформления бумаг, составили письма к главам кланов и скадров, боясь забыть хоть один из них, где изложили приказ Главнокомандующего! Ого! Такие бумаги Мроган мог теперь подписывать сам лично, прикладывая к горячей смоле новенькую печать с изображением ящерицы. Это было неожиданным образом приятно и напоминало неизвестное колдовство, от которого трепетно дрожало сердце. По тропам побежали первые вестовые пары из войск Гарвии.

Письма содержали деловую информацию о реформе в армии и приказ срочно отобрать и прислать в Белый Город молодых ребят и девушек для обучения, причём, на собственном обеспечении. То есть, с оружием, одеждой и запасом еды.

Где содержать такую армаду, новый начальник сам ещё не знал, мало того, глубоко внутри себя он сомневался, что вообще хоть кто-то появится, кроме лоботрясов, любящих погреть нос в чужих новостях, какой же скадр отдаст весной на сторону молодых? Да и вожди в кланах не шевельнутся, пока не получат для аргументации хорошего пинка. А с другой стороны, те, кто придут — не дети, а воины, поживут в палатках.

Сомнения одолевали Мрогана всегда, а тут он уже предвидел — предстоит тяжёлая раскачка. Слову «Срочно» будут мешать: тяга к своим родным исконным местам, отсутствие войны, непонимание общего смысла. Всем в королевстве нужна встряска. А придворные, конечно же будут ставить палки в колёса.

Даже самый простой, казалось бы вопрос, <А кто будет носить почту?>>, вызвал рост пучка проблем. В своём клане трудностей не было. Свои же и бегали. А тут надо срочно найти место для штаба, да такое, чтобы поместилось посередине территории трёх королевств, ведь бегать-то придётся во все точки, включая самые отдаленные, но больше всего, конечно, к границе, по всей её длине.

И нельзя забывать, что полуграмотные мальчишки не смогут пока ни составить текст, ни удержать самих себя на грани приличий, одни, в большом городе, в разгул пойдут, а многие бумаги могли содержать секретную информацию. Как с ней обращаться, Мроган и сам ещё толком не знал. То ли жечь, то ли хранить? Придётся законы изучать. Идеальным местом для канцелярии, на первый взгляд, казался дом Кайтара, подаренный королём. Маленькая крепость в Велире, которую только-только начала приводить в порядок Пашкина мать. «Дом Скороходов», находящийся всего в одном дне пути от Белого Города. Но мыть полы — недостаточно. Нужен твердый командир, способный наладить все проблемы быта и защиты… Не Кайтара же туда ставить!..

Вестовой офицер догнал отряд, спешащий домой, почти у самой границы Гарвии и Сарпании. Полученная секретной почтой новость хотя и была ожидаемой, но застала кларона врасплох, он пока что отложил мысли о ней в дальний угол своей памяти, как элемент очень важный, но совершенно неактуальный, словно зима, которая придёт, конечно, но не сразу же после весны…

Однако, жизнь с ним не согласилась. Его величество, попирающий ногами землю, а руками — небосвод, великий падишах Хассании скончался, свалив тем самым в море жадности огромный булыган, волны которого неизбежно должны были всколыхнуть весь мир. Ну, может и не весь, но ту часть, которая соприкасается с Империей — точно затронет.

Мроган настолько растерялся, что поджег пергамент, как это предписывалось правилами, не традиционным кресалом, которого у него и не было, а своим светильником, совершенно забыв, что перед ним стоит ирит, незнакомый с чудачествами колдуна и потому непроизвольно отшатнувшийся от голубого огня.

— Простите, мэтр, новость слишком неожиданная…

— Да, господин кларон, во Дворце тоже все ошеломлены… Не ожидал, что увижу Ваш светильник, господин кларон… столько слышал…

— Прошу Вас, мэтр, забудьте об этикете, он мне во Дворце всю шкуру проел… Вы сейчас обратно?

— Нет, мне ещё в Велиру с тем же известием…

— А почему в одиночку?

— Почтальонов не хватает, а в связи с объединением войск принято разрешение на перемещение по одному, во в всяком случае, в пределах общей территории…

— Но это же глупо! Мало ли кто…

— Зато экономно… К тому же, все офицеры сегодня в дороге, некого взять в напарники.

— Надеюсь, Вы побежите с нами? Всё равно ночёвки не избежать, а в хорошей компании путь короче.

— Не соблазняйте, кларон, конечно веселее, но я же налегке двигаюсь быстрее Вашего отряда, к тому же привык к одиночеству, оно помогает собрать себя в кулак, в нашей профессии это просто необходимо. Я сам для себя и главный командир и главный лентяй, и от того, кто внутри победит, зависит вся моя жизнь… Поверьте, я бы и сам хотел быть с Вами, это высокая честь… тьфу ты! Чего лукавить? Мне просто очень интересно, но…

— Но долг — превыше всего мирского…

— Ну, не так торжественно, но всё правильно… Прощайте, кларон…

Граница между королевствами проходит по естественным рубежам, созданными природой и создающими трудности для перемещения. Сейчас отряд приближался к ниспадающему в сторону моря горному кряжу, который за особенности своего рельефа был назван «Хребет Ящера».

Твёрдый базальт, почти не поддающийся воздействию ветров, дождей и морозов, торчит вдоль вершинной линии острыми треугольниками шипов и боковых пластинок огромного тела животного, заставляя первобытное сознание простых иритов дрожать от суеверного страха. Так и кажется, что из тумана сейчас плавно и неотразимо вынырнет мерзкая каменная голова…

Разрушающийся слой мягких пород, уносимых дождями, только подчёркивает этот кошмар, с каждым годом шипы становятся выше и острее, как будто чудовище растёт. И это уже не миф, а реальность, около тропы есть камни, на которых нарисованы метки, и они всё выше поднимаются от уровня щебня под ногами. А слухи, словно смерчи, разносят эти новости по королевству.

Давно у Мрогана вырос зуб на древнего ящера. Уже после первой пробежки, когда вместо ровной, вычищенной за века тропы под ноги начали кидаться обломки булыганов, скошенные плоскости нелепых слоистых пород, идти по которым, ставя ноги наискосок, а тем более, бежать, было порою опасно. Особенно там, где стекающие сверху ручейки тонкими слоями размазывались по камню, смешивались с глиной, давали пищу непрочным, но обильным ярко-зелёным водорослям, которые скользили не хуже масла. В таких местах для путников висели толстые, свитые из нескольких штук верёвки, грубо связанные узлами с разлохмаченными за много лет бородатыми концами.

Кто первым выбрал именно этот путь, переходящий в крутой серпантин на вершину хребта, неизвестно, но практика не раз показывала, что внешне нелепые тропы оказывались наилучшими. Мрогану, мальчику из горного клана, эта мысль не понравилась, хотя и была понятной. Но тратить время на поиски другой дороги тогда не было возможности. И во второй раз не было… И в третий…

Путешествие на ристалище с тележками переполнило чашу терпения. Оно одно уже заслуживало восторженного описания в книге подвигов. Испортить рамы на колёсах было никак нельзя, они предназначались для «игрушечной войны». Высота твёрдых шипов и неровностей не позволяла колёсам катиться, а сужающаяся тропа не давала воинам встать рядом, чтобы держать в руках неуклюжий груз, кроме того, поклажа была ещё и в мешках, рюкзаках…

Самое обидное заключалось в том, что высота хребта не превышает общего роста двух сторожевых башен, молча наблюдаюших за кряхтящими и не стесняющимися в выражениях путешественниками. Одна башня принадлежит Гарвии, а вторая, по другую сторону границы, естественно, Сарпании, и роль их сейчас только в том и состоит, чтобы издевательски посверкивать своими бойницами. Гарнизоны были сняты ещё несколько лет назад, охрана по сей день производится дозорами, а из-за сильной угаженности внутри редкий путник осмелится остановиться на ночлег.

Решение для юного колдуна сразу просилось наружу и было простым как удар камня: снести к Джардуху половину высоты подъёма, нет даже больше, почти всю высоту, сделав в скалах искусственный кулуар, проход, и выровнять подходы лесенками. Он бы и попробовал сделать это, когда шли в Гарвию, но безопасность горных работ требовала убрать всех живых с хребта, а это было равносильно тому, чтобы пройти и убраться восвояси… Время подпирало…

Но сейчас отряд возвращался победителем. Гордость ещё лучилась и в осанке ребят, и во внезапных вспышках хохота при воспоминаниях о смешных эпизодах, и в той решимости, которая чувствовалась в самых простых движениях. Сегодня юный колдун, которого ещё недавно учили усмирять свою энергию, впервые мог шарахнуть ею по природному мозолю, столько лет издевавшемуся над иритами. Да и спешить вовсе не требовалось…

Это было здорово! Сила и власть над горами! Мроган шел впереди отряда под тёплыми лучами Сияющего и рихтовал дорогу, снося напрочь целые пласты многовековой залежи, выравнивая поверхность горизонтально. Никогда ещё он не чувствовал себя таким всемогущим. Тяжеленные булыганы просто испарялись, оставляя вокруг себя кольца опалённой травы… Прав был учитель, мудрый чахта-джа, масса превращалась в тепло, ещё как превращалась, хорошо, что каменистая почва не давала огню продвигаться вширь.

Наконец, тропа ушла вправо, на серпантин подъёма, а юный строитель пошел прямо, дав отмашку ребятам для остановки. Тропа не зря виляла вбок. Прямо на пути встала глыбища, заросшая колючками, которую нельзя было не обойти, уходящая, казалось, в центр кряжа. И впервые Мишка, в азарте не думая о возможных последствиях, шарахнул по ней со всей силы, зачем-то красиво и величаво подняв в стороны руки.

Нарисованный силой мысли квадрат, размером со стену комнаты, прорезал месиво частиц каменного монолита в сторону дальней башни и принёс им весть о том, что они могут убираться восвояси, не цепляясь больше друг за друга с таким упорством. И послушные частицы, оставив после себя квадратный пустой тоннель, мощным воздушным зарядом ударили по виновнику событий, забывшему о простых законах физики, откинув его как пульку в воздушном ружье далеко назад, заполнив легкие вовсе не кислородом, а одушающим мерзким газом, в который преобразовался камень. А вслед за газом прилетело облако пыли и камней, поднятых со всей округи гигантским пылесосом. Вспыхнули как бумага трава и кусты.

Кларон в последний миг ощутив синдром опасности, взмыл вверх, после чего пролетел, влекомый потоком, над своим отрядом туда, откуда они пришли. А сам отряд, несмотря на «безопасное» расстояние, был неожиданно обильно оплёван мокрым щебнем и грязью, вслед за которыми из пустоты тоннеля вылетели сотни летучих дряней, не пожалевших потратить запасы своих защитных экскрементов на геройскую одежду. Глыба, казавшаяся монолитной, оказалась внутри дырявой как переспелый арбуз и вместо каждого семечка в пещерах таились твари.

— Вот это пёрнул, ящер!

Озвученная Пашкой после недолгой паузы, бодрая мысль вызвала дикий хохот грязных молодых организмов, убедившихся, что летучая смерть прошла мимо и чёрная туча оказалась неопасной для жизни. Колдун, оправившийся от шока и удушения, после долгого, нудного перелёта в обычном костюме в обратную сторону, застал часть ребят ещё катающимися в бодром истерическом ржании, и даже хотел обидеться, приняв этот смех на свой адрес.

Но увидев, что он один остался чистеньким и несмердящим, услышав пересказ и ставшую знаменитой фразу дня, одумался и дал команду отойти чуть ниже, в сторону и мыться. В глубине скалы нашелся и ручей, вытекающий теперь наружу, которому понадобилась только небольшая ванна, быстро сделанная колдуном.

Ему ещё повезло… Это стало понятно только теперь, после осмотра. Свод каменного массива вовсе не собирался играть роль моста или крыши тоннеля и, спасибо ему, обвалился сразу. Это дало возможность газам часть энергии направить вверх и ослабить удар, направленный на юного архитектора. А перекрытие не превратилось в капкан, хотя вполне могло бы сыграть злую шутку, подождать, и потом накрыть обвалом весь отряд.

«Ящер» оказался не мстительным и злое название, которое Мишка хотел было применить к этому заднему проходу он смягчил на слово, услышанное от матери. От земной матери: «Анус Ящера». Надо было доделывать начатое и колдун продолжил кеодезические работы, смягчив мощность своего удара и начиная их теперь с купола.

После каждого выстрела он моментально ставил на себя защиту, предохраняя костюм от нечистот и потом летел наверх, «подрубать» край обрыва, чтобы не оставлять на нём камней — претендентов на падение. За это время рассасывался и газ, которым нельзя было дышать.

Потом приходилось спускаться и убирать обломки свода. И так по кругу.

Только к вечеру отряд вышел в соседнюю долину. Конечно, на руках перенесли бы тележки гораздо быстрее, но это же была первая удачная переделка рельефа местности! Исторический момент! При необходимости защиты проход можно было использовать вместо башен и даже как огромную ловушку. И это была первая личная дорога колдуна, выстроенная им в горах.

К тому же и устал сегодня только он один вместо ста лоботрясов. Да так, что без памяти свалился в сон, на который не влияла ни тряска тележки, ни топот ста пар ног, ни громкие выкрики на опасных местах, которые по эту сторону ничуть не отличались от собратьев, покорённых в Гарвии… Но сносить их было уже некому…

Мроган проснулся от тишины. Темнота сгустилась и глаза сначала разглядели освещённый еще отрог, убегающий на Север и только потом стоянку, каре тележек, окружившее ровно поставленные палатки, блики костра на котлах, шкуру на ногах, кем-то услужливо возложенную от холода…

Привычное бивачное гудение сотни голосов, редкие команды резкими голосами, ребячье ржание, звуки гамм на дудке, всё было привычным, успокаивающим и даже усыпляющим, кроме какого-то едкого ехидного голоса, опознать который Мроган так и не сумел и именно этот факт заставил его слезть с тележки и проснуться окончательно.

У костра сидел чужой. И не просто сидел, а восседал на прикаченном валуне, накрытом сложенной шкурой, как тут и сидели обычно те, кому доставался валун. Места ночёвок всегда выбирались на ровных травянистых площадках, около ручья, а валуны собирали со всей окрестности в качестве мебели на одну ночь. За годы их много накопилось… Больших, маленьких… Из них же складывали очаги…

Только это был не валун. Лишь подойдя ближе, Мроган увидел подобие складной этажерки, блеснувшей металлом… Он поставил светильник, и чужой не испугался, как будто всю жизнь сидел рядом с колдовством, зато быстро окинул окрестность цепким взглядом и «вычислил» командира, о котором уже, видимо, был наслышан. Но падать на колени не стал, склонил голову в ожидании…

Согласно всем нормам этикета, решение о том, начинать разговор или нет, принимает тот, у кого больше власти, если это не служебный разговор. Чужак молчал по обязанности, а кларон — от недостатка информации. Не было ещё такого казуса, чтобы на ночёвку с войсковым отрядом вставал посторонний. Значит что-то произошло, пока он спал?… Пауза затягивалась…

— Командир! Это Ларчан, мастер — оружейник из Бари-Кона и вот там спит Джан-Та-Ка, его жена.

— А почему…

— Они просто встретились по дороге и кларон Кайтар приказал посадить их на тележки, они же прошли перевал пешком… устали…

— Спасибо, Флиар, принеси, пожалуйста, мой мешок с оружием, только осторожнее, там рядом — карты…

— Есть, принести…

— Приветствую Вас, Ларчан… Меня зовут Мроган, я командир этого отряда… Вы вчера ночевали около подъёма?

— Благодарю, кларон… Нам, слыш-ка, уже объяснили… в общих чертах, кто вы и зачем идёте, а мы и впрямь устали со старухой… Ночевали? Ну, если подъём считать от поворота на петли, то нет, с утра ещё целую метку топали до этого проклятого места… Знали бы, слыш-ка, сидели бы дома… В наших степях только холмы встречаются, мы дальше Сара-Тона никогда и не ходили, а тут, хорошо, хоть верёвки висят… А что, я там забыл что-нибудь?

— Нет, просто я там был… случайно… и видел пепел — квадратное пятно… обычно-то круглое…

— Так это, слыш-ка, точно, моё, кларон… жаровня у меня складная, чтобы носить удобнее, вот, вишь, я на ней и сижу, она как ножка у корзины, а сложу, так квадратом станет…

— А чем она ещё может быть?

— Как чем? А кроватью станет, если всю разложить, только барахло надо вынуть, на шесть ножек встанет, всё ж не на камни ложиться, слыш-ка, кости-то уж не терпят камня-то, а там сетка из проволоки, тяжести во мне не много, выдерживает…

— А ещё чем?

— Ну, ты, кларон, дотошный… Ну, лесенкой может служить или мостиком через канаву, скажем, а если их две соединить, так и через овраг можно перейти, был как-то случай, только, слыш-ка, груз тогда в мешках едет, у меня на этот случай из тонкой кожи мешки…

— Командир, вот, оружие…

— Спасибо, Флиар, свободен… А вот это, Ларчан, знаешь, что такое?

— … Проверяешь меня, кларон?… Ну, ваше дело военное, конечно… Чего же тут не знать, если на весь Бари-Кон только два мастера их делают, эти игломёты, я, да ученик мой… Только, слыш-ка, теперь уж ты разъясни, откуда он у тебя? Быть же такого не может!..

— Нет, подожди, мастер, я ещё спрошу… Этот… игломёт, он обычный или чем-то отличается?

— Во, спросил!.. Как в лужу плюнул!.. Какой обычный? Ты ещё, слыш-ка, про корону спроси, «обычная» она или отличается? Я таких за всю жизнь десятка два сделал, не больше. Шкатулок для золота — в сто раз больше! Во, сказал!..

— Ну, а как надо спросить?

— Прямо в лоб, вот как!

— Ну, так, вот ты, прямо в лоб и рассказывай, раз это твоя железка!

— И скажу… Чего скрывать-то? Только в ум не возьму, как он у тебя-то оказался, кларон?… Делал давно ещё, круг назад уж, вон винты мои с секретом, узор мой… Думаю, такой же как ты, секретчик заказал… Платил золотом, за секрет — доплата, в книги не вписывал… Это ты хотел узнать, кларон?

— Ну, почти… Круг назад… Тогда ещё и разговоров не было…

— Каких разговоров?

— Про объединение… Ты прав, мастер, нечего и секретничать… Мне эту штуку как победителю на турнире вручил принц ваш иллирийский, Легорет, пятерик дней назад, и дело там было нечистое, вот я и спросил, прости уж. Время сейчас такое, смутное… Реформы будут, головы полетят, должности… Мне всех стоит опасаться…

— Вот тут ты, кларон, в точку попал… Иглы-то, слыш-ка, здесь тонкие, разглядел уж, небось, для яда, ближнего боя… не для войны, но раз принц сам отдал, мне скрывать нечего… А тебе такой без надобности…

— А бывают и толстые иглы?

— Ну, ты хитрец, кларон! А то я не вижу, что ль, как вы перемигиваетесь?… Кларон Кайтар, клади сюда и вторую игрушку… У вас тут, что же, все воины с игломётами, что ли?

— Ладно, не бурчи, Ларчан, посмотри и этот… Не все, успокойся, не все, в бою они неудобны, сам же сказал, это на всякий случай взят…

— Нет, ребята, этот не мой и сработан давно уже, устройство другое, рычаг идёт только в одну сторону, иглы толстые, сборника для них не установишь, надо иглы отдельно в кармане таскать, в бою не удобно…

— А куда ты идёшь, мастер, зачем?

— Ну, тут уж, кларон, никакого секрета нет, слыш-ка, заказов сейчас мало в Бари-Коне, войны нет, оружием мало кто интересуется, иду в Велиру, там, говорят, хассов бьют, может я и пригожусь… А мастерскую сыну оставил, он сейчас на ноги встал, семьёй обзавёлся, не буду же я его с родового места спихивать? Рассуди?

— Не знаю, отец… К нам вон, хассаны пришли, стекло дуть, так их наоборот, родные отправили подальше, молодых, с детьми, без дома, без барахла, у всякого своя правда…

— А куда ж это «к вам»? Вы же с границы? Зачем там стекло-то? Казармы стеклить?… Темнишь, кларон?

— Зачем темнить? Город мы строим… Новый… С пустыря начали, теперь, вот, улица готова. Пока что одна. И будет немного, нам большой город и не нужен…

— То-то я смотрю, вы все свояки, как из одного клана, даже, слыш-ка, как из одной семьи, никаких чинов не признаёте…

— Разве это плохо?

— Вот, спросил! Хорошо, плохо!.. Это когда как… Вон, рога! Пока таскаешь — тяжело, а бодаться — так лучше некуда!..

— А инструменты-то есть с собой, мастер?

— Кое что есть, остальное делать надо…

— Ну так и пошли к нам… Давай свои условия…

— Так куда же «к вам»-то?

— В Белый Город, на южную границу с хассами, четыре дня от Велиры, а на тележках за два добежим, там дорога ровная… ну!

— Ты, слыш-ка, дай подумать, кларон… Дом надо купить, я ж не пустой иду, не юноша уже, деньги есть… Потом, работу надо определить, какую делать, сколько платить станете, да и откуда у вас монеты-то?! Вы же не зарабатываете, а только тратите!.. Опять же с едой как? Бабка то моя сготовит, но не в город же ей бегать? Опять же мастерскую надо городить, это, считай, как второй дом, сразу и не сообразить!

— Ну, давай не сразу…

Разговор растянулся на весь оставшийся путь и словоохотливый старик, оказавшийся и вовсе не стариком ещё, ровесником Кроригана, легко вступал в рассуждения, много знал, всем помогал, чем мог, даже иногда бежал за тележками. Ухаживал за своей «бабушкой», которую дразнил так только за то, что у них появился первый внук, который, собственно, и выпихнул их в дорогу. В доме стало тесно.

Спорил с Мроганом по поводу тележек, раскритиковав плетёный обод и предложив сделать маховик, способный сохранять энергию торможения на спуске, вместо того, чтобы тратить её зря, быстро уловил идею цепного привода качения, избавляющую от необходимости бежать и толкать тележку и всерьёз её обдумывал, поверив в то, что тележки можно выгодно продавать.