Новый рассвет Изенфала (СИ)

Глава 6

Как только их отряд вошел на территорию Дезермарка, Круделасс преобразился: то и дело встречались различные лагеря, пустыню рассекали вереницы караванов с навьюченными товаром животными; и любимое развлечение местных шахов — шествие армий, с шиком и роскошью, ради восхваления своего правителя. В большинстве случаев это обычный спектакль, от начала до конца, с целью показать простому народу и приезжим свое влияние, либо же просто ради хвастовства. Эти воины крайне редко прибегают к своему оружию, ведь несмотря на напряженные отношения между шахами Дезермарка, настоящая война происходит на рынках городов, где авангард — интриги, а гарнизон — казна. Для жителей пустыни патрули солдат — это не только впечатляющее зрелище, но и постоянная помощь, которую они смогут своевременно оказать нуждающимся, взамен получая уважение к правителю, а соответственно и влияние.

Фальвиас уже не гнал отряд без отдыха, да и климат с каждым днем движения на север становился все умеренней, а их поход все больше начал напоминать путешествие по самой богатой стране Изенфала, пока, наконец, они не прибыли в знаменитый город Альрахдим. Помимо огромного порта, в котором пришвартованы корабли самых разных рас и провинций, этот город славится тремя роскошными дворцами выстроенными местным шахом Самавджулом, символизирующими Дезермарк, Империю и Мисордалию, омываемые одним морем. Несмотря на широкие, просторные улицы, несвойственные местным городам, дороги были забиты народом, словно живой рекой, двигающейся своим течением. В отличие от империи, где были распространены магазины, разделенные по функциям, здесь всецело царили рынки, расположившиеся в разных уголках города и наполненные самым разнообразным товаром, от дешевых подделок, до заморских реликвий. Единственное, что резко выделялось из местного ритма, это дворцовые районы, подходы к которым были свободны из-за охранявших их солдат, а сами площади вычищены и ограждены. В этих районах также были все необходимые услуги, включая рынки, но все происходящее в них выходило на совершенно другой уровень, для самых высокопоставленных гостей — условия жизни этих районов устроены наиболее комфортно именно для представителей той страны, символом которой был дворец.

Вопреки ожиданиям о том, что Фальвиас воспользуется своим статусом и пройдёт по дворцовой дороге, он, по ведомым лишь ему причинам, отправился в столпотворение, пробираясь до порта по малым улицам. Мысль о том, что благородный эльфийский правитель ведет дела с кем-то живущим в районе простолюдинов, не укладывались в голове, но он явно что-то искал, то и дело задерживаясь у переулков и всматриваясь в бродяг, однако вскоре устремился вперед, так до самого конца пути и не глянув в стороны. В порту всей группе было велено ждать лидера, который без всякого сопровождения ушел, сославшись на незавершенные дела. Кристовел был наслышан об этом месте, но увиденное не входило ни в какое сравнение со слухами, а вид множества разнящихся в форме и размерах кораблей, заполняющих порт, не описать словами. Нужное им судно выделялось среди остальных, по меньшей мере, тем, что было полностью выстроено из белой древесины и подобающе украшено, соответствуя важности его владельца. Кристовел сидел на пирсе, всматриваясь в воду, когда к нему подошел Зеррок, устраиваясь рядом.

— Ты не передумал? Мало ли, что этим эльфам вздумалось, вдруг тебе понадобится помощь?

— Никогда не сомневался в силе рыцарей Пегаса, но в сердце другого государства даже ты не сможешь нас защитить, — с усмешкой произнес Крис, — кто-то из нас обязан вернуться, но меня не отпустят, так что эта ответственная миссия ложится на тебя, друг. Мисордалийцы наши друзья, им незачем портить эти отношения из-за какого-то мага.

— Хорошо, — очевидно, Зеррок уже заранее принял это решение, — я обо всем расскажу и обязательно сообщу о тебе в Мистикум.

Глянув в сторону, Кристовел заметил их надзирательницу с копьем, стоявшую поодаль и следящую за ними, но не подходя, видимо, давая время поговорить. Лишь только маг кивнул ей, как девушка приблизилась.

— Все решили? — в ее голосе отчетливо читалось, что возможен лишь один ответ.

— Да, но у меня…

— Вон, — перебив Зеррока, она указала на торговое судно средних размеров, на котором красовались несколько вымпелов: владельца, провинции, империи, — этот корабль отходит через пару часов и идет прямиком в Мирсал. Они не берут пассажиров, но покажи им вот это, — она протянула обрывок бумаги с нарисованным неизвестным символом, — и проблем возникнуть не должно, если понадобится, доплатишь. Стоит поспешить.

— Что? Откуда ты все это знаешь? — Маг был сильно удивлен. — Да и денег у меня нет.

— Никаких вопросов, — снимая с пояса маленький мешок, она так же его отдала, слегка продемонстрировав драгоценное содержимое. — Лилаские монеты, они покроют все расходы в пути. Никогда не плати больше десяти кристаллов, за услуги отдавай один-два, а как прибудешь в империю, обменяй их на денарии. Их ценность не велика, но определить ее смогут лишь эльфы, поэтому меняй у людей, две монеты за один кристалл. Дальше, думаю, разберешься сам, не задерживайся.

— Спасибо, — Зеррок сжал мешок в руке, затем спрятал под одежды, обращаясь к другу, — удачи тебе, Крис, скоро встретимся.

Крепко пожав его руку, Зеррок спешно пошел к указанному кораблю, скрываясь в толпе людей. «Вот и все», — подумал Кристовел, глядя в спину уходящему другу, теперь он остался один перед лицом неизвестности. Именно такие моменты больше всего врезаются в память: набережная, морской воздух, незнакомый город и судьбоносный миг — все, что нужно для навязчивых воспоминаний в будущем. Не успел Крис погрузиться в свои мысли, как к ним присоединилась Селифия, вопросительно глянув на свою спутницу. Было удивительно наблюдать, как уважаемая эльфийка ждала разрешение заговорить от человека, что еще больше разжигало интерес касательно места этой незнакомки в их отряде, но Крис хорошо помнил совет медиума и, пока, собирался ему следовать.

— Чужак на нашем корабле, госпожа, — начала Селифия. — Одна из местных пробралась в трюм, где надеялась скрыться, но была найдена и схвачена.

— Приведи ее ко мне.

Молча развернувшись, она ушла на корабль, чтобы через некоторое время вернуться уже в сопровождении нескольких воинов, ведущих за собой пленницу. На вид это была женщина с мулатным цветом кожи и, на удивление, яркими рыжими волосами; в оборванной и грязной одежде прослеживался прошлый шик, дороговизна; в руках у нее был сверток тканей, крепко прижатый к груди. Каждый раз, когда воины пытались подтолкнуть ее вперед, она излишне эмоционально избегала их рук, попутно громко ругаясь на местном языке. Унять ее смог лишь строгий взгляд беловласой воительницы, под которым бунтарка тут же замолчала. Оглядев ее с ног до головы, она жестко спросила:

— Что прячешь?

— Реликвию, — без доли сомнения отозвалась женщина.

— Откуда?

— Украла, — весело отозвалась она, затем задумалась и уже серьезней добавила: — не у вас! У плохих людей, они меня теперь ищут.

— Нас это не касается. Проваливай.

— Эй-эй… — воскликнула воровка, когда воины начали вести ее с пирса, — можно мне с вами? Я заплачу, у меня связи!

— Исключено, — озвучила мысли своей госпожи Селифия.

— Пусть плывет с нами, — вмешался в разговор еще один участник. К ним спокойным размеренным шагом приближался Фальвиас.

Заметив приближающегося эльфа, женщина преобразилась: радостно припрыгнув, с улыбкой на лице, она подбежала к нему, воскликнув: «Фави! — обнимая его, — так это твой корабль, чего ты сразу не сказал?». Иллюминат бесстрастно наблюдал, как эта сумасшедшая суетится вокруг него и без умолку что-то говорит. Дождавшись окончания тирады, он еще несколько секунд молча смотрел на нее, после чего повернулся к членам отряда, как будто оправдываясь:

— Это Инриона, — вернув свой величественный вид, Фальвиас направился к кораблю. — Все готово, мы можем отправляться домой.

— Почему ты был в Альрахдиме и не предупредил меня? — женщина увязалась за эльфом, продолжая суетится.

— Я прибыл по важному делу.

— Ха! Когда было иначе?

Они поднялись по трапу на борт, следом за ними были приближенные лидера, включая Кристовела: эльфы действительно относились к нему как к почетному гостю, нежели пленнику и, несмотря на безволие выбора, порой ему казалось, что никто не заботится о нахождении мага и о его возможном побеге; когда все воины оказались на корабле, команда принялась готовиться к отплытию, а Криса увели в каюту. Личная комната, предоставленная на все время плавания и обустроенная немногим хуже его покоев в родной гильдии, не могли не радовать юношу, привыкшего жить в уюте и покое, но на долю которого за последний месяц выпало слишком много сложностей, к которым он не привык. Прихоть ли это Фальвиаса, либо особенность всей эльфийской расы, но изысканность каюты стояла превыше практичности, хотя сравнивать Кристовелу было не с чем, ведь раньше ему не доводилось плавать на кораблях, которые, однако, всегда представлялись громоздкими, сырыми и скрипучими. Улегшись на койку, Крис почувствовал небольшое покачивание, отзывающееся в нем легкой тошнотой, но даже неприятное чувство не могло перебороть навалившуюся на него усталость. Впервые за последнее время он мог расслабиться и выспаться перед предстоящим путем.

Плаванье через троецарское море оказалось куда дольше, чем Кристовел мог предположить. Четыре утомительные недели бесконечной качки и одиночества: за все время он почти ни разу не повстречал кого-либо кроме команды корабля и, хотя на палубе он постоянно видел знакомые лица из отряда, составить ему компанию никто не спешил. Время тянулось медленно, но все дни сливались в один сплошной вид морской глади, с меняющимися рассветами и закатами. Кристовел лежал в груде каких-то мешков, наблюдая за безмятежным небом, как услышал уже подзабытый задорный голос, взбодривший его мысли:

— Кристовел, если я не ошибаюсь?

— Да, Инриона, приветствую, — припомнил имя парень, разглядывая огненноволосую дезермарийку.

— Уф! — женщина плюхнулась на мешки рядом с ним, вынуждая Криса слегка подвинуться, освобождая место, — слишком много людей для эльфийского корабля, не находишь? — Он лишь пожал плечами. — Но из всех нас ты здесь точно лишний, как тебя сюда занесло?

— Я сам до конца не понимаю, — усмехнулся Кристовел, — Фальвиас говорит, что меня призвала принцесса, но я не знаю зачем.

— Что бы оно ни было, это важно. Винлидива не любит чужаков, тем более самой искать встречи, — заметив, как собеседник напрягся, Инриона успокаивающе хлопнула его по плечу. — Не переживай, эти эльфы далеки от корысти и предательства, никто тебе ничего не сделает. Все же, не вздумай им всецело доверять, для них нет ничего важнее их идей и целей.

— И что у них за цель? — спросил он.

— Кто знает? Мысли мисордалийцев витают в каком-то своем мире, в прямом смысле, они все где-то там связаны, но никто в здравом уме не полезет в этом всем разбираться. Просто лучше этому не перечить, уж я-то знаю.

— Хм, — Кристовел задумался, — ты же знакома с Фальвиасом. Давно?

— О, с тех пор как он стал иллюминатом, — в глазах женщины вспыхнула грусть, и она сразу поникла, — и я родила от него сына.

Возникла неловкая пауза, будоража чувства мага. Видимо, задетая тема была слишком личной и вызывала не лучшие воспоминания, раз она не решалась о ней говорить.

— Так, а кто такой иллюминат, офицер какой-то? — постарался сменить тему Крис.

— Эльфы Мисордалии очень привязаны к родству, что породило множество множества общин, — Инриона на удивление рьяно поддержала разговор, — благородные дома, как они их называют. Их структура весьма сложна, но есть явно выделяющийся лидер, как глава дома, отвечающий за все важные решения и ответственный за него — это и есть иллюминат. Знаю, о чем ты думаешь, но нет, это не глава семьи. Иллюминатов выбирают по необходимым качествам и преданности какой-то непонятной мне идеи, — она активно закивала, — да-да, той самой. Видимо, она закладывается в них с рождения.

— А ты бывала у них на родине?

— Да, пару раз, — собеседница задорно толкнула его в бок локтем, — когда сбегала с очередной наживой.

— А что ты вообще украла? — поинтересовался он.

— Какую-то реликвию или артефакт, их у нас полно, во всех не разберешься, но именно эту хотел получить один сатрап, так что, думаю, она самая ценная! Теперь домой, пока, мне лучше не возвращаться, — Инриона злорадно посмеялась.

— И как часто ты занимаешься таким воровством?

— Что? Не-е-ет, я не воровка. Я честно отбираю добычу у охотников за сокровищами, к которым частенько примыкаю, ведь никто не сможет устоять, чтобы ни взять к себе настоящего факира.

Кристовел, как от толчка, резко поднял туловище, удивленно уставившись на Инриону, лицо которой тут же озарило недоумение.

— Легендарные огненные маги пустыни, укротившие силу солнца?! — выпалил Крис.

— Вот не знаю, насколько это мы легендарные, но способности наши ценятся, — иронично отозвалась она.

Восторженно разглядывая неожиданно открывшегося соратника, Кристовел медленно менялся в лице, примеряя маску подозрения. Вспоминая смуглых, черноволосых земляков женщины, её ярко-рыжая прическа натолкнула его на вопрос, который он тут же решил озвучить:

— Ты же родилась не с этим цветом волос, я прав?

— Вообще, нет, они стали такими не так давно, а что тебя удивляет?

В один миг многие детали, такие как жар, исходящий от ее тела, едва заметные почернения на руках и метки, ошибочно принятые им за тату — стали выстраиваться в ясную картину ее магического метаморфоза.

— Ты неправильно используешь свои силы! Это самые основы магического цикла, чистая и грязная энергия, — строго, как будто отчитывая нерадивого ученика, говорил Кристовел.

— Это я неправильно использую?! Я знаю о магии больше тебя, юнец, — пылко возразила она.

— Хаотический ментал будет загрязнять твое тело, пока ты не превратишься в какое-нибудь чудовище!

— Слышал об ифритах? Огненные духи, блуждающие по пустыни — уже спокойней заговорила Инриона. — Это мы. Каждый факир однажды превращается в этого демона, но он, заранее, обязан найти себе ученика и тщательно подготовить к этому моменту, чтобы он убил своего учителя, если тот лишится рассудка, и каждый живой ифрит является свидетельством провала его ученика. Я казнила своего наставника, мой ученик однажды казнит меня.

— Но это варварство! Как раз из-за такого и начались гонения магов в давние времена.

— Это наши традиции и не тебе их судить.

В ходе спора они поднялись на ноги и напряженно смотрели друг другу в глаза, как будто пытаясь подавить решительность оппонента. В этом положении их и застала Селифия, наблюдая за руганью, неодобрительно покачивая головой.

— Гость принцессы бранится с гостьей иллюмината. Ваше поведение неприемлемо… — Развернувшись, уходя, она склонила голову, проговорив: — Мы почти прибыли, готовьтесь.

Когда Кристовел отвернулся от эльфийки, возвращаясь к старой собеседнице, он увидел присущую Инрионе кокетливую улыбку — в мгновение от былой злобы не осталось и следа. Проходя мимо него, она привычным жестом хлопнула по плечу, скривив губы в ухмылке.

— Она права, нужно собираться.

— У меня с собой нет вещей, — сказал Крис, удивленный от резких перемен.

— Тогда собирайся с духом! Мисордалия… интересное место.

В течение последующего времени на палубу прибывало все больше знакомых лиц. Недавно упомянутые странности начали проявляться заранее: все вокруг как будто заволокло едва заметным туманом, воздух в котором изредка вспыхивал крохотными искрами; вода в море помутнела и приобрела легкий сиреневый оттенок; а на горизонте показался фиолетовый берег. Первые мысли, посетившие Кристовела при этом виде, это то, что он попал в другой мир, что, отчасти, было правдой. Когда корабль обогнул берег, перед ними открылась великолепная картина: множество изящных белоснежных кораблей, плавно лавирующих между друг другом и пришвартованных в порту — все они уплывали или прибывали к берегам, на которых расположился эльфийский город. С виду он был похож на имперский, с присущими им низкими постройками из камня, но сильно бросалась в глаза эльфийская архитектура, кажется, стремящаяся к красоте, нежели практичности, а также вездесущие кристаллы лиласка, доминирующие во всей культуре мисордалийцев.

Весь отряд собрался на палубе, готовясь к прибытию, и реакция восхищения Кристовела, на первый увиденный эльфийский город, не прошла незамеченной.

— Нравится? — в одну линию с ним поравнялась Селифия.

— Не то слово! Как они не сталкиваются друг с другом? — спросил он, указывая на другие корабли, лихо проплывающие в опасной близости.

— Их команды чувствуют друг друга и всю ситуацию в целом. На самом деле, подобная слаженность помогает во многих отраслях, — в голосе эльфийки слышалась явная гордость за свою расу, но, скрытое за ней, проскользнуло что-то еще.

— Удивительно.

Проскочив в хитросплетении судов, они причалили и сошли на берег. Город Сай’кален был ключевым во всей восточной Мисордалии, но, несмотря на это, он не выглядел слишком людным, даже наоборот, главный проспект города был свободен, как и менее широкие улицы. Также бросалось в глаза отсутствие лавок и магазинов, столь привычных для Альрахдима, но здесь не было и намека на городскую торговлю, за исключением большого количества ювелиров, что сильно озадачило Кристовела; зато повсюду встречались башни медиумов непонятного предназначения — вокруг них собирались небольшие группы эльфов, ожидающих своей очереди, чтобы войти. Что-то ему подсказывало, что они сильно отличаются от подобных пророков империи и даже лавок негоциантов Мистикума. Людей здесь практически не было, если в порту их еще можно было встретить, — и то лишь влиятельных на вид торговцев, — глубже в городе они отсутствовали вовсе, не говоря уже о представителях других рас.

К сожалению, Кристовел не смог вдоволь изучить Сай’кален из-за спешки Фальвиаса. Они решили не останавливаться в городе и сразу отправиться прямиком в столицу. На выходе из города их отряд нанял возничего, который должен был доставить их до назначенного места, а повезет он их на… чем? Наблюдая утонченные оружия, одежды, корабли мисордалийцев, Кристовел ожидал увидеть прекрасных лошадей запряженные в роскошный дилижанс, но их тяга оказалась куда более экзотической: то ли зверь, то ли насекомое на четырех черных острых ногах и полностью покрытое длинной белой шерстью. Оно выглядело массивным и пугающим, особенно при первой встрече, когда это неведомое создание своими маленькими, хрупкими руками заталкивало куски мяса в зубастую пасть, скрытую под шерстью, озираясь по сторонам двумя черными блестящими глазами. Этих зверей запрягали в громоздкие, вместительные повозки, вмещающих половину их отряда, вот только ехать в них маг первое время не решался, невзирая на угрозы иллюмината и уговоры Селифии, однако, к своему же удивлению, испугался приказа беловолосой воительницы больше этого монстра и взобрался в повозку. Крепко упираясь лапами в землю, они уверенно поволокли повозки по дороге, вызывая своим перемещением необычные шипящие звуки. Кристовел сидел в самом конце повозки, стараясь смотреть назад, на уходящую, не слишком хорошую для такой величественной расы дорогу.

— Кто это такие и почему вы на них ездите? — наконец заговорил маг.

— Бланкванды, — вместо привычных для него собеседников заговорил Фальвиас. — Животный мир нашей родины не слишком богат, и в нем единицы зверей, поддающихся приручению. В дикой природе бланкванды не имеют шансов на выживание, потому легко соглашаются нам служить за еду и защиту. Они умнее, чем кажутся.

— Действительно, за все время пути я не увидел ни одного животного.

— Если увидишь, значит, какой-то патруль провинился. Повсеместно в Мисордалии наши воины охраняют дороги от диких зверей, иначе путешествие здесь было бы невозможным, — голос иллюмината, как всегда, был холоден, а его ответы больше походили на отчет.

— Я слышал, эльфы дружны с природой.

— Наши мягкосердечные братья с юга — да, — говорив до этого безразлично, Фальвиас стал серьезным и оценивающе посмотрел на человека. Приняв для себя некое решение, он тяжело вздохнул и заговорил: — Когда-то давно народ эльфов был един. Воистину великая раса, первые правители Изенфала под предводительством полубога Дельсамира. В те времена люди были малочисленны и молоды, а могучие гномы преклонялись перед властью эльфов, ведь не было никого сильнее, но владыка эльфов милосерден, а потому в Изенфале царил мир, — он сощурился, как будто всматриваясь в события прошлого. — Всем известно, что самым трагическим моментом в истории является вторжение омерзительного демона Кошмара со своей армией, война которая охватила весь мир, но для эльфов этот момент настал куда раньше. Чтобы остановить второе вторжение Пандемонии, потребовалось сотни тысяч жизней… чтобы остановить первое — одна. Дельсамир пожертвовал собой, ибо знал, что мир еще не готов к такому испытанию, но столкновение двух реальностей и смерть столь могучего мага не прошли бесследно. Это событие раскололо общество эльфов навсегда — три дочери владыки, три наследницы, они навсегда порвали кровные узы и пошли разными путями. Старшая дочь Аредаль укрылась на юге в Силуазесе, пытаясь сохранить древние традиции. Младшая Фламмринс, наоборот, отреклась от всех законов и рамок, отправившись на север в Гласию, и только Винлидива осталась настолько предана отцу и родине, что осталась во дворце вместе со своими слугами. На эти земли обрушился ужасающей силы магический катаклизм, изменивший их до неузнаваемости, и все, что ты сейчас наблюдаешь вокруг — его следствие. Одной лишь принцессе доподлинно известно, каково это, побывать в сердце всех миров и вернуться обратно, ведь подобного никогда не было до и никогда не случится после, но эта тайна никогда не прольется из уст госпожи, ведь не существует ни слов, ни чувств, способных описать подобное. Эта земля пережила конец, чтобы зародить начало.

Чем больше Фальвиас рассказывал, тем тяжелее ему давались слова — поучительная история плавно переросла в откровение, выплескивающее всю горечь участи, постигшей их народ. За несколько минут представление Кристовела о Мисордалии перевернулось с ног на голову, и все восхищающие достижения стали казаться тенью былых потерь.

— Я… — человек захотел было поделиться возникшими мыслями, но просто не нашел слов и тут же замолчал.

Никто в повозке так же не вставил своего слова и даже говорливая Инриона, казалось, прониклась речью иллюмината, все время не сводившая глаз с погруженного в тоску эльфа. Оставалось только догадываться, насколько связь мисордалийцев с принцессой способна передать воспоминания о случившемся, если он рассказывал это, как будто пережил всё сам.

Хоть пейзаж местной природы был необычен и красив, но, сколько бы они не продвигались, он практически не менялся и его созерцание быстро наскучило Кристовелу. За все время пути с ними не произошло ничего на чем бы он мог заострить внимание, да и в целом, единственным развлечением было общение с Инрионой, в те редкие моменты, когда она не доставала Фальвиаса; и с Селифией, когда у нее было на то настроение. По-настоящему удовлетворить свое любопытство Кристовел мог в те дни, когда их группа останавливалась в немногочисленных городах и, хотя они мало чем резко отличались друг от друга, эльфийский быт можно было познавать бесконечно. Несмотря на усталость от путешествия, на самом деле прошло чуть больше недели, как они достигли Кун-арфэла — эльфийской столицы.

Еще задолго до прибытия на горизонте были видны величественные постройки главного эльфийского города, но только по мере приближения становилось ясно, насколько они огромны, но не как человеческие города, достоинством которых считались покрытые ими земли, а в высоту, подобно одинокой горе, устремляясь своим пиком за облака. Никогда в жизни Кристовел не видел столь удивительных, поражающих воображение построек: самые разнообразные дома, нашпигованные башнями, сливались в запутанный каменный лес, шпили которого напоминали армию пикинёров, вознесших свои оружия к небесам. Чем ближе центр города, тем красивее и выше были здания, вплоть до самого дворца, сплетенного из многочисленных близстоящих построек, увенчанного наиболее массивной и высокой белоснежной башней — Пиком Оракула. Дома Кун-арфэла были усеяны балконами, с которых благородные эльфы взирали на свой прекрасный город, а многие и вовсе собирались на широких крышах, что, к слову, были крайне распространено. Сам город не отличался широкими улицами, даже наоборот, узкие проходы между хитросплетением башен встречались гораздо чаще проспектов, характерных для остальных городов Мисордалии, но, несмотря на это, никакой толкотни и даже затруднения пути нигде не было, что не укладывалось в голове обычного человека. Редкие площади города, в основном, были заняты множеством различных скульптур, изображающих события из прошлого и мифов мисордалийцев; некоторые из них могли передать целую историю, раскрывая гениальностью местных ваятелей. В целом, в Кун-арфэле царило спокойствие и мир, что лишь усиливалось всяким, по крайней мере, очевидным отсутствием стражи, и даже сам город не был окружен защитными стенами, как будто, презрев всякую опасность, Кун-арфэл ничего не боялся.

Когда отряд Фальвиаса шествовал по городу, отовсюду слышался гул восторженных эльфов и складывалось впечатление, что они чествовали иллюмината в честь его возвращения, но лишь добравшись до дворца принцессы, стала ясна истинная причина торжества: в сторону выхода из города шел отряд эльфийских воинов, которых осыпали почестями и добрыми пожеланиями. За мгновение, Кристовела окутали воспоминания, как подобно этим солдатам, он сам, казалось, совсем недавно покидал стены Мистикума; с тех пор его жизнь резко изменилась и… за глубокой задумчивостью, он не заметил, что весь их отряд почтительно склонился перед приближающимися воинами. Твердая рука его воинственной безымянной спутницы резко приблизила его к земле, едва не поровняв с мостовой.

Кристовел зашипел от боли, возмущенно покосившись на девушку, но, встретив ее неизменно серьезный взгляд, воздержался от недовольства, смиренно промолчав. Солдаты, что шли мимо них, резко отличались от всех встреченных им до этого мисордалийцев, в особенности военной формой, которая, в отличие от привычных бело-сиреневых тонов, была окрашена в черный и красный цвет; каждый из солдат был вооружен разным, уникальным оружием от классических мечей, до экзотических двойных глеф. Воины выглядели отстраненными от мира, не обращая ни на что внимания, они двигались вперед, зная, что никто не встанет на пути, а если кто-то зазевается, подобно Кристовелу, создавалось впечатление, что они собьют и пройдут по нему, даже не заметив. Взгляд беловласой буквально пронзал их насквозь, а ее глаза отражали множество эмоций, скрытых где-то глубоко за маской безразличия. Не отрывая взгляд от уходящих эльфов, она прошептала:

— Демоноборцы. Уходят в свой последний путь.

— Последний? — удивился Кристовел. — Я думал, идет какой-то праздник.

— Это их похороны. Эльфы провожают их как героев, коими они и являются.

— Они идут на войну?

— Жестокую и неизвестную ни для кого кроме них войну. Где-то вскоре откроется прорыв, через который демоны могут прорваться в наш мир, где будут бесчинствовать, пока тоннель не затянется, но если поток демонов не будет постоянно разрывать оболочку нашего мира, то закрытие прорыва вопрос очень малого времени. Демоноборцы отправляются в эти порталы, где сдерживают демонов, до момента пока брешь в мирах не закроется, но потом они остаются в ловушке в бесформенном мире тьмы, откуда нет пути назад. Все, что им остается это сражаться до самой смерти, с единственной целью — убить как можно больше порождений хаоса перед своим неизбежным поражением.

— Они защищают свой народ ценой своих жизней, что достойно уважения, — сказал Кристовел.

— Свой народ? — в глазах девушки блеснула насмешка. — Демонаборцам не важно, где образовался прорыв и какому государству принадлежат земли, над которыми нависла опасность, для них Изенфал един перед лицом злейшего врага Мисордалии.

— Просвещение человека благое дело, Элинэй, но принцесса уже знает о нашем прибытии, так не будем заставлять ее ждать, — вмешался в разговор иллюминат.

Элинэй. Впервые за столько времени Кристовел услышал имя этой девушки, но почему оно показалось ему таким знакомым? Он почувствовал легкий толчок в спину, с доносящимся голосом: «Он прав, идем» — после чего их отряд продолжил свой путь, скрываясь под навесом из многочисленных мостов, имитирующих арку входа в дворцовую площадь.